АРМАГЕДДОН

— Три. Два. Два с пряником. Два с конфеткой. Два с изюминкой. Один. Один с крошечкой. Всё! Время вышло! Локи встал и неспеша, растягивая триумф, направился к лестнице. Что ж, это даже интересно — как разгадывать загадку. Или охотиться. И всё же не стоит забывать самого себя — он воин, король и просто-напросто адекватный взрослый чело… Просто взрослый. И впадать в детство не собирается. Даже ради маленькой сестры. Комната Люсиль представляла разительный контраст с комнатами остальных Уолтеров. Цветные плакаты скрывали облезлые выцветшие обои, гигантский стол (от стены до стены) был завален всякой всячиной: бумажками, канцелярскими принадлежностями, мусором, перьями, веточками деревьев, ленточками, косметикой и предметами личной гигиены, даже одеждой. Кровать отсутствовала — Люси спала под столом, благо тот позволял вытянуться во весь рост. Огромный бельевой шкаф из настоящего дерева чуть приоткрыл дверцы, на которых невежественно навесились яркие современные «шмотки» — так это называется у мидгарцев. Большая рваная коробка наверху тоже смотрелась лишней — в ней находились зимние коньки и баскетбольный мяч. Рядом со шкафом к стене прислонилось высокое зеркало. По полу были разбросаны подушки. С хрустальной люстры, такой же старомодной, как и шкаф, свисала связка бубенчиков: сквозняк шевелил их, и они тихо звенели. На Локи бубенцы действовали как раздражители, но Люси любила подобные «шумихи». Убедившись, что сестры в комнате нет, трикстер поспешил выйти в коридор. Бардак и яркоцветие раздражали Локи до зубной боли, поэтому в Обители Хаоса (кодовое название) он старался не бывать. Коридор тоже был чист. Очевидно, Люси вознамерилась играть по-серьезному. Что ж, вызов принят. Комната Мэри также полностью соответствовала своей хозяйке: нетронутые старинные вещи, бережно протертая от пыли антикварная мебель, фарфоровые статуэтки на полках. Помещение буквально дышало чистотой, порядком и уютом. Гармоничными были даже современные вещи: ручки с карандашами стояли в стакане из переплетенных сучьев, занавески были нежно-голубого цвета, созвучного с цветом выцветших обоев. Зарядные устройства и иные проводочки хранились в корзине на тумбе и не цепляли внимание. (Кстати, о технике: мобильными телефонами Уолтеры не пользовались, дабы лишний раз не «светиться». Если требовалось срочно связаться — использовали чужие телефоны и домашний, допотопный, при этом назывались другими именами и использовали обтекаемые выражения; но такой случай был однажды — в остальное время доминировало живое общение. К сожалению, полностью оградиться от мира было невозможно — так, по работе Алекса и Мэри требовались доклады, статьи, отчёты, просто накопление/восстановление профессиональных знаний. Или, например, раз в неделю семья совершала, что называется, «выходы в свет»: бывала на природе, но чаще посещала музеи, театры, культурные места городов самых разных стран: Часоходы позволяли перемещаться по Земному шару за секунды, если не меньше. И иногда надо было бронировать места и покупать билеты — конечно, на фальшивые личности по фальшивым бумагам. Всё делалось через старый дешёвый ноутбук. Да ещё был проигрыватель, приобретенный недавно во Франции вместе с пластинками; трата стоила того: даже либералка-Люсиль с удовольствием слушала великую классическую музыку. Радио почти не включалось.) Кровать была довольно просторной, с темно-синим балдахином — старым, но не пыльным, вернее, не таким пыльным, каким он был раньше. О, Локи помнил тот день. Первый визит в дом, который должен был стать их временным убежищем, а оказался настоящим замком чудес. Но сначала это был кошмарный прогнивший склеп, в котором стоял непрекращающийся гул: это в подвале и под мебелью сновали толпы, просто орды огромных тараканов. Вид как будто живого, колышущегося, волнующегося пола вызывал рвотный приступ; ко всему прочему добавлялись кишащие клопами подушки, матрасы, мебельная обивка, сожранные молью и сыростью накидки, ковры, скатерти, тяжёлые занавески; тощие жуткие крысы с блестящими бусинками глаз. Новосёлам ничего другого, кажется, не оставалось, как сжечь всю антикварную мебель, все резные деревянные предметы быта, представляющие собой хоть потрепанную, но роскошь; или, на худой конец, спалить под корню весь дом вместе с