Гиена при стае Волков

      Адэхи проснулся от прохлады, которая окутывала каждый кусочек тела этой тёмной и густой ночью. Железный ящик, в котором перевозят рабов, не был прикрыт плотным полотном, как всегда. Видимо, караванщики давали пленникам возможность насладиться последней ночью в клетке перед показом дорогим гостям.       На небе были рассыпаны очень яркие, а где-то, совсем близко, тусклые звёзды. Судя по тому, что звездопадов не наблюдалось, утро наступит ещё не скоро. Юноша огляделся, сильнее свернулся в позу эмбриона и попытался уснуть, или хотя бы провалиться в хоть какую-то дрёму.       В клетке было тихо — видимо, все её обитатели спали беспокойным, но очень крепким сном после того, что произошло пару часов назад. Никто не хотел вспоминать, что происходит постоянно, стоит только появиться первым симптомам течки. Голова Адэхи нещадно болела, словно её огрели булыжником, живот слегка скручивало, а зуда возле ануса уже не наблюдалось. Смазки как таковой не было, а понять это можно было по уже сухим штанам омеги. Признаки течки пропали, так и не успев нормально проявиться. Кто знает, может, оно и к лучшему, что произошло всё именно так.       Парень долго ворочался и никак не мог уснуть после неожиданного пробуждения среди ночи. Тело до сих пор потряхивало от страха и холода. С трудом он улёгся на спину, провёл своей тонкой рукой по ключицам, едва касаясь мягкими подушечками пальцев фиолетовых синяков, которые, видимо, появились, когда насильники слишком сильно сжимали плечи и шею мальчишки.       Адэхи грустно улыбнулся, сжал свои пальцы в кулак в области сердца и всхлипнул. Слезинка за слезинкой стекали по грязным щекам омеги и пропадали где-то в области шеи. Светловолосый юнец прикрыл глаза рукой и сквозь мутный взгляд через пальцы посмотрел на небо.       — За что ты со мной так? За что, Жизнь?! Вот так вы меня обожаете?! — чуть гневно проговорил лишь одними губами. — Ведь шаман говорил, что боги любят меня… Ведь он говорил… — омега шептал в пустоту, обращаясь к Богине, тихо всхлипывая. Он надеялся, что она услышит, поможет, облегчит его мучения. И вдруг до Адэхи дошло. Мысль прокралась в каждый уголок разума, неприятно цепляясь за здравый смысл. — Его не было, да? Того шамана и не существовало вовсе? Это я его придумал тогда, полтора года назад, чтобы не быть одному в этой звенящей пустоте и сжирающей темноте. Это был самообман, чтобы хоть как-то выжить в неизвестности. Чёрт!       Подросток стукнул кулаком по полу, но удар вышел слабым, так как сил в омеге не было от слова совсем. Сделав очередной шумный вздох, Адэхи прикусил губу, стараясь выровнять сердцебиение и сбившееся дыхание. Вдруг омега вновь глянул на небеса и совсем тихо запел, будто от этой песни сейчас зависела его жизнь. Смотри, какое небо, замри хоть на минуту, Погрузись, словно аквалангист в эту глубину тут, Ещё не скоро утро, с тобой в обнимку будто, Кто-то наши пути в одну тропу запутал. И наш безумный космос — наша жизнь. Любовь под августа небом или февральских зим, Под диким снегопадом, либо дождик моросит, Твоё сердцебиение придаст немало сил. Люди, как звёзды, сияют не напрасно, Горят всю жизнь, как могут, но всё равно погаснут. И звездопадами уйдут красиво Куда-то в темноту, мимо городских массивов. Одна звезда падёт, но где-то будет новая, Ночное небо так тянет, на своё дно маня. На планете ты весь этот мой мир, по сути, И я всегда буду рядом — твой спутник.       Омега прикрыл глаза, сделал небольшую паузу, обдумывая спетые слова, которые сами лились из души. Откуда он знал эту песню? Почему именно она? Опять вопросы, и так ни одного ответа. Адэхи подполз к Кайдо поближе, укладываясь в его ноги, и продолжил тихо петь, иногда поглядывая на кошака, который до сих пор не оставляет попыток сбежать. Три с половиной года, и до сих пор в душе надежда. Это стоит особого внимания. Он сбежит, Адэхи в этом был почему-то уверен. Люди спешат жить, всё горит и валит дым, Осталась от них лишь космическая пыль. Люди пустые, в их оболочке слишком пусто, Их грязный мир, и тут они космический мусор. В моих глазах отражение твоего лица, На небе ярких звёзд самая яркая звезда - Моя необыкновенная. Всё так же по плану убежать на моря.       