Гасить огни (Kill the Lights, Sidetracks)

Мейсон, бездумно глядящий в окно вот уже более получаса, потянулся, и случайно заметил человека в черной шляпе и плаще, подозрительно оглядывающегося вокруг. Нет, назвать это случайностью было бы неверным. В течение последних нескольких дней благодаря мерам, предпринятым Ноем, чтобы заставить его задуматься о своем здоровье, Мейсон постепенно поправлялся. Заняться ему было нечем, разве что смотреть фильмы или теленовости. Поэтому, чтобы развлечься, он решил выследить сталкера, который с каждым днем доставлял все больше неприятностей. Мрачно глядя в окно, он обыскивал глазами места, где мог появиться сталкер. Вообще-то, ожидание в засаде было нелегким делом, в прошлой жизни ему не раз приходилось проводить в ожидании по нескольку дней, сидя под дождем в кустах или какой-нибудь яме. Сейчас же, имея крышу над головой, он был готов провести в ожидании хоть год. Но хватило всего двух дней. В тот момент, когда он заметил человека в черном плаще, прошмыгнувшего к особняку Ноя, Мейсон подумал: «Это тот самый ублюдок». На самом деле, тот был не единственным, кто что-то вынюхивал в окрестностях. Были еще настойчивые безбоязненные папарацци и, конечно же, поклонники Ноя. Но Мейсону бросился в глаза странный бумажный конверт у него в руках. Мужчина был небольшого роста, с каштановыми волосами, и скрывал свое лицо. Острые инстинкты Мейсона сработали быстро. Прежде чем охранники успели прогнать сталкера, Мейсон бросился на нижний этаж и на входе столкнулся с Ноем. Ной не пытался остановить его, только спросил: — Куда ты идешь? Мейсон ответил, отводя взгляд: — Пойду прогуляюсь. — С твоей-то ногой? — усмехнулся Ной, прищуриваясь. — Это реабилитация. Нужно же избежать осложнений, — ответил Мейсон, улыбнувшись, и стремительно вышел, ища взглядом человека в черном плаще. «Почему он в плаще?» — мелькнула мысль и тут же исчезла, потому что снаружи слегка моросило. Как только мужчина в черном плаще увидел приближающихся к нему охранников, он развернулся и быстро побежал в противоположном направлении. Мейсон последовал за ним. «Просто взгляну на его лицо», — подумал Мейсон. Он хотел лишь подтвердить личность противника, поимкой пусть занимаются тренированные братцы-охранники. Такой раздражающий тип! Словно навозная муха, вьющаяся вокруг с отвратительным жужжанием. Мейсону было любопытно, был это член съемочной группы или кто-то из актеров, возможно, его лицо было ему знакомо. И конечно, он хотел знать, кто, черт возьми, покусился на красивые пальцы Ноя. Бесцеремонно оборвав не вовремя случившийся телефонный звонок Вика и выключив телефон, Мейсон поискал взглядом шляпу сталкера в гуще толпы. Человек в черном плаще ушел довольно далеко. Ноги Мейсона слегка онемели, одежда промокла от моросящего дождя, отчего ему стало холодно. «Как это раздражает, может, просто громко крикнуть, чтобы он обернулся?» Мейсон на мгновение задумался, но было очевидно, что так он только осложнит дело. Было бы опасно подбежать и схватить его за плечо. В своем первоначальном теле он не дал бы ублюдку сделать и нескольких шагов, схватил бы его и прижал к земле. Но для тела Хейли это было непосильно. Хотя, если подумать, соперник небольшого роста, может быть… «…» Нет, это было бы глупо… Мейсон облизнул губы. Жить как Хейли было намного удобнее и проще, чем как Мейсон Тейлор, но их физические способности настолько различались, что это накладывало множество ограничений на поведение. Что же делать? Размышляя над этим, Мейсон продолжал следовать за мужчиной. Тот скрылся в малолюдную улочку. «Возможно, заметил, что за ним следят», — подумал Мейсон. Но нет, тот лишь зашел в небольшой магазин, купил пачку сигарет и немного алкоголя. «Значит, это он — ублюдок, который творит всякие гадости». Мейсон подобрался к нему немного поближе. В конце концов, если этот человек был штатным работником или актером, можно же подойти и поздороваться, как со знакомым? Сделать вид, что встреча случайна, обменяться приветствиями, взглянуть ему в лицо, сказать: «Увидимся на съемочной площадке», а затем уйти. Возможно, тот подумает, что он странный, но это не так уж и плохо. Однако будет неприятно, если этот человек не принадлежит к съемочной группе… Мужчина свернул в переулок. Мейсон немного ускорился, чтобы последовать за ним. «...!!» Кто-то схватил его сзади за плечо и потащил назад. Хааап. Он неосознанно громко выдохнул от удивления. Большая холодная рука плотно зажала ему рот. Не может быть, неужели за ним следили? Мейсон почувствовал, как по затылку стекает холодный пот, поднял голову, задевая