АРМАГЕДДОН

(Мидгард, Ваканда) Тони мчался по коридору, попутно облачаясь в броню — всё же здорово, что он оказался в Ваканде, где для модернизации предоставили всё и даже больше. И совершенно бесплатно. А также хорошо, что Тони догадался подбросиль камеры в бункер к Локи. Из них, правда, под конец осталась лишь одна — и этот единственный выживший после магической атаки механизм барахлил, разобрать картинку было трудно. Непонятно было, что произошло с Тором и что делал склонившийся над Громовержцем Локи. Быть может, трикстер притворялся? Подпустил Тора поближе, и… Помог Таносу, в некотором роде. А может, маг сошёл с ума и решил выместить свою злость на том, кто был, по мнению Локи, виновен в похищении Алекса и Люсиль? Или что-то в этом духе, больное сознание нередко принимает самые бредовые мысли за правду. Рядом бежали Шури, Роудс и Т’Чалла. Они не поняли, каким образом Тони узнал… что-то, но никто вопросы не задавал. Дверь была незаперта — Тони распахнул её, оказался в два пряжка рядом с непонятным золотистым облаком… Локи хватило бы времени среагировать, но он держал обеими руками плечи Тора, и даже обернуться было непросто. Старк схватил трикстера за руку выше локтя и, вздернув вверх, встряхнул. — Какого чёрта ты творишь?! — Я пытаюсь помочь! — заорал Локи в ответ, пришедший в себя после внезапного вторжения. Тони пытливо вгляделся в бледное лицо — пусть трикстер был отменным притворщиком, всё же испуг в потускневших, обведённых чёрными кругами-синяками глазах казался настоящим. — Это что, приступ? — Шури с ужасом смотрела на Тора. Одинсона била крупная дрожь, лицо побелело, жилки и вены вздулись. Резче обозначились тени. Голова моталась из стороны в сторону, меж пальцев бегали молнии. Локи вывернулся из рук Железного человека, не отводя взгляда от Громовержца. — Нет… Не приступ. Не мешайте. Он, не обращая внимание на светящиеся реакторы костюма, опять склонился над Тором, начал водить руками, будто снимал невидимую паутину. Спустя, кажется, вечность Тор глубоко и жадно вздохнул, ещё раз, ещё — словно вынырнул из воды. Глаза распахнулись, он попытался сесть, не до конца понимая, где находится и явно не узнавая присутствующих. Локи надавил Тору на плечо, на другое насел Т’Чалла. Одинсон дёрнулся пару раз, но когда Локи бесцеремонно залепил братцу пощёчину — утих, сфокусировал взгляд и простонал-пожаловался: — Норны, как же… Ох… — Не дергайся. Лежи. Дыши. Ты испугался, глупый, — Тони глазам своим не поверил: Локи ласково провёл ладонью по мокрому лицу Тора, по лбу и щеке. — Я совсем забыл, что кроме Мьельнира… — он отдёрнул руку, опомнившись. И — совсем другим голосом, бодрым, насмешливым: — Я хранил жезл в магическом кармане — а в этом есть особенная прелесть: можно не прикасаться ко артефакту, имея его всегда под рукой. Как тебе сестрёнка? Я с ней пару минут пообщался, мы мило поболтали. Она обещала вывернуть меня наизнанку. А тебе? — Какая сестрёнка? — Роуди с подозрением оглядел копьё. Тор лежал с закрытыми глазами, крепко держа древко. — Моя сестра, — тут же пояснил Локи, оборачиваясь к Воителю. В зелёных глазах плескалось задорное сумасшествие. — Богиня Смерти, пленница Хельхейма. Если Тор погибнет — копьё переломится. И тогда Хела вырвется на свободу. Если такое случиться — я вас лично познакомлю, она обожает доблестных идиотов. — Ох… Замолчи, Локи, — простонал Тор. Он наконец открыл глаза и тихо рассмеялся. — Она велела тебе кланяться. Знаешь, ты всё-таки не самое плохое, что могло бы быть… Локи вздрогнул. Так говорил Алекс: «Тор — не самое плохое, что могло бы с тобой произойти». Тогда он лишь огрызался. А теперь… А теперь у него и выбора особо нет. Тор и Мэри — вот и всё, что у него осталось. — И что, никак её