Лисья свадьба

Глава 2 Первая ночь императрицы Шэнь

Свадьба состоялась уже на следующий день. Тварёныш, похоже, даже не сомневался какой ответ получит… Подготовка к церемонии бракосочетания и последующие торжества готовились все те три месяца, что лорд Цинцзин провёл в заточении. Все знали, что император демонов после скоропостижной смерти хозяина дворца, взявший на себя обязанности ещё и повелителя дворца Хуанхуа, и новоиспечённый владыка всего мира людей, подмявший под себя как заклинательский, так и смертный мир, собирался жениться в очередной раз. Только этот брак, как и сама свадебная церемония были особенными. Потому что Ло Бинхэ сочетался браком не с наложницей или рядовой супругой — он приводил во дворец императрицу. А вот личность невесты действительно оказалась для всех абсолютно неожиданной. Впрочем, как и новый облик представительницы прекрасного пола… Однако высказывать в лицо какие-то возражения или сомнения никто бы не осмелился. В душах собравшихся уже давно укоренился ужас перед лицом этой нечеловеческой силы и мощи, воплощением которой являлся новопомазанный правитель объединённых царств. Да и не то чтобы Ло Бинхэ хоть сколько-нибудь волновало чужое мнение. А его несчастному учителю и того было совершенно не до этого — голову занимали другие, более мрачные мысли, а душу обуревала тревога за судьбу дорогих людей. Зверёныш сдержал слово. Шэнь Цинцю видела среди гостей Юэ Цинъюаня. Лишь мельком — подойти близко и поговорить ей не дозволили. Однако теперь её сердце могло быть спокойно, а решимость только окрепла. Решимость сделать всё от себя зависящее для того, чтобы так продолжалось и дальше: любыми средствами обеспечить дальнейшую безопасность Цанцюн и тем паче её лидера. После окончания всех церемоний, когда невеста должна была удалиться в покои для новобрачных, ожидая там прихода молодого мужа, Ло Бинхэ неожиданно для всех встал и последовал вслед за своей императрицей. Путь до дворца благоденствия матери Поднебесной они преодолели вместе в гробовой тишине. А на подступах к нему Ло Бинхэ внезапно подхватил на руки новоиспечённую жёнушку и уже с ней на руках быстрым шагом направился дальше. Шэнь Цинцю попыталась вырваться, однако её удержали. — Поставь этого мастера на землю и убери руки, — она гневно сощурила глаза. — Этот мастер пойдёт сама. — Учитель, не смотрите так злобно, пожалуйста. Вы разбиваете сердце этому ученику, — губы Ло Бинхэ скривились в сладкую улыбку, в глазах же мелькнул опасный огонёк. — С благополучным спасением Юэ Цинъюаня Шицзунь, похоже, уверовал в безопасность оного, как и секты, и в то, что вся опасность миновала. Однако этот муж вынужден разочаровать. Одна беда прошла стороной, но может появиться другая, и в этот раз спасения уже может и не быть. Этот Бинхэ не стал трогать Цанцюн по причине своего хорошего отношения к наставнику, так что не заставляйте меня пожалеть. А если считаете, что секта Цанцюн всё та же сила, и она сможет что-то сделать против этого правителя, то опять же заблуждаетесь. Те времена прошли. У хребта Цанцюн был шанс противостоять и помешать этому ученику захватить секты и монастыри заклинателей, тем не менее он им не воспользовался. Со смертью Лю Цингэ и захватом в плен своего стратега, Цанцюн и так был значительно ослаблен, а сам Юэ Цинъюань вместо того, чтобы планировать войну с этим лордом и объединиться с другими сектами и кланами против него, денно и нощно думал лишь о вашем, учитель, спасении. Теперь же этого шанса и вовсе нет. И не будет. Этот ученик уж позаботится об этом. Во время этой прочувственной речи они, а точнее, Ло Бинхэ, всё так же с Шэнь Цинцю на руках, успели преодолеть лестницу, пройти общий холл и зайти в спальные покои. Ло Бинхэ осторожно сгрузил свою ношу на постель, а затем наклонился разлить брачное вино по чашам. После чего подал одну своей новоиспечённой жене. Вино пили подобающим образом — переплетя между собой руки. Шэнь Цинцю ничего не оставалось кроме, как поддержать очередную инициативу самопровозглашённого правителя трёх царств. Всё это время император не отрывал взгляда от своей императрицы. Затем Ло Бинхэ уселся на постель рядом с Шэнь Цинцю, протянул руку и бережным прикосновением провёл пальцами по линии скул теперь уже его законной жены. После чего обхватил ладонью её лицо и повернул к себе, заставив заглянуть в свои глаза. Этот взгляд глаза в глаза всё длился и длился. В глазах Шэнь Цинцю отражались лишь гнев и презрение. А вот взгляд Ло Бинхэ был сложным. Шэнь Цинцю никак не удавалось его прочитать. Через какое-то время, вдоволь наглядевшись, Ло Бинхэ вернулся к прерванному ранее монологу. — Этот муж хочет, чтобы супруга его правильно понимала. Шицзунь должна исполнять взятую на себя роль добродетельной и преданной жены. И не только в постели, но и в быту на протяжении всего времени продолжения нашего брака. Этот ученик теперь муж Шицзунь. Он волен брать её на руки, обнимать, принимать пищу вместе и спать рядом со своей супругой когда пожелает. Этот супруг, как и любой другой, имеет полное право на свою жену. Раз Шицзунь согласилась на это, то пусть изволит следовать данному обещанию, и исполнять все взятые на себя обязательства, — на этой ноте он кончил высказывать, пусть и в мягкой форме, но всё же требования. Ло Бинхэ встал и вновь наполнил чаши брачным вином, а затем повелительно протянул руку в сторону Шэнь Цинцю. Что ещё оставалось Шэнь Цинцю: она поднялась и подошла, остановившись в нескольких шагах. Однако по знаку своего теперь уже мужа, недовольного такой большой дистанцией между ними, она прошла ещё немного, встав совсем близко. Ло Бинхэ был прав — у них было соглашение. Шэнь Цинцю сама согласилась на его условия, её никто не принуждал. И хотя, по факту, у неё не было никакого иного выхода, однако она была вольна отказаться. Как не прискорбно было это признавать, но мелкий зверёк был прав и в другом. Она теперь его жена, и у него все права на неё. Так уж устроены мир и общество. Пусть это было отвратительно, и вся душа Шэнь Цинцю противилась данному непреложному факту, однако всё было именно так и никак иначе. А Шэнь Цинцю всегда умела принимать реальность такой, какая она есть. Во всем её неприкрытом уродстве. В этот момент ей в голову пришла другая мысль. Совершенно неожиданная и дикая по своей абсурдности. Со вчерашнего вечера, когда Шэнь Цинцю сменила пол, как того требовал демонический выродок, за один этот день она умудрилась так сжиться со своей новой сутью, что даже думала и ощущала себя женщиной. Так, словно она изначальна родилась и выросла существом женского пола, и никогда не была мужчиной. Это не должно было быть нормально. Наверное, причина заключалась в поразительной способности небесных лисиц. При смене пола полностью менялась не только физиология, а даже психика, сознание и мироощущение. Тем не менее у Шэнь Цинцю было такое чувство, что в её случае дело не только в этом… В новом виде ей было так комфортно и свободно, словно изначально по самой своей сути Шэнь Цинцю всегда была именно женщиной. Так, будто, если бы она выросла со своей семьей, и у неё самой был выбор насчёт своего будущего, Шэнь Цинцю выбрала бы для себя исключительно женский образ для дальнейшей жизни. Так легко и привольно, если забыть о своей непростой ситуации, ей не было ещё никогда. То другое тело теперь, казалось, сжимало её в неожиданных местах и при этом болталось на её организме в виде неправильно подогнанного ханьфу. А теперь