козырьком кепки подбородок другого человека. Тот слегка нахмурился. — Но… Ной. Губы Мейсона беззвучно сформировали имя человека, который подкрался и схватил его. С лицом, в очередной раз полным разочарования, позади него стоял Ной. — Ной, как ты… Прежде чем он успел договорить: «Как ты оказался здесь, в этом месте?», Ной с холодным выражением лица схватил Мейсона за руку и грубо потащил его к машине, перед которой в ожидании стояли его телохранитель и Фил. Проходившие мимо люди останавливались, глядя на разворачивающуюся сцену. — Укххх... Из-за резкого движения Мейсон застонал от боли, и Ной немедленно остановился, отпустив его руку. На запястье, за которое он схватил Мейсона, появились красные отметины. — Ной, как, черт возьми, ты здесь оказался? — тяжело дыша, спросил Мейсон. Ной глубоко вздохнул, откинул назад волосы и медленно повернулся. Мейсон вопросительно смотрел на него, растирая горящее запястье. — Спрашиваешь, что я здесь делаю, — Ной наклонил голову, чтобы посмотреть Мейсону в глаза. — Это вопрос, который я тебе хочу задать. Разве ты не говорил, что собираешься прогуляться? Прогулка? На такое расстояние? Ной насмешливо улыбнулся. Мейсон, собравшийся утверждать, что это и была прогулка, закрыл рот. Как ни посмотри, Ной не собирался оставлять эту тему. — Ты преследовал сталкера в одиночку… Даже представить боюсь, о чем ты, мать твою, думал? — спросил Ной, как будто ему было искренне любопытно. Мейсон облизнул губы. С какого момента и откуда Ной начал следовать за ним, что его чувства даже не уловили этого? Или он следил с самого начала? Он не должен был быть настолько сосредоточен на своем преследовании сталкера, чтобы не заметить хвост. — Что, он показался тебе достаточно мелким, чтобы его было легко поймать? — Я… не в этом дело… лицо, я просто хотел его увидеть, — попытался объясниться Мейсон. Не то чтобы он не думал о том, как здорово было бы поймать сталкера. Однако, он помнил о состоянии своего тела. Ной ответил: — А, вон что. Как удачно. Как здорово. Что ты не собирался его ловить. — Однако его лицо стало еще более разъяренным. — А после того, как увидел бы, что тогда? Этот человек также будет знать, что ты его опознал. Или, по-твоему, после этого пусть будет, что будет? — Нет, это не… Я обдумывал, что мне делать, поэтому и дошел до… Мейсон замолчал, не закончив предложение, и украдкой огляделся вокруг. Нынешняя самая горячая голливудская пара с очень редким освещением в СМИ, пара Хейли. Они не только появились на улице, но и атмосфера вокруг них была раскаленной, как во время драки. Люди останавливались и смотрели, некоторые даже включали камеры своих телефонов. Хотя сам он изначально имел имидж возмутителя спокойствия, но увидеть Ноя, любезного джентльмена, посреди улицы в таком вздернутом состоянии, было бы шокирующим в глазах всех. Мейсон схватил Ноя за руку и повернулся к Филу. Тот открыл дверцу машины, и Мейсон втолкнул Ноя внутрь. Прежде чем папарацци успели что-либо сделать, машина уже уехала. «…» Зрачки зеленых глаз Ноя дрожали от сдерживаемого гнева и раздражения. Мейсон облизнул губы и тщательно подбирал слова. Казалось, он должен был что-то сказать, но, кроме глупых оправданий, ничего на ум не приходило. Честно говоря, он даже не подумал, что будет делать, проследив за сталкером и увидев его лицо. В прошлом, когда он был наемником, его безрассудные действия во время операций были вызваны уверенностью в своей способности избегать плохих ситуаций. Мейсону казалось, что он осознает хрупкость тела Хейли, но, оглядываясь назад, понял, что это не так. Он делал вид, что думает рационально, в то время как его тело действовало, отвечая на его эмоции. — … Прости. Зеленые глаза Ноя дрожали, как несколько дней назад, когда Мейсон извинялся после того, как потерял сознание на съемочной площадке и тем самым разозлил его. Однако на этот раз Ной не сказал: «Ладно. Я тоже был слишком груб». Сжав губы, Ной молча смотрел перед собой. — Я должен сегодня есть один? Мейсон, спустившийся к обеду в столовую, попросил Фила повторить свои слова. Он знал, что ранее днем Ной рассердился, но не думал, что тот на самом деле откажется обедать с ним. Потому что, когда он останавливался в доме Ноя, независимо от того, насколько они были заняты, они всегда обедали вместе. «Когда встретимся за ужином, нужно будет еще раз извиниться». Мейсон, который от всей души хотел сделать это, понятия не имел, что делать, чем дольше Ной не появлялся. Он потер лоб и спросил: — Очень… он, должно быть, очень занят? Мейсон пытался выяснить, был он слишком занят, чтобы есть, или