не побороть? — недовольно спросил Тони. Перспектива обрести ещё одну крупную проблему в виде смертоносной сестрёнки бога Обмана не радовала. — Побороть богиню Смерти? Каким образом? — Локи изогнул бровь, потом изобразил задумчивость. — Хм, не знаю… Дай подумать… Убить? Точно! Убить богиню Смерти, отличная идея! Однако, паясничая, Локи невольно вспомнил… Норвежское Рождество было принято отмечать 25 декабря, и Уолтеры решили не отступать от традиции той страны, в которой они жили и которая создала особую атмосферу этой жизни. Они готовились к этому празднику загодя, даже Локи, хотя последний ворчал и плевался со всеобщей суматохи и «поголовного одурения». Действительно, деревушка приоделась, засияла уютными фонариками, свечками, запестрела гирляндами и наряженными ёлками. Листы желаний не писались — каждый итак знал, кто что любит; также отступили от кулинарных традиций. Купили живую ёлку, украсили её довольно скромно, но со вкусом. К этому случаю готовились и игрушки из ваты и клея. И вот, наступил тот день, которого они так ждали… Волшебный, сказочный. За окном шёл снег, в камине потрескивал огонь, на подоконнике горел светильник-семисвечник. Днём они гуляли в лесу, достаточно далеко, чтобы не быть замеченными. — Ну, давай, залазь! Для кого я старалась-то? — Люсиль похлопала огромный снежный ком, который был с неё ростом. — Даже не вздумай! — возмутился Локи, когда старшая мисс Уолтер подошла к «шарику». — Ты же леди! — Ну и что? Никто ведь не видит… — девушка неловко подпрыгнула, пытаясь заползти на ком — что было нелегко, с учётом габаритов слепка и одежды авантюристки. — Я вижу! И мне стыдно, и тебе должно быть сты… Ай! — Хватит разводить тоску, ваше скучнейшество! — Ах ты, мелюзга мидгардская!.. Пока младшие шутливо ругались и забрасывали друг дружку снегом, Алекс, смеясь, потянул сестру за руки — та хохотала и охала… Наконец Мэри заползла на самый верх, неловко поднялась, размахивая руками в попытке удержать равновесие, отдуваясь и переливчато смеясь. — Аа, как высоко! — ужаснулась она, поправляя шубку. — Ужас! — Узри ничтожных смертных! — и Люсиль отряхнула варежки. — Хорошо-то как! Даже ветра нет, здорово, правда? Мэри не ответила, поправляя юбку. Выпрямилась, сделала важную мину. — Король Севера! — и уперла руки в боки, а потом, придумав, помахала ими у головы. — Джон Сноу… Люсиль согнулась пополам, всхлипывая от смеха: — Что… что это?! Мэри возмутилась: «Это корона!», на что младшая едва не захлебнулась хохотом. — Поче…почему у тебя корона… развевается? Тут уж мальчики не удержались и прыснули. — Ты как будто сумасшествие своё показала… Они чуть ли не валялись в снегу, у Локи даже в боку закололо. — Ну, меня кто-нибудь снимет отсюда? — Что, слезть не можешь? — Ага. Я могу скатиться… Дом издали казался чудесным теремом из доброй сказки; манил светящимися окнами и струйкой дыма, сереющей на фоне чернильного бархатного неба. Они шли через деревушку, не боясь быть услышанными и увиденными — Локи наложил заклятие. И вот, Люсиль придумала интересную забаву — нарисовать узоры на окнах, и Локи мгновенно загорелся этой идеей. Лучший рисунок достался Спаелсам, и наутро норвежские дети пришли в восторг от подарка природы… Так им объяснили, наверное, озадаченные родители. Уолтеров тоже ждал подарок: на ковре перед камином лежал огромный лев, положив голову на лапы; когда четверо людей вошли, он взглянул на них золотыми глазами и тихо рассмеялся. — Дети мои! Вы, верно, замерзли? Какие у вас красные носы! Локи, Алекс, Мэри и Люсиль бросились к Адонаю и упали рядом с ним, смеясь так счастливо, что на глазах выступили слёзы. — Адонай, как хорошо, что ты здесь! — Тебе чего-нибудь хочется? Мэри сделала просто волшебную рыбу под