«За то, что мне прямая неизбежность — Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий, За правду, за игру… — Послушайте! — Еще меня любите За то, что я умру»
М. Цветаева «Реквием»
— Что?.. — выдохнул Старк. В помещении повисла звенящая тишина, будто кто-то натянул стуну и слегка задел её, заставив вибрировать. Даже дождь поутих, робко топчась под окнами. В этой тишине звук судорожно втянутого воздуха был громоподобен. Люсиль поджала губы и закрыла на миг глаза — непонятно было, то ли она в ярости, то ли испытывает облегчение. — Тебе лучше уйти, — бросил Локи сестре. Трикстер был спокоен, неестественно спокоен, но очень бледен. Тонкие руки не дрожали, взгляд был холоден — опальный асгардский принц безупречно владел собой. Девочка фыркнула, как рассерженная кошка. — Стесняешься? Не стесняйся, я и так всё о тебе знаю. Локи дёрнул уголком губ — вот почему у него сложились вполне хорошие отношения с Люсиль, хотя характер у последний был совсем неподходящий для вспыльчивого божества: девчонка принимала тёмную сторону Локи, встречалась с этим безумием лицом к лицу и не боялась. Потому что была похожей. Они оба, Локи и Люсиль, были умны, целеустремлены и часто не чурались грязных методов, и если они допускали ошибки, то не тратили время и силы на раскаяние — исправляли свои косяки. И ещё… Люсиль не позволяла быть слабым. Зато бесстыдным, бессердечным и…монстром — сколько угодно. — Я потому и спросил вас: что рассказал вам Алекс? Что он рассказал…о Нью-Йорке? «Нью-Йорк». Наташа прикрыла глаза — ну, тогда всё ясно. В ту мясорубку угодила масса людей, в том числе — родители Ванды и… мать Алекса. — Он не говорил о себе, — Стив, как и Нат, опустил взгляд. Выражение лица Локи не сочеталось с тем, что тот говорил. Может, это шутка? Да, безумная, но… Локи безумен, даже после освобождения от Скипетра. Капитана осенило: — Скипетр! Ты был под контролем Таноса, и не понимал, что делаешь! — Роджерс был искренне рад, что смог найти оправдание. Но Локи посмотрел на «адвоката» почти с жалостью. — Не понимал, что делаю? Серьёзно? Ты полагаешь, Солдат, что Танос изменил меня?.. О, нет. Никаких изменений — я был самим собой. Тем, кем являюсь на самом деле, — Локи улыбнулся, склоняя голову к плечу. — Мои желания были выпущены на волю, мои мысли стали явью… Нет, я не изменился, — опять сумасшедшая улыбка. — Это было моё настоящее лицо, моя суть. — Суть? Какая суть? — воскликнул Роудс. — Убийцы? — Короли казнят недовольных, — ровно отозвался Локи, будто объяснял глупому ребёнку очевидные вещи. — Путь к власти лежит через борьбу. Меня с детства готовили к правлению, все мои поступки в итоге велись к этому. А смертные… — Защищали свой дом от непрошенных гостей! — Старк потерял терпение. Всё же, он думал, Локи изменился… Ни черта не изменился! — А до этого жили, растили детей, работали… — Тони, — осадил друга Стив. — Не надо. Алекс ведь сказал, что чувства были гиперболизированы. Капитан не был наивен, просто хорошо помнил (в отличие от друзей), как Локи взаимодействовал с Уолтерами. Бог, который считал людей грязью под ногами, не стал бы нежно обнимать смертную женщину, пусть самую красивую; не стал бы что-то делать для человеческого «детёныша»; не стал бы подавать руку помощи, когда это не обещало никакой выгоды. Локи — делал всё вышеперечисленное. А значит, сейчас он просто наговаривал на себя. — Перестань оправдывать меня, сын Джозефа, — лёд холодной сдержанности треснул под напором досады. — Я до сих пор считаю, что был прав. Пусть и не делаю попыток захватить Землю. Люди должны сами дойти до понимания того, что свобода мешает им жить. Люсиль посмотрела на Локи с осуждением — братец явно увлёкся. И почти все думали так же. — А как же жертвы? Ты только что сказал о… — Семья Алекса была случайной жертвой, — перебил Клинта трикстер. — Случайной жертвой? — переспросил тот. — Ты впустил читаури на