***
Очередной тихий денёк, несущий за собой разве что несильный ветер и почти незаметный дождь. Капли еле слышно стукали по крыше, а после чего поспешно стекали по стеклу, оставляя влажный след. Погода была пасмурная, но грома или ярких молний не было, что уже успокаивало. Такой маленький и незначительный хаос на улице многим придаёт мотивацию насладиться пребыванием в доме. Тогда особенно ощущается, что снаружи может быть холодно и опасно, а вот снаружи, за большими стенами, тепло и уютно. Не исключено, что и Сэнди баловался с такой возможностью отдыха. Конечно, в выходные порой совсем не ожидаешь дождя, но, если таковых планов нет, быть дома и читать очередную найденную книгу одно удовольствие. Причём вдвойне приятно читать то, что достаточно хорошо написано. Песчаный в тот день был особенно углублён в написанный мир и вылезать оттуда ему не хотелось. Понятное дело, такое мнение имел только Сэнди, а вот Леону, который то и дело задумчиво осматривал потолок, было невтерпёж чем-либо заняться на свежем воздухе. Хотя, стоит признать, ему было всё равно где и чем заниматься, ведь парню просто хотелось добавить интереса, любопытства и, желательно, удовольствия в этот тихий вечер. Естественно, Сэнди был его самой лёгкой «добычей», поэтому, спустя час, тот прыжком встал с кровати и, подойдя к креслу, где сидел Песчаный, весело произнёс: — Как дела? Фиалковые глаза не тронулись с места. — Нормально. — Что читаешь? И всё же Сэнди решил одарить Хамелеона раздражённым, но тем не менее взглядом. Тот, предварительно положив между страниц закладку, отложил небольшую книжку и, откинувшись на спинку кресла, ответил: — Говори сразу, что ты хочешь. — Мне скучно. Давай поиграем во что-нибудь, — Лео подошёл ближе и, оперевшись руками об подлокотники, взглянул прямо в глаза, так и прося согласиться. — Я устал уже… Давай завтра поиграем. В комнате раздался шумный, недовольный вздох. — Устал? Я знаю, какая у тебя интонация, когда ты действительно спать хочешь. — Может, не устал, но это не так важно. Я не особо сейчас хочу играть. Хамелеон хотел дальше настаивать на своём, однако Песчаный, ставя воображаемую точку, взял обратно книгу и, раскрыв её, вновь погрузился в чтение. В ответ Леон некоторое время упрямо продолжал пожирать парня взглядом, но, осознав, что это его не берёт, шумно выдохнул и мгновенно отстранился. — Больно надо. И тем не менее через минуту тот опять приблизился к парню, на этот раз обойдя кресло и пристроившись у спинки, наблюдая за чужой фиолетовой макушкой. Лео хотел уж спросить очередной бессмысленный вопрос, однако его внимание привлекла книга, а именно страница в ней, на которой были написаны удивляющие и даже смущающие слова. — Ты порнуху читаешь? — ЛЕОН! — Сэнди шумно закрыл книгу. — Ты придурок, нет? Звонкий и безобидный смех распространился по всему дому. — Я и не думал, что ты такое читаешь, — смахивая наступающие слезинки, проговорил Хамелеон. — Конечно, я удобряю любой твой выбор, но… — Это просто момент! Просто случайность! Тут не всё об этом, лишь конец. Сомнение мгновенно разрослось в Леоне, что вызвало ещё один приступ тихого хихиканья. Отделаться от этого и прийти в себя удалось только после того, как Песчаный, бросив на парня озлобленный взгляд, открыл книгу и демонстративно тыкнул пальцем в неё. — Смотри, ни одного намёка! Просто описание дерева! — Да понял я! — ненадолго повисла напряжённая тишина, которую разорвали уста Лео: — Но про дерево скучнее гораздо читать. Вернись обратно. Малый розовый румянец прояснился на щеках Песка, явно говоря о смущении. Тот, словно пытаясь защитить книгу, прижал её к собственному телу, закрыв ладонями. — Зачем это? — поинтересовался Сэнди. — Да просто так. Почитать хочу, как этот процесс писатели всякие описывают. — Будто бы ты не знаешь… — в пол голоса сказал парень, после чего добавил громче: — Могу тебе дать почитать. От неловкости не осталось ни следа, иначе почему Сэнди, сияя своей резкой уверенностью, протянул заветную книгу прямо в руки Хамелеону? Впрочем, никого этот вопрос не волновал. Книга была поспешно изъята, а интерес только больше разгорелся внутри. Карие глаза пожирали взглядом открытые страницы, но, осознавая