пропускал прием пищи, потому что был зол, но Фил кратко ответил: — Как обычно. — … Понятно. Он, должно быть, очень зол. Мейсон снова сел, чувствуя во рту горький привкус. Пустой обеденный стол. Отсутствие Ноя неприятно резало глаз. Мейсон задержал Фила. — Как насчет вас? — Да? — Вы что, не будете обедать?.. Вам все равно нужно поесть, так давайте поедим вместе. — Нет, я буду отдельно… — Я знаю, что не нравлюсь вам, но хотя бы один раз мы можем поесть вместе? Хотя он знал, что доставляет Филу неудобства, он не отпускал его. Он был встревожен и расстроен тем, что рассердил Ноя, поэтому был в настроении побеспокоить того. — … Я уже говорил раньше, что не ненавижу вас, — спокойно ответил Фил, затем вздохнул и сел. Горничные сразу же принесли еду. Тишину ничего не нарушало, кроме тихого стука столовых приборов. Вместо того чтобы чистить креветки, Мейсон уставился на Фила. Как и Ной, Фил молча ел. — Вы двое росли вместе с детства? — поинтересовался Мейсон. Если подумать, десять лет назад Фил уже был рядом с Ноем, помогая ему. В то время его еще не окружала аура профессионального секретаря, однако с юных лет Фил проходил подготовку, чтобы стать помощником Ноя. — Да… Мистер Рэйкарлтон рассказывал вам об этом? — Ну… что-то в этом роде. Мейсон слегка кивнул. От тогдашнего Фила у него осталось очень смутное впечатление. У него были воспоминания о работе десять лет назад, но единственным воспоминанием, связанным с Филом, было, как тот пришел к нему за день до окончания его месячной работы. Филу тогда едва исполнилось двадцать. Он обрушил на Мейсона поток эксклюзивных и очень привлекательных предложений. Недвижимость, машина, эксклюзивный контракт, — для него готовы были сделать все возможное, при условии, что он останется в Штатах. Когда Мейсон с любопытством спросил: «Почему вы так стараетесь? Зачем делаете все это для какого-то телохранителя из компании наемников, для одного человека?», Фил ответил: «С юных лет я готовился к тому, чтобы стать помощником Ноя. Всю жизнь меня учили только с этой целью. Если вы не защитите Ноя, не исчезнет ли дело всей моей жизни?» Фил того времени был совсем зеленым парнишкой. Мейсон изобразил деловой тон, хотя слова давались ему с трудом. «Кто бы то ни был… любой опытный телохранитель сможет защитить его. К тому же, рядом с этим ребенком есть такие люди, как вы. После слов Мейсона Фил, всегда хранивший профессиональное выражение лица, сморщился, словно пытался удержаться от слез. ** ** Подробнее о событиях 10-летней давности см. экстру "Пропущенная сцена. Ксанакс". Тогда Мейсон вообще не мог понять, почему он сделал такое лицо, почему говорил такие вещи. Но теперь, оглядываясь назад, он мог понять значение тех слов. — Я рад, что вы не потеряли работу. — … Простите? Для Фила и, конечно же, для Мейсона, тот факт, что Ной был жив, был чрезвычайно радостным. В ответ на недоуменный взгляд Фила он рассмеялся, как будто ничего не имел в виду, и наколол вилкой несколько креветок и овощей. «Хмм, все же, что делать дальше?» — продолжал размышлять Мейсон. Для начала, надо бы встретиться с Ноем и извиниться, сказать, что сожалеет, и что подобное больше не повторится. Это было бы лучше всего. Хотя, по правде говоря, он не был уверен, что больше никогда не сделает что-либо подобное. Он не хотел быть человеком, который не отвечает за свои слова, но, думая о разъяренном Ное, чувствовал, что нужно сначала попытаться разобраться с нынешней ситуацией. Может, он и хотел бы оставаться равнодушным, но ничего не мог с собой поделать. — … Спасибо, что остановили мистера Рэйкарлтона там, на улице. — Что, простите? — В настоящее время мобильная связь и Интернет настолько развиты, что между обычными людьми и папарацци нет большой разницы. Если бы Ной Рэйкарлтон был заснят на видео во время уличной ссоры со своим возлюбленным, это наделало бы столько шума, что у нас, скорее всего, на обед не осталось бы времени. Хотя несколько мелких и противоречивых слухов все же просочились, их легко остановить, — несколько устало сказал Фил, и Мейсон усмехнулся. — Ну, несомненно, людей удивило бы, что Ной может рассердиться. Вряд ли кто-то поверит, что Ной на публике злился на своего возлюбленного, скорее в то, что Хейли Ласк опять создал большую проблему. Конечно, в этот раз он был неправ… Мейсон снова тяжело вздохнул. — … Что вы думаете о мистере Рэйкарлтоне? — Что? — осторожно осведомился Мейсон, поднимая голову. — Что я думаю о нем… он гораздо вспыльчивее и чувствительнее, чем видят и думают посторонние… красив, у него много денег и, кажется, несколько дурной вкус. Едва