Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился.
Майк Ханниган «Друзья»
***
От лица Вики
Днём мы с Люцифером задремали на пару часов. Проснувшись и выпив пару таблеток от головной боли, я оставила ему записку о времени и месте, где будет проходить показ, на который он обещал прийти. Сейчас я находилась за кулисами, где творилась настоящая суматоха. Девушки в самых разных вечерних нарядах бегали по помещению то в поисках обуви, то в поисках одежды. Периодически они садились в неудобное кресло, где им делали профессиональный макияж и сооружали причёски. Откровенно говоря, я не могла сказать, что мне нравились их окончательные образы. По большей части они казались мне какими-то несуразными и… странными, что-ли? Но я была ничем не лучше. Так же, как и они, носилась туда-сюда с громко стучащим сердцем в груди. Волнение зашкаливало. Оно начиналось с головы: мозг словно давал импульсы в остальные части тела, которые, как следствие, не хотели слушаться. Ладони потели, пальцам не удавалось справиться с застёжкой на туфлях, ноги подкашивались, а коленки трусились так, словно не могут выдержать мой вес. «У меня всего три выхода», — напоминала я себе. — «Последний будет общий». Когда я наклонилась, чтобы поднять с пола съехавший с тонкого запястья браслет от «Пандоры», голова резко закружилась, утягивая весь мир в крутящуюся воронку. Лица людей вокруг поплыли, превращаясь в один сплошной сгусток, напоминающий сливочную пенку у кофе, после того как в ней покрутили ложкой, размешивая сахар. Удержавшись за вазон с каким-то высоким зеленым растением и чуть не перевернув его, еле сумела выпрямиться и, пошатываясь, подошла к кулеру с водой. Набрав от силы полстакана, выпила залпом, вместе с этим предварительно закинув в рот пару таблеток от головной боли. «Нужно продержаться…» — убеждала я сама себя, даже слегка стыдясь того, что выглядела ужасно жалкой на фоне других моделей, которые пробивались сюда долгим и упорным трудом. — «Я не открываю показ, это уже хорошо». — Взгляните на меня, — попросила одна из визажисток, не взирая на моё полумёртвое состояние. — Мне нужно припудрить Ваше лицо и сделать его тоном темнее, чтобы скрыть бледность… — пояснила она, начав тыкать в меня пушистой кисточкой. — Да… — промямлила я. — Благодарю… В зеркало заглядывать не хотелось. И дело даже не в том, что мой макияж не совсем соответствовал моим предпочтениям, а скорее в том, что в отражении не оказалось бы меня. Точнее, там была бы я, но… Другая я. Обеспеченная мадам с потухшим огоньком в глазах. Добившаяся многого и одновременно абсолютно ничего. — Скоро начнётся… — гудели девушки, начиная выстраиваться в очередь, то и дело одёргивая юбку ниже или поправляя локон и так идеально уложенных волос. Встав за одной напыщенной кореянкой, чьи накладные ресницы, вопреки моде на естественность, выглядели, как опахала в дежурном клипе одной из тысячи певиц и рэп-исполнительниц, я аккуратно заглянула за штору. Мне открылся вид на переполненный людьми зал. Фотографы, журналисты, знаменитости, модельеры и обычные гости шушукались между собой, создавая достаточно громкий гул, напоминающий жужжание пчёл в улье. Каждый привлекал к себе взгляды по-своему: кому-то хватало репутации, а кто-то выделялся за счёт наряда, который должен был либо полностью состоять из вещей дорогих брендов, либо выглядеть очень вызывающе. Но моё внимание, конечно же, зацепил мужчина в чёрном, с зататуированными шеей и руками. Люцифер любезно поддерживал разговор с рядом сидящими людьми, хотя я чувствовала, что их компания его раздражает и он бы