Камень Лорк-Акши II

Покинув территорию Бальбрима, первым делом рыцарь отправился в Вальфэссу. Провизия, о которой он упомянул в разговоре с вампиром, оказалась ничем иным, как местным вином. Заглянув в излюбленный трактир, Лоренс прихватил с собой в дорогу аж целый увесистый бочонок. Впрочем, основной целью визита в город для него была все-таки не пивнушка, а публичный дом. Расположенный на западной окраине Вальфэссы этот скромных размеров притон был тщательно замаскирован под приличное увеселительное заведение для светского досуга и обучения танцам. Иначе было нельзя, ведь с тех пор, как Святой Престол всерьез взялся за людскую нравственность, градоначальники даже в самых отдаленных уголках Империи старались, как могли, спрятать от ненужных глаз своих местных куртизанок, дабы ненароком не угодить священнослужителям в немилость. Поэтому официально борделей в Вальфэссе не было. А тем, что был и кое-как не попадался на глаза духовенству, заправляла дама благородных кровей, которую не так-то легко было уличить в подобном деле. — Здравствуй, Лоренс, — старательно скрывая зевоту, первой заговорила хозяйка заведения, когда по просьбе знаменитого охотника на монстров ее подняли ни свет ни заря и вынудили спуститься в пустовавший по утру зал. — Какими судьбами ты здесь, да еще и в такую рань? — Приветствую, леди Ге́львия, — рыцарь одарил женщину средних лет скромным поклоном и сразу же отбросил приевшиеся любезности. — Я к тебе с деликатной просьбой. Взялся вот на вампира охотиться и вышло так, что мне нужна для его поимки человеческая кровь кого-то с необычным для здешних мест происхождением. Вот я и подумал, может твоя мне сгодится? Гельвия удивленно приподняла брови. Она была дамой много повидавшей, да и с Лоренсом уже не раз успела пообщаться за последний год. Но делиться с ним собственной кровью?.. Как-то уж больно сомнительно звучало такое предложение. Однако, вспомнив о вампире, недавно объявившемся в окрестности их тихого городка, Гельвия всерьез призадумалась над просьбой охотника на монстров. Не тем он был человеком, чтобы с ним ссориться. Так как Лоренс справлялся с обитавшими в этих краях тварями вроде гоблинов и упырей куда лучше, чем местная стража, а опасных монстров в окрестностях Вальфэссы вообще на корню извел, почти все важные люди в городе так или иначе о нем были наслышаны. А что до хозяйки борделя, капитана стражи и самого градоначальника, так те и вовсе были в восторге от необычного охотника на монстров. Ведь благодаря его трудам в Вальфэссу больше не наведывались не только опасные твари, но и действующие рыцари Святого Престола, у которых попросту резко пропала надобность здесь появляться. Ну, а без их присутствия, естественно, представители духовенства и столичной власти не так рьяно лезли в дела провинциального городка и примыкающих к нему поселений. Принимая все эти обстоятельства во внимание, важные и дальновидные, хоть и не совсем чистые на руку личности предпочитали поддерживать с Лоренсом хорошие отношения. В их число входила и хозяйка местного борделя. — Что ж, если моя кровь тебе и впрямь так нужна, — не найдя слов для отказа, Гельвия лишь развела руками, — тогда, пожалуй, мне придется с тобой поделиться. В итоге примерно спустя полчаса Лоренс уже уезжал из Вальфэссы с небольшой флягой за поясом, наполненной весьма странной смесью. Помимо человеческой крови там был крепкий алкоголь, а также некоторые травы и секретные ингредиенты, о которых и бывшие, и действующие рыцари Святого Престола предпочитали не распространяться. Путь его лежал на север, прямиком в старый дремучий лес, раскинувшийся от границ светлого залесья, что произрастало около Вальфэссы, вплоть до Вальдрэ́йского горного хребта, пролегающего в виде полумесяца через всю восточную часть южных имперских земель. Погода стояла облачная, тихая и безветренная. Сытый Куро особо не капризничал и не засматривался по сторонам в поисках попрятавшейся по кустам дичи, а потому ехать через окутанные зеленью заросли было сплошным удовольствием. Лоренс не торопился, следовал указанному Ольтером курсу и время от времени прислушивался к чутью собственного коня. Окровавленные