происходящее, всё же переместились на Песка, который без доли интереса разглядывал Леона. — А ты? — увидев недопонимание, парень пояснил: — Читать со мной рядом будешь? — Нет, я хотел снотворное принять. Потом присоединюсь. — А-а… Как скажешь. После этих слов след Песчаного остыл, что позволило Хамелеону довольно запрыгнуть на кровать и, найдя нужные страницы, заинтриговано начать читать их… «…Как же было хорошо, крепко ухватив его за мокрый затылок, просто наслаждаться тем, как он ласкает её грудь… Его резкий, чувственный запах так сильно будоражил, что ей хотелось только одного: прильнуть губами и пробовать каждую клеточку его тела. Давно сдержанное желание прорвалось наружу: она покрепче обхватила его ноги своими и невольно застонала, когда их тела вновь переплелись в едином объятии…» — «Давно сдержанное желание…» — мысленно прочитал эту строчку вновь. Шаловливые и пошлые мысли каждому проникали в голову, заставляя иногда покраснеть, невидимо смутиться, а то и вовсе уйти от компании с целью порассуждать об этом дома. Однако Леон, будучи в особом для него периоде познания мира, чаще всех в его окружении встречался с этими сдержанными желаниями. Для него мир секса — закрытая книга, которую предстоит изучать долго и упорно. Но главное здесь — её тайны откроются только тогда, когда два тела встретятся, погрузившись в общее наслаждение. Прекрасные факты о проникновении, связанные с болью и неприязнью, были известны и давно тревожили парня, что и провоцировало его молчать об этом. Кроме того, Сэнди ни в коем случае нельзя назвать гуляющим человеком, который успел переспать со всеми девушками и парнями во круге. Посмотрев на него, напрашивается только «тихий и приятный в плане внешности парень» и ничего более. А, как известно, «милашки» не любят заводить разговор на эту тему, а иногда и вовсе не знают о существовании полового акта. В процессе раздумий Леон нервно прикусил палец, не замечая надвигающихся смущение и целеустремлённость. Он осознавал, что своеобразное одиночество затянулось уж очень сильно, но вот оставалось только понять, как сделать первый и главное — удачный шаг. — Прочитал? — вдруг произнёс Сэнди, войдя в комнату. Леона бедного аж передёрнуло от неожиданности. — Частично, — кратко ответил тот, вновь опустив взгляд на книгу. Медлить не было смысла, поэтому в следующую секунду пружины рядом с парнем напряглись, удержав нового гостя. Одно присутствие партнёра вводило в состояние ступора, вызванного стыдом, блокирующего все варианты этого злополучного вопроса. Леона тогда очень сильно мучило то, что Песчаный вовсе не отводил взгляд со строк. Он изучал их заинтересовано, без доли смущения, будто перед ним обыкновенное описание бытового предмета. Смесь взгляда, бесстыдства и мыслей били Хамелеона во все места, не давая даже спокойно выдохнуть. Он, всё ещё страдая от нервного дыхания, тихо прошептал: — Не хочешь ли ты повторить это? — Повторить что? Его требовательный взгляд и изогнутая бровь только больше смутили Хамелеона. Однако тот вовремя отмахнулся от неловкости и, выпрямившись, произнёс почти уверенно: — Я про секс говорю. Когда мы уже наконец попробуем, м? Смущение, будто обидевшись, перепрыгнуло на сей раз на Песка, чьи глаза полезли на лоб, а кожа приобрела нездоровый алый оттенок. Зрительный контакт стал настоящей казнью, поэтому не прервать его было очень сложно. — Сэнди, — прошептал Лео, торопливо отложив книгу в сторону, — ну скажи, ты хотя бы раз думал об этом? А, может, даже хотел? — Нет, хотя… не уверен, — его голос вдруг приобрёл сонливые нотки. — Я… спать хочу… Поговорим об этом позже… Его решительность убивала: тот демонстративно успел устроить голову на подушке и, поспешно прикрыв своё тело одеялом, устало прикрыть глаза, намереваясь заснуть. Однако бодрость охватила его моментально, стоило только Леону нависнуть над ним, всё же заставляя опьяняющий зрительный контакт появиться вновь. — Леон, я не хочу… — сказал Песчаный, нервно ёрзая. — Я уже принял таблетки… Я же просто засну в процессе! — Так для тебя будет только лучше расслабиться вместе со мной. Ты заснёшь быстрее, так ещё и до сна успеешь вдоволь насладиться, — увидев слегка испуганный взгляд, парень