Землю, зная, что те сметают всё на своём пути — какая может быть случайность? — Мне не были нужны жизни близких Алекса, — Локи пожал плечами. Он уже не улыбался, но голос ничуть не ломался, голова держалась прямо, с достоинством короля. — И они мне не мешали. Просто им не повезло. — Им? — Наташа заметила то, на что Клинт не обратил внимания. Локи всё же опустил взгляд. Закусил внутреннюю сторону щеки. — Младшая сестра 13-ти лет, Кейт…была слепой от рождения. С ней сидел лучший друг Алекса Тед Бартлетт, — зелёные глаза сделались стеклянными. — Они погибли под завалами дома. Даже не вышли из квартиры. Почти мгновенная смерть. Люсиль была похожа на Кейт, но Локи не стал этого говорить. И так он был близок к тому, чтобы расчувствоваться. Нельзя. Лучше вспомнить тот пьянящий азарт, который бурлил в крови мидгардского захватчика; тот триуфм, с которым он наблюдал за жалкими попытками горстки Мстителей остановить хаос… — Мама Алекса была медсестрой. Бригаду отправили вытаскивать раненых, — о лакированную поверхность с тихим коротким звоном ударилась голубая бусина. — Прямо под обстрел. Я…мне доставляло удовольствие взрывать машины и мгновенно уничтожать людей. «Так хищник радуется охоте»… — Я хорошо помню их… Люди в белых халатах. Прекрасные мишени. — Зачем ты говоришь это? — в горле Нат першило, приходилось проталкивать слова через ком. — Будто тебе дела нет до мук совести, хотя это не так — тебе больно вспоминать… — Моя совесть — не твоя забота, агент Романофф, — по бледному лицу прошла рябь ярости. — И я уже советовал тебе не лезть ко мне в душу. Ты хотела знать, кто такой Алекс — к этому я и веду. — Он был там? — спросил Стив. — В тот день? Локи опять превратился в мраморную статую. — Был. Но…находился в достаточной удалённости от главных событий. — Но как же… — Старк протер пальцами лоб. — Как…он с тобой носится, как с писаной торбой! Алекс знает вообще, что это был ты? — Конечно. — И он просто простил тебя, и всё? — Конечно, «просто», — Локи зло хмыкнул. Самое страшное прошло, но он не чувствовал облегчения — на словах всё выглядело нелепым, мелким, дешёвым… Особенно зацепило это «просто». — Адонай мне…всё показал, всю жизнь Алекса, и особенно — те дни после битвы, в которой Алекс не участвовал. Не успел поучаствовать. Он был на работе, а когда добежал до дома — тот был разрушен. Только через сутки тела были вытащены из-под завалов; он лично похоронил всех, кто был ему дорог, — Локи не мог сидеть, он поднялся и пошёл к кухонным шкафчикам. Ему требовалось отвернуться хоть на миг, спрятать лицо, пусть на очень короткий срок (магия сейчас могла подвести). Основные силы уходили на то, чтобы говорить размеренно и мягко, и пусть это было в разы чудовищнее, чем если бы Локи безумно хохотал или плевался кипятком злобы. Будто всё равно. Все истинные чувства может видеть только Алекс. — Помочь было некому — Алекса мало кого знал, а у знакомых были свои проблемы. Он был один: без дома, без близких, которых он очень любил… Ну, вы можете это представить, — Локи открыл шкаф, скользнул взглядом, соображая, зачем он это сделал. Надо что-то взять. Печенье? Сойдёт. — Три дня он ночевал в морге, а после похорон пошёл в квартиру Теда, благо та осталась цела, и не выходил оттуда. Забыл про работу. Про еду и питьё. Лежал на кровати и смотрел в потолок. Я сломал его, — Локи посмотрел на свои руки и с удивлением заметил, что те не дрожат. Совсем. Может, потому что трикстер не вникал в то, о чём говорил, просто рассказывал, минуя призму сердца. — Он не чувствовал ненависти, желания отомстить, злости или боли… Но это не было и равнодушием. Его удивляли самые обыкновенные вещи — как новорожденного. Созерцание без необходимости удовлетворять естественные потребности. Ах, нет, вру! — Локи весело стукнул себя по губам пальцем. — Один раз Алекс всё же вышел. Хотел что-то начать, не для себя — для людей. О, люди