Мейсон начал изливать свои мысли, Фил прервал его: — А, нет… — и замолчал. Он выглядел слегка смущенным. — Я имел в виду, о его эмоциональном состоянии. Однако, вы, кажется, довольно хорошо это знаете, — сказал он. Мейсон встретил пристальный взгляд Фила со стоицизмом интервьюера. — В самом деле? Он отложил вилку, которую держал в руках. — Не думаю, что вам следует вмешиваться в это дело. Он пригласил его поесть вместе, не для разговоров о сердечных делах. Фил тихо вздохнул. — Дело не в том, что вы мне не нравитесь или я вас ненавижу, скорее, мне некомфортно и меня беспокоит. Что-то в вас. Этот человек был похож на кого-то, кого Фил знал раньше. Фил чувствовал себя неловко и переживал из-за этого. Поначалу, уловив что-нибудь странное или сомнительное в поведении Хейли Ласка, он думал: «Это должно быть потому, что он лучше, чем я о нем думал», и поэтому не обращал внимания. Ему было все равно, пока поведение Ласка не выходило за рамки приличия, но если бы он вышел за рамки, пощады бы не было. Это естественно — стараться хорошо выглядеть перед теми, кто окружал понравившегося человека. Каждый, кто пытался сблизиться с Ноем, старался хорошо выглядеть перед Филом. Но потом они пытались задавать вопросы о Ное и не знали, что делать с выраженным Филом неудобством. Хейли вел себя по-другому. Даже говоря: «Я знаю, что не нравлюсь вам» или «Я знаю, что вы меня ненавидите», Хейли никогда не пытался что-либо изменить. По сути, это чувство холодного равнодушия делало излишними слова: «Хотя я пригласил вас пообедать, не переходите черту». Он был равнодушен и пренебрежительно относился к другим. Он был похож на человека, уехавшего в Афганистан, человека, чье мнение не менялось, независимо от того, кто пытался его удержать, будь то муж и жена Рэйкарлтон или Фил. «Почему ему нравятся только такие люди?» Размышляя о том, что вкусы Ноя оставались такими же странными, как всегда, Фил пристально смотрел на мужчину перед ним. — Мистер Рэйкарлтон — человек, который психически слабее, чем кажется. Я не пытаюсь вмешиваться, а действительно беспокоюсь за него. Фил отложил нож и вилку, выпил воды и продолжил: — Он сильно зависит от других. Насколько сильно… в принципе, во всем. Для меня тот факт, что он жив и продолжает жить, удивителен, и из-за этого я нервничаю каждый божий день. По правде говоря, мне до сих пор трудно поверить в то, что вы смогли привлечь его внимание и теперь вместе с ним. Тщательно выбирая, что сказать и о чем умолчать, Фил не был уверен, сможет ли правильно передать значение сказанного. Хейли слушал с бесстрастным выражением лица. Фил тихо вздохнул. — … Он не злится, он напуган, — нерешительно сказал он, и Хейли поднял голову. — Потому что совсем недавно умер очень дорогой ему человек… Фил беспокоился, что его слова могут испортить настроение Хейли и вызвать еще большую ссору между ним и Ноем. Он знал, что говорить на эту тему было самонадеянно, но не мог не сделать этого. Как и десять лет назад, когда он дерзко пытался удержать Мейсона разными предложениями, теперь Фил держался за Хейли. «…» При его словах Мейсон облизнул губы и поднялся со своего места. Он тихо вздохнул, и Фил занервничал. — Где сейчас Ной? — спросил Хейли, и Фил заколебался, но все же ответил: «Он в кабинете на втором этаже». С этим спокойным лицом, не было никакого способа узнать, о чем Хейли думает. Фил не мог сказать, собирался он устроить ссору из-за плохого настроения или следовал какому-то иному плану. — Продолжайте обедать. — Хейли похлопал Фила по напряженному плечу и вышел из столовой. Некоторое время Фил сидел неподвижно, а затем глубоко вздохнул и потер лицо обеими руками. После некоторого размышления в голову ему пришла мысль: «Возможно, Хейли уже знал о Мейсоне?» … Но это теперь не имело значения. Мейсон остановился перед дверью кабинета на втором этаже и на мгновение задумался. Как только он услышал слова Фила, его первой мыслью было: «Мне нужно пойти к Ною». Однако, теперь, стоя перед дверью, он немного нервничал. «… Он не злится, он напуган. Потому что совсем недавно умер очень дорогой ему человек…» Умершим, о котором говорил Фил, Мейсон очень хорошо это знал, был он сам. Мейсон вздохнул и постучал в дверь. Тук-тук, раздался резкий стук, но изнутри не слышно было никакого шума. Мейсон снова постучал, оставил это и открыл дверь. — … Если тебе не отвечают, было бы вежливым не входить, — послышался откуда-то из глубины кабинета слегка приглушенный голос. — Я знаю, — признавая свою грубость, ответил он. — Ты не пришел обедать, — добавил он, слегка нервничая. — Я послал Фила сказать, чтобы ты ел сегодня один, — снова послышался сопровождаемый легким вздохом голос. — Мм. Он передал. Мейсон прошел через темный кабинет к месту, откуда доносился голос. Ной лежал на диване, положив руку на глаза. Мейсон осторожно спросил, присаживаясь рядом: — У тебя что-то болит? Болит. Ной сглотнул, и Мейсон протянул руку и пощупал его лоб. Голова болит? Было это так или нет, но лоб Ноя блестел от пота. — Как ты себя чувствуешь? Мне вызвать врача? — Мейсон убрал руку и попытался встать. Но Ной резко потянул его за руку, так что Мейсон упал на него, и, приподнявшись, обнял его. — Мейсон, — заговорил Ной слегка сдавленным голосом, в котором слышались слезы. — Мейсон… ответь мне, Мейсон. — … Да, — ответил Мейсон. Падам-падам. Мейсон чувствовал, как медленно и тяжело билось его сердце. — Мейсон… Ной тяжело перевел дыхание, чуть двинув плечами. Его плечи слегка дрожали, как будто от страха. Мейсон снова ответил: — Да, Ной. Он чувствовал, как с каждым вздохом поднимаются и опускаются его руки, сцепленные на спине Ноя. Ной снова глубоко вздохнул, длинно выдохнул. — … это реально, — пробормотал Ной с легкой улыбкой, как будто только что осознал это. Ной одарил Мейсона в своих объятиях благодарной улыбкой, потом внезапно оттолкнул его и поднялся. Мейсон, озадаченный тем, что его оттолкнули, был еще больше сбит с толку, видя, что Ной пытается уйти. Но нет, вместо того, чтобы уйти, тот открыл дверь и посмотрел на Мейсона, будто прося его удалиться. — Ной… — Я разрешал тебе войти? Мейсон не знал, как реагировать на его усталое лицо. Глядя на встревоженного, ничего не понимающего Мейсона, Ной обхватил голову руками и вздохнул. — Это не… Я не пытаюсь смутить тебя. В данный момент я проясняю этот сумбур, — с трудом заговорил он, облизнув губы. Голова у него раскалывалась от боли. — Лучше мне быть рядом с тобой… Когда Мейсон произнес слова, которые он сказал на прошлой неделе во время их телефонного звонка, Ной тихо рассмеялся. — Обычно это так. Похоже, это психическое заболевание, вызванное твоим отсутствием. Однако сегодня мое замешательство вызвано тобой. Было бы лучше оставаться одному, чтобы об этом позаботиться. Словно прося понимания, Ной слегка улыбнулся. — Ладно. Могу выйти и я. Видя, что Мейсон замер на месте, Ной пожал плечами, сказал «спокойной ночи» и повернулся, чтобы выйти из кабинета. Мейсон поспешно схватил его за руку. — Ной, я… Мейсон хотел сказать что-нибудь, чтобы остановить его, но не знал, что сказать. — … Если ты продолжишь останавливать меня, я могу сорваться на тебе. — Выпусти свой гнев. Казалось, будет лучше, если он разозлится. В лифте, в гостиничном номере, Ной, злившийся на него, был намного лучше нынешнего Ноя. В ответ на слова Мейсона Ной сказал: — А если ты устанешь от меня и уйдешь, кому от этого будет хорошо? Он горько засмеялся. — Ной, — мягко позвал Мейсон. Ной вздохнул. Глядя в это действительно изможденное лицо с неприязненно поджатыми губами, Мейсон передал свои давно запланированные извинения. — Прости меня. — За что? — Что заставил тебя волноваться сегодня… Ной оборвал его: — Все в порядке. Это обычное явление. Я уже говорил, что беспокоиться о тебе — моя повседневная рутина. Даже говоря, что все в порядке, Ной, похоже, в порядке не был. Он опустил взгляд и тихо рассмеялся. — Ты изначально был из тех, кто обращается со своей жизнью, как с рулоном туалетной бумаги. С того времени, как ты добровольно отправился в то опасное место, и зная, что ты не отказался ни от одной из опасных операций этой дебильной Zii, я понял, что ты принадлежишь к такому типу людей. Людей, которые не испытывают сожаления, независимо от того, когда умрут. Потому что это может случиться в любой день. Ной говорил медленно и спокойно, как будто о чем-то неважном. Мейсон моргнул и посмотрел на него. Ной говорил не о недавних событиях, а о тех, что произошли десять лет назад. ** ** Подробнее о событиях 10-летней давности см. экстру "Пропущенная сцена. Ксанакс". — И поэтому мои нервы расщеплялись и рвались нить за нитью, — поскольку я не знал, когда ты можешь умереть. Каждый. День. Как будто он недостаточно сходил с ума, день за днем. Завтра Мейсон может умереть. Завтра, послезавтра, всякий раз, когда Ной думал об этом, он становился чуть более сумасшедшим. — Хотя я хотел немедленно вывести тебя из этой дерьмовой компании, утащить с поля битвы и запереть в безопасном месте… хотя я думал об этом каждый день, я не мог этого сделать. Ной поднял голову и посмотрел на замершего Мейсона. Засмеялся, видя его голубые глаза, не скрытые линзами. — Спросишь, почему? Да