Он проснулся оттого, что его кто-то гладил по волосам. От таких действий Адэхи отлетел чуть ли не в другой угол, а когда понял, что это Кайдо, ему вдруг стало стыдно. Клетка была накрыта тканью, а караван продолжал свой размеренный путь. Юноша сделал вывод, что уже утро, и они почти подъезжают к городу.       Клетку тряхнуло, потом ещё раз, и на этом всё закончилось; впереди их ждала ровная дорога, сразу стало понятно, что они въехали в город. Отовсюду были слышны крики, кто-то ругался, кто-то возмущался качеству дорогой ткани, что она столько не стоит, совсем рядом торговали спелыми и такими аппетитными фруктами, где-то вдалеке раздавались счастливые крики местной ребятни, которые, судя по звукам, играли в мячик. Адэхи на секунду им позавидовал.       Проехав ещё немного, караван остановился. Голоса стихли, но всё равно были слышны, значит, скорее всего, они будут стоять немного дальше городского рынка. Альфы ходили туда-сюда, то к верблюду, то к клеткам, и снова по кругу, а всё для того, чтобы подготовить место, где будут продавать рабов. Всё должно выглядеть хорошо.       Вот неожиданно полотно откидывается, и омеги, находившиеся в клетке, которые уже успели проснуться, жмурятся. Солнце слепит глаза, отчего было очень трудно привыкнуть к яркости, ведь когда они в железном монстре, то их всегда окружала темнота, и везло в тех случаях, когда ткань была чуть порвана или задиралась от ветра. Тогда можно было насладиться крупицами света, которых так не хватало нежным существам.       Главный караванщик вошёл в клетку в сопровождении его верных коллег и стал надевать наручники на каждого омегу по очереди. Дойдя до Адэхи, караванщик усмехнулся. Он облизнул губы и провёл рукой по скулам мальчишки. Тот лишь слегка вздрогнул и опустил глаза, показывая, что стал покорен, и даже совсем немного боится этого мужчину.       Вскоре сборы были закончены, а рабы уже стояли возле жёлтой каменной стены. Все они были разные. С одной стороны стояли покорившиеся взрослые и сильные альфы, где-то среди них были и дети, а по другую сторону стояли омеги. Взрослые прижимали к себе детей, но караванщики били их палками, чтобы все выровнялись в шеренгу. Пришлось отпускать детей и подчиниться этим извергам.       С самого утра рабы стояли у стены и видели, как с огромным интересом подходили обеспеченные люди и рассматривали их, как каких-то зверушек. Господа внимательно слушали анкету каждого понравившегося человека или получеловека. Трогали уши, хвосты, внимательно следили за реакцией и покупали то, что приглянулось. Буквально за час продавалось по одному или два раба.       Адэхи же покорно стоял и терпел прикосновения господ, но они просто проходили мимо него и покупали кого-то другого. Сначала он даже радовался этому, а потом с каждым разом, как приближался вечер — впадал в панику, ведь если он сегодня не сбежит, то уже никогда не сможет осуществить свой план. Весь день омега стоял с мёртвым лицом, повинуясь разным просьбам: повернись, присядь, нагнись. Адэхи закусывал губу и терпел такое унижение. А в душе всё надеялся на спасение свыше, которого так и не последовало.       Новые клиенты приходят и уходят. Сменяют один другого. Омеги пропадали из ровного ряда почти один за другим, чуть реже забирали альф с противоположной стороны для тяжёлой мужской работы, а, быть может, и для постельных утех. А на Адэхи даже и не смотрели. Ещё бы, кому понравится грязный заморыш со спутанными от грязи пепельными волосами. Будь он ухожен, с чистыми штанишками, то забрали бы одним из первых, но, увы, бывает всё не так, как мы хотим.       Адэхи устал стоять на солнцепёке, силы его постепенно покидали, пить хотелось сильно, но рабам, словно назло, не давали даже смочить горло, ведь такими — замученными и обессиленными — они казались куда покорнее. Изредка он отводил взгляд от караванщиков и осматривал местность, но так, чтобы это было не слишком заметно.       Кругом были небольшие дома, где-то возле дверей стояли деревянные бочки с отходами. Недалеко стояли ящики с припасами, а в некоторых даже росли цветы. На задних двориках висели белые нитки, на которых сушилось бельё. Над домами виднелась макушка церкви, откуда иногда раздавался звон колокола. Адэхи сделал вывод, что в этом городе они уже были, ведь церквей не так много. Это что-то новое в их государстве. Ходит байка, что какой-то правитель привёз эту задумку из другого государства. Значит, если они тут уже были, то сбежать будет чуточку легче.       