ему были нужны — может, он рассчитывал, что будет кому-то полезен, и это спасёт. Только от него все шарахались. Когда он возвратился, дети у подъезда сперва бросали в Алекса камни, а потом избили его, как бродягу. Локи возвратился к столу; честно говоря, он сам не знал, зачем рассказывает так подробно, но его никто не перебивал. Мстители подавленно молчали, зачарованные неторопливым бархатистым голосом. — Потом у него начались галлюцинации. Почти безобидные: плющ, оплетающий стену, на котором после распустились розы. Алекс ужасно боялся уколоться о шипы, — печальная улыбка тронула губы. — За растениями наступила очередь птиц. Серые и бурые, с чёрными глазами-бусинами, они были везде, хлопали крыльями, мешали спать (он всё же умудрился засыпать, хотя голод мучил нестерпимо). Но самое удивительное в том… — Локи вертел в пальцах печенье, не рискуя откусить. Боялся, что оно застрянет в сухом горле. — В том, что он никого не проклинал. И даже испытывал радость. — Радость? — Именно. Может, это было уже помешательство, одно из видов. Я не знаю. — Но ведь он не сумасшедший? — заметила Наташа. — А разве похож? — Локи слегка оскорбился. — Алексу помешали сойти с ума, как и умереть от обезвоживания и истощения. — Адонай. — Да, — Наташа заметила, как при упоминании Льва Локи стал серьёзнее и…честнее, что ли. Он явно уважал Того, о Ком говорил. — Лев предложил Алексу выбор. Смерть или жизнь. И у первой, и у второй перспектив были свои привлекательные стороны, — Лофт опять грустно улыбнулся. Тор вдруг вспомнил, какое у брата было лицо за миг до падения. Ужасно, но смертного и Локи объединила эта неудачная попытка самоубийства. Знал ли об этом трикстер? Задумывался ли? Локи поймал этот жалостливый взгляд и посуровел. — Алекс выбрал жизнь. Не потому, что хотел снова чем-то жертвовать, чувствовать и страдать. Но Адонай сказал, что Алексу ещё слишком рано отправляться к своей семье; сказал, что человек не до конца раскрыл свои способности — или что-то в этом роде. В итоге Лев забрал Алекса в Эдрилион. Место, где человек смог наконец отдохнуть, восстановиться, «ожить». Так что… Да, — Локи поглядел на Старка, в каждом жесте была ирония. — Алексу было очень «просто»… — Ясно, — Тони поднялся, как недавно Клинт, и отошёл на несколько шагов. — Ясно. Почему Алекс ничего такого нам не рассказал? Он…вообще ни словом не обмолвился о том, что был в Манхэттене. Нерв на щеке бога Обмана дёрнулся, будто Локи хотел усмехнуться, но не смог. — Алекс…пытался уберечь мою и так не безупречную репутацию. — Похвально, но… Я не понимаю, почему он к тебе относится…так? Словно вы в самом деле братья? Это ведь попросту неправильно! — У меня нет этому объяснений. Такова человеческая природа, — Локи развёл руками. — Таков характер Алекса. — Это не ответ! — Старк обвиняюще ткнул в трикстера пальцем, будто тот произнёс хулу. — Я скорее поверю, что ты воздействовал на сознание Уолтера, удалил воспоминания, подкорректировал их, в конце концов. — Исключено, — категорично заявила Люсиль. Старк подскочил от неожиданности — о присутствии девочки он напрочь забыл. — Ну, тогда… — мужчина ещё раз посмотрел на Люси. — Не знаю… Он не любил их. Бывает, что матери… — Бред, — опять прокомментировала малышка. Локи же покачал головой и фыркнул. Опять. И тихо рассмеялся, совершенно не по-злодейски, закрывая рот ладонью. — Тебе весело, да? — прорычал Тони; Роуди дотянулся до руки друга. — Успокойся, слышишь? Сядь. — Я спокоен! — Прошу меня извинить, — Локи откашлялся, но губы не слушались и то и дело изгибались. Приходилось их закусывать. — Просто…знакомые слова. Нет, Анастасия была самой лучшей матерью на свете, Тед — лучшим другом, а Кейт — лучшей младшей сестрой. — Стокгольмский синдром, — предложила Мария Хилл, вторя Старку. Она не была столь эмоциональна, как Железный человек, но ей тоже не давала покоя странность в поведении