предпочёл более… молчаливых собеседников. Кхм, помимо этого, открывался и отдалённый вид на тридцатиметровый подиум, по которому мне предстояло пройти. Сердце забилось в груди с новой скоростью и силой, а вибрация из-за этого касалась даже выпирающих рёбер. Модели начали выходить по очереди, придерживаясь какой-никакой пятиметровой дистанции. Тем, что были хотя бы на пару сантиметров ниже, приходилось перебирать ногами быстрее, чтобы не отставать. Это оказалось более заметным, чем я ожидала. — Виктория, Ваша очередь, — один из парней, контролирующих ситуацию за кулисами, подтолкнул меня к выходу. Я выдохнула и несмело шагнула вперёд. Меня мгновенно осветили десятки вспышек, на секунду ослепляя с непривычки и заставляя теряться в пространстве. Но, собрав волю в кулак, я продолжила идти, смотря прямо, как меня и учили. Каждый шаг давался с трудом. Тишина угнетала. Ну, а чего я ожидала от показа? Здесь не принято выкрикивать имя выступающего, как это делают на концертах в перерывах между напеванием текстов любимых песен. — Умница… Его нежный шёпот я могла услышать, кажется, даже за километр, сидя в метро с наушниками в ушах, из которых по перепонкам беспощадно бил тяжёлый рок. «Затормозить, сделать точку на две секунды, развернуться через правое… нет, левое плечо и пойти по правой стороне.» Я остановилась у края подиума, всё так же не отводя взгляд в сторону. Невесомое, словно облако, чёрное платье без рукавов и с V-образным декольте было в пол только сзади — спереди виднелись мои оголённые ноги под приличным слоем автозагара, чтобы не отличаться по цвету от лица. На самом деле, я сильно удивилась, когда меня решили сделать порядком темнее, ведь мне всегда казалось, что страны Азии предпочитают бледность. Но мне объяснили всё тем, что к европеоидной расе этот их стандарт не применяется. — Да-да, вот так… И-и-и, — один из фотографов сделал очередной снимок, после чего я с небольшой задержкой развернулась и зашагала назад. Тотчас все взгляды переметнулись от моей персоны к следующей модели, и лишь одни глаза продолжали неотрывно смотреть на меня. Я чувствовала его алые зеницы, опаляющие мою кожу и медленно пробирающиеся к, всегда обнажённой только для него, душе. — Давай бегом сюда! Лови! Стоило мне зайти за кулисы, как в меня сразу же полетело новое платье, в которое я должна была сейчас переодеться. Оно состояло из слегка прозрачной чёрной юбки, оголяющей одну ногу при ходьбе, и пристойно блестящего золотого топа с ещё более глубоким вырезом. Один из парней расстегнул моё платье сзади и рванул его вниз, даже не давая мне опомниться. От таких скорых действий и спешки голова вновь закружилась. — Держи, должно стать легче, — сказал он, закинув мне в приоткрытый рот какую-то таблетку, слабо напоминающую ту, что я сама выпила до этого. Но на наркоту это всё равно не смахивало, поэтому без зазрения совести я проглотила её. «Наверняка корейские лекарства отличаются от украинских, не так ли?» Сделав шаг по направлению к новообразующейся шеренге, я сильно пошатнулась. Я свалилась на одну из моделей, и та едва устояла на ногах. — 더 정확한! ¹ — она грубо отпихнула меня от себя. — 젠장, 내 치마… ² — 죄송합니다, ³ — я использовала все свои знания корейского, неловко извинившись перед ней. Тело категорически отказывалось меня слушаться. Я пыталась сделать пару глубоких вдохов, но от этого к горлу подкатила противная тошнота. Сопровождающая показ музыка, которая громко играла даже за кулисами, для меня звучала так, словно я отошла в туалет клуба: приглушённо, и лишь биты сотрясали сознание. «Осталось ещё совсем