Пока юнец рассматривал местность, вдруг подъехала карета, а сзади была прикреплена повозка с товарами. Дорогие ковры, деревянная мебель, декорации в виде красивой расписной вазы с цветами и какие-то ящики — всё это виднелось из повозки. В голове Адэхи уже строился план побега.        Увидев красивую русоволосую девушку, которая аккуратно вылезала из своей кареты, омега решил, что это будет его жертва. Он попытался быть максимально послушным к просьбам будущей хозяйки и поворачивался сразу, как только караванщики делали какое-либо замечание. Девушка внимательно прослушала анкету мальчишки, которую хозяева этого грязного бизнеса слегка приукрасили; они видели, что женщина хотела купить Адэхи.       Она походила туда-сюда, всё никак не могла определиться, какого именно омежку хотела бы себе в слуги. В итоге, после пятнадцати минут размышлений решила, что вот этот сейчас совсем некрасивый, немного темнокожий парнишка с пепельными волосами выглядел самым запоминающимся из тех, кто был здесь. И если его привести в порядок, то будет он очень симпатичным.       — Беру, уведите его к моей повозке с вещами, — женщина достала из сумочки пакетик, в котором были деньги, и стала отсчитывать нужную сумму.       — Миледи, вы уверены? — на всякий случай уточнил караванщик, до сих пор не веря в своё счастье.       — Да. Этого же хватит? — она протянула деньги.       — Здесь не хватает пару купюр, — намекнул на чаевые альфа после того, как пересчитал наличку.       — Жулики! Вымогающий народ вы! И так очень дорого за этого заморыша! — начала возмущаться девушка, чуть топнув ножкой от несправедливости, ведь она думала, что покупка раба выйдет чуть дешевле.       — Красавица, сама понимаешь, бизнес апасный*, не могу скинуть, и так отдаю по дешёвке, — говорил крупный мужчина, словно продавал вещь, а не человека. Ни капельки сочувствия, жалости. Одним словом — бизнес.       Девушка поворчала, повозмущалась, порычала от недовольства и, добавив денег, кивнула в сторону своей повозки. Двое караванщиков отцепили Адэхи и повели за руки к тому месту, куда показал хозяин. Они решили не надевать наручники на мальчишку, ведь он уже сломлен, его изнасиловали сегодня ночью, да и на ковре стоял спокойно, не сопротивлялся, не бунтовал, как всегда. Так ведут себя покорившиеся рабы. Это был залог лучшей сделки.       Юноша неторопливо, с огромным усилием переставлял худые ноги, касаясь босыми ступнями разгорячённых камней. Любой омега обычно шипел от боли в такой ситуации, но только не Адэхи. Было ощущение, что он даже не чувствует этого жара, что обжигает босые ножки. Вот они почти дошли до повозки, как вдруг юнец дёрнул руками со всей оставшейся силы вниз. Сейчас всего одна секунда на выполнение плана, который строился полтора года. Вдох. Выдох. Свобода.       Адэхи перекинулся в гиену. Раздался хруст костей, а потом скулёж, и всё стихло. Прямо перед караванщиками стоял не грязный мальчика, а гиена. Мальчишка уверенно опустился лапами на твёрдую поверхность, пригнулся и, хорошенько оттолкнувшись, сделал прыжок на повозку с товарами, которые были возле кареты самой госпожи. Мальчишка забрался подальше, пока все были в шоке от того, что увидели. А посмотреть было на что.       Немного худенькая для своей породы, тёмно-серая в чёрную полосочку гиена. Она стояла с высоко поднятой головой, с гордостью смотря на своих обидчиков. Правильно говорят: обижай, унижай, ломай, но гордого человека не уничтожить. Цепкий взгляд был прикован к главарю караванщиков. Жёлтые глаза с презрением посмотрели на насильника, словно показывая этому мужчине его место. Омега громко, гортанно прорычал. И тогда караванщики пришли в себя, сразу схватили цепи. Чёрный хвост метался из стороны в сторону, словно жил своей, отдельной жизнью. В молодом теле бурлила кровь, адреналин зашкаливал, дыхание уже сбилось.       