Лучше него

      Сакура и Сарада как раз закончили ужинать и убирали со стола, когда Саске вернулся домой со своей миссии.       При звуке поворачивающейся дверной ручки сердце Сакуры рухнуло в желудок, и она тут же замерла с тарелкой в руке. Сарада, напротив, широко улыбнулась и побежала ко входу.       — Папа! — радостно поприветствовала она, обнимая отца за талию, когда тот вошёл в дом.       Стараясь вести себя нормально, Сакура изобразила улыбку, в то время как Саске обнял дочь, и когда девочка повернула голову, чтобы бросить на мать едва заметный обеспокоенный взгляд, Сакура ободряюще широко улыбнулась ей, прежде чем заметила, что костяшки пальцев Саске опухли и на них были синяки.       — Что случилось? — спросила она, нахмурившись, её нервозность сама собой сменилась беспокойством. — Были проблемы?       Проследив за взглядом жены, Саске поднял руку и стал изучать её так, будто даже не понимал, что был травмирован. Через мгновение он пожал плечами.       — Всего лишь пришлось защищать то, что принадлежит мне, — равнодушно отозвался он.       Услышав этот загадочный ответ, Сакура на минуту нахмурилась ещё сильнее, прежде чем решила, что, по всей видимости, не стоит пытаться вытянуть из него что-то ещё. Вероятно, это всё равно засекречено.       — Дай посмотрю, — вздохнула она.       Саске погладил дочь по голове и повесил плащ, затем направился к стоявшей у стола Сакуре. Встав перед ней, он с нежностью убрал её волосы за ухо, и её внутренности сжались от вины и нервозности, но она заставила себя поставить тарелку, которую держала, и потянуться к его руке.       — Ого… ты, должно быть, довольно сильно ударил кого-то, — прокомментировала она, начиная лечить его.       — Не так сильно, как следовало бы, — пробормотал Саске, и в его голосе послышались нотки раздражения.       Снова заинтересовавшись, Сакура посмотрела на него и подняла бровь.       — Ты ударил так сильно, что сломал одну из костяшек… — настаивала она, но он в ответ просто посмотрел на неё пустым взглядом, поэтому она тяжело вздохнула и вернулась к работе.       Когда минуту спустя она наконец отпустила его руку, Саске опустил на ту взгляд и согнул пальцы.       — Спасибо, — пробормотал он.       — Пожалуйста, — ответила Сакура, и тут в ней снова начала подниматься паника — она быстро схватила грязную тарелку, которую поставила несколько минут назад. — Сарада, давай закончим убираться, — бесцеремонно велела она.       Дочь кивнула и вернулась, чтобы начать собирать посуду, в то время как Сакура оставила Саске у стола и пошла на кухню.       Добравшись до раковины, она открыла кран и закрыла глаза.       Что она собиралась делать? Она была совсем не готова ко встрече с ним… Она была не готова к столь необходимому им разговору…       Это не то, к чему ты можешь «быть готова»… — деловито заявила Внутренняя Сакура. — Тебе просто придётся это сделать.       Знаю, — печально подумала Сакура, а затем вокруг её талии неожиданно обвилась рука, и она почувствовала, что её и без того уже слабый контроль над чувством тревоги грозит полностью испариться.       — Саске… — выдохнула она, стараясь, чтобы её голос звучал так, будто она просто удивлена, а не так, будто у неё вот-вот случится сердечный приступ. — Сарада рядом…       Он поцеловал её ниже уха.       — Нет… Я отправил её спать, — прошептал он, скользя пальцами по краю её шорт.       Но всё, о чём она могла думать, когда он прикасался к ней, был Какаши, и прежде чем Сакура смогла остановить себя, она вывернулась из его объятия и бросилась обратно к относительной безопасности стола, где начала собирать салфетки и столовые приборы.       Саске последовал за ней к выходу из кухни и прислонился к дверному проёму, на его губах играла весёлая ухмылка.       — Нервничаешь? — спросил он, его глаза мрачно дразнили.       — Н-нет… — поспешно ответила она, проскользнув мимо него к раковине. — Просто это неподходящее место для таких занятий…       — Мы всегда можем перебраться в спальню, если тебя это беспокоит… — заметил Саске.       