было ощущение, что она избавилась от какого-то смущающего неудобства и снова может дышать полной грудью. Это было так странно… Столько лет Шэнь Цинцю была мужчиной, но всего один неполный день будто перечеркнул годы жизни. Шэнь Цинцю даже подумала, что после завершения их соглашения, она, пожалуй, не станет возвращать мужское тело… Из раздумий её вырвал Ло Бинхэ — он обхватил её за талию и притянул вплотную к себе, заключив в объятия. Первой реакцией Цинцю было вырваться и сбросить с себя эти бесцеремонные ручонки, а затем, может, ещё и заехать в глаз. Однако, своевременно вспомнив о своём положении, она вовремя сдержала эти порывы, оставшись в объятиях мелкого зверя. Хотя он был не такой уж и мелкий. Только сейчас, наконец имея возможность видеть его так ясно спустя эти годы и стоя так близко, уперевшись руками ему в грудь, Шэнь Цинцю могла по-настоящему разглядеть, как вырос этот её… ученик. И могла теперь с точностью заключить про себя, что слово мелкий тут явно неуместно. Бывший… — нынешний? — ученик был высок. Даже слишком. Она едва-едва дотягивала ему даже до плеча: это с учётом высокой причёски и ещё более высоченной короны феникса императрицы нации. И это притом, что для девушки Шэнь Цинцю была не низкого роста. А в своей мужской форме её потолком, видимо, был бы максимум его подбородок… Да… это было неприятно. Мягко говоря. — Что-то Шицзунь слишком глубоко ушла в свои мысли, — внимательно наблюдая за непривычно притихшим учителем, улыбнулся Ло Бинхэ почти искренне. Почему почти? Вот не верила Шэнь Цинцю в искренность этой улыбки. Совсем. Хотя выглядела она, надо признать, абсолютно непритворной и самой искренней из всех возможных. — Не забыла ли супруга, что мы празднуем начало нашей совместной жизни, и сегодня наша первая брачная ночь? «Забудешь тут. А даже если и так, то ты бы не преминул напомнить,» — думала обречённо Шэнь Цинцю, понимая к чему всё идёт. И хотелось бы ей отвертеться, да не выйдет. Тем более, что и смысла нет. Рано или поздно придётся. Иного пути просто нет. Так к чему откладывать. — Не забыла, — процедила Шэнь Цинцю сквозь зубы, опустив взгляд, чтобы плещущая в её глазах ярость осталась незамеченной. Не хотелось получить очередной выговор. Подумать только, получить выговор… Она! И от кого??! С каких пор это вечно трепещущее существо, что покорно и с надеждой заглядывало в глаза, вымаливая… да одни небеса знают, что именно вымаливая, смеет делать ей замечания? Когда это ученики вообще набрались смелости начать поучать своих наставников? Или выдвигать такие возмутительные предложения?! Однако вот, посмотрите — и набрался, и смеет. И, что хуже всего, сама Шэнь Цинцю так загнана этим бывшим зверёнышем, а теперь полноценным взрослым зверем в угол, что кроме как подчиниться и покорно со всем согласиться даже ничего сделать не может! — Какое облегчение для этого мужа, — ответил Ло Бинхэ, расплывшись в сладостной улыбке, а следом прижал её к груди ещё крепче. Такое чувство, словно все последние два дня, что она его видит, он не переставая улыбается. Шэнь Цинцю уже всерьёз начала рассматривать возможность, что проклятый зверь насмехается над ней и радуется тому безвыходному положению, в которое она попала. В которое он сам её загнал! Ло Бинхэ наконец отнял руки от её тела, но лишь затем, чтобы протянуть ей чашу с вином, предварительно капнув туда что-то подозрительное. — Это средство, которое обеспечит зачатие уже после этой ночи, — заметив её взгляд, пояснил он, протягивая ей чашу с вином. Дождавшись, когда она выпьет залпом, он продолжил. — Несмотря на непритязательный вид, это семя лотоса — редчайшая и драгоценная вещь. Лотосу Инь-Ян нужно целых десять тысяч лет, чтобы расцвести, и ещё в два раза