потому что между нами нет отношений, о которых можно было бы говорить. — Ной… Услышав подобное стону восклицание Мейсона, Ной коротко вздохнул. Он оттолкнул руки Мейсона, удерживающие его. — Ты предлагаешь мне выпустить свой гнев, разозлиться, — сказал он самоуничижительным тоном. — Я… очень хорошо понимаю, что не имею права злиться. Беспокоиться каждый день до гнева не означает, что он имеет право вмешиваться в дела Мейсона. Будь то его здоровье, тело или жизнь, Ной не имел права вмешиваться. Каждый день он сходил с ума, желая получить это право, но так и не получил. Мейсон держал под рукой свою черную сумку, готовый уйти в любой момент, а Ной не мог сказать ни слова против. — Я знаю, что не могу ничего требовать. Что должен быть удовлетворен тем, что имею сейчас… По сравнению с тем временем, когда я не мог даже видеть твое лицо, возможность быть рядом с тобой делает меня невероятно счастливым. Десятки, сотни раз в день я говорю себе, что не должен быть жадным. Ной говорил искренне и серьезно, не желая выглядеть жалким хнычущим ребенком. — На самом деле, я хотел иметь желание отступить. Хотя отступить было нелегко, притвориться, что отступаю, — гораздо легче. Сначала я думал, будет достаточно знать, что ты не умер, а все еще жив и существуешь, и это сделает меня счастливым. После того, как ты спас меня, конечно, я подумал, что лучше было бы умереть вот так, однако… Ной тихонько рассмеялся. Это был самоуничижительный смех. Он долго смотрел на руки Мейсона. Когда эти руки коснулись его тела, в отличие от того, что он думал, все не вернулось. «…» Мейсон смотрел на Ноя, смотрящего на свои пустые руки. Смотрящего с сожалением, хотя именно он оттолкнул его руки, с глазами, полными слез. Мейсон сдерживал желание обнять его. Ной несколько раз открывал и закрывал рот, словно пытаясь подобрать слова. — … Честно, — внезапно прошептал он, как будто доверяя секрет. — До недавнего времени, хотя я ненавидел, что ты ранен, с другой стороны, мне это нравилось. Ранения и травмы, полученные Мейсоном ради него, давали Ною ощущение, что он его ценит. Каждый раз, видя прихрамывающего Мейсона, он чувствовал, как сладко замирает сердце. Ной был не настолько глуп, чтобы желать себе более серьезных травм всякий раз, когда что-то случалось, но правда заключалась в том, что беспокойство в глазах Мейсона каждый раз, когда он смотрел на раны Ноя, поднимало ему настроение. — На какое-то время я забыл, что ты за человек. Для тебя все легко, ради пары сцен к фильму, ради того, чтобы поймать несчастного сталкера, ты рвешься навстречу опасности, — таким человеком ты был изначально… Ной говорил так, словно это было забавно. — Поэтому тот факт, что ты здесь, смущает меня. Я счастлив, я в восторге, меня переполняет чувство удовлетворения, и даже умереть сейчас было бы не страшно. С другой стороны, я хочу еще больше и чувствую себя жалким оттого, что ты сделал бы то же самое для любого другого… Настолько жалким, что у меня пропадает аппетит, — пробормотал Ной, глядя на застывшее лицо Мейсона, дрожащие глаза и беспомощные руки, а затем вздохнул. И еще раз вздохнул. Еще раз… он поднял руки и закрыл ими глаза, и подавил готовый вырваться крик. — … это лицо, это выражение вводят меня в заблуждение. Мейсон подошел к Ною и обнял его. — Ной. Ной. Ной прекратил судорожно сглатывать и тихо прошептал: — … Мейсон… — Да, — ответил Мейсон и обнял его еще крепче. Плечи Ноя слегка дрожали. — Похоже, я сойду с ума… — в голосе Ноя звучали непролитые слезы, и Мейсон сказал: — Все в порядке, — и прижал его лбом к своему плечу. — Не страшно, если ты сойдешь с ума. Неважно, что ты делаешь или где находишься, я снова тебя спасу… Будь то разум или тело Ноя, его нельзя было оставлять в темных или опасных местах. Это были слова, которые не имели смысла и даже не подходили к ситуации, но Мейсон все же сказал их и не мог не обнимать Ноя. Ной высвободился из рук Мейсона, впечатал его в стену и прижался к его губам, как будто пытался их укусить. Бум. В этот момент плечи Мейсона онемели от удара, но он не мог прийти в себя. — Ххт…! Ной ухватил и стащил с Мейсона рубашку. Мейсон знал, что грубое движение разбередит рану, но прикусил губу и держался за него. Ной расстегнул и стащил с него брюки. Мейсон почувствовал, как спина покрылась холодным потом из страха перед приближающейся болью. — … Скажи «хватит». Ной укусил его за шею достаточно сильно, чтобы вызвать острую боль, и заговорил тихим соблазнительным тоном. — Если скажешь «хватит»… я немедленно остановлюсь. Речь шла не только о сексе. И чувства, и надежды — на этот