Записки безумного гения (дневник W. W.)

4 сентября

      Почему люди верят в то, что все плохое происходит в пятницу тринадцатого? Сегодня понедельник четвертое, и он в разы хуже любой пятницы и любого тринадцатого числа! Кажется, однажды я с ума сойду, если на меня продолжат сыпаться разные не особенно приятные приключения. Их и так было многовато за сегодняшний день! И если бы только у меня...       Конечно, у меня много страхов, но я хоть как-то умею с ними бороться... Вернее, с большинством из них. С одним я никак не могу справиться, и это — страх потерять близких. Как вообще можно не переживать о том, что с ними может что-то случиться? Да, Изабеллу и своих братьев я знаю не очень долго, как и Нео, но я уже их безумно люблю... А отца я любил всегда, несмотря на все мучения, которые я испытал из-за него. Все же он добра желал, просто не совсем умел делать это правильно... (Кстати, у моих брекетов было два несомненных плюса: теперь я могу говорить, почти не двигая ртом, и еще у меня просто идеальная улыбка. Но я бы все равно не согласился носить такое, будь у меня выбор: это было больно и неудобно, и надо мной все смеялись... Просто пытка! И отец это будто не понимал. Почему?) Я не могу не думать о том, что все они могут пострадать или погибнуть. Сегодня мои страхи чуть не сбылись...       Началось все с самого утра: на моих глазах Нео споткнулся на проезжей части. К счастью, машин в этот момент не было совсем, но как же я перепугался! А он встал, отряхнулся от размокшей пыли и пошел дальше так, будто ничего и не случилось. Может быть, он не понял, где упал? В любом случае, я понял! И я еще несколько минут не мог отдышаться после этого, а сердце до сих пор жутко колотится... Мне было так страшно, что я чуть не упал в обморок на уроке! Меня и сейчас мелко трясет. Почему он не придал этому значения? (Неужели привык? Нет, он, конечно, немного неуклюж, но не до такой степени, верно? Можно ли вообще привыкнуть к опасности? Отец говорил, что на войне ему казалось, что рано или поздно он перестанет бояться обстрелов и смертей, но этого так и не произошло... Он и сейчас боится всего, что хоть немного похоже на выстрелы, и мертвых животных тоже. Мне кажется, опасность скорее ломает людей, чем делает их бесстрашными! Значит, вряд ли Нео привык к падениям на проезжей части... И вопрос, почему ему не страшно, остается открытым.)       На первом уроке я никак не мог сосредоточиться... Как назло это был урок литературы. Я люблю читать, но этот школьный предмет ненавижу! Возможно, все дело в учителе, который невероятно скучен. Он вечно немного навеселе, вечно засыпает на ходу и бубнит что-то себе под нос — монотонно и слишком тихо, чтобы разобрать слова. Кто вообще может записывать за ним? Я обычно даже не понимаю, о чем он говорит! Разумеется, я не делаю никаких записей. Все равно я давно уже прочитал все книги, что мы проходим в школе, и давно... Честно сказать, почти все они скучные. Кому же есть дело до того, что учиться неплохо бы с удовольствием? Да и зачем нам изучать книги, которые никому не нравятся, если чтение должно быть развлечением? Вероятно, я никогда не найду ответов на эти вопросы. Остается коротать время на уроках, рисуя на полях тетради леденцы...       И почему именно сегодня учителю было дело до того, чем я занят? Чаще всего он совсем не видит даже того, что происходит вплотную к нему. А сижу я на третьей парте... Я и не думал, что он подойдет ко мне! И тем не менее... — Что ты делаешь, Уильям?! Рисуешь в тетради? — эти слова, произнесенные его противным голосом, выдернули меня из моих мыслей. Черт возьми, раньше я ненавидел голос отца, но теперь понимаю, что бывает и хуже... Я ничего не ответил. Что можно сказать в таком случае? Какой ответ удовлетворил бы его? — Встань! — я встал, едва не уронив все, что было на парте. Может быть, я не самый прилежный ученик, но откровенно грубить учителям и не подчиняться им я никогда не умел... Да и какой дурак будет проявлять неповиновение в таких мелочах? Это же просто бессмысленно! (А я будто стал похожим на отца... Он тоже пытается найти смысл во всем. Надеюсь, у меня не будет такого же стального громового голоса: я не хотел бы, чтобы меня дети боялись так же, как его.)       