немного продержаться…» — пыталась успокоить я себя. — «Всего два выхода… Два вы…» — Морнингстар, блять! Я резко встрепенулась и вышла на подиум. На удивление, пускай мои движения и потеряли былую плавность, оставались уверенными и размеренными. Мои ноги сами несли меня, хотя я не чувствовала их в этих маленьких туфлях, из-за которых уже натёрла пару мозолей. Складывалось ощущение, что я парила в воздухе и всю работу за меня выполняли завораживающие демонские крылья за спиной. Не мои. Люцифера, который нёс меня на руках. — Твою мать… — послышался тихий голос дьявола с толпы. — Сколько же ты таблеток выпила? Я мгновенно постаралась сосредоточиться, возвращая требуемую эмоцию на лицо. А то совсем поплыла от атмосферы, царящей вокруг, и переживаний, накалившихся внутри. «Как же здесь душно!» — мысленно возмущалась я, делая точку, которая вышла менее удачной, чем предыдущая. Разогнавшись, желая как можно скорее покинуть подиум, чуть не оступилась. «Хух, вроде бы никто не заметил…» Как только я зашла за кулисы, на меня снова набежал персонал. Только теперь вместо обычного переодевания мне ещё приходилось выслушивать о том, как я всё плохо сделала, мол, лучше бы меня вообще туда не выпускали. Я лишь фыркнула, про себя подмечая, что была бы и не против остаться сидеть на неудобном кресле перед гримёршей, мастерски владеющей своим делом. Усмехнулась, представив как она — сутулая девушка ста пятидесяти сантиметров — управляет кисточкой, как японец умело вертящей катаной. — Всем на общий выход! Стоило мне подняться с диванчика, на котором я сидела, застёгивая очередную пару обуви, как в глазах резко потемнело. Я уже собиралась сказать, что никуда и ни за что не пойду, как почувствовала неделикатный толчок в спину. По инерции шагнула вперёд, навстречу неизвестности: чёрная пелена с глаз всё не спадала. — Вики! — крикнул до боли знакомый голос, когда моё тело коснулось холодной плитки… Я поддалась слабости и склонилась ей, словно приговорённый к казни узник перед палачом, готовым дёрнуть за ручку и тем самым отсечь голову острым лезвием гильотины. — Скорую! Прошу, вызовите скорую! Тьма поглотила меня, разрывая последнюю нить надежды на божественное исцеление. — Не буди меня, — в беспамятстве шептала я, окончательно потеряв связь с окружающим миром, — я больше не проснусь…***
От лица Люцифера
Если в первый выход у Вики всё было прекрасно и она, готов предположить, чувствовала себя на подиуме королевой, уже во второй раз стало немного иначе. Пока она шла до точки, всё на первый взгляд смотрелось неплохо, пожалуй, только я мог заметить ту лёгкую дрожь в её костлявых пальцах и незначительно дёргающееся верхнее веко на левом глазу. Но после того, как она заторопилась назад, ситуация значительно ухудшилась. Может, она и не чувствовала этого, но её шатало так, словно она, пьяная в хлам, только что прокатилась на американских горках. Но когда она свалилась на пол во время общего выхода… Моё сердце упало в пятки, а в ушах зазвенело. — Вики! — истошно закричал я, выпрыгнув со своего места. — Скорую! Прошу, вызовите скорую! Пробираясь через толпу и расталкивая людей, расплодившихся по всей Земле, как ёбанные кролики, пытался делать порывы энергии в её сторону, чтобы она, насытившись ею, открыла глаза. Но застряв в человеческой плоти, я не мог этого сделать. Всё, что мне оставалось, — взмолить к долбанному Богу, который, по нихуя не забавному стечению обстоятельств, ушёл в запой, — чтоб он, мразь, подавился этим спиртом! — Не буди меня, — словно в беспамятстве шептала она, окончательно потеряв связь с