АРМАГЕДДОН

— Тш! Стража услышит! — Не услышит, она на верхних этажах, сюда вообще не сунется, — Тор небрежно поводит плечом, однако старается идти осторожнее, хотя кажется: осторожнее некуда. Красться неудобно и непривычно; другое дело — Локи, тот вообще будто не касается пола. В затылок горячо дышит Вольштагг, за ним на цыпочках ступают Сиф и Фандрал. Замыкает «отряд» молчаливый серьезный Огун. Где-то капает вода, коридор подземелья тускло освещают факелы, но пазы так высоко, что детям не дотянуться. Приходится идти почти на ощупь, дрожа от холода — поверх ночных сорочек накинуты походные плащики, но ноги, пусть и в сапожках, всё равно мерзнут. Однако, дрожь не только от холода — страшно, а ну как хватятся, отправят за ночными беглецами погоню! Погоня… Приключение… Тайна… Страшное подземелье, тюремные камеры, скелеты невиданным монстров… От этого не только страшно, но и весело!.. И дети идут дальше, спускаются всё глубже, всё ниже. — Тор, погоди… — писк Сиф эхом взлетает к высокому своду. — Куда ты нас ведёшь? Мы заблудились! — Не бойтесь, леди! Если вам страшно, Фандрал вас выведет. — Ну уж нет! — тихо возмущается белокурый мальчик и пихает девочку под бок. Бормочет: — Взяли на свою голову… Даже Локи — и тот не хнычет. Младший принц пытается смерить наглеца гневным взглядом, но встречается нос к носу с грузным телом Вольштагга. — Чего ты? — Ничего, — Локи отворачивается и быстро нагоняет Тора. Хныкать? Вот уж нет! Эту вылазку Тор с друзьями обсуждали несколько дней подряд, но Локи не звали, потому что он подстроил им злую шутку: заколдовал посуду перед самым ужином, улизнув с тренировки. Ложки, как катапульты, обстреливали детей горячей едой, кубки взлетали вверх и опрокидывались над головами. Без вины виноватым тогда сильно досталось, а Локи почти не наругали. Он знатно повеселился, зато на него сильно обиделись, особенно Сиф, которой пришлось дважды мыть голову и вычесывать оттуда зелень и семена. Локи изнывал от собственного бессилия, но гордость не позволяла просить прощения и уж тем более напрашиваться в компанию. Но сегодня проказнику объявили амнистию, и Локи, едва не прыгая от радости, идёт бок о бок с Тором, игнорируя неприязнь девочки и трёх мальчишек. Наконец, бесконечный коридор заканчивается, ещё одна дверь возникает как из ниоткуда. — Давай, Локи, — Тор отодвигается в сторону. Маленький маг водит рукой у замочной скважины, изворачивает кисть… Раздаётся приглушенный железный щелчок. Локи толкает дверь и останавливается на пороге, пытаясь рассмотреть что-то сквозь густую темень. — Это тупик. Дальше идти некуда… — разочарованно говорит Локи и уже хочет отступить, но Тор, быстро протараторив: «Конечно, некуда!», сильно толкает младшего в спину и захлопывает дверь. В замочной скважине как будто шуршит бумажка. — Так-то! — хмыкает Тор. И сильно вздрагивает, когда дробь кулаков обрушивается на запертую дверь. — Стучи-стучи, хоть всю ночь. Я противомагическую руну начертал, мне помогла старая ведунья, так что не старайся, маленький колдун! — Будешь знать, как фокусничать! — хихикает Фандрал, зажимая ладошкой рот. — Откройте! Тор! Открой сейчас же! Тор! — А вдруг он всё-таки выберется? — обеспокоенно спрашивает Вольштагг. — Придушит нас во сне, с него станется. — Не выберется, — заверяет Тор. — Руна действует, мы же проверяли. Помнишь, чуть не оставили тебя без завтрака? Вольштагг обиженно отворачивается. — Я всё расскажу Фригге! Или Одину! Вас накажут! Тор, немедленно выпусти меня отсюда! — Пойдёмте, лично мне уже холодно, — Сиф неприязненно косится на дверь. — Как низко: если что, так сразу бежать с доносом к родителям. — Это же Локи, — пожимает плечами Фандрал. — Чего от него ещё ждать? Либо за своей магией прячется, либо за маменькиной юбкой… — Фригга — наша королева! — шипит на друга Сиф. — И мать Тора. — Так я ведь не про Её