раз он остановит все. Мейсон, вместо того чтобы сказать «хватит», прикоснулся губами к его красивым губам. Ной тихонько вздохнул, и Мейсон нежнее пососал его губы. — … А, блядь… Ной прижал Мейсона к стене, сдавил его плечо и грубо протолкнул свой член между раздвинутыми ногами Мейсона. — ..! Насколько знакомым ни было бы тело Хейли с сексом, без растяжения или смазки в этой ситуации для него было невозможно принять огромный пенис. Однако Ной резко толкнулся внутрь, насильно раздвигая туго сжатые стенки. Мейсон заметно побледнел от боли и прижался к нему. Больше не в силах останавливаться, Ной поднял ногу Мейсона и вошел глубже. Стоя на одной ноге, Мейсон еще сильнее прижался к Ною, а Ной, в свою очередь, вошел еще глубже. «…» Раздвигая внутренности, огромный член вошел на всю длину. Внутри что-то дернулось, будто готовое взорваться. — Мейсон… Мейсон сглотнул и ответил сквозь боль: — Да… да. «…» Ной болезненно улыбнулся этому ответу. На самом деле не знал, что делать. — … сделай это. Тебе позволено сделать это. Ной, который собирался что-то сказать, закрыл рот и поцеловал дрожащие губы Мейсона. Он начал медленно двигаться, и Мейсон закрыл глаза. Его лицо было невероятно бледным, а все тело от боли залито холодным потом, но в тот момент Мейсон подумал, что это неплохо. Он открыл глаза, лежа на кровати Ноя. Невозможно сказать, сколько времени прошло, но солнце, казалось, еще светило. Мейсон бездумно сел, потер глаза и огляделся. Ной спокойно наблюдал за ним. — … Как призрак, что такое? — спросил Мейсон, удивленно сглотнув, и Ной ответил: — Опасные мысли. Ной подмигнул и засмеялся. «…» Мейсон взглянул в изголовье кровати и протянул руку, чтобы проверить, нет ли там нового пистолета. Ной поднялся и заговорил. — А ты сообразительный. Он лишь упомянул, что у него были опасные мысли, и Мейсон как будто прочитал их. Мейсон остановился и уставился на него. Совершенно обнаженный Ной потянулся, как будто после хорошего ночного отдыха, и встал. — … Почему? Мейсон ухватился за него и поднялся, Ной смотрел на руку, которой тот ухватился за него, будто это было что-то сладкое. — Я просто думал об этом. В головах все думают о разных вещах. Не беспокойся об этом. Ной взял руку Мейсона и, целуя тыльную сторону ладони, засмеялся. — Ты можешь двигаться? Вчера я был немного… Я сейчас принесу тебе поесть. Поешь, а потом поспи еще немного. — Ной. Мейсон перехватил его руку. Ной подмигнул и рассмеялся, не изменяя выражения лица: — Что, этого недостаточно для твоей нижней части? Мейсон внимательно смотрел на него. — Из-за того, что ты не бросил меня прошлой ночью, мое недопонимание и заблуждение снова усугубились. И я боюсь, что все это рухнет. — Какое недопонимание, какое заблуждение? Чего именно ты так боишься? — спросил Мейсон, подавив свое недомогание. Ной был не из тех, кто подвержен страху. Во время похищения он, словно был не в своем уме, спровоцировал похитителя. И только когда речь шла о нем, Ной был напуган до онемения. Словно готовясь к несчастному будущему, он действовал и думал пессимистично. «…» — Какое недоразумение, какое заблуждение… — повторил Ной, посмотрел на щеку Мейсона, затем медленно поднял руку и нежно погладил эту щеку. — Ты Мейсон, но это тело Хейли Ласка. Достаточно хрупкое, больное, а также непристойное тело, тело Хейли. Ной осторожно погладил это тело, которое в его глазах было полностью Мейсоном. — Все называют тебя Хейли, потому что никто не знает, что ты Мейсон. Никто не знает. Режиссер драмы, которую снимали 10 лет, не знал, его родственники, его друзья и даже менеджер, который ухаживал за ним 16 лет, даже не подозревали, что он другой человек. — Знаешь? Называть тебя Мейсоном — это плохо… в этом мире никто, кроме меня, не знает, что ты здесь, — прошептал Ной, снова целуя тыльную сторону тонкой ладони Мейсона. Я — единственный в мире, кто знает о твоем существовании. Все остальные смотрели на Хейли Ласка, единственный, кто видел Мейсона, был он сам. — Ты даже не представляешь, какое это сладкое чувство. Для тебя в этом нет ничего хорошего… от того здорового и красивого тела до этого измученного проблемами тела, которое все называют Хейли. В такой ситуации нечему радоваться. Ной горько рассмеялся. — Поэтому я продолжаю чувствовать себя особенным. Хотя случившееся со мной произошло из-за того, что особенным был ты. Я разглядел тебя, прицепился к тебе и настаивал на том, чтобы называть тебя Мейсоном… вот так, — Ной говорил сдержанно. Так что я должен довольствоваться этим, чтобы не разочароваться, как 17-летний Ной, когда ушел Мейсон. — Ты единственный