Алекса. — Пострадавшие тянутся к виновному. — Какой, к чёрту, синдром! — и Локи был абсолютно согласен с Тони. Алекс ведь остался вместе с убийцей своей семьи не из-за паталогического влечения. Это был осознанный выбор, прощение через силу, принятие ответственности… — Уолтер его называл ангелом-хранителем, тут уже не синдром, тут конкретный… — Угомонись, — жёстко хлестнул приказом Локи. От непонятного веселья, похожего на слом, и следа не осталось. — И не подумаю! — Старк не был самоубийцей, он знал, что ярость Локи пока далека от убийственной. Уж если бы Олень был действительно разозлён — он бы стал тихим, молчаливым и холодным, как смерть. — И как у тебя духу хватило жить с ним под одной крышей, мелькать у него перед глазами! Что за…обоюдное бичевание? — А что ты предлагаешь? Брать пример с тебя и спиваться? Или с агента Романофф: переходить на сторону «добра» и выполнять приказы кровопийц? Я привык не разводить сопли и стенания, а исправлять то, что могу исправить, — процедил Локи. Наташа уязвленно вскинулась. Не так давно она служила Щ.И.Т.-у и считала, что делает правое дело. Да, Фьюри допускал просчёты, но… Ей казалось, что директор знает, что делает. А потом оказалось, что Щ.И.Т. давно был паразитирован Г.И.Д.Р.-ой, и все понятия о хорошем и плохом стерлись. Не будь рядом Стива…она бы просто растерялась и, не дай бог, сломалась. В одном Вдова не обманулась — Мстители стали семьёй, они были нужны ей и всему миру. Локи почти попал в цель. Почти. — Либо ты продолжаешь истерить, Железный человек, — продолжил тем временем трикстер (такой выдержке стоило позавидовать). — Либо я продолжаю нашу с Уолтерами историю. Можно вернуть прежний формат: вопрос — ответ, — добавил: — конструктивный вопрос — ответ. Тони, взъерошенный и злой, все-таки сел на место. Да, рассказ Локи задел Старка за живое — но гению безумно интересно было знать, что произошло с Алексом… Тот был очень лаконичным, когда говорил о себе. — Первый раз Адонай пришёл ко мне в темницу. Во второй — в мире тёмных эльфов. — Когда ты притворился погибшим? — поддел Громовержец. Воспоминание об обмане ожгло злобой, но не столь сильной; наверное, потому, что трикстер не скалился. — Так было нужно. Обратно в Асгард я не желал возвращаться, ибо уверился, что охрана тюрьмы никчемная. Вздумай Танос прийти за мной, его бы никто не остановил. А в Эдрилионе мне обещали убежище. — Почему Адонай помогал? — спросил Вижн. — Какую цель Он преследовал? Локи отвёл взгляд. — Я не знаю. Трудно постичь мысли существа, которое плетет нить мироздания. Которое приглядывает за судьбами живых существ во всей Вселенной. Он способен уничтожить всех…но день за днём, минута за минутой помогает сильным и самым жалким из человеческого рода, мужчинам и женщинам, детям и старикам. Он есть на поле боя и в быту. — То есть, мы тоже достойны Его лицезреть? — Клинт покосился на Мьельнир, вспоминая, как Мстители по очереди пытались поднять Молот. — Дело не в достоинстве или в избранности… Адонай — не дух, которого можно вызвать с помощью ритуала, не артефакт, которым можно обладать лишь тем, кто имеет какое-то там право, силу или умение. Он сам приходит, когда нужно, когда считает это целесообразным. Он — не ручной Лев. Локи замолчал на минуту, прислушиваясь. Дождь не утихал, и за однообразным шумом совершенно не было слышно тихого дыхания Алекса. — Великий Лев видит прошлое, настоящее и будущее — должно быть, какая-то цель у Него была. Может, Он хотел научить. Мне легче сказать, что произошло в Эдрилионе, и уже тогда можно делать какие-то выводы и формулировать гипотезы. — И что же там произошло? — Сначала я встретил Алекса… Перемещение в Эдрилион совершенно не походило на переход по Бивресту, по тайным междумирным тропам, с помощью Тессеракта. Неприятных ощущений не возникло, разве что в глаза ударил яркий золотой свет. После тёмного Свартальфхейма, из