Послушный мальчик

Ибо действительно устраивается на работу в круглосуточный через перекресток от дома. И его отсутствие делает происходящее немного терпимее. Сяо Чжаню сложно не размышлять об Ибо краем сознания, но еще сложнее держать его в рамках приличия, когда Ибо отказывается замечать эти рамки в упор. И, более того, делает все, чтобы любыми сподручными средствами их нарушать. Нет, ему, слава богу, еще не пришло в голову залезть к спящему Сяо Чжаню в постель. К счастью, гормональный взрыв еще не отшиб ему последние мозги. Но, например, на завтрак он теперь заявляется без штанов, в одной растянутой футболке (футболке Сяо Чжаня, естественно) и боксерах. Поднимает бровь на стеклянный взгляд Сяо Чжаня и специально пинает его мимоходом голыми ногами. Знает, подлец, что ему за это ничего не будет, или ждет, что будет. Сяо Чжань иногда в легкой задумчивости представляет, как он все-таки борзеет настолько, чтобы под столом уложить босую ступню ему на пах… И за завтраком приходится сидеть чуть дольше, чем ему требовалось и хотелось бы. Впрочем, Сяо Чжань не из тех, кто позволит себя сломить такими варварскими методами. Ему вот только самому не очень понятно, с какой стати он сопротивляется? Если Ибо хочет, и Сяо Чжань хочет тоже, то что не так в этом уравнении? Какая разница зачем и почему? — Гэгэ… — с сомнением тянет от дверей Ибо, вырывая Сяо Чжаня из его мыслей, и тот оборачивается: — М? Ибо обеими руками держит что-то, спрятанное у него за спиной. Ну что опять? — успевает напрячься Сяо Чжань. И тут же расслабляется, стоит Ибо вытащить на свет его старый потрепанный скейт. — А этот?.. — Забирай, — говорит Сяо Чжань. И вот оно. То, как освещаются глаза Ибо, как одновременно разглаживается и дрожит его лицо, когда он смотрит на Сяо Чжаня. Как на какое-то гребаное божество. Не то чтобы Сяо Чжань всерьез рассчитывал быть богом для этого дворового ангела.  — Чжань-гэ! — налетает на него Ибо, хватает и сжимает, хотя до этого предпочитал действовать издалека и исподволь.  И вот это настоящий Ибо, спрятанный внутри, которого из-под защитной брони нечасто выпускают наружу.  — Пластыри будешь покупать себе сам, на свою зарплату, камикадзе, — смеется Сяо Чжань и не может удержаться, вдыхает запах волос, которые пахнут его — Сяо Чжаня — шампунем. А еще на той же шальной инерции едва не тычется в них губами. Что было бы совсем провалом, потому что Ибо уже вскидывает лицо ему навстречу. — Ибо, — ровным голосом говорит Сяо Чжань, глядя ему в глаза, — прошу, держи себя в руках. — Зачем, — так же ровно отвечает Ибо, — если есть твои? — Тебя никто не выгоняет. И скоро у тебя будут собственные деньги. Зачем ты это делаешь? Чем дольше длится этот разговор, тем меньше смелости у Ибо. Он, наверное, рассчитывал на быструю победу своим горячим телом, но с выражением мыслей у него трудности. И от этого он еще искреннее и уязвимее и вываливает первое, что приходит в голову: — Может, ты мне нравишься. А я тебе? — Найди себе сверстника, — отстраняет его от себя Сяо Чжань. — Значит, не нравлюсь? — смотрит Ибо себе под ноги. — Ничего это не значит, — отрезает Сяо Чжань, ему этот разговор тянет жилы так же, как и Ибо. — А теперь забирай скейт и марш кататься. С тех пор Ибо пропадает не только на работе, но и после нее. Скейт увлекает его даже хлеще, чем приставка. И Сяо Чжань благодарен случаю, что в соседних дворах есть площадка для катания со всевозможными рампами и радиусами. Сяо Чжань с парнями по страшному секрету даже приложили к ней свою руку. И не тем, что писали неприличные слова на опорах. Нет ничего удивительного — хотя Сяо Чжань все равно внимательно