Послушный мальчик

Сяо Чжань просыпается от того, что на него смотрят. Это сложно объяснимое, но отчетливое чувство. Не опасности, нет, но тело все равно реагирует, выдергивая из мягкого кокона утренней безмятежности. Сяо Чжань приоткрывает глаза и видит Ибо, который наблюдает за ним из-под одеяла, в которое он закутан почти полностью. Наружу торчат только глаза и немного белых волос, так что выражение лица не разобрать. Сяо Чжаню так остро спросонья хочется подтянуть его к себе и пробраться под одеяло к горячей коже. По утрам тело всегда как-то по-особенному нежное, его так хочется трогать, ему так хочется получать удовольствие и доставлять удовольствие в ответ. А еще жадно смотреть при свете, как это происходит. Но вместо того, чтобы сейчас прикасаться к Сяо Чжаню, карабкаться на него или лежать под ним, Ибо окопался поодаль и лишь смотрит. Это что-то означает. Утренние мысли, которых Сяо Чжань не может прочесть, но хотел бы узнать. Поэтому он остается на своем месте и с вопросом поднимает бровь. Ответ неверный. Ибо закрывает глаза и прячется под одеяло с головой. И копошится там так, будто отворачивается или планирует побег. Сяо Чжань не согласен с таким положением дел. Он преодолевает расстояние между ними и все-таки ныряет под одеяло к Ибо, сразу обхватывая его руками и прижимая к себе. В душной темноте в грудь Сяо Чжаню упираются острые лопатки, а значит, Ибо все-таки успел отвернуться. — Бо-ди, — зовет Сяо Чжань во вздыбленный затылок, — что случилось? Что не так? Благо Ибо не вырывается, только слегка ежится на прикосновение, а потом даже откидывается назад, прижимаясь теснее. — Хочешь, я съеду? — произносит он шепотом. Сяо Чжань напрягается, и Ибо в его руках замирает тоже. — Поясни. — Ну… Чтобы ты не думал, что я делаю это для того, чтобы остаться тут. — Что «это», диди? — Сплю с тобой, — выдавливает из себя Ибо. — Я… могу вернуться домой, наверное. И приходить к тебе… в гости. — Ох, боже, какой же ты… — сипло бормочет Сяо Чжань. Оказывается, он задержал дыхание, пока Ибо не ответил, так все внутри свело от напряжения. Сяо Чжань разворачивает Ибо к себе, накрывает собой, ведет руками по бокам, ребрам и шее, чтобы обхватить за лицо. А еще откидывает одеяло, чтобы наконец видеть его. У Ибо на голове нимб из спутанных волос, однако на ангела он сейчас совсем не похож, со своими опухшими губами и поруганной шеей. На ласку он на вдохе размыкает губы и трогает ими оказавшиеся поблизости пальцы Сяо Чжаня. Так только, мажет ими, не пытаясь прихватить. Ну и куда, спрашивается, он, такой искренний и готовый на все, собрался? — Я бы и сказал тебе: съезжай, если хочешь, — говорит Сяо Чжань, жадно разглядывая его. — Но вообще я против. — Почему? Прежде, чем ответить, Сяо Чжань целует его. Просто прикасается к губам, легко, чтобы не потревожить их, и без того измученные ночью. Только Ибо сам подается навстречу, усиливая нажим, закидывает руки на плечи. И Сяо Чжань дает ему то, что сейчас нужно им обоим — подтверждение всего, что уже было, и обещание того, что будет дальше. Он целует Ибо глубже, ныряет языком в распахнутый рот и вылизывает его изнутри, чувствуя, как от затылка по позвоночнику начинают осыпаться первые колючие искры. Ибо цепляется за него, ерзает, сжимает коленями, но как-то успевает повторить свой вопрос в короткую заминку на вдох: — Почему, гэгэ? Скажи мне. — Потому что я не думаю того, что, ты считаешь, я думаю, — говорит Сяо Чжань, пока выцеловывает его горло дорожкой от красочного следа на остром кадыке к бархатной алеющей мочке. — Больше нет. А даже если это так, я переживу, — усмехается он уже на ухо. — Чжань-гэ! — шлепает его Ибо с возмущением и, забывшись, делает это довольно чувствительно. — Ох, прости… — тут же раскаивается он. — Нет, — мурлычет Сяо Чжань ему в шею и царапает зубами поверх собственных отметин. Ему хочется обновить их, но, наверное, они и так ноют с ночи. Это будет слишком. — Сделай так еще, — мягко