окружающим миром, — я больше не проснусь… Я упал перед ней на колени и начал трясти за голову, пытаясь привести в чувства. Но её обмякшее тело не отозвалось даже через несколько минут и походило на тряпичную куклу из зоны отчуждения… — Нет, нет, нет… — дрожащим голосом ответил ей я. — Что ты такое говоришь? — 저리가! ⁴ — вскрикнул кто-то. — Ох, Шепфа… — выдохнул я, когда её грудная клетка начала тяжело вздыматься вверх. — Мужчина, отойдите. — Нет, — мои глаза сразу вспыхнули, когда к ней прикоснулись чьи-то руки, — не смейте…! — Мужчина! Я поднял взгляд, уже готовясь накинуться на этого козла, кем бы он ни был, но увидел несколько мужчин в белых костюмах и носилку в руках одного из них. — Я фельдшер скорой помощи, отойдите! Секунду колебавшись, я аккуратно отдал безжизненное тело Вики в его руки, только сейчас замечая, что я весь содрогаюсь в конвульсиях от неутихающей паники. — Дыхание? — спросил врач, когда его помощники взялись за работу. — Угу… — он что-то черкнул в блокноте. — Пульс? — Что с ней?! — Кто Вы? — Её муж! — уже по привычке ответил я. — Тогда идите за нами. Я поднялся на ватных ногах, до сих пор до конца не осознавая происходящего, но при этом не отставал, проходя за ними в машину. — Вы знаете, что с ней случилось? — спросил один из врачей, как только мы тронулись с места. — Как Вы думаете, если я ранее спросил, что с ней, я знаю, что с ней?! — Успокойтесь, — строгим голосом приказал другой мужчина дав мне таблетку валерьянки, которую я, конечно же, не принял. — Как она чувствовала себя в последнее время? — У неё… — я замялся, не зная какой из всех симптомов проявился отчётливее, — сильно болела голова. Не знаю… Кажется, ещё были проблемы со сном. — Угу… — промычал он, сделав пару дополнительных заметок. — Почему Вы не отвезли её к врачу? — Потому что… — я вновь замялся, понимая, что на самом деле никакой весомой причины у меня не было. Я просто шёл у Уокер на поводу, слепо веря тому, что всё будет хорошо. — У неё был забитый график, и мы догово… — 모든 게 분명해 건강의 가치를 모르는 또 다른 사람, ⁵ — перебил меня другой врач с расчётом на то, что я не знаю корейский. — 누구나 실수 할 권리가 있습니다! ⁶ — выкрикнул я в ответ хаму, желая набить его азиатскую морду. — Я знаю, что виноват, — я вновь обратился к тому, который говорил на моём языке, — просто она оказалась очень… настойчивой в своей позиции. Он понимающе кивнул головой, хотя я осознавал, что это было скорее из вежливости. В мыслях он наверняка меня осуждал, но… Сейчас это не было для меня важным. — Приехали. Я тут же выпрыгнул из машины. Врачи переложили Вики на каталку и повезли через всю больницу — я за ними. — Вам придётся остаться здесь, — предупредил кто-то из персонала, прежде чем захлопнуть перед моим носом дверь, после чего я специально ударился о неё головой и шумно выдохнул. «Мы со всем справимся… Мы со всем справимся…» — раз за разом шёпотом повторял я, продолжая, как идиот, пытаться наполнить её тело своей энергией. Худшее, что мог придумать Шепфа, — ожидание. Причём ожидание чего угодно: когда ждёшь праздника, либо ставишь завышенные ожидания, а потом разочаровываешься, либо он проходит настолько хорошо, что по ощущениям пролетел за пару минут; когда ждёшь понедельника, чтобы пойти в зал, потом передумываешь и впоследствии разочаровываешься в себе; а когда ждёшь, находясь в страхе, то бишь, как я сейчас, придумываешь самые страшные исходы событий, накручиваешь себя, травмируя нервную систему. «Девочка моя, что же с тобой…?» Я правда пытался отвлечься. Старался, как только мог. Я рассматривал интерьер, в котором не разбирался, и