живностью, потому что жить в нём не представлялось возможным. Однако проблема решилась быстро… Вернее, проблему решил Алекс: он попросил зелёных родственников выйти на свежий воздух, отсутствовал минут десять, а потом позвал брата и сестёр обратно. Те не поверили своим ушам: в доме стояла неестественная, буквально мёртвая тишина. Весь день ушёл на кремирование трупов жуков, древесных паразитов, мотыльков, пауков, клопов, блох, вшей, моли, мух, крыс, мышей, тараканов, даже лягушек и змей. Всех их словно сразила смертельное заклятие — но Локи, с отвращением сметая в гору мертвых животных, не чувствовал магии — по крайней мере той, которая была знакома и понятна тысячелетнему колдуну. Алекс попросил не мучить его расспросами — только снова сослался на Адоная, который дал смертоносную силу. Тех букашек, которые были в перьях подушек и в других труднодоступных местах — их Локи не стал выковыривать — просто аккуратно испепелял, стараясь не повредить узорную вышивку и «внутренности» обивки или той же подушки. Все матрасы выбросили. Занавески — тоже. Содрали несколько слоёв обоев, оставив самый последний. Заштопали щели, утеплили углы, залатали крышу, привели в порядок подвалы и кладовые, вычистили чердак. И вскоре дом воскрес, сделал первые глотки свежего, негнилого воздуха, согрелся и даже стал красивым. Мэри умела превращать самые мрачные залы в приветливые гостиные, теплые спальни, милые кухни и таинственные коридоры. Преображение было гарантированным, и младшие брат с сестрой не «бузили», послушно вытирая пыль и подметая полы. *** Люсиль не оказалось ни за ширмой, ни под будуарным столиком, ни под кроватью, ни в бельевом шкафу. И Локи, ещё раз окинув теплым взглядом покои старшей сестры, вышел в коридор. Комната Алекса была самой маленькой в доме — даже меньше чердака. Узкая жёсткая кровать была устелена тонким пледом, вместо подушки был валик из джинсовой куртки; у изголовья стоял столик, на котором лежали несколько книг. Над столиком и до дверей в стену были ввинчены крючки для одежды, бережно висящей на вешалках. У окна, впритык к кровати, помещалась тумба — очевидно, с личными вещами. На самой тумбе находилась только рамочка с фотографией — одна из тех, которые Локи показывал Старку. Окно было узким, без занавесок. Всё помещение походило на тюремную камеру или на очень-очень скромный гостиничный номер в захолустном отеле. Алекс, в отличие от Мэри, не тратил силы и время на украшения — он понимал, что в любую минуту дом придётся оставить и пуститься в бега. С другой стороны, львиную долю времени Алекс проводил в гостиной-тире-кухне-тире-столовой (в общем, на первом этаже): читал, разговаривал, выполнял задания по работе, готовил, вязал спицами носки или шарфы (хороший антистресс, притом плодотворный), слушал музыку (либо включал проигрыватель, либо просил Мэри сыграть на рояле), учил Люси (в школу младшую Уолтер решили не отдавать, и вообще засекретили её существование, посвятив в тайну разве что Спаелсов). *** Чтобы спрятаться здесь, надо быть очень наивным и глупым. Люсиль не была наивной и глупой. *** Свою комнату Локи запечатал чарами, которые пропускали только Мэри. И — если дозволял хозяин — Алекса. Но Люсиль была непростой девочкой — она имела способность видеть больше, чем обычные люди, и поэтому мелкая вполне могла отыскать лазейку. В общем, свои «чертоги» трикстер решил на всякий случай тоже проверить. Здесь было не так уютно, как у Мэри, но более комфортно, чем у Алекса. Если быть откровенным, Локи поселился в библиотеке. Единственное, что выбивалось из образа — кровать, но, заправленная коричнего-зеленым клетчатым пледом, она не особо контрастировала. По периметру стен от пола до потолка вытянулись стеллажи. Окно было стрельчатое, похожее на бойницу, оно почти не давало света, но зато в комнате было тепло и не сыро; лампа с пыльным зелёным абажуром висела посредине, прямо над круглым столом с кабриольными ножками. В полумраке тускло поблескивала стершаяся позолота на книжных корешках. Надо сказать, в отличие от Тора, Алекс не высмеивал Локи за его выбор «поселиться» в библиотеке — напротив, в серых глазах трикстер видел то, что рьяно искал в голубых глазах Одинсона — уважение. Более того, все Уолтеры негласно избрали Локи хозяином всех книг в доме и прежде чем что-либо