доспехи Эйвора, которые рыцарь предусмотрительно прихватил с собой, сохранили на себе отпечаток вампирской ауры — для Куро этого было вполне достаточно. По ним хищный жеребец периодически брал след и угадывал, в каком направлении бежал опасный враг, на которого его хозяину вздумалось охотиться. Так к вечеру Лоренс со своим верным скакуном проделал уже немалый путь, взял существенно восточней и заехал в такую глушь, что поблизости уже давно не было ни городов, ни деревень. Вокруг стояла лишь непроходимая для простого путника дремучая чаща, населенная опасным зверьем и различными неведомыми сущностями. Чувствуя, что в погоне за вампиром ему, возможно, придется дойти аж до самых гор, Лоренс устроился на привал. Отдохнув немного и выпив вина, уже под покровом ночи он разжег костер и принялся готовить приманку для опасного кровососа — особый препарат по тайному рецепту рыцарей Священного Пламени. Конечно же, с тех пор как Лоренс покинул Орден, он во многом перестал следовать рыцарским правилам и заветам. Но такую важную вещь, как Священные Техники, не забыл. Ведь для членов Ордена и праведных защитников человечества они были и остаются незаменимым орудием в борьбе с нечестивыми тварями. Так повелось с начала времен. И в тех случаях, когда победить врага грубой силой не удавалось, техники оказывались особенно полезными. Выманивание сбежавшего или затаившегося монстра не являлось для них исключением. Закончив смешивать необходимые ингредиенты, Лоренс подвесил над костром скромных размеров котелок и вылил в его донышко содержимое прихваченной из Вальфэссы фляги. Когда густая коричневая масса, разбавленная кровью и алкоголем, начала тихонько кипеть над огнем, рыцарь развалился на голой земле неподалеку и принялся таращиться на затянутое тучами небо. Острые верхушки старых елей суровыми пиками маячили над головой, изредка шевеля от ветра косматыми ветвями. Куро бродил неподалеку и обгладывал колючие кусты. Под землей поблизости кто-то копошился и, то и дело, панически пыхтел, опасаясь попасться свирепому коню на глаза. Издали доносился рык каких-то крупных хищников, сцепившихся меж собой за не поделенную добычу. Лоренс шмыгнул носом, стараясь отогнать отвратный дым, поднимающийся над котелком, и невольно поймал себя на мысли, что с приготовлением опасного зелья-приманки, Ольтер, вероятно, справился бы куда лучше и быстрее, да и сама «приманка» получилась бы у него намного качественней… «Нет уж», — подумал про себя рыцарь. — «Есть правила, которыми пренебрегать не следует». Доверить вампиру приготовление отравы для других вампиров — было бы верхом наглости и неуважения. Такого по отношению к Ольтеру Лоренс позволить себе не мог, поэтому предпочитал не приобщать его к своей охоте на монстров, да и вообще держать подобные техники в строжайшем от вампира секрете. Ведь, зная Ольтера, тот мог и обидеться, если бы узнал, чьи потроха входят в состав знаменитой рыцарской наживки, рецепт для которой Орден Священного Пламени хранил в своей библиотеке без преувеличения пару-тройку веков. Над лесом раздался пронзительный волчий вой, протяжный и тоскливый. Это отвлекло Лоренса от его мыслей об алхимических навыках и неожиданно напомнило странный сон, который привиделся ему прошлой ночью. Высокие сугробы, промозглый ветер, вихрями поднимающий в воздух жесткий рассыпчатый снег, и суровый мороз, ледяной хваткой пробирающий аж до самых костей… Вспомнив загадочное видение, Лоренс зябко поежился, будто прочувствовал жуткую стужу на собственной шкуре. В попытке согреться, он поднес внезапно задубевшие от холода ладони к огню и ощутил, как его тело пробирает дрожь, а вместе с ней в голове все ярче и ярче всплывают подробности необычного сна. *** Острые ледяные скалы, высоченные, словно горы, и многогранные, будто руины гигантского дворца; огромные, почти как холмы, сугробы и беснующаяся на равнинах пурга. Вокруг ни души, только лед, снег и отчаяние — такое же черное, как сокрытое снежной пеленой небо… Днем в период покоя этот пейзаж так и манил своей роскошной белизной, чистотой и открытостью. К нему страшно хотелось прикоснуться — выскочить на бескрайний простор и