больше времени, дабы породить и дать созреть своему единственному семечку. Это растение цветёт только в царстве демонов в особо опасных и гиблых местах, а само количество этих цветов можно пересчитать на пальцах одной руки. Причём эти существующие в природе несколько лотосов никогда не цветут и не созревают одновременно, а с разницей в тысячелетия. Нам просто несказанно повезло застать это уникальное явление. Получить это крошечное семя лотоса было очень трудной и рискованной задачей даже для этого мужа. По правде говоря, само это средство не панацея, многое зависит и от принявшего его. Но ведь подобные жене и так отличаются редкой плодовитостью — маленькое подспорье, и результат не заставит себя ждать. Этому мужу с этим повезло. Кроме того этому Бинхэ известно, что небесные лисы при межрасовом союзе могут сами решать какую из рас родителей ребёнок унаследует. И при зачатии ребёнка другой расы, они могут установить и определённую половую принадлежность. Шицзунь не должна забывать настроить своё тело так, чтобы обязательно родился мальчик — небесный демон. — Учту, — буркнула Шэнь Цзю, уже скорее устало, чем недовольно. Ей только хотелось рухнуть на постель и проспать несколько лет. Жаль, потому что сегодня ночью это ей точно не светит… — Цю-эр, подойди сюда, — позвал этот… «муж». — Какая я тебе Цю-эр? — возмутилась Шэнь Цинцю, да так, что даже сонливость улетучилась. Ладно ещё, когда это отродье через предложение начало звать её женой. Но такая фамильярность уже слишком! — Мы ведь это уже обсуждали, — в миг похолодавшим голосом и с непривычно серьёзным выражением лица сказал этот… даже приличных слов у Цинцю на него уже не осталось. — Ладно, можешь звать этого лорда Цинцю, — проговорила наконец Шэнь Цинцю. На этот раз она назвалась не учителем, а лордом. Ло Бинхэ сразу понял, что это её нижняя линия. Однако останавливаться на достигнутом не собирался. — Мы теперь супруги, — зашёл ещё дальше некогда ученик, а ныне правитель мира, и вовсе опустив все формальности. — Для нас нормально обращаться друг к другу сокращёнными именами. Жена может обращаться к этому мужу — А-Ло или А-Хэ, например, — вдруг его лицо застыло, а затем странно исказилось, после чего он продолжил, чуть помедлив и с упором на выбранную им лично версию сокращения его имени: — Лучше А-Хэ. Да, называй меня — А-Хэ. А я буду обращаться к тебе… — Только не Цю-эр. Выбери какой-то другой вариант, опустив слово Цю, — вынужденно пошла на очередной компромисс Цинцю, так же опустив формалитет, чтобы показать свою готовность вести диалог. Хотя лично она следовать его примеру звать коротким именем не собиралась. Уж если она не может звать его зверёнышем, как привыкла, и должна будет глупо сюсюкать, то лучше будет обращаться к нему вообще никак! — Как супруга скажет, — со странной мягкой грустью в глазах покладисто согласился Ло Бинхэ. Это изрядно удивило Цинцю. Как эта уже совершенно не ожидаемая покладистость, так и непонятная печаль во взгляде бывшего ученика. Вдруг в голове мелькнула глупая мысль: может ли так быть, что ему что-то известно? Но потом она отбросила её, как абсурдную. Даже если бы было известно, с чего зверю грустить и печалиться. Уж не из-за неё ли? Смешно даже подумать о таком. Шэнь Цзю такой непростительной наивностью и в пору детства не страдала. — Хорошо, я буду звать жену — Цинцин, — донёсся до неё голос надоедливой живности, возомнившей себя и впрямь её мужем и хозяином. — Хорошо звучит, не правда ли? Жена согласна? — Да, как хочешь, — вымученно проговорила Цинцю. Поскольку Шэнь Цинцю так и не подошла к нему, Ло Бинхэ в два шага пересёк разделявшее их расстояние и привлёк её к себе, заключив в целомудренные объятия. Однако простояли они не так