***
— У тебя мило, — я оглядываю небольшую гостиную, пока Тэхён наблюдает за мной, облокотившись о косяк. Мебели здесь совсем немного: диван, явно новый, судя по отсутствию вмятин и потертостей на подушках, кресло, небольшой журнальный столик, с лежащими на нем ноутбуком и портативной колонкой. — Квартира была пустой, так что вся мебель новая. Можешь садится куда угодно без опасений. Я хмурюсь и, скрестив руки на груди, смотрю на Тэхёна. Мне не нравятся его намеки на мои излишнюю брезгливость и снобизм. — С чего ты взял, что я буду опасаться? Губы Тэхёна дергаются вверх, и он, оторвавшись от стены, идет в мою сторону. — Потому что я знаю тебя, Лиса. Он явно намеревается меня обнять, но этот раунд я планирую оставить за собой, а потому отшагиваю назад. — Покажешь мне кухню? Если она, конечно, есть. Тэхён криво усмехается, признавая поражение, и засовывает руки в карманы джинсов. — Я не часто бываю дома, поэтому готовить получается редко. Иди за мной. Кухня маленькая и идеально чистая: кремовый кухонный гарнитур, холодильник, квадратный стол возле окна и минимум посуды. — Милая, — я начинаю улыбаться, и не удерживаюсь от шутливой ремарки. — Она такая… женская. Смутить Тэхёна мне никогда не было под силу, и этот раз не становится исключением. Его лицо по-прежнему спокойно, глаза смотрят серьезно. — Может быть, она ждала тебя, Тэхён. — Ты прекрасно знаешь, что я не умею готовить. Ты же видел мои бутерброды. — Кто сказал, что ты должна готовить? Ты могла бы просто здесь быть. И внезапно я ясно представляю это: как я сижу за этим столом в футболке Тэхёна с кружкой кофе в руках, а он — напротив, улыбается мне своими красивыми губами. Эта картина застывает перед глазами, словно кадр из фильма, поставленного на паузу, и как я не стараюсь ее отогнать, никуда не уходит. Что со мной происходит? Разве так я видела свое будущее? Почему позволяю себе тонуть в фантазиях? — Кажется, такая перспектива тебя напугала, — медленно говорит Тэхён, щуря глаза. — С чего ты взял? — Ты выглядишь растерянной. — Чушь. — Не чушь. Твое лицо как открытая книга. — Многие бы с тобой не согласились. — Я не многие. Я не возражаю, потому что он прав. Прошли годы, но Тэхён по-прежнему умнее, мудрее, честнее и видит меня насквозь. Я с легкостью признаю его превосходство и не чувствую никакого раздражения по этому поводу. В моем окружении есть только один человек, которого я воспринимаю, как равного себе — это Розэ. Я знаю прекрасно осведомлена обо всех ее недостатках и готова мириться с ними, потому что считаю ее своим другом. Но Тэхён — это другое. Он больше, чем друг. Он словно лучшая часть меня, великодушная и свободная от предрассудков; та часть, которая всегда знает, как поступить правильно. — Будет нечестно не показать тебе спальню, — голос Тэхёна врывается в мой кратковременный ступор, и он кивает в сторону двери. — Прямо и налево. В спальне нет ничего неожиданного: большая двухспальная кровать, застеленная однотонным постельным комплектом и прикроватная тумбочка, но сердце все равно начинает колотиться быстрее, словно я соприкоснулась с чем-то очень интимным. — У тебя очень чисто, — мой голос хрипнет и приходится незаметно прочистить горло. — У тебя кто-то убирается? — Два раза в неделю приходит уборщица, — звучит совсем рядом с моим затылком, отчего тело продирает горячий озноб. Ладонь Тэхёна ложится мне на живот, толкая к себе, его губы прижимаются к шее. Через ткань платья я чувствую его готовность и именно из-за нее между ног начинает знакомо тянуть. — Ты обещал, что секса не будет, — я не шевелюсь, мысленно сопротивляясь растущему вожделению. Мысленно, потому что мое тело уже сдалось. Руки Тэхёна сжимают мою грудь в вырезе платья, задирают подол, ощупывая бедра, пока я тщетно убеждаю себя, что если не помогаю ему, то это делает меня менее виноватой в том, что происходит. Вру себе, и перестаю этим заниматься, как только Тэхён нетерпеливо дергает молнию на моей спине. Разворачиваюсь и, обняв его руками, целую. Платье падает на пол, оставляя меня стоять в одном белье. Том самом, которое я надела специально для него, хотя и убеждала себя, что сегодня он его не увидит. — Красивая, — шепчет Тэхён, скользя по мне глазами. — Но