Записки безумного гения (дневник W. W.)

22 ноября

      Почему я никогда не писал о том, как мы отмечаем день рождения Крейна? Мне же нравятся праздники... И я люблю своего сводного брата. (Честно сказать, иногда я даже забываю о том, что мы даже не родственники... Кого волнует кровное родство? Точно не нас — вот так я отвечу. Мы просто не упоминаем пастора Крейна, будто его и не было. Мы считаем себя семьей, хотя отец с Изабеллой женаты всего три года...)       Я помню его первый день рождения с нами... Тогда он очень удивился тому, что праздники отмечают не только Фрэнк и Ян! Это было и мило, и забавно, и грустно... Мой отец не особенно любил праздники, но не запрещал мне отмечать их. Конечно, наши с ним "вечеринки" можно описать двумя словами — пустота и безнадежность, — но у нас было хотя бы это... Пастор Крейн считал грехом любые удовольствия, и его семья не отмечала даже Рождество. Года три назад я бы и подумать не мог о том, что когда-нибудь поблагодарю отца за то, что он хотя бы пытался дать мне что-то светлое и приятное! Но после общения с Крейном и Эдди я понял, что взрослые бывают намного хуже моего в общем-то доброго отца... Как же хорошо, что есть и хорошие взрослые вроде Изабеллы! Ее собственное детство не было очень счастливым, но она делала все, чтобы ее сыновья не были несчастны.       Впервые Крейн и Эдди отметили свои дни рождения в доме Ланкастеров, и им это показалось странным... Они думали, это семейная традиция Яна, Фрэнка и Сары. Как же дети удивились, когда отец заговорил о празднике! Наблюдать за этим было забавно, о чем я уже говорил. Помню, как Крейн краснел и смущался от знаков внимания...       С тех пор Крейн не очень изменился в этом плане. Он заметно вырос, даже стал красивым — впрочем, уродливым он и тогда не был, просто мне он очень напоминал лягушку, — научился быть спокойнее и смелее... Я понимаю, что это заслуга отца, Изабеллы и доктора Яна, но я горжусь им. Он кажется хрупким, но внутри у него скрыта большая сила, которую он просто не тратит зря... или не выпускает наружу из-за ее опасности. Я ни разу не видел Крейна злым — разве что раздраженным или удивленным... Может быть, в гневе он может сделать нечто ужасное? Если честно, мне совсем не хочется экспериментировать с этим. (Я лучше проведу еще пару опытов, чтобы создать волшебные конфеты!) Однако вся его сила, которую иногда видно невооруженным глазом, исчезает, как только кто-то проявляет к нему особенное внимание... Как-то раз он попросил меня не смотреть в его сторону, пока он рисует — вот настолько он не любит внимание! Он говорит, что ничего не может делать как следует, когда его видят... Мне любопытно, почему так. Наверное, дело в пасторе, как и обычно, но я лучше спрошу об этом Эдварда, который помнит жизнь с ним скорее как сон, или у Изабеллы. Крейн вряд ли хотел бы вспоминать то время — по крайней мере я совсем не горю желанием думать о том, что было до моего неудавшегося побега из дома... Если бы мои сводные братья не были похожи на меня, то мы бы вряд ли подружились.       Сегодня Крейн будто был удивлен тому, что кто-то вспомнил о его дне рождения... Утром они с Эдди пошли гулять — да, нам удалось убедить отца в том, что десятилетний ребенок может погулять один, и это победа, — а мы с Изабеллой готовили кое-что. (Я научил ее варить карамель! Я умею то, что многие взрослые сделать не могут, и горжусь собой — вот это уже точно моя заслуга, ведь мне никто не помогал этому научиться... Мне нравится думать о том, что Изабелла при всех своих талантах не умеет делать сладости, как и отец, который, кажется, знает все об органической химии и биологии!) Честно сказать, я узнал кое-что новое о своей мачехе... — Наверное, ты хочешь спросить, почему у моих сыновей такие редкие имена? — спросила она, когда мы вместе работали. — Я бы сама вряд ли назвала их так... Но в нашей общине все решения должны были принимать мужчины. — Даже такие? Но ведь ваш муж мог назвать их... — я замялся, пытаясь вспомнить самое глупое имя, что я когда-либо слышал, но на ум приходило только "Икабод". — Он мог назвать их как угодно, а я должна была смириться... Мне жаль Икабода. Спасибо, что не смеешься над ним, Вилли! Он ненавидит свое имя и позволяет обращаться к нему так только мне... — она грустно улыбнулась. — Хорошо, что сейчас можно сменить имя. Тебе, кстати, твое нравится? — Только не полное... Оно слишком обычное. И... вот ваше имя мне очень нравится! — Правда? Я в детстве терпеть не могла его, ведь меня назвали в честь Изабеллы Кастильской, которую мои родители считали святой! Она была очень жестоким правителем, но об этом тебе, наверное, и на уроках рассказывали.       Мы долго болтали, одновременно готовя сладости... Время прошло незаметно. Мы едва успели закончить, когда братья вернулись! Вот тут я и увидел, как Крейн снова краснеет и пытается скрыть свое удивление... Лицо у него очень выразительное, и скрывать чувства он не умеет совсем. — Там первый снег выпал... — пробормотал он, пытаясь закрыть неловкую паузу. — Мы играли. Мне даже в куртку попало... — прибавил Эдвард с довольной полуулыбкой. — Холодно, зато красиво. Хочешь с нами, Вилли? — Почему нет? — мило улыбнулся я. — Но сейчас у нас есть другое дело! И вы точно знаете, какое...       Мне кажется, Крейн каждый раз притворяется, что забыл о собственном дне рождения, — это какая-то традиция... А еще он всегда делает вид, что не может задуть свечи. Почему он так этого стесняется? Это мне тоже очень хочется узнать, но у самого Крейна я спрашивать не буду — по крайней мере не сегодня. Сегодня у него должен быть идеальный день, ведь ему исполняется десять! Пусть забудет о своей прежней жизни хотя бы сегодня... Кажется, он отлично проводит время: стоит ему немного привыкнуть к вниманию, он перестает стесняться и становится почти душой компании (но только по моим меркам).       Честно говоря, я написал все это только потому, что ушел к себе, испугавшись одного разговора, от которого меня опять захлестнули воспоминания... Однако теперь я уверен в том, что они уже успели сменить тему. Пожалуй, пойду дальше веселиться со всеми!