уж и долго, уже через пару мгновений он, осторожно приподняв ей подбородок, наклонился и с тихим стоном впился в губы Цинцю сначала мягким и неторопливым, а затем тягуче чувственным поцелуем, переходящим уже в откровенно страстный, между тем любовно оглаживая женскую спину и плечи. Шэнь Цинцю стояла и просто позволяла ему творить, что захочет, про себя отмечая свою странную реакцию, а точнее отсутствие оной. Ей всегда были ненавистны чужие прикосновения — после её тяжёлой жизни в рабстве. Однако, как это ни поразительно, прикосновения Ло Бинхэ не вызывали в ней никаких неприятных ощущений. При чужом прикосновении, у неё всегда возникал целый комплекс срочных побуждений: опорожнить желудок, сломать руку, посмевшую вольность, ну или хорошенько избить владельца дерзкой конечности и помыться. Она уже настроилась на целую борьбу с собой, чтобы не поддаться рефлексам, уже давно ставшим инстинктами. Но это оказалось совершенно излишним. Потому что все поползновения этого зверя почему-то не были противны… Они не вызывали в ней ощущение дискомфорта. За всеми этими мыслями Шэнь Цинцю пропустила момент, когда Ло Бинхэ начал стаскивать с неё одежду. После сбрасывания прямо на пол тяжёлых верхних расшитых золотыми нитями огненно-красных одежд императрицы, он слегка притормозил, уделив внимание другому. Ло Бинхэ помог Шэнь Цинцю снять тяжелую корону феникса и другие не менее тяжёлые массивные украшения, позаботившись о её комфорте. Хоть его никто и не просил! Однако тело Цинцю было с этим утверждением несогласно — освободившись от увесистых драгоценностей, которые с утра натирали и отдавливали всё, что только можно, оно просто возликовало. Избавив от свадебных украшений, Ло Бинхэ подхватил новобрачную на руки и понёс прямо к их брачному ложу, уложив в уже расстеленную постель — прямо на красные простыни. А затем, быстро скинув с себя верхние и средние одежды, оставшись только в нижних, и сам забрался туда. Какое-то время он просто лежал на боку, подперев голову рукой и не отводя взгляда от той, что много лет была его учителем, а сегодня стала женой. Могло создаться впечатление — он забыл зачем они вдвоём здесь собрались или, возможно, даже передумал. Если бы Шэнь Цинцю была более оптимистичным и легковерным человеком, она могла бы и сама так подумать: решив, что беда прошла стороной, неприятный долг отложен или и вовсе отменён, и за этим больше ничего не последует, посему можно и расслабиться. Однако Шэнь Цинцю таковой не была — она была реалистом. И уяснила уже давным-давно: вещи редко складывались так, как бы тебе того хотелось. А конкретно в её случае и того реже — никогда. И правда, стоило ей об этом подумать, как Ло Бинхэ покончил со своей странной игрой в гляделки — или что это было, когда он, не отводя взгляда и даже не моргая, взирал на неё, как на произведение искусства во дворце императора, или, быть может, какую-то особо экзотическую мошку невиданную в природе, кто его знает, зачем вообще смотрел и что пытался рассмотреть своим пронзительным взглядом, — и перешёл к действиям. Он наклонил голову и взял в плен её губы. Ло Бинхэ целовал страстно и вместе с тем методично, подойдя к этому делу как-то основательно. Он то углублял поцелуй, то лишь слегка касался губами почти целомудренно, иногда облизывал ей губы, временами же легонько покусывал, а потом зализывал. Следом же снова впивался ей в рот, как оголодавший зверь, не давая вздохнуть свободно. Шэнь Цинцю смотрела в потолок и ждала, когда же он всё же завершится. Однако поцелуй всё длился и длился, и длился… К этому времени она к своему неудовольствию поняла, что Ло Бинхэ, по-видимому, решил взяться за дело всерьёз. Она-то думала, что он просто по-быстрому сделает ей ребёнка