Величество, я про Локи… — Уймитесь, — урезонивает спорщиков мрачный Огун. Перебранка утихает. — Идемте, друзья мои, — важно говорит Тор и плотнее укутывается в плащик, подол которого подбит мехом, а два конца у горла перехватывает тяжёлая золотая брошь. — Завтра я выпущу Локи, и если он опять возьмётся за старое — будем переучивать его уже по-другому. И дети почти бегом покидают мрачное подземелье, очень довольные собой и мечтая наконец согреться под тяжёлыми тёплыми одеялами. Локи прижимается ухом к гладкой дубовой поверхности и ловит удаляющийся дробный топот. Злость, отчаяние, страх — всё это кружит голову и не даёт сосредоточится. Сверху давит низкий потолок, Локи начинает казаться, что не хватает воздуха. Руки и губы трясутся, поэтому заклинание даётся только с четвёртого раза — но ничего не происходит. Проклятая руна! Локи пробует выдернуть бумажку — но тоненькие пальчики не могут пролезть в узкую замочную скважину. Вытолкнуть её оттуда тоже не получается — она словно прилипла или растеклась жидкой массой… Увы, маг ещё слишком неопытен, ему доступно не всякое заклинание, и уж тем более не хватает умений уничтожить чужую магию, сотворить контзаклятие. Колдовство отняло последние силы, ребёнок сворачивается клубочком на полу и рыдает взахлёб, надрывно, безутешно. Ему обидно за свою доверчивость, но ещё больше обидно за вероломство Тора. Раньше старший сын Одина никогда не опускался до такой изощренной мести, отвечал всегда сгоряча, при дневном свете, не подкарауливал и уж тем более не вмешивал в разборки взрослых. И как только в торову голову пришла гениальная мысль обратиться за помощью к ведунье? Темно. Сыро. От каменного жёсткого пола тянет холодом, приходится расстилать плащ, укрываясь второй половиной почти с головой. Локи всегда ощущал недостаток тепла, и теперь пробует зажечь в руке огонёк. Но маленькое зелёное пламя греет мало, а вскоре совсем гаснет. Время течёт медленно, как свинец. Локи кажется, что ночь уже давно закончилась, что наступил следующий день или даже следующий вечер. Тишина нарушается только неровным, всхлипывающим дыханием — слёзы кончились, наступило какое-то тупое и глухое равнодушие. Почему никто не приходит? Тор сказал, что утром вернётся. Может, забыл? Очень возможно, тем более, с друзьями так интересно, так весело… Ушли, небось, играть, или убежали в лес… А мама? Почему мама не приходит, как всегда, на помощь? Понятно, Одину не до маленьких сыновей, особенно сейчас, когда политическая обстановка накалилась до предела… Но Фригга… Она должна заметить, что Локи нет в кроватке, что он вообще не ложился. Она должна почувствовать, что он в беде. И мама приходит. Локи не слышит, как открывается дверь — асинья владеет магией практически в совершенстве, и без труда сжигает чужую руну. Теплые руки порхают над бледным лицом, поднимают над полом… Мамино сердце бьётся под самым ухом, после чёрной тишины этот звук оглушает. Его куда-то несут, голоса слышатся словно через толщу воды. Локи не засыпает — впадает в полу-бессознательное состояние. Ох, как же наутро досталось Тору! Но он не попросил прощения, а после совсем позабыл об этом случае. Зато Локи не забыл. Нет, он не стал бояться закрытых комнат. Не начал бояться темноты. Но это ощущение одиночества отныне всюду его преследовало, затягивая в чёрную воронку безумия и отчаянной злобы. «Злодеи всегда одиноки. А ты не одинок…» Правда? Это действительно так? Или иллюзия? — Прошу прощения, — в дверь постучали, а через секунду сквозь преграду просочилось существо, лицо и руки которого было малинового света, будто с них сняли кожу. «Вау!» — протянула Люсиль, выглядывая из-за юбки поднявшейся на ноги Мэри. — Мистер Уолтер просит Люсиль показать дом. После этого Алекс предлагает поужинать. — О, ну наконец-то! — Люсиль промчалась мимо Вижна; Локи смерил искусственный интеллект настороженным