Его голос был глубоким и бархатным, и Сакура чувствовала, что у неё вот-вот случится гипервентиляция, потому что она не могла заниматься с ним сексом, когда собиралась просить его о разводе, и не могла просить его о разводе, пока их дочь была дома — она понятия не имела, как отреагирует Саске, и не хотела, чтобы Сарада увидела ту сторону своего отца, которую не должна была видеть, — поэтому она собрала свою решимость и повернулась к нему лицом.       — Извини, — сказала она. — Я не ожидала, что ты вернёшься сегодня вечером, а день был очень длинным… Я планировала просто лечь спать после ужина…       Она молилась, чтобы он поверил ей. Наконец, он склонил голову в знак согласия, затем шагнул ближе и провёл пальцами вниз по её боку к бедру. С озорным блеском в глазах он притянул её к себе и прижался губами к её уху:       — Полагаю, я могу подождать ещё немного, чтобы заняться любовью со своей женой… — прошептал он, и её накрыло глубокое чувство вины, когда она позволила ему пройтись поцелуями по её шее, прежде чем мягко оттолкнула его.       — Мне нужно закончить уборку, — пробормотала Сакура, потянувшись за одной из тарелок, которые она поставила рядом с раковиной… Но была остановлена рукой Саске на своём запястье. Она удивлённо уставилась на него.       — Я понял, — тихо сказал он. — Отдохни.       Её сердце сжалось от его слов и тёплого взгляда. Почему ему потребовалось так много времени, чтобы начать вести себя подобным образом?       Внезапно почувствовав невероятную грусть из-за того, что могло бы быть, она поцеловала его в щёку с тихим: «Спасибо», — и направилась в спальню.       Три часа спустя она обнаружила, что смотрит на широкие плечи Саске, спящего рядом с ней, как она всегда этого хотела.       Неужели она действительно собирается это сделать? Неужели она действительно собирается сказать мужчине, которого любила большую часть своей жизни, мужчине, который являлся отцом её ребенка, что хочет развестись?       Это казалось почти немыслимым…       Но потом она вспомнила, каково было быть в объятиях Какаши… она вспомнила, как нежно он держал её в своих руках и смотрел на неё, как он обращался с ней — будто она была для него самой важной в мире; как он давал ей почувствовать, что её любят, понимают и ценят за то, кем она была, а не за то, какой она представлялась, или за то, что делала для него, или потому, что не было кого-то другого, кому он мог бы доверять…       И она вспомнила боль, которую почувствовала, когда он сказал ей, что не хочет с ней отношений наполовину… Вспомнила страх, который почти захлестнул её, когда она подумала, что может потерять его… И Сакура осознала, что да, она действительно собиралась сказать мужчине, которого любила большую часть своей жизни, мужчине, который являлся отцом её ребенка, что она хочет развода, потому что, хотя это казалось почти немыслимым, альтернатива действительно была немыслимой…       Расстаться с Какаши было немыслимо…       Одной этой мысли было достаточно, чтобы почувствовать себя так, словно из груди вырвали сердце.       Её взгляд переместился со спины Саске на потолок.       Это всё ещё удивляло её иногда (почти всегда, честно говоря), но она больше не могла представить свою жизнь без Какаши… да и не хотела представлять — к лучшему или к худшему, он был человеком, которого она теперь любила, человеком, рядом с которым она хотела засыпать и просыпаться каждый день до конца их жизни, если он позволит ей, и она больше не могла отрицать это, независимо от того, как сильно ей претила перспектива причинить боль Саске…       Потому что, как бы безумна ни была идея настоящих отношений с Хатаке Какаши и как бы сильно она её ни пугала, Сакура знала, что будет идиоткой, если не воспользуется шансом на счастье, который он ей предлагал…       Даже её дочь и лучшая подруга одобрили это…       Почти тоскливо улыбнувшись краешком губ, она снова посмотрела на тёмную фигуру мужа.       Он недолго ещё будет её мужем…       Это была странная, грустная мысль, но в то же время это означало, что Сакура могла быть с Какаши — действительно, по-настоящему быть с ним, с мужчиной, который идеально ей подходил, — и эта мысль наполнила её счастьем, которое не смогли подавить даже её чувство вины и печаль.