Дальнейший разговор бесполезно пересказывать. Учитель долго и монотонно вещал о неуважении и небрежности... Если его так раздражали мои рисунки на полях, то почему он не отчитал меня за это раньше, наедине?! Видимо, сегодня он просто похмелиться не успел, и поэтому злой как черт! К счастью, его монолог, в котором я тоже ни слова не разобрал, несмотря на повышенный голос, прервало появление учительницы из начальной школы... — Уильям, нам нужна твоя помощь! Я никак не могу вразумить твоего брата... — сказала она немного взволнованно. — Вероятно, ты сможешь. Простите, мистер Лассен...       Я с радостью пошел с этой учительницей, не зная, что увижу на месте. (И как же я ненавижу свое полное имя! Слишком взрослое и скучное... Я не Уильям, я Вилли — и никак иначе. Ну, в крайнем случае Уилл — для особенно серьезных. Почему учителя упорно продолжают называть меня наихудшим вариантом моего имени?) Меня удивило то, что Крейна нужно было вразумить, но я особенно не думал о причинах. Я просто был рад уйти из класса, от этого мерзкого преподавателя литературы... Что ж, приключения Крейна и Нео в этот момент были похуже монотонно орущего мистера Лассена. Я и не думал, что моего очень рассудительного брата можно напугать до такой степени, чтобы он спрятался под столом и отказывался выходить... Для этого достаточно было сообщить ему о том, что сегодня будут делать прививки. Откровенно говоря, я сам боюсь острых предметов, и у меня все это вызвало некоторые воспоминания... Я не знаю, почему не признался в этом. Мне давно уже нет дела до того, что скажут другие! Я же "безумный гений"! Мне положено быть странным. И разве станет мне хуже, если малознакомый учитель и класс десятилетних детей будут считать меня трусом?       В любом случае, я промолчал о собственном страхе и мягко вытащил мелко дрожащего Крейна из-под стола... Кажется, его плотный черный жилет и белая рубашка местами промокли от его слез. Глаза у него были красные, и он постоянно отворачивался, когда кто-то пытался посмотреть ему в лицо. Он не любит, когда кто-то видит его плачущим, потому что его отец слез не терпел... Бедный Крейн! Его могли побить за что угодно. Я не удивлен, что он так боится обыкновенных вещей и не может с этим справиться... Кажется, сегодня я понял своего отца: он точно не садист, но ему часто приходилось меня мучить. Мне тоже было жаль Крейна и совсем не хотелось его мучить лишний раз, но пришлось отвести его за руку в кабинет медсестры...       Разумеется, он упал в обморок, потому что никто и не пытался его успокаивать... Хотя я не знаю, помогло бы ему это или нет. Меня очень сложно успокоить, когда я действительно боюсь. Но попробовать точно стоило! Мне и Нео не позволили пойти вместе с ним, а этим врачам никогда нет дела до того, что пациенту страшно...       Впрочем, кое-что хорошее все же случилось: Изабелла забрала нас троих из школы, и мы смогли отдохнуть... Почему я так ужасно устал на третий день учебы? Отец сказал, что это "болезни роста", и мне просто нужно больше отдыхать. Я и сам рад был бы возможности отдохнуть лишний раз, но как это устроить, когда я должен учиться? Может быть, спросить об этом отца? Но я не хочу, чтобы он считал меня лентяем... Пожалуй, он чуть ли не единственный человек, чье мнение меня действительно волнует. Я очень боюсь, что он разочаруется во мне и... и снова будет обращаться со мной так же, как до моего побега. Как же давно это было! А я все помню и жутко боюсь возвращения этого кошмара... Возможно, мне следовало бы ненавидеть его за мое сломанное детство, но я не могу. Очень сложно злиться на того, кто сейчас спит в кресле в гостиной, вытянув ноги, потому что вся мебель для него низковата... Еще более милым его делает контраст между строгим черным костюмом и мягким пледом в синюю клетку, которым его укрыла Изабелла. (Кажется, отец очень любит черный цвет, как и Крейн, а Изабелла —синий... Именно она купила этот синий плед, и все ее платья в пол, к которым у нее особая страсть, тоже разных оттенков синего. Что ж, я, когда вырасту, буду носить фиолетовый! Это мой любимый цвет...) P. S. Я, наконец, смог успокоиться... Я очень переживал за Нео и Крейна. Теперь же я знаю, что они оба в порядке... Я счастлив. Безмерно счастлив! Стоит ли рассказать доктору Яну на завтрашней встрече о том, как я переживал? Мне нужно поделиться этим с тем, кто не будет волноваться еще больше, чем я, но я боюсь, что он объявит меня сумасшедшим... Впрочем, я рассказывал ему о своих задумках, идеях и планах. Они точно более безумны, чем этот страх за близких... Пожалуй, я расскажу ему! В конце концов, отец обещал не отправлять меня в лечебницу, а его обещаниям нельзя не верить.