которого они вышли прямо через сплошную скалу, страна Адоная показалась ослепительной. Локи закрыл руками лицо и только по шуму волн и крику чаек смог определить, что рядом простирается море, а по мягкости под ногами — что он стоит на песке. Запах, однако, отличался от типичного морского запаха — рыба почти не чувствовалась, тина — тоже. Это Локи не то что бы не понравилось, но насторожило; зато откровенно порадовало мягкое, милосердное тепло солнца (ещё в Асгарде трикстер страдал от своей неустойчивости к жаре). — Добро пожаловать в Эдрилион, Локи, сын Фригги. Отняв руки от лица и проморгавшись, трикстер замер, очарованный красотой тихого, чистого берега. Лазурные волны нежились о белый песок, молочная пена походила на живое кружево. Заходящее солнце играло золотыми бликами на воде, а небо окрашивало нежно-розовым. Этот край больше походил на Мидгард, нежели на Асгард, хотя по красоте оба мира уступали этому. Ни души не было поблизости — однако Локи был уверен, что он не останется здесь в одиночестве. Хоть Лев чем-то походил на Одина Всеотца, последнему было далеко до Адоная. Создатель и Господин Эдрилиона вызывал безграничное уважение, внушал трепет и, одновременно, чувство успокоенности. Локи понимал, что он опять столкнулся с существом, по праву и ежесекундно руководящем судьбой Вселенной («везёт» же…); Танос в сравнении казался лишь ребёнком, подражающим родителю. Они шли очень долго в молчании; Локи не хотел погружаться в невеселые мысли и скорбные воспоминания, но Лев не заговаривал, а трикстер не решался перенять инициативу. В итоге Локи невольно стал думать о матери; он отомстил, но ликование продлилось недолго. Даже блистательно выполненная иллюзия и драматическая постановка собственной кончины не вызвала гордости — Локи был опустощен. Бог Озорства выдохся — какая ирония… Но никаким озорством и никакой местью не вернуть из Вальгаллы единственную, кого трикстер по-настоящему любил. Локи был рад, когда заметил вдали человеческую фигуру, и точно — это был человек, довольно молодой мужчина с русыми волосами. Не такими, как у Тора; вообще, незнакомец был одного роста с Локи и похожего телосложения. Человек заметил их и двинулся навстречу; Адонай с Локи остановились, Лев вышел чуть вперёд — а человек продолжил идти. Остановился на расстоянии, которое удачнее всего было назвать почтительным; Локи уже мог в подробностях рассмотреть широкое лицо в ореоле русых прядей, развевающихся на солёном морском ветру. Серые глаза посмотрели в глаза бога безбоязненно, с дружественным интересом. А потом человек склонил голову и стал на колено — но этот поклон был адресован вовсе не тому, кто прежде заставил смертных преклониться. Тогда, в Штудгарде… — Встань, радость моя, — Адонай ступил вперёд и коснулся носом опущенной головы. — Я хочу познакомить вас. Локи, этого человека зовут Алекс. Алекс, позаботься о том, чтобы Локи было уютно здесь, — трикстер бросил взгляд на башни, залитые солнцем. Величественное, но изящное и довольно простое строение стояло на утёсе и возвышалось прямо над морем. — Ты уже уходишь? — Локи удивился, насколько тихим был голос мужчины. — Тебя не было так долго… — Я вернусь скоро. Они оба смотрели, как Лев развернулся и пошёл обратно, по своим следам. Локи не то чтобы испытывал тоску, он не любил Друга. Но Лев ничего не объяснил, дал слишком мало информации. А трикстер ненавидел находится в неведении, а особенно — быть пешкой в чьей-то многоходовке. На плечо легла тёплая ладонь, Локи вздрогнул. — Остановить Адоная невозможно. Он ведь не ручной лев. Локи дёрнул плечом, сбрасывая руку. Вот ещё, будет он останавливать… Пусть уходит этот Лев, куда Ему вздумается. — Мне нужна спальная комната, — трикстер зашагал вверх по склону, сжимая губы в полосочку. — Ужин будет? Библиотека есть? Я не люблю, когда меня беспокоят. Алекс шёл чуть позади, еле поспевая за опальным богом.