***

      На следующее утро Сакура проснулась в пустой постели. Она чувствовала чакру Саске на кухне, но Сарада, похоже, уже ушла на тренировку со своей командой.       Внутри неё всё перевернулось от осознания — это был её шанс… Он был дома, а дочери не было, и она знала, что не должна откладывать это дольше, чем и так уже пришлось…       Внезапно ей показалось, что в её животе кружит рой пчёл с вытянутыми жалами.       Но она должна была это сделать.       Сакура крепко зажмурилась и прижала кулак ко лбу.       Она должна была это сделать. Тянуть с этим дальше было несправедливо по отношению ко всем, поэтому, тяжело вздохнув, она собрала всё своё мужество и вылезла из-под одеяла, чтобы одеться.       Саске сидел за столом с чашкой чая в руке. Он читал газету, но поднял глаза, когда она вошла в комнату.       — Доброе утро, — сказал он, и пчёлы в её животе закружились быстрее, пока в итоге она не потеряла контроль над своим ртом.       — Ничего не получается, — выпалила она, прежде чем успела подумать дважды.       Он тут же нахмурился.       — Что не получается?       Хоть он и задал этот вопрос, по напряжению в его теле Сакуре стало ясно — он понял, что она имела в виду, и на её глаза навернулись слёзы.       — Наш брак, — сказала она, делая всё возможное, чтобы её голос звучал ровно. — Я не могу… больше…       Не в силах после этого поддерживать зрительный контакт, она опустила взгляд в пол.       — Дело в Какаши? — прямо спросил он.       Сердце Сакуры перестало биться, и она удивлённо вскинула голову. Ей хотелось спросить его, откуда он это знает, но выражение его глаз говорило: «Я не идиот», — и она мгновенно почувствовала, что это она была идиоткой, когда думала, что ей удалось скрыть это от него.       Её желудок скрутило.       — Он часть этого, да… — призналась она и услышала, как чашка в руке Саске треснула, а на его лице ясно отразилась боль.       Чувство вины, охватившее Сакуру при виде этого, угрожало задушить её, и ей пришлось бороться с собой, чтобы не расплакаться. Он был так обижен… так зол… и это была её вина.       — Когда ты…? — прошептала она.       Он нахмурился ещё сильнее.       — В Кусагакуре… — ответил он бесцветным голосом. — То, как ты смотрела на него… — его кулак сжался вокруг чашки, и она увидела, как в его руку врезался осколок, но он не отрывал от неё взгляда. — То, как ты отреагировала, когда я прикоснулся к тебе… — он стиснул зубы. — Твою мать… Какаши? Реально?       Она вздрогнула и отвернулась.       — Он был нашим учителем, Сакура…       Её глаза сами собой закрылись от стыда.       — Боги… — прорычал он. — Он был грёбаным подростком, когда ты родилась…       Саске начал ещё крепче сжимать чашку, затем вдруг встал и швырнул её в стену. Звук разбившейся посудины заставил Сакуру подпрыгнуть, и она в немом шоке уставилась на вмятину в штукатурке и осколки фарфора, разлетевшиеся по кухонному полу. Мужчина ударил стулом по столу.       — Какаши? — прорычал он. — Из всех людей… Почему не Наруто? С тем же успехом можно было трахнуть Наруто, раз уж взялась.       Потрясённая и обиженная, Сакура покачала головой:       — Всё было не так… Я не…       Он шагнул к ней, выражение его лица внезапно стало глумливым.       — Или, может, ты предпочитаешь только сломленных мужчин? Счастливые тебе не подходят?       Нотки издёвки в его голосе вывели Сакуру из транса, и она ощутила вспышку гнева.       — Это было не намеренно, Саске, — возразила она, всплеснув руками. — Я не стремилась причинить тебе боль… Я не стремилась влюбиться в Какаши… — она посмотрела на него. — И мы все сломлены: просто некоторые из нас справляются с этим лучше, чем другие…       Саске горько рассмеялся, медленно идя на неё, от чего она пятилась к стене.       — Значит, ты влюблена в него? В Какаши? — усомнился он, игнорируя её намёк.       К тому времени, как он закончил говорить, Сакура была поймана в ловушку между ним и стеной, и внутри неё расползлась нервозность иного рода, когда он положил руку справа от её головы и сосредоточил на ней свой непроницаемый взгляд.       — Он лучше в постели? — спросил Саске после того, как мгновение просто смотрел на неё. — В этом дело?       Когда она ответила только хмурым взглядом, он понимающе ухмыльнулся, затем наклонился, коснувшись губами её уха:       — С ним ты сильнее кончаешь?       Последнее было произнесено мрачным, насмешливым шёпотом, и она покраснела, сначала от смущения, а затем от негодования.       — Это всё, что тебя волнует? — сердито воскликнула Сакура, толкая его в грудь обеими руками. — Секс?       Его тело не сдвинулось с места, но он чуть откинул голову назад, чтобы снова посмотреть на неё.       — Ты позволила другому мужчине трахнуть себя, Сакура… — прошипел Саске. — Ты позволила этому ублюдку… — его тон был скептическим, обвиняющим, а затем его глаза резко сузились. — Ты трахалась с ним здесь? В нашей постели?       Удивлённая его обвинением, Сакура непроизвольно запротестовала:       — Нет! — воскликнула она, забыв о своём негодовании. — Я бы никогда… Это наш дом!       Выражение его лица стало холодным.       — Это был наш брак…       Сердце Сакуры сжалось, потому что она знала, что он был прав, и ей пришлось проглотить комок в горле, образовавшийся при этих его словах.       — Саске… — судорожно произнесла она, машинально потянувшись к нему.       Он тут же отбил её руку жгучим шлепком, однако не отступил. Сакура прижала запястье к груди, её глаза вновь наполнились слезами.       — Как он это сделал? — Саске нахмурился, его ледяной взгляд пронзил её насквозь. — Как он заполучил тебя? Это те чёртовы порно книжонки, которые он всегда читает? Тебя это заводит — мужчина, читающий порно на людях? На глазах у детей? — его ладонь возле её лица сжалась в кулак, и он покачал головой с не верящей улыбкой на губах. — Или всё дело в том, как он трогает тебя? Он пообещал быть для тебя всем, о чём ты всегда мечтала? Он пообещал стать твоим рыцарем на белом коне? Ха… — мышцы его челюсти сжались. — Скажи мне… что именно он сделал, чтобы заставить тебя хотеть его так сильно, что ты разрушила ради него брак длиною в десять лет?       Что он сделал?       Сакура разинула рот, глядя на мужа.       Что он сделал?       Внезапно каждая капля злости и разочарования, которые она чувствовала в течение многих лет, с грохотом вырвалась на поверхность.       — Он был рядом! — воскликнула она, сжимая руки в кулаки. — Он был рядом, Саске! Он был рядом ради меня и Сарады, и он помог мне… он поделился собой со мной…       Нависающий над ней мужчина фыркнул, и она сердито посмотрела на него, прижав обе ладони к его груди, чтобы снова толкнуть его… только на этот раз она вложила в толчок чакру, достаточную, чтобы отодвинуть его от себя.       — Я имела в виду, что он поделился тем, кто он есть… — горячо пояснила Сакура. — Он впустил меня… Когда я с ним, я не чувствую, что нахожусь снаружи, — я чувствую, что мы вместе, что мы больше, чем просто два отдельных человека, которые оказались женаты и у которых есть ребёнок…       Мужчина, которого она любила сколько себя помнила, закрыл глаза, стиснув зубы, и Сакуре, к своему ужасу, пришлось подавить рыдания.       — Тебя не было рядом, Саске, — сказала она неровным голосом. Её гнев и разочарование улетучились, оставив вместо себя лишь боль. — Тебя не было рядом, и тебя, похоже, даже не волновало, что я одна, что я воспитываю нашу дочь в одиночку. Хуже того… — ей пришлось сделать паузу, чтобы подавить вновь набегающие слёзы. — Хуже того… тебя, похоже, не волновало, что ты оставляешь её одну… — её ногти впились в ладони. — Ты оставил её без отца.       При этих словах он открыл глаза и нахмурился.       — Я был на миссии.       Она ответила ему хмурым взглядом.       — Ты мог бы сделать больше, — возразила она, и они долго смотрели друг на друга, прежде чем она, наконец, расслабила руки. — Это не значит, что я поступила правильно. Совсем не значит, и я знаю это, но… — голос Сакуры дрогнул, когда она заговорила, и она опустила глаза в пол. — Мне было больно, что ты так и не вернулся домой. Было больно, что ты никогда не посылал нам настоящих сообщений… что тебя, казалось, вообще не волновало, что с нами происходит… — она закусила губу, и, когда она снова подняла на него взгляд, по её щеке скатилась слеза. — И мне было очень больно, что ты снова ушёл, как раз когда я думала, что ты, наконец, останешься… Это было похоже на предательство.       — Тебе-то известно о предательстве… — пробормотал Саске, но ему не хватало резкости его предыдущих высказываний, и она увидела, что его гнев тоже угасает, поэтому она осторожно подняла руку, чтобы коснуться его лица.       На этот раз он позволил ей.       — Ты говоришь, брак длиною в десять лет, Саске, но сколько времени мы провели вместе? — тихо спросила она.       Он просто молча стоял, смотря на неё своим нечитаемым взглядом.       — Почему ты вообще хочешь быть со мной? — бесстрашно надавила Сакура, но выражение лица Саске оставалось пустым, и он по-прежнему ничего не говорил. — Зачем ты вернулся? — это был тот же вопрос, который она задала ему несколько месяцев назад, и он сжал челюсти, отводя взгляд. Она опустила руку ему на грудь, почувствовала под пальцами ровное сердцебиение, и её голос стих почти до шёпота. — Если бы ты не заметил, что у нас с Какаши что-то происходит, ты бы вернулся?       Саске тяжело вздохнул и отступил, повернувшись так, что она могла видеть только его профиль.       — Не знаю, — наконец ответил он.       Сакура услышала искренность в его ответе, и это задело её за живое… Хоть она и была влюблена в Какаши, всё равно было больно осознавать, что мужчина, которому она посвятила так много лет своей жизни, мог вернуться только потому, что ревновал, а не потому, что хотел быть с ней.       Он снова вздохнул и откинул голову назад, уставившись в потолок.       — Я не знаю, Сакура, — пробормотал он, и наступила долгая пауза. — Когда я увидел тебя с ним, как ты смотрела на него… Я разозлился. Я злюсь… Я хочу убить его на хрен…       Саске крепко сжал кулак, и её инстинктивно охватил иррациональный страх при мысли о том, что он мог сделать. Костяшки его пальцев прошлым вечером…       Однако мгновение спустя он расслабил руку.       — Но ведь это ничего не исправит, так? — он наклонил к ней голову, выражение его лица было более открытым, чем она когда-либо видела. — Я слишком долго принимал тебя как должное.       От шока у Сакуры отвисла челюсть… Она не ожидала, что он когда-нибудь поймёт это, не говоря уже о том, чтобы сказать это вслух. Она не говорила ни слова, глядя, как он нахмурился.       — Но всё же… Я думал… — начал Саске, выглядя почти смущённым. — После всех этих лет… Я думал, что если вернусь… — он покачал головой и крепко зажмурился. — Чёртов Какаши… — пробормотал он недоверчиво, почти шёпотом, а затем снова посмотрел на неё с горькой улыбкой. — Я думал, если вернусь, ты забудешь о нём.       Хотя часть её хотела оскорбиться из-за его высокомерия, другая часть знала, что у него не было никаких реальных причин думать иначе, учитывая, что она чувствовала к нему так долго.       Но она изменилась… Какаши изменил её.       — Мне жаль, — сказала она, пытаясь передать всю глубину своей печали. — Я должна была больше говорить с тобой о том, что я чувствую…       — Нет, — отрезал он. — Я должен был это видеть. Не должно было требоваться участие этого ублюдка… — его кулак снова сжался, — …чтобы я увидел, что тебе нужно больше.       Глаза Сакуры расширились. Он был таким другим, таким непохожим на себя же несколькими мгновениями ранее, таким непохожим на то, каким он был последние восемнадцать лет… Она не знала, что сказать.       Последовала долгая пауза, а затем Саске шагнул ближе к ней и поднял руку. Она инстинктивно вздрогнула и увидела боль на его лице, когда он заколебался, прежде чем заправить волосы ей за ухо.       — Ты действительно больше не хочешь быть со мной? — тихо спросил он с уязвимостью, которая почти раздавила её.       — Это не… — начала она, но её голос затих.       Саске понимающе кивнул, и она увидела, как напряглась его челюсть.       — Ты больше не влюблена в меня.       