и уберётся к себе. Но теперь осознала, что эти ожидания были тщетны. Похоже, ей предстоит долгая ночь… и выспаться сегодня, увы, не суждено. И что этот зверь опять удумал… Зачем всё так усложнять? Тем более ни один из них не участвует во всём этом от большого желания, но по необходимости. Так к чему все эти телячьи нежности? Не лучше ли, сделал дело и свободен? А затем можно и забыть всё, как страшный сон. Почему этот мальчишка со своей впечатлительностью всегда чего-то не то учудит?.. Зачем продлевать эту пытку… Эх, как напряжно… Тем временем же отродье, видимо, присосалось к её губам намертво… с каким-то ожиданием заглядывая в глаза потемневшими зрачками. Но Цинцю проигнорировала его взгляд. Не из-за какого-то определённого намерения. Она просто не знала, чего этот проклятый бывший ученик может хотеть или ждать. Она никогда не понимала эти его ожидающие чего-то взгляды — ни много лет назад, когда тот ещё был мальчишкой, ни даже теперь. Да и понять, по правде, никогда не стремилась. У неё и своих забот полно. Какое ей дело до мелкого ученика и его чаяний… Между тем полукровка, всё так же не отпуская женские уста, захваченные в прямо-таки голодном поцелуе, стал развязывать её внутренние одежды. А сам, выпустив из плена её губы, стал спускаться теперь по шее, цепочкой оставляя там влажные дорожки или один длинный след властного поцелуя. Особое внимание уделил впадинке между ключицами, любовно целуя и лаская языком, предварительно облизав сами ключицы, посасывая и покусывая нежную кожу и хрупкие косточки. И хотя, кажется, что он посвящает всего себя этому занятию, но Ло Бинхэ, нет-нет, да поглядывает на Цинцю. Смотрит в лицо, заглядывает в глаза, словно в поисках чего-то. Одним небесам известно, какой ответ он там находит, однако его действия — их настойчивость, давление и даже положение — в зависимости от этого меняются. А у Цинцю постепенно стало появляться внутри странное ощущение щекотки. Она не могла понять неприятно ли это или не очень. Занимаясь этим важным делом, Ло Бинхэ попутно стал стаскивать с неё нижнюю сорочку, аккуратно приподняв за плечи. После чего припал к её груди алчным, жаждущим, как усталый, много повидавший путник к воде из колодца в наконец встреченном оазисе, поцелуем. Пока одну грудь он ласкал губами и языком, другую взвешивал в ладони, нежно поглаживая, мял в руке, перекатывая горошину соска между пальцами, в незатейливой ласке. Потом он уделял такое же пристальное внимание и другой груди, лаская розовый бугорок соска со всем прилежанием, обхватывая губами, посасывая, а иногда и слегка покусывая, после чего он неизменно старательно зализывал покрасневшую плоть, не оставив без своего восхищённого интереса и саму сливочно-белую грудь. Когда он перешёл к этим откровенным ласкам, взгляд на супругу стал из регулярно бросаемого для проверки, почти постоянным. Он уже практически не отводит глаз от её лица, усиливая или ослабляя нажим, переходя от страстных ласк к невесомым нежным прикосновениями и обратно в полном соответствии с тем, что видит, заботясь об ощущениях и самочувствии Цинцю. Она наконец это поняла. Это открытие было бы сбивающим с ног и абсолютно поражающим своей неожиданностью, если бы Шэнь Цинцю была сейчас в состоянии уделить этой мысли соответствующее внимание, поэтому она просто затерялась на задворках сознания до лучших времён. С каждым новым действием Ло Бинхэ, в теле Шэнь Цинцю зарождалось какое-то непонятное сладкое чувство, которое пока ещё было слабым, но постепенно всё разгоралось. Ло Бинхэ же в конце концов оставил так полюбившуюся ему часть тела своей жены и стал ласкать всё её тело осторожными прикосновениями: он положил голову ей на живот и пробыл в таком положений целую