***
Полина Кузьминична была достаточно бодрой и активной для своего возраста. Занималась она тем, что лечила травами, но денег за это не брала. "Любой дар от этого слабеет", - частенько повторяла она. Тем не менее, деньги и ей были нужны. Поэтому летом она торговала ягодами, овощами и грибами, зимой - заготовками, а в начале сентября и октября - букетами. Школьников в Твери было много, а цены старушки-травницы - более демократичными, чем в местных цветочных магазинах. Да и качество цветов было лучше: Полина Кузьминична не укладывала в букеты растения, начинающие увядать. Сегодня старушка продавала последние осенние букеты по случаю Дня учителя. Она увидела идущего по улице грустного и задумчивого мужчину и узнала в нем избранника Анны Мироновой, за которой старушка давно уже присматривала. - Мужчина, - окликнула она Штольмана. - Мужчина, купите осенний букетик в честь праздника. Букетиком, впрочем, оставшееся на ее импровизированном прилавке назвать было сложно. Это была некая композиция из засушенных желтых и красных листьев, ярких оранжевых цветов, ягод рябины и шишек, гармонично собранных воедино, были там и другие цветы, названия которых Штольман не знал вовсе. От букета веяло теплом осени, спокойствием и уютом, несмотря на яркие тона. Подумав, что уж лучше так, чем с пустыми руками, Яков Платонович приобрел букет и поспешил в кафе. Вслед ему смотрела травница: - Правильной дорогой идёте!***
В больнице я с трудом отыскала Александра Францевича. Вчера он дежурил в приёмном покое, а сегодня так быстро перемещался по отделению, что я никак за ним не успевала. В ординарской было пусто. Тогда я заглянула на пост медсестры, мне ответили, что врач на обходе. Прошлась по палатам - Милц ушел в процедурный кабинет. Медсестра в процедурном передала, что доктор, наверное, в ординаторской. В итоге он там и оказался, но был крайне удивлен меня увидеть. - Анна Викторовна, голубушка, здравствуйте! Проходите, проходите, - Милц радушно пригласил меня присесть. - Добрый день, Александр Францевич, - я послушно села. - Я хотела уточнить состояние девушки, которую вчера без документов на скорой привезли. Я ее обнаружила на остановке. Выражение лица доктора стало печальным. - Она умерла. Причина смерти - передозировка наркотическими веществами, - озвучил доктор. Смерть пациентки не была для меня новостью, я же видела дух. А вот причина удивила. Девушка выглядела приличной, никаких следов приема препаратов я не заметила. - Странно, - засомневалась я. - Мне казалось, что при передозировке наступает излишняя бодрость, а девушка была заторможена. - Это зависит от самого препарата. Кокаин, например, оказывает бодрящее действие, а опиумная группа - замедляющее, - пояснил Александр Францевич и добавил: - Анна Викторовна, Вы сегодня Якова Платоновича увидите? Я кивнула. - Передайте, пожалуйста, ему эту папку, - попросил Милц. - В ней экспертиза по делу умершей девушки. Коль речь идет о наркотических средствах, я обязан сообщить в полицию. - То есть, этим делом будет заниматься Штольман? - уточнила я. Кажется, наши пути в расследовании снова пересекутся. И это обстоятельство меня очень радует. Доктор Милц согласно кивнул и проводил меня до выхода. Я посмотрела на телефон. К дяде зайти я уже не успеваю, только к подопечным на обед.***
Наручные часы показывали тринадцать пятьдесят. Анна Миронова, как и предполагал Яков, была в кафе в окружении его коллег. Большинство полицейских уже ушли, остались Ульяшин, Евграшин и, разумеется, Коробейников. Приближение Штольмана Анна почувствовала спиной и обернулась в его сторону за мгновение до того, как мужчина позвал: - Анна Викторовна! Девушка смотрела на него, сверкая влюбленными голубыми глазами. - Пожалуй, нам пора, - тактично кашлянул Ульяшин, вставая из-за стола и увлекая за собой коллег. Анна встала вместе с мужчинами, попрощалась, кажется, чисто автоматически и подошла к Штольману: - Яков... Платонович! - Аня, с профессиональным праздником тебя! - тихо сказал Штольман, протягивая ей осенний букет. Девушка неверяще посмотрела на мужчину и взяла в руки композицию. Желтые листья смотрели на нее, принося осеннее умиротворение. Оранжевые цветы и красные листья горели, будто бы сердце дарителя. Ягоды рябины задорно блестели. Шишки гармонично завершали образ осени и ее теплоты. Анна улыбнулась так, будто бы ей преподнесли самую дорогую вещь в мире, бережно прижимала букет к себе и порывисто обняла Якова Платоновича. - Спасибо! - горячо шептала она, одарив мужчину невесомым поцелуем. Штольман был удивлен реакцией любимой женщины. Больше всего он боялся выглядеть в ее глазах смешно и нелепо, но этого не произошло. Как можно так радоваться обычному букету?! Никто из знакомых Якову женщин и не взглянул бы на это, а взглянув, обдал бы презрением. Миронова же искренне благодарила, выглядела счастливой. Иногда Штольману казалось, что она так и осталась ребенком, иногда - что мудра не по годам. Открытая, искренная, порывистая, чистая, любящая весь мир, верящая во все, чем бы ни занималась, стремящаяся помочь и с легкостью находящая приключения. Лучшая женщина на свете. И это чудо, несмотря на коварство мироздания, обнимало Штольмана. От ее прекрасного настроения улыбался и сам Яков Платонович. - Аня, у меня есть еще один сюрприз. На самом деле это был несколько несвоевременный сюрприз, Штольман хотел отдать приглашение на прошлой неделе, но события завертелись так, что это было просто неуместно. - Какой? - Миронова, наконец, выпустила мужчину из объятий и стояла рядом. Штольману казалось, что за ее спиной вырастают крылья. - В пятницу вечером будет прием, посвященный дню рождения нашего мэра. Каждую осень проводят грандиозное мероприятие в стиле девятнадцатого столетия. Танцы, песни, светская беседа. Наше отделение там каждый год проводит досуг и следит за безопасностью. Ты еще не передумала составить мне компанию? - спросил Штольман, утонув в глазах девушки. - Нет, не передумала, - уверенно произнесла Анна, забирая приглашение, трепетно прижимая его к себе и продолжая так ласково смотреть на мужчину. - Обедать будешь? Яков кивнул. Ничто на свете сейчас не заставило бы его отказаться от компании Анны.