смягчился, продолжив говорить чуть тише и спокойнее: — Я постараюсь сделать всё аккуратно, чтобы ты смог почувствовать удовольствие. Я сразу же остановлюсь, если тебе будет неприятно. Моя цель — попробовать новое и успокоить тебя, а не навредить или использовать тебя для своих утех, — он нежно коснулся пальцами до напряжённой руки Сэнди. Тревога всё ещё не сходила с лица парня. Казалось, что все позитивные эмоции в нём убежали под натиском негативных, наводящих агонию. — Мне боязно это пробовать, — промямлил Песок, отворачиваясь. — Вдруг мне будет очень больно? Настолько, что я просто отключусь от боли. Или… тебе не понравится моё тело. Последнее предположение вылетело из него неохотно, словно внутри его что-то заставило озвучить это. В ответ же Хамелеон, освобождая тело Песчаного от плена коварного одеяла, аккуратно, боясь вызвать боль, провёл рукой по оголённому торсу, получив со стороны лишь дрожь. — Позволь мне сделать тебе приятно, — тот наклонился и, почти целуя чужие губы, мягко произнёс: — Я приму любое тело, лишь бы оно было твоим. Маленькое расстояние первое время не сокращалось, но, стоило только тёплой руке пройтись по тазу, как уже поцелуй воссоздался, а его неожиданным создателем стал Сэнди, от которого вдруг повеяло уверенностью и непобедимостью. Прикосновение было тёплым, как яркое солнце обычным июльским днём, опьяняющим, как пару капель самбуки, и подталкивающим, как искренне сказанные слова средь пустоты и мрака. В голове устроили настоящий гром фейерверки радости, нежности и жадного предвкушения танца, одарённого особым удовольствием. Привкус таблеток слабо ощущался на губах, но он всё равно придавал вкус поцелую, вкус всему, что сейчас происходит между ними. Рука Леона, словно благодаря за смелость Песчаного, ласкала его поясницу, торс, изредка дотягиваясь до самих бёдер, и эти прикосновения заставляли чужое тело ёрзать то ли от мурашек, то ли жара. Когда же пальцы ненароком схватились за пояс на штанах, послышалось протестующее мычание, а за этим последовал и разрыв стол чувствительного поцелуя. — Что такое? Боишься? — спросил Леон, резко убрав руку, словно обжёгшись. — Волнуюсь немного, — сглотнув, озвучил признание Сэнди. — Н-не обращай внимания на это… Продолжай. — Ты уверен? Видимо, излишняя забота слегка разгневала сонного парня, ибо тот, перехватив пальцами руку, заставил Леона снять с него пояс, стащив чуть вниз ткань штанов. Оголённые бёдра сразу задрожали, стояло только лёгкому ветерку пройтись по ним. Однако тепло было найдено в чужих ладонях, расположившихся прямо на мягкой коже и попутно тащивших вниз лишнее нижнее бельё. Нельзя было не заметить, как волнение внутри Песчаного нарастает, словно магма в вулкане — вот-вот произойдёт извержение и всё пропадёт пропадом! Успокаивающие поглаживание по макушке и тёплый взгляд позволили свободно, без лишних слов справиться с боксерами, отлетевших вмиг в сторону. Повисла неловкая тишина вместе с бездействием, чья гармония никого из присутствующих не удовлетворяла. — Может, ты меня разденешь? — прошептал Хамелеон, чуть наклонившись к лицу Песка. — Как скажешь, — послышалось в ответ. Пальцы нетерпеливо скользили по гладкой коже, цепляя ткань шорт и заставляя их покорно спускаться вниз под одним лишь жалким давлением. Нижнее бельё было также послушно снято с чужого крепкого тела, но вслепую, ибо нотки неуверенности до сих пор щекотали нервы, явно издеваясь. — Сэнди, расслабься, — не выдержал парень, приподнявшись и заставив их тазы стать чуть ближе друг к другу. — Просто представь, что вокруг нас лишь тёплый песок и шум волн. Представь, что мы одни, нам никто не мешает… Просто лови кайф с этого. Окончательно их тела в области таза оказались на незначительном малом расстоянии. Эти миллиметры резко перестали существовать, стоило только Леону взять в одну руку собственный и чужой член, начиная ласкать их обоих медленными движениями, полными ласки и нежности. Малая доля адреналина в крови вызывала лишь положительный эффект, возвышая уровень чувствительности до предела. Из уст Песчаного донеслось удивлённое, еле слышное аханье, которое было похоже на молящий о большем стон. Хамелеон ядовито захихикал, не отрываясь