вечность, мягко поглаживая эту область, а затем и покрывая горячими мокрыми поцелуями. Ни одна часть её тела не осталась не обцелованной, а следы лёгких укусов можно было найти везде. Посмотрев на своё творение и оставшись довольным, Бинхэ спустился ниже… Когда же Ло Бинхэ принялся за её бёдра, чуть приподняв их для своего удобства, дабы легче было установить зрительный контакт со вторым участником процесса, настойчиво ища её взгляд своим — на что она отвечала уже собственным разомлевшим, как у кошки, сверкающим изумрудом сквозь полуприкрытые веки, — покрывая лёгкими поцелуями, затем же осторожно всасывая нежную кожу и чуть посасывая, не пропуская ни один миллиметр и оставляя множественные любовные следы, в сердце Цинцю стало подниматься поразившее её саму томление, а в теле разгораться пожар. В нижней же части вдруг стало влажно и пусто... Точно подгадав этот момент или разглядев на её лице, от которого, можно сказать, не отрывал взгляда, словно ищущего одобрения, как когда-то, когда он был всего лишь простым учеником — одним из многих, Ло Бинхэ перешёл к основной части программы этого вечера. Он накрыл её лобок ладонью, осторожно развёл её половые губы и ввёл внутрь палец. К Цинцю вернулось былое напряжение, и она даже завозилась, пытаясь избавиться от наглой конечности, но Ло Бинхэ, сумев предвосхитить такую её реакцию, удержал её мягко, но настойчиво. Он стал нежно, но неутомимо ласкать самое чувствительное местечко, скрытое складками плоти, в то же время глубоко в неё проникая уже двумя пальцами. Шэнь Цинцю уже всю потряхивало от неведомого возбуждения — она окончательно потерялась в этих ощущениях. Ло Бинхэ же будто только того и ждал, внезапно скатился вниз, и губами приник к тому месту, которое недавно ласкал пальцами. Это отрезвило Шэнь Цинцю, и она постаралась его оттолкнуть. — Что это ты удумал? Прекрати сейчас же! — приказала она с прохладцей в голосе, разом вернув ясность рассудку, затуманившемуся было. — Видимо, этот муж плохо старается, раз жена в силах высказывать недовольство, — сверкнул на неё глазами Ло Бинхэ, оторвавшись ненадолго от своего занятия. — Ему следует удвоить свои старания. С этими словами он снова приник к её сокровенному местечку, пустив в ход уже не только губы, но и язык. А дальше… дальше Ло Бинхэ творил такое губами, языком и пальцами, что довёл Цинцю до полного исступления. Сил что-то говорить или требовать уже не осталось: она могла только метаться на простынях и всячески пытаться подавить недостойные стоны; ближе к концу она даже накрыла рот тыльной стороной правой руки и впилась зубами в нежную плоть между большим и указательным пальцами, почти прокусив до крови. — Цинцин, не подавляй их, — прошептал Ло Бинхэ неразборчиво где-то в бедро. Не будь Шэнь Цинцю заклинателем, даже не услышала бы. — Дай мне услышать твоё желание. И отпусти себя, не старайся сдерживаться… Сначала Цинцю проигнорировала его слова, но потом попыталась немного расслабиться, и вскоре возобновившиеся ласки Ло Бинхэ достигли своей кульминации. Через какое-то время странное, мешающее напряжение стало отступать, подавшись настойчивым и неустанным ласкам Ло Бинхэ, и у неё внутри словно фейерверк взорвался. Это было просто неописуемо. Так хорошо ей не было ещё никогда… Тело Шэнь Цинцю всё ещё сотрясали спазмы первого в жизни оргазма, когда Ло Бинхэ вытащил пальцы, чтобы заменить другой частью своего тела. — Шицзунь, вы наконец-то моя! Полностью, — прорычал или простонал Бинхэ и, накрыв её тело своим, плавно скользнул в тесную расселину, полностью захватив ранее неизведанные территории. Острая вспышка боли захватила всё существо Шэнь Цинцю, смыв удовольствие и ещё остававшиеся в теле следы возбуждения. Цинцю