ананасом! — Мы так рады тебя видеть! — Милый Адонай, с праздником! Довольное урчание клокотало в горле Льва, он ничуть не сердился на Люсиль, которая в порыве чувств наступила на хвост; он позволял себя гладить и целовать… И это было блаженство. — Мои родные, я пришёл на свой собственный праздник, и захотел отпраздновать его с друзьями, с моими любимыми детьми. — Но у нас нет для тебя подарка! — горестно воскликнула Люсиль. — Ах, если бы ты сказал, что придёшь! — Лучший мой подарок — ваша любовь друг к другу. Они сидели всю ночь; потом лежали: Люсиль забралась Адонаю на спину, Мэри легла справа, Алекс — на передние лапы, а Локи — под левый бок. Лофт никак не мог заснуть — как оказалось, Алекс тоже не спал. — Сыновья! Что тревожит вас? — Не спиться, — пробормотал Локи. В самом деле — как объяснить, что не хочется отпускать Льва, не хочется проснуться утром без Него. Но Адонай — не ручной лев, Локи это понимал. — Случится так, что вы уснете, — тихо сказал Адонай, и в голосе зазвучала печаль. — А в то время, когда вы уснете, случиться гроза, и небо содрогнется, и вас разбудет. Но будет поздно — свершиться! Умрёт жизнь, но после воскреснет и победит саму Смерть. — Что это значит? — беспомощно спросил Локи. Адонай тяжко вздохнул — так, что поднялись и опали бока. — Это значит, что безвинная кровь прольется за людей. — Когда это случиться? — Когда не будут терпеть, прощать и любить. Локи мотнул головой — он не понял Адоная. И Алекс не понял. Но это непонимание не смутило их, они лишь немного испугались, но… В камине тихо потрескивал огонь, за окном падал снег, кружились хлопья. И их Друг был рядом, такой живой, такой настоящий! Как они счастливы были тогда!.. Локи не сразу осознал, что к нему обращаются с вопросом, очнулся только тогда, когда Тор положил руку на плечо. — Что? — Говорю: можешь пока себе… спрятать? А то мне неудобно, с Мьельниром и Гунгниром. Локи недовольно поджал губы, но всё же принял жезл, который оказался неимоверно тяжёлым и непослушным. Оружие вмиг стало чужим, но… Лофту было всё равно. Он чувствовал себя опустошенным. — Как вы узнали, что здесь происходит? — спросил он бесцветным голосом, поглядев поочерёдно на Старка, Роудса, Т’Чаллу и Шури. Король и принцесса выглядели растерянными, как и Воитель — а вот Железный человек отвёл глаза. В груди начало медленно разгораться бешенство — этот смертный всегда сует нос, куда не надо! — Тони Старк. Я хочу поговорить с тобой. Наедине. — Локи, ты… — Я хочу побыть один. Уйди, Тор. Пожалуйста. Старк с ноткой грусти смотрел, как за друзьями закрывается дверь. Ничто ведь не мешает просто выскочить в коридор, верно?.. Локи оказался близко так скоро, будто имел способности Пьетро Максимофф. На самом деле, он подкрался невидимкой к человеку, пока иллюзия сидела на полу у обугленной стены. — Я зажарю тебя прямо в твоём костюме! — прошипел трикстер, магией опрокидывая Тони на пол и нависая над головой. Нечеловечески-сильные пальцы оторвали маску от лица, на Локи глянули испуганные чёрные глаза. — На что ты злишься? — однако отпираться не имело смысла, тем более, существовал риск ещё больше разозлить злобное существо. — Я боялся, что ты себе навредишь. — Ложь! — Лофт отшвырнул маску, вцепился в железные плечи. — Ты наслаждался, признай это… — Локи, я принёс… Ты что творишь? — теперь настала очередь Тора совершать скачки и отрывать трикстера от жертвы. При этом из рук Одинсона вывалились какие-то упаковки… — Совсем обезумел?! — Я убью тебя, Старк! — Локи пытался вырваться, он немыслимо изворачивался, рискуя сломать свои собственные запястья. — Отпусти, я придушу эту гадину… Ненавижу! Ненавижу вас всех! Будьте вы прокляты! Тор с жалостью глядел на истерику брата, но держал крепко — до тех пор, пока у Локи не подогнулись ноги, пока он не повис тряпичной куклой. Одинсон аккуратно опустил трикстера на пол — тот отодвинулся к поломанному опрокинутому столу, снова напустил на себя вид детского лукавства и наивности. Глаза смеялись, но подозрительно блестели. — Они тоже любили смотреть… читаури. Когда Зоб допускал их, они собирались толпой и смотрели, смотрели, смотрели… — О чём он говорит? — спросил Тор у Старка, но тот сердито насупился. — Да, скажи ему, — поддел Тони трикстер. — И мне заодно покажи — наверное, это всё выглядело… забавно. Со стороны. Чрезмерная трагедия превращается в комедию. Вместе посмеёмся, давай. — Старк? — грозно шагнул к Тони Громовержец. — Ты что… следил за Локи? — Вот только не надо тут… — Железный человек тихонечко сделал назад шажок. Потом ещё один. — Твой брат, Тор, способен на что угодно. Ради его безопасности и безопасности Ваканды… — Где эта штука? Или штуки? — скрипнул зубами Тор. Локи коротко рассмеялся. — Тор, Тор, не стоит… Как же ты будешь приглядывать за сумасшедшим младшим братиком? Оставь. — Ты не сумасшедший! — рявкнул ас, на что Локи расхохотался, прижимая руки к шее. — Кто знает… Моё безумие теперь некому сдерживать. — Я могу. Я ведь…тоже твой брат. — Ты — не он. Ты ничего не понимаешь. — Да кто тебя поймёт, когда ты сам… — Что здесь происходит? — дверь опять распахнулась, пропустив полоску белого ослепительного света. Мэри быстро оглядела троицу, холодно поклонилась Старку. — Тони, вас ищет Питер. Хочет, чтобы его допустили до совета. Вы его кумир, может, вам удастся утихомирить мальчика. Старк воспользовался шансом быстро свалить. Мэри подняла с пола упаковки со сладостями и соком. — Тор? Что случилось? Одинсону хватило ума ничего не говорить про камеры, вместо этого он растерянно помялся, как нашкодивший мальчишка и как-то беспомощно оглянулся на Локи. Улыбка того сползла, уступив место замкнутости и зажатости. Маг обнял себя за плечи, словно тому стало холодно, и отвернул лицо. Перед Мэри он не мог притворяться. Вот только Тор… Пусть он уйдёт. Сию секунду, его присутствие беспокоило, раздражало, нагнетало. И Мэри словно прочитала мысли младшего брата. — Тор, было бы уместно подготовить сводки к вечеру. Надо понять, сколько асов готовы воевать. И какое оружие необходимо. — Ээ… Да, — было видно, что Тору ужасно не хотелось уходить, но намёк был слишком прозрачен. — Я… пойду тогда? — Не забудь пересчитать сакаарцев, — сказала девушка вдогонку. Она проследила за тем, что никто не подслушивает, потом подошла к Локи и села на пол, прямо на мусор. — Я принесла тебе всякие вкусности. И персиковый сок. — Я не хочу. — Брось, ты его обожаешь, — Мэри крепко сжала упаковку сока, пытаясь унять дрожь. — Долго собираешься здесь сидеть? — До начала конца, надо полагать. Мэри вздохнула, опустила голову. Потом глухо сказала: — Можно и так. А можно… иначе. Ванда. Помнишь, ты обещал учить её. — Я не обещал. — Да. Я просила. И она сама хотела. Её сейчас учит Верховный маг Земли, но я по-прежнему убеждена, что лучше тебя наставника быть не может. — Только не надо меня выставлять… тем, кого надо спасать, — жёстче, чем следовало, добавил трикстер. — Я не нуждаюсь в ничьей жалости. — О, Ванда не будет тебя жалеть. Скорее, бояться. Уголки тонких губ дрогнули. Локи закрыл глаза, кивнул. Мэри обняла его, поцеловала ухо, висок, волосы — хотя младший был сильнее её, намного сильнее, она чувствовала себя защитницей, и это чувство успокаивало. *** (Святилище-2, неделю спустя) Танос остановился перед дверью — со стороны могло показаться — в нерешительности. Но на самом деле, титан медлил по иной причине. Страх. Это чувство было будто неродным, незнакомым, неправильным. Поэтому он не