взглядом, задержавшись (снова) на Камне Разума. Этот артефакт не притягивал Лофта так, как Тессеракт — верно, потому что Куб увеличивал силы и даже дарил какое-то успокоение, а Скипетр держал своего божественного владельца в узде. — Я сейчас спущусь, — кивнул Локи Мэри. — Только возьму…кое-что у себя. Со второго этажа Мстители были хорошо видны; фигура Тора не так выделялась среди разномастных костюмов, но алый плащ и длинные светлые патлы ни с чем нельзя было спутать. Локи чувствовал на себе прожигающие взгляды, но двигался плавно и почти расслабленно, и никто (кроме Алекса) не знал, что в холодной груди ворочается огненный змей бешенства. Алекс… Не Тор — как же часто Локи их сравнивал! Алекс — совсем другой. Он никогда бы не поступил так, как маленький Тор, какую бы гадость Локи не вытворил. Алекс никогда не мстит. Мести сопутствует ненависть, а Алекс… «— Я не умею. — Что? — Я не умею ненавидеть…» Прежде, чем выйти из своего убежища, Локи остановился, закрыл глаза и несколько раз вдохнул и выдохнул через нос. Хватит разводить сопли. Пора повзрослеть — детские обиды остались позади, подлое, но настойчивое желание выслужиться, подружиться, быть любимым — тоже. Всё это далеко позади, а рядом — новая, дружная, любящая семья. Новая жизнь. Новые обязательства. *** — Ну, здесь, как вы уже поняли, располагается гостиная, кухня, читальный зал — короче, всё сразу, — Люсиль была небрежна, как всегда бывает, когда приводишь в дом гостей и намеренно прибедняешься («ну, здесь ничего интересного», «здесь тоже»), чересчур обобщаешь или, наоборот, обращаешь внимание на случайные мелочи. — Тут мы все вместе трапезничаем. Иногда Мэри играет на рояле и поёт, иногда Алекс читает что-то вслух. Они делают что-то по работе, доклады там всякие… Мэри не разрешает здесь тренироваться, ну, бороться с оружием или врукопашную, выгоняет Алекса и Локи в лес. Так, что ещё… О, вот этот гобелен со львом мы купили… — Так почему всё-таки я, а не Фьюри? — шёпотом спросил Бартон у Алекса. Этот вопрос не давал лучнику покоя; тем более, Локи пока не спустился, надо было использовать этот шанс. — Вероятно, Локи требовались на первых парах верные союзники; он увидел в вас бесстрашие, исполнительность и… преданность. И захотел их приобрести, пусть и насильственным, нечестным способом. Ещё я думаю, что он подсознательно ищет человеческое тепло, — Алекс на миг прикрыл глаза, но только на миг. Он, к слову, остался сидеть, Мэри одна убирала со стола и делала приготовления к ужину. — Тепло, — повторил Соколиный Глаз, пытаясь отыскать в бледном лице Алекса издевку. Издевки не было. — Да, Клинт у нас очень горячий мужчина, — цокнул Старк, подслушивающий через наушник. — Эй, я для кого рассказываю? — возмутилась Люсиль, даже топнула ножкой. — Извините, мисс Уолтер, отвлекся на чрезвычайно интересный экспонат. — Я тебе сейчас врежу, — ласково пообещал Бартон. — Мальчики, хватит ссориться! — Люсиль свела тёмные бровки на переносице. — Вы задерживаете экскурсию. Группа, за мной! Чрезвычайно необходимое место, мера всех мерил — туалет!.. Мстителей было очень много, большинство из них были широкоплечие, да ещё броня делала защитников Земли очень неуклюжими в узких коридорах и небольших помещениях. Юркая Наташа обследовала туалетную комнату и ванную с самым серьёзным видом и весьма тщательно, будто искала клад или бомбу. Люсиль это веселило, к тому же, она не замолкала ни на минуту, вспоминая какие-нибудь житейские истории. Поведение Романофф не осталось незамеченным и Локи. Он никак не комментировал её действия, но, когда Мстители забились в библиотеку (комната Локи была последней тайной, десертом, так сказать, особо любопытные даже залезли на чердак и после чердака заявились в логово бога Обмана), когда Наташа полезла рассматривать книги и даже взяла в руки какой-то пыльный томик — вот тогда