начать носиться между сугробов с диким радостным визгом. Потом изваляться вдоволь в мягком снегу, накувыркаться и побродить без чужого надзора между хрустальных скал — осмотреть самому лабиринт из огромных ледяных арок, тщательно все разнюхать и разведать. А под конец, когда надоест, просто побегать по гладкой равнине, подышать свежим воздухом и оставить на пушистом снегу витиеватые дорожки из собственных следов. Ребенок помыслил именно так, и, поддавшись его желанию, врата распахнулись. Малыш очутился совершенно один в бескрайней заснеженной пустоши. Вот только она отличалась от заманчивого видения, просочившегося в безвременную колыбель тонкого пространства. День здесь сменялся ночью, ветра ощущались кожей, а тело… тело стало физическим, воплощенным и ужасно хрупким. Жизнь теплилась в нем, кровь струилась по жилам, но все это могло в один лишь миг оборваться. Каким-то чудом скрывшись от раздирающей плоть завесы суровой пурги, белый волчонок обреченно побрел между кристальных ледяных арок. Его била дрожь, холодный колкий снег обжигал лапы, глаза слезились и щурились, а нос и вовсе перестал что-либо чувствовать. Малыш хотел вернуться к своим братьям, но внезапно забыл, откуда пришел. Обретя тело, он утратил воспоминания о былом, о том, что таилось по ту сторону физического мира. Теперь он остался один-на-один с холодной безжизненной пустошью. Все остальное кануло в небытие. Сколько времени он бродил среди бескрайних снегов — неизвестно, но в конце концов обмороженные лапы подкосились, сердце замерло, и волчонок упал в сугроб. Голову его завалило снегом. Едва ли он вкусил жизнь, а уже смерть звала его в свои костлявые объятия. Однако вскоре произошло неожиданное. Обжигающий холод вдруг отступил. Чья-то рука с пятью пальцами заставила его утихнуть… Волчонок моргнул, очутившись в теплой пещере, поднял морду и увидел силуэт спасшего его незнакомца. Бесформенное одеяние до самых пят, длинные темные волосы, обрамляющие худое лицо, и пронзительно-черные глаза, колким холодным взглядом взирающие на него сверху вниз… *** Из-за назойливого воспоминания, столь яркого и реалистичного, у Лоренса заныло в висках. Он отстранился от костра, закутался поуютней в походный плащ и хмуро сдвинул брови. Определенно ему стоило вспомнить все увиденное во сне, возможно даже в мельчайших деталях. Вот только не слишком ли безрассудно было придаваться подобным грезам наяву посреди незнакомого леса? «Это происходило здесь», — мелькнула в голове мысль. — «На этом самом месте…» Ошарашенный собственной догадкой, Лоренс машинально сгреб ладонью сырую землю около собственных ног. В голове тут же ярким всполохом пронеслось новое воспоминание — юноша, сжимающий в руке сухую почву, в которой упорно не прорастали семена… Лоренс отбросил в сторону землю и постарался собраться с мыслями. Почему он увидел это? Что за волчонок бродил по заснеженным просторам в его сне? И с чего вдруг он обратился юношей? Ответов на эти вопросы у Лоренса не было, как и не было представления, где их искать. Поток воспоминаний из странного сна неожиданно прервался, оставив рыцаря в полном недоумении. Раньше он уже сталкивался с подобным — после того, как их с Ольтером кровь была связана еще только первым договором, картинки и образы из жизни вампира сами собой выскакивали у рыцаря в голове, стоило ему только подобрать к ним правильный «ключ». Причиной тому были Клановые Узы ведь из-за них чувства и внутренние ощущения Ольтера и Лоренса тесно переплелись. Благодаря этой особенности рыцарь в свое время смог узнать многое о детстве вампира, о его страхах и переживаниях, и в итоге даже немного проникся его мировоззрением. Это казалось правильным и логичным, ведь с Ольтером Лоренс твердо решил связать свою жизнь. А что до волчонка… Его оборвавшаяся на середине история никак не касалась вампирского клана. По крайней мере, рыцарь пришел именно к такому выводу. Еще какое-то время он сидел на земле около догорающего костра и размышлял. Варево в котле дошло до нужной кондиции и теперь остывало, дожидаясь, когда его смешают с вином. Лоренс бросил усталый взгляд на заготовленный для охоты бочонок и, подумав, снова