сразу распознал его — казалось, в сердце клокочет злость, раздражение от непонимания, недовольство упрямством пленника… Однако, поразмыслив, Танос идентифицировал метаморфозу. И ему не понравилось. Он стал искать причины, истоки. И, кажется, нашёл. Пленник не боялся. И не испытывал злости, отчаяния или желания умереть. Была грусть. Были крики, стоны и слёзы. Но ни одного проклятия не сорвалось с искусанных губ. — Ты плачешь по ночам, — он заговорил с порога, разглядывая фигуру, подвешенную на цепях в центре камеры. — От боли? Так я могу дать избавление. Опущенная голова поднялась медленно, рывками. У человека были странные золотые глаза, они смотрели нехолодно, спокойно. — Я плачу потому…что все ищут…правду…но никто не ищет… Истины. Это очень грустно… Танос пожал плечами. — Ты всегда говоришь непонятные вещи. Зачем тебе беседовать со своим тюремщиком? Ты здесь для другого. — Я здесь…для того…чтобы поговорить с тобой. Прошла неделя…и я чувствую, что наступило время. — Время для чего? — Для заклания. — Я не дам тебе покончить с собой. Но если ты всё же решишься — вспомни о своей сестре. За твой самовольный уход из жизни она расплатится своей болью. — Я не уйду, — тихо ответил пленник. Грязные светлые волосы опять закрыли лицо. «Не уйду». Он будто был хозяином ситуации, а Танос и Чёрный Орден всё это время исполняли предписанное, подчинялись воле свыше. Это злило. Это пугало. — Зачем было терпеть всю неделю? — опять спросил Танос. Собственный голос вселял уверенность. — Я дал людям… немного времени. — Времени на что? — Помириться, простить… друг друга, похо… похоронить павших, приготовиться к битве. — Только лишь за этим ты пошёл на муки? Чтобы поговорить со мной и дать людям немного времени? Грудь неровно всколыхнулась. — Я избавил от мук другого. — Локи? — И его — тоже… Это не имеет значения. Они…спасутся. — А твоя судьба тебя совершенно не заботит? Пленник помолчал, будто обдумывая ответ. Либо собираясь с силами. — Мне страшно. Я боюсь… боли. Боюсь смерти. Но я… выбрал этот путь уже давно, и всегда был готов. — Ты никого не спасешь, — возразил Танос. — Асгард пал, падёт и Мидгард, а следом и другие миры. Половина Вселенной будет уничтожена! — Почему половина? Танос успокоился. Он всегда успокаивался, когда речь заходила о миссии. — Я мог бы истребить всё живое. Но я поступаю милосердно. — А как же те, кто… стоят у газовой плиты? Титан озадачился. — Что? — Люди, которые… стоят у газовых… плит, — повторил пленник. — Они умрут в один миг, но… газ никто не остановит, и погибнут…десятки…других… людей. И ещё… можно привести… много примеров. Пилоты самолётов. Машинисты… А как быть… со слабыми людьми?.. И с теми… кто слишком… долго… был сильным? Или дети… оставшиеся… без родителей… Ты поломаешь… слишком много… жизней. — Раны затягиваются, — ровно ответил Танос. — С болью можно справится. А что до слабых… Это естественный отбор. Борьба за выживание. И потом, чем меньше останется живых разумных, тем глубже вздохнет природа. — Не ты создавал…жизнь, и не…тебе…решать, — пленник застонал, содрагаясь израненным телом. Вообще, удивительно, как он с ума не сошёл, ведь Танос пытал человека Камнем Силы, Реальности и Пространства. — Я прошу тебя…остановиться…пока не поздно. — Я не остановлюсь, — Танос отметил про себя, что разговор с пленником доставляет ему удовольствие. Это был диалог, без неприязни и ненависти. Не было пустых угроз и проклятий. Человек просто говорил. С грустью и спокойствием. Пленник сокрушенно качнул головой. — А если я покажу тебе…конец пути, по которому ты идешь? — Не остановлюсь. — Прольешь невинную кровь? — Если будет нужно. — А если перед тобой…явится Вседержитель во славе и свете? И скажет тебе…остановиться? — Меня