и цепко наблюдает за происходящим, — что еще до конца недели у Ибо появляется компания таких же подростков на скейтах, как он сам. Сяо Чжань иногда замечает их из окна квартиры или машины, как они прощаются на углу, о чем-то зубоскаля, веселясь и пихая друг друга плечами и локтями. И даже вечно молчаливый Ибо среди них ухмыляется и что-то отвечает, не отказывая себе в ответных тычках. Ребята выглядят обычными и безопасными, но Сяо Чжань никогда не полагался на быстрый поверхностный взгляд. И однажды он подходит к ним сам. — Чжань-гэ? — мягко, но с вопросом зовет его Ибо, когда видит, и даже машинально тянется подергать за рукав. — Так это лао Сяо — твой парень? — ляпает кто-то из ребят, но на него моментально шикают. Ибо упирается в Сяо Чжаня большими глазами и начинает краснеть. Ну что же ты сам так палишься, думает Сяо Чжань и улыбается: — Пойдем домой, Бо-ди, — тянет он к нему руку и приобнимает за плечи. — Я соскучился. — С такой хреновой рекламой ты точно себе никого не найдешь, — вздыхает Сяо Чжань, когда они заходят в подъезд и сворачивают на лестницу, потому что лифт опять не работает. — Я не говорил им, что ты мой парень, — шипит Ибо. — Я сказал, что у меня есть человек, который мне нравится. — Зачем? — Как ты достал со своим «зачем». Затем. Потому что мне никто не нужен. — А так и не скажешь, — усмехается Сяо Чжань, но он зря иронизирует, потому что у Ибо есть на это хорошенькая шутка в ответ: — Кроме тебя. — Это стокгольмский синдром? — бросает взгляд из-за плеча Сяо Чжань. — Я не знаю, что это. — Это когда жертва похищения… — запинается Сяо Чжань, делая вид, что переводит дыхание на очередном пролете, — привязывается к своему похитителю. — Ты не похищал меня. Я сам с тобой поехал. — К этому у меня тоже много вопросов. Но я не хочу их задавать. Это не мое дело. — А что твое? То есть то, что я поехал с тобой, это странно. А то, что ты ни с того ни с сего забрал меня к себе, — нет. Где логика, гэгэ? — Ее здесь нет, я делаю что хочу. — Как по-взрослому, — фыркает Ибо. — Вот именно. И тебе до этого еще расти и расти. — А вот это обидно. — Не препирайся, диди. Ты такой хорошенький, когда послушный. — Хочешь, чтобы я был послушным? — глухо говорит Ибо и в противовес своим словам ладонью придавливает дверь, которая ведет с лестницы к квартирам и которую Сяо Чжань в этот момент тянет на себя. — Хочешь? — повторяет он и прижимается со спины разгоряченным, чуть вспотевшим телом, и его дыхание, немного сорванное после подъема, звучит на ухо отчаянно и грешновато. — Я хочу, чтобы ты наконец меня услышал, — скрипит зубами Сяо Чжань. — Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем ты есть. Ты же неглупый мальчик. — Допустим, — после паузы соглашается Ибо, одновременно с легким колебанием, но и с прежним упрямством тоже. — Именно поэтому я продолжаю. Потому что ты все еще не сказал мне, что я тебе не нравлюсь. — Я не собираюсь этого говорить. Убери руку, а то в ближайшую неделю работать неудобно будет. И Ибо вряд ли ему верит. Но руку послушно убирает. Временами Ибо как будто теряет уверенность в себе. И тогда вместо «слабоумия и отваги» его накрывает тишиной и какой-то мантией-невидимкой. Он не выходит из дома без надобности и даже не играет особо. Много спит или, как видит Сяо Чжань в дверь, которая никогда не закрывается до конца, смотрит в потолок, размышляя о чем-то. Почему-то это напрягает Сяо Чжаня даже больше, чем его «буйные» периоды. Но Сяо Чжань не лезет к Ибо с душеспасительными беседами, за такими эффективнее обращаться к специалистам. Зато подвернувшийся случай показывает, что моментально переключает Ибо из