Огорчение в его взгляде ранило глубоко — очень глубоко, — но Сакура знала, что не может изменить своих чувств. По её щеке скатилась слеза, и он поймал ту большим пальцем.       Очевидно, приняв слезу за ответ, он снова кивнул и положил ладонь на её лицо.       — И ты правда всерьёз хочешь этого? Развестись?       Её сердце резко сжалось при этом слове.       — Мне жаль, Саске… — Сакура коснулась руками его груди, и когда он обнял её, рыдания, которые она сдерживала, наконец, сотрясли её тело. — Мне так жаль…       Он положил подбородок ей на макушку и держал её, пока она плакала.       — Я прошу прощения за то, что сказал раньше… — пробормотал он, когда её слёзы утихли. — Я был… зол.       Она поняла, что он не шутит, и машинально крепко обвила его талию руками. Саске обнял её в ответ, и она не смогла сдержать ещё один тихий всхлип, сорвавшийся с её губ… его тело и запах были такими привычными…       Он вздохнул и обнимал её ещё мгновение, прежде чем отстраниться.       Сакура тоже отпустила его, и он сделал шаг назад, затем почти бессильно пожал плечами.       — Хорошо, — решительно сказал Саске. — Если ты действительно этого хочешь, я не буду тебя удерживать.       Ей так не нравилось, что напряжение в его теле противоречило его спокойному тону.       — Я скажу Наруто… — прошептала Сакура, и в горле снова вырос комок. — Это моя… Это ведь я… — она судорожно сглотнула. — Я скажу Наруто.       Саске кивнул.       — Я поживу в другом месте.       — Ты не… — начала она, но быстро осеклась, увидев его взгляд. — Хорошо.       Выражение его лица смягчилось.       — Я знаю, это не всегда было видно… Но я действительно люблю тебя, Сакура.       В груди резануло болью, и ей пришлось сдерживать новый поток слёз.       — Я тоже тебя люблю…       Он на мгновение прикрыл глаза в знак признательности, но больше ничего не сказал, надел ботинки и накинул плащ на плечи, затем повернулся к двери, задержавшись лишь на мгновение, чтобы оглянуться на неё, и вышел из дома.

***

      Позже в тот же день Саске сидел на вершине памятника Сандайме Хокаге, когда его нашла дочь. Он перевёл свой внимательный взгляд с деревни и встретился с таким же внимательным взглядом.       — Привет, пап, — тихо поздоровалась она, садясь рядом с ним.       — Привет, — ответил он и посмотрел на неё печально. — Сарада-чан, мы с твоей матерью… — начал он, но остановился, увидев выражение её лица. — Ты знала…       В том, как она посмотрела на него, было очевидно её беспокойство о нём, и она ответила:       — Типа того… — призналась она наконец.       Он криво улыбнулся, затем посмотрел на небо, и они несколько минут сидели молча.       — Она всё ещё любит тебя, — тихо сказала Сарада. — Просто… Я думаю, что иногда любовь меняется.       Саске снова опустил глаза на дочь и долго рассматривал её, прежде чем положить руку ей на голову.       — Я действительно многое пропустил, да? — пробормотал он.       Она улыбнулась, затем обхватила его руку своими маленькими ладошками и переместила её с головы к себе на колени.       — Я не виню тебя, папа, — честно сказала она ему, по-детски держа его указательный палец в одной руке и мизинец в другой, что резко контрастировало со зрелостью её слов, и Саске не мог не задаться вопросом, насколько изменился такой её жест за все эти годы, что его не было, насколько меньше тот был, когда ей был год, четыре или семь лет…       Его наполнило глубокое сожаление, несмотря на то, что Сарада его простила.       — Если ты снова захочешь уйти, я пойду с тобой, — неожиданно предложила она, избегая смотреть ему в глаза. — Я уверена, что Наруто-оджи-сама разрешит…       — Ты уверена, что не будешь скучать по всему здесь? — спросил Саске.       Сарада посмотрела на него и нахмурилась.       — Ну, ты же не навсегда собираешься уходить, верно?       Скрытая угроза в её взгляде и тоне заставила его тихо усмехнуться.       — Нет, полагаю, не навсегда, — согласился он, и его дочь одобрительно кивнула, прежде чем они оба вновь откинулись назад и стали наблюдать за деревней, суетящейся внизу.