голая ты выглядишь куда лучше. Я помогаю ему стянуть футболку, и сама расстегиваю на нем джинсы — Тэхён не мешает мне, хотя, судя по тому, как он прерывисто дышит и жадно следит за моими руками, ему сложно держаться. Дергаю металлическую молнию вниз и опускаюсь на колени, чтобы помочь их снять: обхватываю пояс руками и тяну ткань вниз вместе с белыми боксерами. Джинсы с шорохом падают на пол, а я замираю, когда вижу его член на одном уровне со своим лицом. Он тугой и покачивается, головка набухшая, с поблескивающей на ней прозрачной каплей. Дыхание сверху обрывается, и в спальне воцаряется гробовая тишина. Я поднимаю глаза и смотрю на Тэхёна: его губы приоткрыты, от ярко-зеленой радужки остался лишь тонкий ободок. — Я никогда этого не делала, — шевелить губами сложно, наверное, потому что я не привыкла разговаривать на такие темы. Я часто думала, что Джексону хотелось бы расширить сексуальные границы наших отношений, но успокаивала себя тем, что у нас есть время опробовать оральные ласки позже. — Тебе необязательно, — голос Тэхёна хриплый и немного надтреснутый. — Если ты не хочешь. — Я хочу. Я говорю этого, чтобы ты не ждал многого. Я подаюсь вперед и обхватываю губами нежную кожу. Она горячая и солоноватая. Я касаюсь ее языком, повторяю это снова и чувствую, как Тэхён вздрагивает. Подумав, что могла сделать что-то не так, поднимаю глаза вверх. — Все хорошо, — он быстро сглатывает и осторожно убирает прядь волос с моего лба. — Ты все делаешь хорошо, Лиса. Чтобы удержать равновесие, я кладу ладони на его бедра и снова подаюсь ртом вперед. Много длины взять не получается, но на лавры его бывших любовниц и порнозвезд я не претендую. Я хочу разделить этот момент с ним, хотя бы в этом подарить ему свой первый раз, и уверена, что он никогда не станет ни с кем меня сравнивать. Тэхён не шевелится: его ладони сжаты в кулаки, и хотя я не смотрю на него, я знаю, что он наблюдает. Член дергается у меня во рту, когда я задеваю его зубами, языком чувствую новую порцию солоноватой влажности. Сверху раздается глухое шипение и в ту же секунду, его руки обхватывают мои плечи, дергая вверх. — Не могу больше, — его рот влажно прижимается к моему, ладонь резко дергает трусики вниз, и Тэхён сваливает нас на кровать. — С тобой все так… все по-другому. Бюстгальтер он с меня буквально сдирает, член настойчиво упирается мне между ног. Голова знакомо плывет, а тело начинают колотить предвкушением. — Презерватив. Надень. Тэхён длинно матерится, но все же подбирает с пола джинсы и достает оттуда серебристый квадратик. И хотя я накалена до предела, это не удерживает меня от вскрика, когда он входит в меня. — Прости, — его губы задевают мои, когда он делает очередной длинный толчок. — Я не могу сдерживаться. Это было слишком… — Все хорошо, — возвращаю ему его слова и обнимаю крепче. — Мне нравится.***
— Значит после окончания университета ты примешь дела своего дяди? — я рисую неровные круги на груди Тэхёна, лежа у него на плече. Мне хорошо и спокойно, и я думаю, что его простая спальня куда уютнее дизайнерской моей. Наверное, потому что в ней есть он. — Нет, — Тэхён смотрит в потолок, его голос тихий, но твердый. — Я слишком хорошо знаю, как устроен его бизнес, чтобы хотеть туда сунутся. То, чем я занимался…я совсем этим не горжусь и не хочу повторять это снова. — Ты лучше всех, кого я знаю, Тэхён, — говорю от самого сердца, когда она поворачивает ко мне голову, прошу: — Покажи мне свою татуировку. Издав тихий смешок, он разворачивается и демонстрирует лопатку, на которой набита мишень. Я прикасаюсь к ней и обвожу пальцами, с улыбкой отмечая, как кожа Тэхёна покрывается мурашками. — Почему мишень? — Мне хотелось ее закрыть. — Тогда почему не тигр, дракон или что там сейчас модно? — Я сделал ее в шестнадцать, и как любой подросток видел в татуировке глубокий символизм. — Какой? — Люди сколько угодно могут стрелять по мишени, думая, что причиняют вред мне, а на деле будут убивать бабочку. Нежность и восхищение им затопляют грудь теплым приливом, глаза начинает покалывает. Повинуясь порыву, я наклоняюсь к нему и касаюсь черного круга губами. — Значит, они плохо целятся. Потому что я знаю, что она жива и всегда будет здесь.