для меня, а я — для тебя… когда я так думал, это было так мило и блаженно, я не хотел вырваться из этого. Будь это мечта, мое воображение, недоразумение или заблуждение. Единственное особенное и уникальное существование в этом мире друг для друга. Ной поцеловал в губы Мейсона, который смотрел на него. Уникальный и особенный. Мейсон повторил эти слова и уставился в лицо Ноя, который только что поцеловал его. Уже несколько дней желая задать вопрос, Мейсон осторожно открыл рот. — Мы встречаемся? Фактически, казалось, что они с Ноем встречаются. Люди мира ждали официального объявления об их отношениях, а Тони и Вик уже думали, что они встречаются. Но эти двое никогда ничего об этом не обсуждали. Нравились они друг другу или любили? Мейсон мимоходом упомянул симпатию, но это никогда не было прямым комментарием. Тем временем они уже занимались сексом. Мейсон всегда хотел спросить, что означают эти отношения. — … кто знает? — вопросом на вопрос ответил Ной. — Я все время говорил, что хочу этого, так почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас? Ты тот, кто принимает решение… — исступленно выпалил он и уставился на Мейсона. Ной нервно ждал, как приговоренный к смертной казни, ожидающий обратного отсчета. — Ты тот, кто держит нож. Тот, кто разрывает или связывает воедино отношения, даже свою собственную жизнь, кто все контролирует. — Как далеко ты позволишь мне зайти? Когда он должен остановиться? Он был жадным. Пока все шло хорошо, но если Мейсон уйдет, он потеряет все. — Я… какую часть тебя мне позволено иметь? Мейсон смотрел на Ноя, задающего вопрос тихим голосом. Его губы слегка дрожали, и рука, к которой он прикасался, была в таком же состоянии. «…» До смерти несчастное красивое лицо Ноя было на самом деле очень приятным. Светлое чистое лицо. Человек, которого он хотел защитить… Мейсон, казалось, понял, откуда взялся его идеальный типаж, и негромко рассмеялся. Он никогда об этом не думал, потому что не был геем или педофилом. Он схватил Ноя за руку и сказал: — То, что ты сказал, правильно. Если спросить, были ли чувства, связанные с Ноем, сексуальными, ответ был бы неясным. Он не был геем и никогда не думал о любви к мужчине, независимо от того, как выглядело его тело. Каким бы красивым и идеальным он ни был, секс с Ноем все равно казался ему неудобным и странным. — Для меня… Единственный, кто называет меня Мейсон, кто думает обо мне как о Мейсоне, ты единственный. Мейсон тоже нервничал и слегка дрожал. Сказать, что это было еще и сексуальным, было непросто, однако этот человек был особенным случаем. На протяжении всей жизни Мейсона не было никого такого особенного. С того момента, как двадцать лет назад он услышал тот тихий звук из сумки, и до настоящего момента, на каждом перепутье Мейсон выбирал Ноя. Был ли это его выбор или нет, Ной всегда был для Мейсона первым. Когда он оставил его десять лет назад, по сравнению с тем, когда плакал над мертвой женой и дочерью, его глаза были более влажными. Он не знал, как объяснить это влечение души. В мире, если вы сказали, что самая большая эмоция в отношениях — это любовь, значит, это настоящая любовь. Не было никого, кто мог бы поколебать чувства Мейсона, жизнь Мейсона вот так. Для него Ной был уникальным и особенным существом. — Поскольку нет никого, кроме тебя… — Мейсон протянул руку, колеблясь, словно приходя в себя, и коснулся уголка красивых зеленых глаз Ноя. — Все, что ты выберешь, произойдет. Если он хотел получить все, он мог это получить, в этом был смысл слов Мейсона. Ной моргнул, еще и еще раз, словно пытаясь осознать, что только что услышал. А потом из его прекрасных глаз одна за другой покатились прозрачные капли слез. — … Если я сплю… — … Это реальность. Мейсон смотрел, как слезы катятся по щеке Ноя, вместо того, чтобы утереть их. На сердце у него было грустно, но также и очень сладко. — Если это сон… как только проснусь, мне захочется прострелить себе голову. Так, чтобы не просыпаться вечно, — сказал Ной. Мейсон осторожно поцеловал лицо, на котором не было счастья, а скорее страх проснуться. — Тот пистолет, я забрал его. Револьвер с изголовья его кровати… он взял его и использовал. — Ной… — пробормотал Мейсон, касаясь губами его лица, и Ной закрыл глаза. Как будто это было слишком сладко. Мейсон обнял его за плечи, и Ной поцеловал Мейсона. Для этого особенного и уникального человека он также стал особенным и уникальным существованием. Больше, чем мечта, больше, чем воображение, больше, чем недоразумение, больше, чем заблуждение, реальность была намного милее. Ной больше не хотел умирать.