Валинорские беседы

      Леголас не полюбил Аланор за красоту, хотя считал её красивой; он не полюбил её за пытливый ум и бесконечное множество знаний. Даже не за характер, тихий, но решительный. Всё это в ней ему очень нравилось, а в первые дни и вовсе потрясало.       Леголас полюбил Аланор за одно только то, что она сумела вытащить его из пропасти, когда он был уже даже не на грани, а лежал, изломанный и израненный, внизу, в темноте, не смея дышать. Он знал, что Аланор любила его ровно за то же самое. У них обоих была привычка помогать всем, кто в этом нуждался, и если из взаимной помощи родилось такое глубокое чувство, то что же… Они не хотели препятствовать.       Будучи принцем, Леголас каждый день видел во дворце других, ослепительно красивых, сияющих эллет, многие из которых тянулись к нему. На праздниках, одетые в изумительные и изумительно дорогие платья, они были всего прекраснее. Почти все они были хитры и остроумны, просто в силу происхождения. Леголас всегда ценил тех, с есть о чём поговорить, но даже больше ему нравилась тишина, в которой с Аланор было уютно.       Большую часть времени Леголас ведь мечтал о тихой семейной жизни в небольшом, светлом доме, о детях и отсутствии необходимости сражаться. Он не служил в армии из яростного желания защищать лес именно дракой, он служил, потому что чувствовал, что в том его долг. К тому же, все его друзья рисковали жизнями изо дня в день. Разве он мог их оставить?       Аланор оказалась в армии из-за него. Она действительно пошла бы за ним в любую, даже самую опасную точку этого бесконечного, удушающего леса; впоследствии как-то так получилось, что там, где был он сам, раненый, обожжённый, рыдающий от боли, всегда оказывалась она, чтобы исцелить и утешить. Никто не смог бы сделать это лучше.       И Леголас старался отвечать тем же. Когда жизнь в родительском доме стала для неё совсем невыносима, он сделал всё, чтобы жизнь во дворце не приносила ничего кроме спокойствия и лёгкости. Когда демоны начали забираться в её голову по ночам, он был рядом и прогонял их. Он был рядом даже если ему самому было страшно.       Их любовь прошла испытание бессчетными месяцами, проведёнными вдали друг от друга, много раз, прежде чем Леголас ушёл в Мордор. Даже если другие догадывались, Аланор единственная точно знала о его решении. И единственная до самого конца верила, что он вернётся. Леголас запомнил на всю бесконечно долгую жизнь поцелуй, который она подарила ему по возвращении.       Десятки кораблей уплывали в неизвестность. К тому времени, когда она уговорила его уплыть тоже, Леголас был разбит на крошечные осколки изнутри и слишком сильно изранен снаружи, но Аланор была рядом, как и всегда прежде, чтобы подбирать упавшие частички и скреплять их своими слезами.       В Валиноре она родила прекрасных сыновей. Она высадила деревья вокруг их дома, а внутри украсила его бесконечным множеством ярких рисунков. Леголас не мог перестать влюбляться в неё, даже если всем вокруг казалось, что влюблëннее уже некуда.       Когда она лежала у него на коленях, ещё дрожа и немного плача, его сердце трепетало от опасения, и когда он нежно прикасался к разгоряченной коже, шепча, что всё позади, его горло сжималось.       Она была слишком доброй. Слишком ранимой. Слишком светлой, чтобы переживать то, от чего даже Трандуила мучили бы кошмары.       Она не должна была быть принцессой, а он принцем. Она была просто его Аланор. И сам он принадлежал ей.