наполнил из него свою флягу. Все-таки от еще одного стакана не убудет. Отхлебнув вина, он задумался о том вампире, за которым поехал в эти леса. «Зачем он ошивался около Вальфэссы? И с какой стати напал на Эйвора? Хоть и пожилой, но старик все же рыцарь, притом путешествовал он в полном обмундировании. Обычно вампиры так нагло себя не ведут…» — думал Лоренс, мысленно задаваясь вопросом, с какой стати ему внезапно стало не все равно? По началу он планировал просто выследить этого чужого вампира и убить. Потом Ольтер изъявил о своем желании с ним пообщаться, и рыцарь решил, что покарать зарвавшегося кровососа сможет и чуть позже, после так называемых переговоров. Самому же Лоренсу было глубоко наплевать, какие там у этого вампира могли быть мотивы, чтобы напасть на ветерана рыцарского ордена, разгуливающего в компании одной-единственной беззащитной девчушки… Ну а сейчас, после видений из странного сна, Лоренса начали одолевать сомнения. Невольно даже вспомнилась вампирская охота, которую он из-за связи Клановых Уз однажды практически пережил — увидел глазами Ольтера. Это событие твердо отпечаталось в сознании рыцаря, оставив после себя весьма отвратные воспоминания и своеобразный «шрам» в его голове. Случилось это ровно год назад. Когда рыцарь вернул вампиру Камень Лорк-Акши и добровольно отдал ему почти всю собственную кровь, Ольтер нашел в себе силы выбраться из своего догорающего фамильного замка. Вскочив вместе с лишенным сознания рыцарем на спину Куро, вампир поскакал в лес — куда глаза глядели. После продолжительной скачки где-то в суровой чаще он нашел старую хижину, оставил Лоренса там, а сам отправился на охоту — поближе к человеческим городам в поисках драгоценной людской крови. Об этих событиях рыцарь никак не мог помнить своей головой, и все же, когда Ольтер перегрыз горло нескольким бандитам, и глоток за глотком опустошил их досуха, Лоренс почувствовал характерный привкус во рту и даже ясно ощутил, как горячая струя густой крови прокатилась по его пищеводу… Яркое воспоминание, так некстати всплывшее в голове, заставило рыцаря отшвырнуть в сторону флягу с вином. Из-за дикого отвращения тошнота подступила к горлу, а вино попросту было недостаточно крепким, чтобы ее заглушить… По телу пошла неприятная дрожь. «Ну и черт с ней!» — отмахнувшись от плохого самочувствия, как от назойливой мухи, Лоренс вытер рот рукавом и резко взял себя в руки. — «Я на охоте, а значит — не время для нытья!» Это была одна из врожденных особенностей рыцаря — когда требовалось, он умел собраться, невзирая практически ни на какие обстоятельства. Одного лишь усилия воли ему было вполне достаточно, чтобы привести собственную голову в порядок. Пожалуй, именно этого качества Лоренсу больше всего не хватало, когда он менял свою форму и обращался в «Лори». Ведь в первую очередь не женское тело, а именно утрата холодного самоконтроля делала рыцаря уязвимым. Все остальное было уже вторично. Затушив тлеющие угли, он вновь откупорил бочонок с вином, взял котелок с коричневой густой массой и принялся все перемешивать. К утру полученная отвратно попахивающая жижа должна как следует настояться, и в нее останется добавить лишь один последний ингредиент — кровь Эйвора, ту, что неровными брызгами запеклась на его разодранных вампирскими когтями доспехах. Вот тогда-то зелье-приманка и будет окончательно готово. Ведь всякий вампир, если не брать в расчет низших монстров вроде упырей, вурдалаков и летучих мышей, хорошо помнит вкус каждой своей жертвы, и в особенности той, что ему не посчастливилось убить. Этот вкус способен свести вампира с ума, выманить его из логова и даже заставить плясать под дудку своего будущего палача. А всего-то для этого нужно — разбавить кровь жертвы специальным спиртовым раствором и подмешать к ней вместе с прахом высшего монстра сильно пахнущий галлюциноген. Именно так Лоренс и поступил. Более того, он даже подстраховался: на тот случай, если мозги у того чужого вампира не совсем куриные и он способен таким вещам сопротивляться, рыцарь добавил в приманку натуральную человеческую кровь и позаботился о том, чтобы она была весьма неплохого качества.