процесса, ставшего после этого только ещё больше будоражащим. — Молодец… — услышал возле своего уха Сэнди. Мимолётная боль раздалась в мочке ушка, как только островатые зубы прикусили её. Резкое и неожиданное ощущение разогнало в организме кровь, воздух и воду, заставляя мурашки пробежаться по всему периметру тела, затрагивая даже частичку разума. А как только рука Леона ускорилась, перед глазами окончательно всё поплыло, заставив изо рта Сэнди вылететь случайный стон, чьё звучание было удивительно возбуждающим. Они смотрели друг на друга, словно на произведение искусства, изредка позволяя отвести взгляд или отвернуть голову. Один вид на партнёра, в чьих глазах пылало желание и на чьих щеках бесстыдно разгорался алый огонёк, заставлял потеряться в себе и дать ощущениям раскрыться полностью, беспрепятственно. Ладонь Песчаного вдруг расположилась на губах, заглушая череду тихих и протяжных стонов. После них Хамелеон только больше засиял самодовольной ухмылкой, но, почувствовав на своей руки что-то вязкое и влажное, поражение разом перекрыло все остальные эмоции. — Прости, я пытался сдержаться… — промямлил Сэнди, виновато опустив брови. Некоторое время Лео предательски молчал, но, опомнившись, расслабленно произнёс: — Ничего, всё в порядке. Зато теперь я могу приступить к начинке. Недопонимание показалось на лице Песчаного. Однако пальцы, пристроившихся к его проходу, могли сразу объяснить происходящие своими подсознательными словами. Влага сама напала на глаза одной большой волной, стоило только болезненному ощущению обостриться из-за медленных, но чувственных движений в районе таза. Нервы заставляли стенки сжиматься, как воздушный шарик от давления, что только усугубляло ситуацию. — Расслабься, тебе же легче станет, — произнёс Леон, попутно только ускоряясь. Песок зашипел, как змея, а после чего недовольно ответил: — Каким образом? Просто вытащи их… Несмотря на просьбу, действия пошли как раз-таки в обратную сторону: к двум пальцам успешно был добавлен третий, который особенно глубоко проникал внутрь, ища ту самую точку наслаждения. Дискомфорт охватил всё тело, как жар от болезни, заставив спонтанную мысль в голове проясниться. Рука Сэнди уже расположилась на груди Леона, намереваясь оттолкнуть, но, резкое и удивительно приятное ощущение мигом остановило его и приоткрыло ему рот в немом удивлении. — Нашёл? Удивительно как! — усмехнулся Леон. — Так тебе будет приятнее привыкать. — Нет, не надо больше, — торопливо сказал Песок, ощутив в себе новые движения. — Сделай со мной это сейчас. Внутренне Хамелеон удивился такой решительности, но вот снаружи играла благодарность и предвкушение начала концерта, где играть будут только два музыканта, исполняя одну приятную и ласкающую мелодию. Головка члена поспешно пристроилась к проходу и Леон, предварительно оставив на шее парня мягкий поцелуй, аккуратно вошёл в него, позволив себе оказаться в чужом теле лишь наполовину. Однако этого уже хватало, чтобы Сэнди болезненно зашипел и слегка выгнулся в спине, прикрыв рот рукой. — Тс-с, тише, всё хорошо. Всё хорошо… Рука Леона пристроилась на ещё стоящим члене Песка и, поиграв пару мгновений с влажной от природной смазки головкой, начал всей ладонью благодарить его, просить о терпении, почти умолять. Пару поцелуев обожгли его шею, ключицу, запястье, а Песчаный, дрожа от смеси дискомфорта и наслаждения, ответно гладил спину парня, немного царапая напряжённую кожу. И всё это так отвлекало, погружая в мир гармонии, что резкое движение совсем не вызвало боли. Наоборот, эндорфин плыл по крови, как по течению, распространяясь с немыслимой скоростью… Громкий стон пронёсся по комнате из-за пару грубых толчков, подаривших за один раз острую, царапающую изнутри боль. — Леон, ты же говорил… — пытаясь восстановить спокойное дыхание, проговорил Сэнди. — Да-да, прости, я начну аккуратно… И он начал, входя в трясущиеся тело неторопливо, бережно, боясь сломать такую реликвию. Осознание того, что даже подобное положение позволяет полностью ощущать член Хамелеона, приводило в некий шок, который успешно затмевала малая частичка дискомфорта. Действительно спокойствие позволило стенкам не так устойчиво сжиматься, но ощущения после