Лучше него

      Будь со мной, Сакура… по-настоящему…       И вот, Сакура вернулась на землю, и её тело инстинктивно замерло, когда сердце и разум охватило парализующее сочетание радости и паники.       Она хотела сказать «да»… она так сильно хотела сказать «да», но, казалось, не могла заставить свой рот произнести хоть что-то, а затем почувствовала, как напряглись мышцы его челюсти возле её шеи. Кончики серебристых волос коснулись её щеки — он резко помотал головой и тяжело выдохнул.       Мгновение спустя матрас под ней слегка опустился, когда Какаши приподнялся и вышел из неё.       Её сразу же охватил холод — как физический, так и гораздо больший, чем физический — и ей захотелось потянуться к нему, притянуть его обратно к себе, но она почему-то не могла… не могла сделать ничего, кроме как сесть и смотреть, как он встаёт с кровати и подтягивает штаны, ничего, кроме как вздрогнуть, когда он посмотрел на неё, нахмурившись, прежде чем подойти к окну, чтобы отодвинуть штору и выглянуть наружу.       Тишина между ними была громче, чем любой звук, который она когда-либо слышала, и, казалось, сдавливала её сердце, как тиски, сжимаясь всё сильнее с каждым вздохом. Она бессознательно прижала простыню к груди, хотя так и не сняла блузу.       — Так вот оно что… — наконец произнёс он, всё ещё глядя на мир за окном. — Ты любишь меня, но не выберешь.       Его голос был почти полностью лишён эмоций, и это убило её.       — Какаши… — прошептала она. Она не знала, что сказать. Сотни мыслей кружились у неё в голове, и она не могла зацепиться ни за одну из них достаточно надолго, чтобы сформулировать.       Сереброволосый мужчина, которого она любила, оглянулся на неё, его пристальный взгляд в течение долгой минуты был нечитаемым, затем он вздохнул и задвинул штору, прежде чем, прислонившись к стене и глядя в пол, ущипнуть себя за переносицу.       Когда он, наконец, опустил руку и поднял голову, снова встречаясь с ней взглядом, выражение его лица было усталым… усталым, разочарованным и печальным.       — Тебя это пугает, да? — тихо спросил он, хотя это был не столько вопрос, сколько утверждение.       У Сакуры сдавило горло, она просто смотрела на него. Разве не это сказала ей Ино?       Ты до смерти боишься быть в настоящих отношениях с кем-то, кого ты действительно любишь, и кто действительно любит тебя…       Хуже всего было то, что она знала, что это правда… Знала, что мысль о том, чтобы быть с Какаши по-настоящему, пугала её так же сильно, как и делала счастливой. И знала, что, независимо от того, что она говорила себе, этот страх был одной из главных причин её колебаний.       Какаши не мог вынести нерешительности в этих зелёных глазах, не мог вынести того, что видел — Сакура осознавала правдивость того, что он сказал… но она ничего не делала.       Он не мог удержаться — сжал руку в кулак и сунул его в карман, злясь, что позволил себе хоть на минуту подумать, будто что-то действительно изменилось… Он и так уже знал, что Сакура любит его; тот факт, что она призналась в этом — и ему, и себе — был важен, но в конце концов это не имело большого значения, если она всё так же отказывалась сделать следующий шаг, если она всё так же не оставляла Саске, чтобы начать настоящие отношения с ним.       Ещё раз вздохнув, он закрыл глаза и прислонился головой к стене, пытаясь взять свои эмоции под контроль.       — Я не он, Сакура, — наконец признал он, затем заставил себя снова взглянуть на неё. — Я не тот мужчина, о котором ты мечтала с тех времён, как была маленькой девочкой.       Серьёзность во взгляде Какаши врезалась ей в душу, и Сакура отвела глаза, но он не закончил.       — Я не тот мужчина, о котором ты мечтала большую часть своей жизни, — повторил он с ноткой нетерпения в голосе. — Но между мечтами и реальностью есть разница, и ты усваиваешь это с того дня, как вышла замуж за Саске.       Это было больно, потому что он был прав… Сакура знала, что он был прав, и, вновь посмотрев на него, открыла было рот, чтобы заговорить, но не издала ни звука.       Почему она не могла ничего сказать? Почему не могла заставить слова сформироваться на языке, слететь с губ? Почему не могла заставить себя встать и подойти к нему, обнять его, как ей этого хотелось?       Его глаза вновь закрылись от её молчания, и она ненавидела себя за то, что из-за неё между его бровями залегла морщина, что из-за неё на его лице отражалась боль, а тело было напряжено.       — Прости… — удалось ей выдавить из себя каким-то образом, и внезапно она снова глядела в эти глубины цвета угля, но теперь в них был гнев, а морщина на его лбу стала глубже. Она видела, как он борется, и вновь возненавидела себя, потому что всё ещё не могла заставить себя пошевелиться.       — Извинения — это не то, чего я хочу, Сакура, — твёрдо ответил он, но в его голосе прозвучали резкие нотки. — Я хочу, чтобы ты прекратила это дерьмо… Хочу, чтобы ты прекратила оставаться с Саске из-за какого-то ложного чувства долга. Хочу, чтобы ты перестала позволять своему страху перед неизвестным мешать тебе поступать правильно… для всех нас.       Какаши, казалось, ждал, что она ответит, и когда она не ответила — не смогла, — он покачал головой и вытащил кулак из кармана, а затем ударил им в стену. Сакура подпрыгнула на постели от этого звука, а он повернулся к ней боком.       — Твою мать, — прорычал он, расслабив ладонь и снова сжав, после чего позволил своей руке упасть, выпрямившись и отойдя от стены.       На секунду ей показалось, что он собирается подойти к ней, но он остановился в нескольких метрах от кровати, нахмурив брови, и расстояние между ними, казалось, простиралось на многие километры.       — Ты больше ничего ему не должна, Сакура, — прямо сказал он. — Ты ему больше ничего не должна… и ты недостаточно доверяешь своей дочери.       Глаза Сакуры расширились в замешательстве.       — Сараде…?       — Она понимает больше, чем ты думаешь, — пробормотал Какаши, выражение его лица немного смягчилось, а затем он вздохнул и сократил расстояние между ними, остановившись у края кровати перед ней.       От его близости хватка Сакуры на простыне ослабла, но она так и не отпустила её, даже когда он скользнул пальцами по её щеке, обхватывая лицо. Из его глаз исчез гнев, и, когда он посмотрел на неё, взгляд снова стал нежным, но нежность эта была омрачена смирением, которое было куда глубже, чем то смирение, которое она видела в день, когда они стояли на перекрестке на пути в деревню.       — Я не хочу отношений наполовину, Сакура, — тихо сказал он, слегка погладив большим пальцем её подбородок так, что у неё в горле образовался комок. — Даже с тобой.       Уголок рта Какаши приподнялся в безрадостной полуулыбке, а затем его рука соскользнула с её щеки, и он вышел из комнаты и из своей квартиры, оставив её на кровати с мягким щелчком закрывающейся входной двери, эхом отдающимся в её сердце.