взять в библиотеке, спрашивали у Лофта разрешения. Это ласкало сердце трикстера целебным бальзамом, он даже иногда с нетерпением ждал, когда Алекс или Мэри закончат один том и попросят новый. Тогда Локи, распираемый от осознания собственной щедрости, милостивого дозволял, нарочито-небрежно махая рукой в сторону пыльных полок. Тут спрятаться, в общем-то, негде. Под кроватью — слишком банально. Шкаф был Локи не нужен, он менял одежду раз в полгода, наколдовывал её, либо создавал иллюзии. Такая экономность объяснялась аккуратностью и стирильностью асгардца, он гордился тем, что не потеет, подобно мидгардцам, не пачкается и справляется со складками несложной магией. Даже после тренировок с Алексом, когда последний буквально выжимал кофту, Локи был сух и лишь немного взъерошен. Бог Обмана морщил нос и громко возмущался, ругая смертных и их нечистоплотность, но на самом деле жадно вдыхал солоноватый терпкий запах, впитывал его, как всё, что было неотделимо от Алекса: тихий приятный голос, характерные повороты головы, русые волосы которой поседели раньше срока, движения рук, мимику, громкий стук сердца — дотронься рукой до левого плеча, до ключицы, сразу услышишь, как оно птицей трепыхается в грудной клетке… Всё было — родное. Всё — дорогое, бесценное. *** Однако, куда запропастилась Люсиль? Ни в ванне, ни в туалете, ни в коридоре, ни в подвале, ни на чердаке её не оказалось — Локи тщательно обыскал помещения, даже принебрег собственной брезгливостью. Битые пол-часа ушли на осмотр всего дома… Хм, а может, Люси спряталась вне этих стен? Хотя — каким образом? она ведь раздетая, даже домашней обуви нет. А на улице — конец августа. Тем более, здесь, в Норвегии, всегда холодно. Есть ещё один вариант, но это было бы слишком: использование Часохода и перемещение с его помощью куда-нибудь в Хель. Локи представил маленькую проныру, преспокойно отдыхающую на Мальдивах и посмеивающуюся над тщетными стараниями братца, и скулы свело от злости. Злость усилилась, когда магия не отыскала девочку. Обмануть мощное хитросплетенное заклинание Люси не смогла бы. Значит, действительно телепортировалась. Мало ей проблем на свою бесстыжую голову! Локи почувствовал тягучую, ртутную тоску, от которой опускались руки и всё вокруг теряло цвет и жизнь: опять придется огрызаться на упрёки, опять дергать плечом, пытаясь сбросить тяжесть вины… Да что за непрекращающаяся чёрная полоса! А всё началось с неуемного любопытства, которое подбило Локи на подпольную, какую-то крысиную беготню: сначала секретный визит к этому мидгардскому шуту Тони Старку, теперь вот игра в прятки, где оба игрока воспользовались нечестными приёмами… Вдруг наверху послышался грохот. По лестнице, проехав большую часть пути животом по перилам, скувыркнулась Люсиль, шлепая босыми грязными ножками по паркету. — Ох, ты не представляешь, куда я попала!.. Мне столько нужно тебе рассказать! Взгляды их встретились: беспечная детская веселость, задор — и мрачная, не сулящая ничего хорошего решимость. Улыбка мгновенно слетела с губ девочки. Бровки растерянно сломались. Румянец побледнел. Но Локи не испытал жалости. Только не теперь. Он осознал вдруг, почему так боялся — три месяца назад Люсиль пропала точно также. А после этого стала калекой, и всё лето мозолила богу глаза отсутствием правой руки. Игра перестала быть игрой, когда Локи осознал, что потерял контроль над ситуацией, почти потерял маленькую девочку. Непоседливую мидгардку, которую никогда не хотел потерять. Зачем она снова так поступает? Зачем напоминает? Локи никогда не забудет своё промедление, едва не стоившее «потеряшке» жизни. Он просил прощения, но никогда не простит себе, что выпустил Люсиль из виду. Эта боль, это сожаление будут всегда с ним, всю долгую жизнь. Так зачем сестра убежала, исчезла, провалилась сквозь землю? Захотела пощекотать трикстеру нервы? Прекрасно, ей это удалось. Нервы и вправду были ни к чёрту — как говорят в Мидгарде; это выявлялось в мелко дрожащих руках и колотящимся сердце. Хотела разозлить? И это удалось — Локи не знал, что именно его так взбесило: беззаботное ли детское лицо, напоминание в виде пустого правого рукава или сама ситуация, — он был не просто зол, в нём неумолимо и тяжело поднималась ярость. Ярость, готовая разорвать мага. Ярость, требующая выхода.