ничто и никто не остановит. Тихий горестный стон был ответом. — Ты безумец… Гордость тебя…погубит, но лишь тебя и тех…кто пойдёт за тобой. А теперь слушай: Камень… Души… Танос насторожился. — …может… получить лишь… любящий. Танос испустил вздох радости. Наконец-то. Появилась зацепка, подсказка. — И каким же образом? — вспомнился Вормир, призрак, жутковатые столбы. Похожие на жертвенное место. — Ты знаешь… — Камень Души… Душу за душу? Я правильно тебя понял? Пленник поднял голову. Взгляд был бесконечно уставшим. — Ты никогда…меня…не поймешь… У нас с… тобой… не будет мира… И в итоге… лишь один… останется… в живых. — Я умирать не намерен, — отрезал Танос, намереваясь выйти. Мысли забегали с сумасшедшей скоростью: а не обманывает ли пленник? «Камень Души может получить лишь любящий…» Девочка, сестра, наверняка любит своего брата. О, да! Это будет её боевое крещение! что нужно для ритуала? надо позвать Люсиль, послушать разговор… а если подопытный просто тянет время? Когда за Таносом закрылась дверь, тихий ответ нарушил тишину: — Конечно… Ведь тебе… не за кого… А значит… ты обречён. *** (Ваканда, также неделю спустя) Стрэндж смотрел на то, как Локи учит Ванду, с завистью и недовольством. Увы, за неделю иномирцу удалось много больше, чем мог бы сделать Верховный маг Земли за несколько месяцев и даже за год, и, хотя Стивен осознавал свою неопытность, но самолюбие всё равно было ущемленно. Мстители заметно нервничали. Ещё бы: от Таноса не было вестей, спутники из Космоса молчали, Кэрол Дэнверс патрулировала участки над Вакандой, но ничто не беспокоило. Всё тихо-мирно. Словно Асгардская битва была ночным кошмаром. Поэтому каждый день проходил одинаково: с утра до вечера — тренировки, а вечером — совет. Сон, который охраняли поочерёдно. И опять — тренировки, тренировки, тренировки. — Что это? — Вонг, поднесший было лепешку ко рту, замер в нелепой позе. Стрэндж обернулся, готовый создать защитный диск — но вместо корабля Таноса увидел лишь маленький квинджет, который сел рядом с защитным энергетическим щитом. Клинт, Роудс, Уилсон, Роджерс, Барнс, Ванда, Локи, Мэри уже спешили к непонятным гостям. Это был не Фьюри — шпион второй день находился в Ваканде. И сейчас бежал от дворца к квинджету, из которого выбралась Наташа Романофф с непонятным свертком в руках. Девушка заметно похорошела, глаза сверкали, а губы безудержно улыбались. — Ты где пропадала? — рявкнул Клинт, но его перебил Роудс. — Фьюри тебе голову открутит! К нам вот-вот нагрянет армия из Космоса, а ты просто исчезла. Это дезертирство. — Я выполняла общее дело — искала бойцов и оружие. Посмотрим, как Танос переварит древнее китайское искусство, — хитро усмехнулась Наташа. — Ты была в Китае? — уточнил Бартон. — И в России. — Зачем? — О, это был последний денёк, я хотела сделать Алексу приятное. Недавно обнаружила, что у него скоро день рождения, вот и задержалась маленько. Мужчины опустили глаза в пол, Мэри и Ванда, которые стояли ближе всех к Локи, переглянулись. Имя Алекса не произносилось уже давно, и никто не поднимал эту тему даже на уровне воспоминаний. — Нат, — тихо начал Роуди, закусывая губу. — Ты… многое пропустила. Алекса похитил Танос… Улыбка Романофф погасла. Она нахмурилась. — Как… похитил? Быть такого не может… — Это случилось неделю назад, — быстро сказала Ванда. Тем временем, щит открылся — но Наташа не сдвинулась с места. — Погодите, но… Так, стоп. А с кем я тогда… В этот момент из квинджета на землю спрыгнул тот, кого Мстители совершенно не готовы были увидеть. Алекс Уолтер подошёл к Наташе и приобнял за плечи. Та обернулась к нему с сердитой гримаской, однако губы так и норовили рассмеяться: — Они почти убедили меня, что тебя не было. И что я сошла с ума.