вылизывает их Сяо Чжань, и Ибо под ним мычит, шумно сглатывая, — а я сделаю так, как понравилось тебе… Они немного увлекаются происходящим… Хорошо, они сильно увлекаются. Ибо вообще не отходит от Сяо Чжаня ни на шаг. И Сяо Чжань, если быть честным, тоже отходит от него только по делам, которые совсем никак и никуда нельзя передвинуть. И если в первые пару раз, когда он возвращается, Ибо поначалу смотрит на него, будто примеряясь, — нужен ли он еще и не показалось ли ему. То на третий прыгает на Сяо Чжаня прямо с порога. Он ужасно юный, чувствительный, тактильный и от этого страшно голодный постоянно. Сяо Чжань сотрет руки в кровь от того, сколько он гладит его, не прекращая. Однако Сяо Чжаня это совершенно не останавливает. Он бы гладил еще больше, но иногда им все-таки нужно спать. По-видимому, за эти несколько дней остатки разума покидают его окончательно. Потому что когда в дверях без предупреждения объявляется Джексон, Сяо Чжань смотрит на него как баран на новые ворота, без тени догадки какого черта он тут забыл. Сам Сяо Чжань в этот момент мыслями на кухне, где Ибо, возможно, все еще лежит на столе и заторможенно приглаживает сбитую одежду. Или, не приглаживая, водит по себе руками и ждет, когда Сяо Чжань вернется, и они продолжат. — Бо-ди, — зовет его Сяо Чжань, — поставь чайник, у нас гости. «Бо-ди», — складывает губами Джексон и ухмыляется. А вслух говорит: — Мимо проезжал, дай, думаю, навещу. А то ты сам почти не заглядываешь, занятой стал. Я даже грешным делом засомневался, не завел ли ты себе часом какой-нибудь дополнительный бизнес. — Я бы сказал, — отвечает Сяо Чжань. — Сказал бы он, — наклоняет голову Джексон и смотрит на него, прислушиваясь к звукам с кухни. — Уж будь добр, если есть что сказать — говори сразу. Не люблю узнавать новости от посторонних. Особенно от этого петуха Ифаня. — Ифань что-то сказал? — с сомнением поднимает бровь Сяо Чжань. — Это вряд ли. И Джексон морщится от того, что его так просто поймали на лжи. — Но вид у него, когда он знает что-то такое, еще более бесячий. — В это я могу поверить. — Ну так что, чаем-то угостишь? Или это ты его так одеться изобретательно попросил? Сяо Чжаню смешно и страшно от того, что он почти угадал. Он с напускным раздражением закатывает глаза и первым уходит на кухню. Ибо там уже прилично сидит за столом. И даже на столе относительный порядок, а не тот пиздец, который они разметали, не заботясь о сохранности посуды, ведомые лишь собственным нетерпением. Одежда Ибо тоже застегнута на все пуговицы, волосы приглажены, но вид у него… За-тра-хан-ный, с острым удовлетворением думает Сяо Чжань и кусает губы, чтобы не улыбаться как придурочный. Его глупую гордость не приглушает даже то, что мстительный Джексон до скончания времен будет припоминать ему эту постыдную тайну. — Ты смотри-ка, — тянет Джексон, усаживаясь на стул, — знакомые все лица. У меня, кстати, даже ключ с собой, — улыбается он на предостерегающий взгляд Сяо Чжаня и в самом деле вытаскивает из кармана ключ от мотоцикла. Более того, следуя какой-то своей логике, он лишь пару секунд вертит его в пальцах, а затем перекидывает Ибо. И Ибо лишь в последний момент с обалделым видом его ловит. — Он же тебе понравился? — С чего такая щедрость? — с прохладцей смотрит на друга Сяо Чжань. А вот на Ибо он старается не смотреть. Джексон и так их обоих уже насквозь глазами просверлил, даром что с умиротворенной рожей. Он с такой же из должников пыль с зубами выбивает. Это Исин вечно мрачный, как тень отца Гамлета. Они напару как хороший и плохой полицейский, вот только не полицейские. — А нахер он мне нужен? — ухмыляется Джексон. — Без зеркала, — и подмигивает Ибо, который переводит настороженный взгляд между ним, Сяо Чжанем и ключом в своей руке. — Я лучше другой возьму. — Ты вообще-то можешь себе свой купить. И не один, а такой же гараж, — напоминает ему Сяо Чжань. Он все равно цепляет краем глаза пальцы Ибо, что бережно обводят