этого не стали тише или больнее. Наоборот, терпеливые толчки раз за разом заставляли парня забыться, понять, что это происходит наяву, а не в далёких мыслях. И из-за этого внутри, особенно на душе становилось тепло, будто оно перекачивает не кровь, а нежность, которую Леон дарил с каждым движением. Круговорот происходящего выводил на шипение и редкие, но эмоциональные стоны, заполняющих тишину. Однотипный темп позволил Песчаному привыкнуть, не сгорать от стыда или от игр боли с удовольствием. Тот едва успел подумать о продолжении, как уже Лео, словно разоблачив чужие мысли, ускорился, переходя на более высокий уровень. Нотки боли решили поиздеваться, как обычный день над неудачником, и вновь вернулись обратно, заставляя Песка выйти из себя. Его пальцы вцепились в чужую спину, стон, чудом сдержанный прикусанной губой, всё равно оказался слишком шумным, а дыхание сбилось окончательно, превратившись в жалобные попытки вдохнуть воздуха. Но противоречивые чувства играли в нём, тоже издеваясь, и поэтому, завидев взгляд Леона, сравнимого с олицетворением отчаяния, Сэнди лишь отвернулся, после чего сам прижался к чужому телу, позволив члену оказаться в нём полностью и вызвав у себя еле слышно постанывание. Послышалось лишь деловитое хмыканье, после которого резкий, но тем временем аккуратный темп возобновился, одаряя их обоих волной жара и удовольствия. Это нельзя было ничем сравнить. Ни одно вызванное кем-либо наслаждение не могло подарить столько ощущений, сколько испытывали они оба, торопливо обжигая кожу собственным дыханием и наблюдая за чужой мимикой, губами, глазами, которые в тот момент казались особенно красивыми, опрятными, манящими к себе, просящими расцеловать каждую их частичку. Спонтанное желание прорвалось наружу: Леон грубо прильнул к губам Песчаного, мгновенно получив стаю мурашек от тепла и удовольствия. Ему взаимно ответили одним сладким прикосновением рук, которые вскоре начали петлять по спине Лео и оставлять еле заметные шрамы. За поцелуем следовали царапины, за толчком следовал стон или тихое постанывание в чужие губы. Движения набирали обороты, заставляли в голове всё перемешаться… Будучи в туманном бреду, Сэнди, уже давно отдавшись внешним ощущениям, сладко простонал, стоило только неожиданному теплу оказаться в области таза. И возбуждение, нагло игравшие с опьянённым Хамелеоном, вызвало у него такие же яркие чувства, которые мигом заставили его оторваться от чужих губ и не сдерживать довольное шипение. Парень снизу, протяжно, приглушённо простонав и выгнув спину, излился на собственное тело, пачкая обнажённый торс. Казалось, это единственный раз, когда «заключения сея спектакля» пало на него… Песчаный даже не успел ненароком глянуть на Хамелеона, как тот уже, предварительно выйдя из чужого тела, прошипел, удерживая внутри стон, после чего капли вновь обожгли смуглую кожу. Это позволило им обоим начать процесс восстановления спокойного темпа дыхания. Едва по комнате перестали проноситься тяжёлые и шумные вздохи, Лео, довольно улыбнувшись, плюхнулся прямо возле Сэнди, чьи глаза до сих пор поражённо оглядывали просторы потолка. Его реакция на произошедшее только больше развеселила парня и тот, посмеиваясь, спросил: — Ну как, расслабляет?***
— Сэн, мы долго ещё так стоять будем? — вывела его из воспоминаний Биби, щёлкнув перед его носом пальцами. — Нет, я понимаю, что тебе нужно о чём-то подумать, но стоять так без дела минут пять как-то скучно. Песок, виновато взглянув на девушку и опечаленно опустив брови, торопливо отмахнулся от мыслей и, вновь погрузившись в реальный мир, ответил чуть нервозно: — Пошли отсюда. Парень решительно рванулся вперёд, миновав озадаченную подругу, которой ничего не оставалось делать, как поспешно пойти за ним следом. — Что, всё? А там расписаться за книгу не надо или что там делают? Это единственное, что заставило его прекратить так уверенно себя вести и наконец остановиться почти у самого выхода из просторной библиотеки. Тот задумчиво покосился на книгу, словно изучая её, прося совет, что делать дальше… Книга жалобно упала на один из ближайших столиков, а за этим послышался и скрип открывающиеся двери, за которой парочка мгновенно скрылась.