трикстер не выдержал. — Люсиль, ты показала нашу «оружейную»? — он имел в виду подвал, конечно… Но не смог удержаться от соблазна. Хорошо, что Алекс остался внизу. Точнее, нет ничего хорошего в том, что смертный от слабости уже ходить не может — но зато он не слышит откровенно рискованные речи младшего брата. Ничего, скоро будет обед, человек уже выпил немного зелья, остальное допьёт, разумеется. — Локи, я хотела сделать интригу! — Люсиль обиделась и вышла, громко топая. — Быстрее! Ужин остынет! Мстители встрепенулись — отнюдь не от упоминания еды. Слово «оружейная» заставило напрячься, и улыбочка Локи только поспособствовала увеличению интереса. Лофт вздохнул свободнее, когда дверь его комнаты закрылась. Ужасно. Ему казалось, что всё кругом грязное, испачканное, поруганное, растоптанное; обилие запахов уничтожило родной, знакомый и успокаивающий. — Какая книга тебе больше всего нравится? Локи еле заметно вздрогнул, но когда он обернулся к спрятавшейся в тени Наташе, лицо было ровным, а на губах блуждала загадочная улыбка. — Что-то подобное я ожидал от тебя. — Извини, что напугала. — Напугала? Меня? С чего вдруг? — Локи был ужасно вежлив и прятал за весёлым доброжелательным тоном раздражение. — Ты лишь…смертная, которая на свой страх и риск, — он выделил голосом эти два слова, — отстала от друзей, чтобы побеседовать со мной с глазу на глаз. Какая, однако, самоуверенность. Наташа не отвечала. Она чуть склонила к плечу голову и улыбалась, так же пряча за этой улыбкой напряжение. Локи почти слышал, как заполошно стучит сердце девчонки — ему нравилось, что она его боится. Это с Алексом и Мэри (и с Люсиль, пожалуй) бог Коварства был белый, милый и пушистый; если Мстители думают, что Локи не может их убить, сломать в одну секунду их хрупкие тела, оборвать их смертные жизни — значит, они идиоты. Он смертоносен, как отравленный клинок, убивающий одной лишь царапиной. Он ещё смертноснее, чем прежде — ведь теперь ему есть кого защищать. — Так какая…твоя любимая книга? — Это сложный вопрос, — пусть тешится, пусть ищет в его словах скрытый смысл. — Все книги несут определённые знания, но некоторые приносят удовольствие, спокойствие, умиротворение… Некоторые вдохновляют, другие дают пример и учат… Я пока не определился. — А сейчас ты что читаешь? Локи решил соврать, тем более невинная шутка не должна была стать большим промахом. — «Преступление и наказание». Как он и ожидал, брови Наташи поползли вверх. — У вас есть Достоевский? — Да, все произведения, — небрежно уронил Локи, убирая со стола ранее использованные травы. Вручную — он обещал Мэри не использовать бытовую магию при Мстителях. — Неожиданно. — Почему же. Алекс ведь из России. Рот девчонки приоткрылся, а Локи едва не рассмеялся — так ему нравилось обескураживать эту наглую девку! — Врёшь! — Кто, я?! Зачем мне это? А он что, не рассказал вам? — Он больше о тебе рассказывал. Погоди, но его фамилия… — Калинин. Имя — Алексей. Право, смертная, тебя это удивляет? Ты ведь шпионка со стажем, ты сама меняла имя бесчисленное число раз! — А кто такой Алекс? — удивление быстро прошло, Наташа поспешила воспользоваться разговорчивостью трикстера. Локи разочарованно вздохнул. — Он не шпион, будь в этом уверена. Хоть мы и скрываемся, и ему часто приходится прятаться, обманывать, осторожничать. — Люсиль сказала, вы раз в неделю…культурно отдыхаете. Ходите по музеям, по европейским городам… — Наташа многозначительно замолчала. — Так и есть. Но почти всегда — под личиной. Романофф кивнула. Она наконец оторвала пристальный взгляд от лица собеседника и осмотрелась. — У вас большая библиотека, — Локи решил не говорить, что тему нужно переводить невзначай. Нат отступила, и теперь подбиралась с другой стороны, вопрос за вопросом приближаясь к главному. Трикстер решил поиграть в эту игру — пусть уж лучше он, чем