по ребрам проклятый ключ, и вспоминает, с чего все началось. И как из-за этого мотоцикла Ибо оказался на полу в прихожей у Исина… — Ты же знаешь, Чжань-гэ, я не люблю зря тратить деньги. В особенности, когда можно взять на халяву. — Кто тебе сказал, что можно? — говорит Сяо Чжань и откидывается на стуле, скрещивая руки на груди. — Мне казалось, что раньше возражений не возникало, — наклоняет голову Джексон. — Зато теперь есть кому кататься, — произносит Сяо Чжань и, пристально глядя на него, кивает чуть в сторону. — Ты ему только что полную коллекцию закрыл. — А жирно не будет? — ласково улыбается Джексон. — Подумаешь, одним конем больше, одним меньше. Да, Бо-ди? И от его улыбки Ибо аккуратно откладывает ключ на стол, подальше от себя, но молчит. После недолгих раздумий Сяо Чжань кивает: — Хорошо. Один так один. — Любой? — блестит победой в глазах Джексон. — Я же возьму самый дорогой. Из тех, на которые ты мне даже дышать не разрешал. — Плевать. Пару секунд Джексон просто смотрит на него, а затем с довольной рожей хлопает себя по коленям и поднимается. — Ну тогда я пошел за обновкой. Это всяко поинтереснее, чем ваш чай. Было приятно повидаться. А с тобой, Чжань-гэ, всегда приятно иметь дело. Сяо Чжань молча провожает его взглядом, но уже почти на пороге окликает: — Ван лаоши. — А? — оборачивается тот с удивлением. — Позаботься о нем. Я очень на тебя рассчитываю. Джексон соскальзывает взглядом на белую макушку рядом с ним. К счастью, Ибо в этот момент смотрит на Сяо Чжаня, а когда переводит взгляд на Джексона, тот уже вовсю закатывает глаза и напоказ цокает. — Теперь он такой же мой, как был до этого твоим. Не сомневайся во мне, Сяо лаоши. Но с Исин-гэ договаривайтесь сами. — Даже словечка за меня не замолвишь? — фыркает Сяо Чжань, расслабляясь. — А какой в этом смысл? Будто он мотоцикла не заметит. Сам догадается, чай, не маленький. — Ворчать будет. — Ну и будет. Пусть лучше ворчит, чем держит в себе, а то это вредно. Распсихуется еще потом. Разберетесь как-нибудь. Или я ему подскажу, — тянет Джексон с лисьим оскалом, — что попросить у тебя на Рождество для поднятия, так сказать, настроения. — Побойся бога, Джексон. До Рождества еще как до Гонконга на карачках. О каких подарках речь? — Это ты побойся моей фантазии, гэгэ. Бог меня не сильно волнует, я атеист. Но так и быть, можешь рассчитывать на скидку в счет мотоцикла. Когда он уходит, Ибо недолго терпит, а потом все же лезет к Сяо Чжаню на колени. — Я ничего не понял. А то, что понял, не уверен, что правильно. Расскажи мне. Ты только что купил меня у своего же друга за мотоцикл? — Я не покупал тебя, не говори глупостей, — смотрит на него Сяо Чжань и ерошит светлые волосы, отчего Ибо смешно морщится. — Просто подсластил Джексону пилюлю. У него были большие планы на мой гараж. — Твой… гараж? — как будто без интереса спрашивает Ибо. — А почему я видел только одну единственную тачку? Ван лаоши говорил про мотики… И этот, — он кивает на ключ на столе, — тоже твой, ты же еще в первый раз об этом упоминал. Сяо Чжань смотрит на ключ и дотягивается до него, чтобы вложить в дрогнувшую ладонь Ибо, закрывает сверху его пальцами. — Этот теперь твой. Права-то хоть есть? — Нет, — хрипит Ибо, заливаясь краской, прячется от смущения и громадного детского счастья носом Сяо Чжаню в шею и там тихонько скулит. — Но я сдам сразу же, как накоплю. — Пока не сдашь, про мот и гараж даже не заикайся, — гладит его по спине Сяо Чжань. — Иначе выдеру. — Хорошо, — вздыхает Ибо. И Сяо Чжань с подозрением уточняет: — Что именно «хорошо»? — Все хорошо, Чжань-гэ. Я уже и так сплю с тобой ради того, чтобы жить здесь. А теперь еще вдобавок к этому буду мотик натурой отрабатывать. Удастся ли мне когда-нибудь вырваться из этого ужасного рабства? — Бо-ди, ты охренел? — давится воздухом Сяо Чжань. Ибо поднимает к нему все еще полыхающее лицо и, убедившись, что он на самом деле не злится, улыбается несмело: — Ага. Накажешь меня?