Адэхи сильнее оттолкнулся от деревяшек и прыгнул на коробку. Товары, что были там, упали со звоном, что-то даже с грохотом стало падать вниз, видимо, после этого разбиваясь. Адэхи, прыгая с одних деревянных коробок на другие, специально посильнее вцеплялся в них своими острыми когтями, оставляя трещины; одна из дощечек оторвалась и отлетела в сторону, ударяя помощника караванщика прямо по голове. Пока омега пытался сбежать, можно было разглядеть, что пузико у гиены белоснежно белое. А когда Адэхи почти добрался до крыши кареты, главный караванщик закричал во всё горло:       — Оборотень! Ловите его! — заорал альфа так сильно, что показалось, словно после этого он сорвал себе голос, но при этом давая чёткую команду своим подчинённым. Те быстро схватили тонкие, но очень крепкие цепи, оббежали карету и принялись ловить беглеца.       Один из караванщиков замахнулся кнутом и умудрился ударить бедное животное прямо по больной спине, отчего Адехи взвыл и не намного сбавил скорость бега, и потому угодил в ловушку из цепей. Его лапы путались, а караванщики сильнее тянули цепи, чтобы побольнее прижать животное к крыше.       Омега брыкался, пытался кусаться, а одной из лап умудрился оставить шрам на всё лицо одному из альф, что его ловил. Караванщик, который был с кнутом, понял, что кнут помогает, решил им воспользоваться ещё не один раз. Удар за ударом сыпались на больную спину гиены, и вскоре силы покинули его совсем. Мальчишка провалился в темноту от боли, что окутала его тело практически моментально.       — Что это такое?! — завопила девушка во всё горло, и при этом топталась на месте, вцепившись в собственные волосы от всплеска эмоций. Она была и испугана, и удивлена, и недовольна одновременно. Удивлены были и сами караванщики, так как даже и не подозревали, что среди их пленных есть такой редкий и ценный экземпляр. — Верните его, не дайте убежать! — верещала она.       Омега сам не понял, когда принял человеческую форму, а сознание всё никак не фокусировалось на окружении, но он словно сквозь толщу воды слышал разговоры вокруг, шум заинтересованной в устроенном им представлении толпы. Израненная спина почувствовала горячий неприятный песок под собой — его спустили, связали цепями и вновь бросили к стене. Девушка вновь запричитала:       — Почему вы не отвели его в мою повозку?       — Извините, но, если собираетесь купить его, придётся доплатить ещё. Цена возросла в связи с тем, что мальчишка отказался оборотнем, — главный караванщик даже слегка поклонился ей в качестве извинения, но та лишь притопнула ножкой и начала покрываться красными пятнами от злости.       — Я уже купила его! Как вы смеете так поступать? Немедленно отведите его в мою повозку! Сейчас же!       Доплатить она не могла, но и расставаться с таким замечательным омегой не желала. Однако, спустя десять минут пустых разговоров, пришлось сдаться и принять из рук караванщиков деньги, что она отдала за мальчишку. Девушка придирчиво пересчитала купюры, а потом многозначительно кивнула на разбитую омегой вазу, которую она купила по высокой цене у знаменитого шейха этой страны и ещё пару разбитой посуды. Караванщик лишь фыркнул, но всё же добавил несколько купюр за возмещение ущерба. На том и разошлись.       К тому времени Адэхи уже более-менее пришёл в себя, осматривался вокруг и нервно покусывал губы. Чёрт, его план провален, а ведь он был так близок к долгожданной свободе. Видимо, Судьба вновь решила поиграться с ним. Спину неприятно жгло, кровавые раны, которые уже подпеклись на солнце, вновь открылись из-за возни омеги, но боль почти не чувствовалась — полтора года подобных наказаний укрепили не только его дух, но и тело.       У караванщиков встал вопрос, что делать с этим омегой и как продать подороже, ведь для того, чтобы оправдать столь высокую цену за него, нужны доказательства, а его просто так не заставишь обратиться. На их счастье нашёлся взрослый и на вид очень сильный мужчина, что прекрасно всё видел своими глазами. Это был хозяин арены гладиаторских боёв, решивший выкупить мальчишку как нового бойца. И денег не пожалел, даже добавил немного сверху.       — Посмотрим, на что ты годишься, юнец, зрелище было что надо.       А Адэхи не знал, что делать. Сил не осталось совсем, а потому он лишь обессиленно обмяк в мощных руках, что несли его к большой повозке. Единственное, о чём омеге удалось подумать перед отключкой, так это то, что можно ли считать, что план удался, или это всё-таки провал?