этой его меланхолии в привычный модус. Ревность. Как-то вечером раздается стук в дверь. Сяо Чжань редко принимает кого-то у себя дома и еще ни разу не делал этого при Ибо, но гости у него все-таки случаются. На пороге, сияя красной шубой, золотыми цепями и желтыми стеклами дизайнерских очков, стоит Ифань. — Даже слышать ничего не хочу, — отмахивается он вместо приветствия. — Десять минут у тебя точно есть. — Но хочу ли я потратить их на это? — говорит Сяо Чжань с ухмылкой и все же делает шаг назад, чтобы пропустить его. Правда, вместо того, чтобы по привычке протиснуться на кухню, Ифань лишь прикрывает дверь и остается стоять там же. — А ты не слишком ли палишься, друг мой? — тоже улыбается он. — И сколько лет нашей конфетке? Дядям полицейским уже стоит сдуть пыль с твоего досье? И то, как он смотрит за плечо Сяо Чжаню, не требует никаких объяснений. Сяо Чжань может только мысленно вздохнуть. Он так быстро и просто привык к присутствию Ибо в доме, что действует на абсолютном автомате, забывая о нем. Это добром не кончится. — Ифань, ты зачем пришел? Ребенка мне пугать? — Ребенка? — хохочет тот, прикрывая рот рукой, на которой колец больше, чем пальцев. — Этот ребенок тебя так сладко глазами трахает, пока ты не смотришь. Вполне себе по-взрослому. Не сверли меня взглядом, детка, — ухмыляется он Ибо, — не сработает. Чтоб ты знал, на твоего гэгэ у меня совершенно никаких видов. Хотя вид охуенный, спорить не буду. — Все? — мельком кидает Сяо Чжань взгляд через плечо, Ибо стоит прямо за ним, едва ли не носом уткнувшись, — и возвращается глазами к гостю. — Наскалился? Говорить-то будешь? Или шубу пришел показать? — А нравится? — расставив руки, крутится Ифань. — Не в моем вкусе. — Ну и плевать. Зато в моем. На вечеринку тебя пришел позвать. Ты же в клубе совсем перестал появляться. Тусовочка скучает. — Лично пришел пригласить? Вот это да. — Так ты у нас птица гордая. Иначе не явишься. — Я и так не явлюсь. Не интересует, надоело. — Ну еще бы, — красноречиво тянет Ифань, глядя поверх своих петушиных очков ему за спину. — Но отказаться ты, боюсь, не можешь. — Это как? — Ты мне должен за любезные камеры клуба в прошлом месяце. Тебе ли не помнить. Сяо Чжань морщится: — Серьезно? Как мелочно с твоей стороны. — А я, в отличие от тебя, не гордый. Как хочешь это называй. Но на вечеринке будь любезен появиться, приглашение тебе кинут в почтовый ящик. И малыша с собой приводи, — сладко улыбается Ифань. — Если не ради себя, так хоть «ребенок», — выделяет он голосом, — повеселится. — Выебу, — ласково обещает Сяо Чжань, на что эта сволота лишь весело смеется: — Нет-нет-нет, А-Чжань. Я не претендую. Зато посмотреть всегда с радостью. Приходите, будет весело. Когда он уходит, Сяо Чжань оборачивается от двери и натыкается на Ибо, стоящего прямо у него под носом. — Что за клуб? — требует он. — «JULY», — пожимает плечами Сяо Чжань и облокачивается спиной на закрытую дверь, чтобы быть от него хоть немного подальше. Не в грудь же его толкать, в самом деле, это же, значит, прикоснуться нужно. — Хочешь пойти? — Ну ты же пойдешь, — смотрит Ибо исподлобья. Пойдет, понимает Сяо Чжань. С Ифанем у них странная дружба, но так сложилось, что взаимовыгодными услугами они обменивались на регулярной основе. — Так хочешь? — со стальными нотками переспрашивает у него Сяо Чжань. А Ибо опять теребит зубами свою и так искусанную губу. — Я с тобой хочу. Мне все равно куда. Что он хочет с Сяо Чжанем, Ибо, к счастью, не уточняет. Но заявка все равно амбициозная. И, наверное, Ибо честнее Сяо Чжаня в этом плане. Сяо Чжань тоже очень хочет. Более того, он даже знает конкретно что.