из-за этого быстро переключался на окружающих меня людей, в которых я разбирался, в целом, но именно поэтому меня от них и воротило. По итогу я возвращался обратно к интерьеру и так дальше по замкнутому кругу. «Почему ты молчала?» — внутри таилась обида, ведь столь близкий, родной мне человек так упорно скрывал от меня всю серьёзность ситуации. Но… У каждой медали две стороны. — «Я ужасный парень, раз ей так и не удалось мне довериться…» Я стоял облокотившись о стену, покрашенной латексной белой краской, особенность который в том, что она даёт сильный водоотталкивающий эффект и является… «Прошу, прости меня…» Тьфу! — Ваша жена очнулась. Мир на секунду замер. Я оглянулся на настенные часы и понял, что простоял здесь круглые сутки. Грёбанное ожидание… — Что с ней? — задал я вопрос, мучивший меня почти всё это время. — Вы в Бога верите? — вдруг спросил врач, выбивая меня из колеи. — Нет, — фыркнул я. Понятное дело, что я знал о существовании Шепфы. Более того, раньше мы с ним были друзьями, вот только от этого польза от его существования никаким образом не проявлялась. Что уж теперь говорить, я мысленно его похоронил. — В таком случае, можете прощаться. — Ч-что…? Казалось бы, теперь я должен был захотеть раскопать его могилу и воскресить любыми силами, лишь бы он по итогу помог, но… Нет, теперь я жалел, что так просто убил его, ведь можно было устроить ух какие пытки, чтобы кровь лилась со всех щелей, а он молил о пощаде. И плевать, что такое возможно только в моих мыслях. — Мы не сможем ей помочь. Будь тут этот идиот Ади, он бы пошутил, сказав что-то наподобие «ну, раз она очнулась, значит, всё прекрасно! Прощаемся, я так понимаю, мы с Вами, прежде чем покинуть больницу. Ведь раз Вы не можете ей помочь, значит, она абсолютно здорова!» — Я ещё раз спрашиваю, что с ней?! — выкрикнул я, перевернув рядом стоящий столик с медикаментами. Врач покосился на разбитые микстуры под нашими ногами и, с опаской подняв на меня взгляд, прошептал: — Лейкемия. Последняя стадия. Рак крови, если говорить проще… Если раньше мой мир встал на паузу, то теперь он окончательно рухнул. Причём под землю прямо в Ад, к моему блядскому папаше. Невольно воспоминания начали прокручиваться в голове одно за другим: первая встреча, когда Уокер едва умела управлять серыми отростками; первый раз когда я посмеялся над её глупостью во время урока истории; первого маленького укольчика совести, когда понял, что перегнул палку, незаслуженно оскорбив её, назвав падалью. Тогда же я впервые и увидел её слёзы. А ещё запомнилась её первая ответочка в мою сторону, когда перед крылоборством я, наклонившись над ней, сказал с наглой ухмылкой: «Никогда не видел, чтобы хотели опозориться с таким временем», а она мне: «Никогда не видела, чтобы такой мужчина, как ты, нагинался ради таких, как я». Вспомнился и тот раз, когда у меня впервые на неё встал. Это было утром, после взаимного ночного признания друг другу в любви. Она испачкала мои волосы мукой — я схватил её и понял, насколько идеальное тело держу. Помимо физического желания, осмелюсь сказать, инстинкта, я также осознал, что не хочу её никогда и никуда отпускать. — Я могу… — охрипшим голосом произнёс я, — я могу пройти к ней? Эта просьба была верхом эгоизма. Ведь она плохо себя чувствовала, и у неё, соответственно, не было бы сил, чтобы уделить мне внимание, а также она вряд ли хотела бы запомниться мне в таком виде перед... Фух... Но я должен был увидеть её в последний раз. — Да, конечно… Я думаю, у вас осталось не больше часа.ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…