Алекс. — Но, полагаю, ты всё перечитал. — Увы или к счастью, нет. У меня не так много времени; в Асгарде сутки тянулись долго, здесь же время торопится. И дел много. — Зато ты не работаешь, в отличие от Алекса. Судя по тому, каким вкрадчивым стал голос смертной, она подобралась к главной теме. Алекс, значит. Уйти в сторону ей назло? Или не плутать? Всё равно не отцепится… — Я уже сказал, у меня много дел. Я оберегаю этот дом, учу Люсиль, помогаю Мэри и Алексу… — И тебе ещё приходится заботиться о старшем брате, — добавила Наташа. Локи запнулся. — Да. Да, именно так. Он устаёт, сильно устает, потому что ему приходится работать с душами людей. А это весьма и весьма неблагодарный труд. — Тем более, с таким характером. — Тем более, с таким характером, — эхом откликнулся Локи. Почти с вызовом, хотя Наташа не осуждала. Это трикстер обыкновенно осуждал — щедрость, робость и доверчивость человека. — Я видела, ты принёс ему чай. — И что с того? — опять вызов. И — угроза, прозвучавшая сталью в голосе. Только вот Романофф была не из пугливых. — Это очень мило. Ты так заботишься о каком-то смертном… Как о больном. — У него больное сердце, — вырвалось у Локи прежде, чем тот успел прикусить язык. Проклятье. — Но этого мало. Слишком мало. Нужно что-то более…особенное, чтобы ты из изгоя превратился в ангела-хранителя. — Какой, к Суртуру, ангел, что за бред ты несёшь! — Локи вспылил так, словно Наташа его оскорбила. Но ведь отчасти так и было — она искажала то, что Локи было по-настоящему дорого; вытаскивала на свет какую-то хрупкую тайну, и та ломалась, будто крылья бабочки от прикосновения. — Алекс так тебя назвал. — Как забавно поменялись наши роли, — Локи успокоился, лениво вытер пальцем пыль с полок. В груди сжался тугой ком — это он, бог Безумия, считал смертного своим ангелом-хранителем. — Ты не стал бы помогать кому-то другому, — Наташа продолжила экзекуцию. — Допустим… У Тони Старка долгое время была шрапнель в груди, и реактор не давал ему умереть, — пример был так себе, но Локи почему-то влез в этот спор. Знал ведь, что Наташа — не дура, и что она просто пудрит мозги. — Причём здесь Тони Старк? Какое мне дело до его сердца? — Он — гениальный механик. Стал бы твоим должником, — пожала плечами Романофф. — Мне от Алекса… — начал было Локи, проглотив «ничего не нужно». Ведь не нужно? Локи лишь делал то, что должно. Но смертная девка упорно изучала эту невидимую, но ощутимую связь между Локи и Алексом; пыталась выведать, насколько трикстер уязвим. Проще сказать, что Уолтер — не более, чем красивая вещь, которой Локи обладает. Вопрос Наташи выбил из лёгких Лофта воздух. — Выходит, ты должен Алексу? Локи оказался рядом с Наташей так быстро, что та отшатнулась, ударившись лопатками о книжные полки, не успев испугаться или заслониться от возможного удара. Её схватили за локоть и потащили к выходу. Нет, Локи не стал бить эту рыжую стерву — велика честь! Он хотел вытолкать её в коридор — но девушка вцепилась в шкаф, как девочка. — Что ты творишь? — раздражённо остановился Локи, чуть не дотянувшись до ручки. — Ты виноват в том, что у Алекса больное, слабое сердце? — свистящим шёпотом бросила Романофф в лицо своему врагу. Локи окаменел. Нат удалось освободиться из захвата сильных тонких пальцев, она отодвинулась на всякий случай подальше, потому что белая маска была пугающе отстранённой. — А ты умна, девочка, — тихо произнёс Лофт, складывая руки на груди и глядя куда-то в сторону. — Но даже если ты и права — разве я стал бы говорить тебе об этом? Я не обязан исповедоваться убийце. — Локи! — вдруг раздалось из коридора. Из-за дебатов с Романофф трикстер не обратил внимания на шум внизу. — Локи! — дверь распахнулась, Мэри вцепилась в косяк одной рукой, другую прижала к животу. — Срочно… Алекс, он… Локи, мгновенно позабыв о Наташе, выхватил Часоход и переместился на первый этаж.