чувствовала, будто она чрезмерно переполнена и это разрывает её на части. — Потерпи Цинцин, скоро пройдёт, — Ло Бинхэ начал утешительно покрывать поцелуями её лицо — виски, глаза и щёки. Он всё-таки посмел назвать её этой жуткой кошачьей кличкой. Но сейчас не это главное. Он ещё и вздумал утешать. И кого? Её?! Да кому нужны его утешения! Кем он себя возомнил?.. Если бы не весь его шантаж, оказалась бы она вообще в таком положении? Дав ей немного времени привыкнуть к новым ощущениям, Ло Бинхэ на пробу сделал несколько лёгких движений, вглядываясь в лицо жены, чтобы определить её реакцию. Поняв, что первая боль отпустила, а она снова начинает закипать — что бы в прелестной головке ни творилось, Бинхэ не даст ей зацикливаться на этом — он начал медленные, размеренные движения, постепенно ускоряя темп и увеличивая глубину проникновений. К Шэнь Цинцю снова стали возвращаться угасшие было приятные ощущения, постепенно переходящие в чувственное удовольствие, и все неприятные мысли вымело прочь. Всё больше окунаясь в любовную горячку, она инстинктивно чуть шире раздвинула ноги, чтобы он мог глубже погружаться в неё. Оценив этот благой порыв, Бинхэ наградил Цинцю благодарным поцелуем в уголок губ, затем приподнял её ногу, и смачно чмокнул уже маленькую изящную лодыжку, а после подняв и другую, закинул обе себе за пояс. Цинцю сходу уловила намёк и обхватила его талию своими длинными стройными ногами. Теперь Цинцю встречала каждый мощный толчок бёдер Бинхэ, каждое глубокое проникновение его естества с готовностью и жаждой, с уже не сдерживаемыми стонами. А спустя ещё мгновение или два Шэнь Цинцю сама включилась в процесс — сначала неловко, а потом всё более и более смело и уверенно. Она отдавала себя полностью, принимая Бинхэ страстно и безудержно. Это было красивое зрелище: сильный мужчина подобный крепкому дубу, и хрупкая женщина, обвивавшая его, как вьюн. Соединены были только их нижние части тела: верхние конечности Цинцю были безвольно откинуты на подушки, а Бинхэ удерживал своё тело, опираясь на одну руку, пока второй — чувственно и с внутренним трепетом ласкал щёку жены. Бережно удерживая голову зафиксированной и неотрывно глядя ей в глаза, он то и дело мягко игрался с прядью её волос у виска, при этом ни на миг не останавливая свои древние, как мир, движения. В тихой комнате раздавались лишь звуки шлепка плоти о плоть, и тихие сладострастные стоны обоих участников этого упоительного процесса — мужчины и женщины. Освобождение настигло их обоих почти одновременно: сначала оно подхватило на своих волнах Цинцю, а под сладкими сокращениями её тугого лона, Ло Бинхэ, больше не сумев сдержаться, через несколько сильных движений присоединился к ней, с громким рыком обильно излившись в неё. Горячая струя семени спровоцировала у Цинцю новые спазматические сокращения, вызвав второй по счёту оргазм. Однако даже после завершения соития Бинхэ и не думал откатываться от своей императрицы, наоборот, он придвинулся ещё ближе, накрыв её уже всем своим телом, и сразу потянулся к её губам, всю её заключив в жаждущие объятия, даже не думавшей униматься страсти, а лишь только разгорающейся. Его ласки, поцелуй и объятия, казалось, стали ещё жарче и неистовее. Но на этот раз Цинцю уже не была пассивным участником: она пламенно отвечала на все начинания Бинхэ, будь то поцелуй, ласки, объятия или даже укусы. Вот только если укусы Бинхэ были совсем лёгкими, то Цинцю себя совершенно не сдерживала. Всю ночь они не сомкнули глаз, унявшись лишь с первыми лучами солнца. Да и то только потому, что Шэнь Цинцю совсем выбилась из сил, и отрубилась прямо в процессе очередного любовного соединения. А вот Ло Бинхэ не спал — он смотрел, не отрывая глаз, на свою супругу.