Потуши то, что вспыхнуло

и если бы был хоть шанс вернуть назад события, время и чувства окситоцинов выброс, любовь под фильмы Жак-Ива Кусто я спился как сука в свои 18 память, что ныне как пепел и дым если бы шанс мне выпал тогда, я б тебя никогда не любил.

Арсений судорожно вдохнул воздух в легкие, наполняя их до отказа, а затем медленно выдохнул. Взгляд голубых глаз скользил по многочисленным фигурам, оставшимся после закрытия кофейни, а к горлу подкатило тупое, почти ноющее ощущение слабости вперемешку с головокружением. Мужчина отступил назад, скрестил руки на груди и, оперевшись плечом о стену, мысленно отстранился от толпы. В последнее время его здоровье напоминало адовы американские горки, укачавшие Попова до состояния овоща. Заметив перемены в лице друга, Матвиенко на секунду отвлекся от разговора и вопросительно дернул подбородком, на что получил отрицательное покачивание головой. Не Сереже в очередной раз разгребать его дерьмо. — Арс, а тебе как кажется? — Ира (та, что младшая сестра), спокойно разложившаяся с красками у подоконника обернулась к мужчине, — Тоша считает, что банты должны быть красными, а я думаю, может, желтые? Ее голос вырвал Попова из прострации, и тот, едва заметно дернув бровью, перевел взгляд на девушку. Она уже успела нарисовать большую еловую ветку в одном из окон и несколько снежинок. На кончике этой ветки вырисовывалась золотистая нитка, кажется, для елочного шарика. Процесс рисования самого шарика был умело остановлен Шастуном, который, пользуясь длиной своих рук, отобрал у Иры баночку с желтой краской. Услышав уменьшительно-ласкательную форму своего имени из ее уст, парень возмущенно фыркнул и, что-то пробурчав, зачерпнул пальцами краску и измазал девушке нос. Ее смех вперемешку с матом разнесся по кофейне, а затем в краске оказалась и щека Антона. Выхватив из ее ладони вторую баночку, парень встал на ноги и поднял руки вверх, не позволяя смеющейся Поповой добраться до краски. — Эй-эй, разнесете мне тут все, — строго прикрикнул Сережа, но в глазах его застыла усмешка, как это обычно бывает у стариков, глядящих на детские шалости. Ирина тем временем схватилась за локоть Шастуна и, надув губы, протянула: — Ну отдай! Нарисую красные банты, клянусь. Она подняла взгляд на Антона и хитро прищурилась, едва заметно улыбаясь. Поняв, у кого она скопировала это выражение лица, парень насмешливо фыркнул и выдал девушке в руки лишь баночку с красной краской. Голубые глаза недовольно сверкнули. Обиженно надувшись, Ира провела ладонью по предплечью парня, размазав по коже остатки краски, и забрала из его рук баночку. Усмехнувшись, Шастун вновь запрыгнул на подоконник и подал Поповой желтую баночку. — Может оранжевые, как шарфы у снеговиков? На мгновение замявшись, девушка согласно кивнула и, улыбнувшись, смешала краску на палитре. Антон улыбнулся в ответ, потрепал ее по смоляным волосам и поднял взгляд вверх, прямо на Арсения. Матвиенко, порядком заколебавшийся наблюдать за семейной идиллией, перехватил тряпку из рук бариста, которой та протирала стойку, и кивнул на Топольницкую. Девушка уже стояла у входной двери и собирала вещи. Кузнецова благодарно улыбнулась и, без слов чмокнув мужчину в щеку, направилась за своей одеждой. Они и так провели на смене лишние полчаса. — Я не понимаю, с кем из Поповых шипперить Антона. — напоследок шепнула Кузнецова Сереже и, наконец расправившись с пуговицами на своем пальто, направилась к выходу из кофейни. — Всем пока, до первого, надеюсь, не увидимся! — Юля, ожидающая девушку у двери, согласно кивнула и, помахав рукой, вышла на улицу. За ней последовала и Ира. Обреченно вздохнув, Матвиенко туже затянул резинку на волосах и направился к Арсению. — Так что насчет того, чтобы погулять, Тош? — нарочито-отстраненно произнесла Попова, увлеченно прорисовывая складку на ленте от банта. Она глядела в темноту улицы сквозь оконное стекло и, казалось, что ответ парня не был ей особо интересен. Только кончики пальцев едва заметно подрагивали. — А ты не шутила? — поморщившись от режущего слух обращения, Антон перевел взгляд на девушку и улыбнулся. Повернувшись к парню лицом, Ира надула губы в своей обычной манере и, оторвав кисточку от стекла, ткнула ее кончиком в нос парня, разукрашивая его в черный. Шастун обескураженно хлопнул ресницами, но ничего не предпринял, ожидая следующих действий. — Я вообще-то не часто сама приглашаю кого-то, — кисть в руках Поповой прошлась по щекам Антона, вырисовывая по три полоски на каждой, — но ты такой котик, что аж прикольно. — Аж прикольно? — переспросил парень и, насмешливо фыркнув, покачал головой, — я сейчас к егэ готовлюсь, как черт, так что… — А что сдаешь? Я тоже в этом году заканчиваю, выбрала биологию и химию. — Я пересдаю общество, — неловко взъерошив волосы на затылке, признался Антон, — в прошлом году даже порог не прошел. Ира понятливо промычала, отложила в сторону кисточки и, указав рукой в сторону Арсения, произнесла: — Ну тогда тебе к Арсу, он же у нас педагог. — наткнувшись на недоуменный взгляд, Попова хлопнула ресницами и, хитро улыбнувшись, добавила: — А что ты смотришь? Он всего полгода не доучился до диплома, — девушка махнула рукой на Арсения и насмешливо хмыкнула, — а потом до-олго мотался по больницам, пока, наконец-то, не нашел себя вот в этом, — она обвела глазами кофейню и, поймав на себе тяжелый взгляд брата, осеклась. Все замолкли, и впервые за вечер можно было услышать музыку, которая с самого утра играла из колонок. Насмешливая улыбка медленно сползла с лица девушки. Недоуменно нахмурившись, Ира перевела взгляд с Антона на Арсения и развела руками, не понимая причину внезапного напряжения. Попов показательно уставился в экран ноутбука, почти не моргая наблюдая за тем, как на чистом вордовском листе мигает текстовый курсор. Сережа едва слышно вздохнул и с шумом выдвинулся из-за стола, проехавшись ножками стула по полу. — Это был секрет? — наконец, осторожно предположила девушка, на что Арсений мрачно хмыкнул. — Не секрет, — резко отозвался он, не поднимая на нее глаз. — Прости, я не думала, что ты до сих пор… Резко поднявшись на ноги, мужчина направился в сторону подсобки и, не обращая внимания на удивленные взгляды за спиной, захлопнул за собой дверь. Шумно выдохнув, он потер пальцами виски, морщась, словно от боли. Он снова всем наврал. Притворился радостным, сильным, веселым, хотел показать семье и друзьям, что он в абсолютной норме, а сам поставил банку с таблетками в дальний угол кухонного шкафа и даже не распечатал. Он чувствовал себя замечательно. А еще устал бороться. Молодец, Арсений, ты хотел сдохнуть — ты своего добился. Из-за двери послышался невнятный голос Сережи, а затем Антона. Дверь была не заперта, поэтому парень с легкостью просочился внутрь и, шикнув на Матвиенко, запер ее перед самым его носом. Прислонившись спиной к двери, чтобы никто из оставшихся снаружи не смог попасть в комнату, Антон вскинул взгляд зеленых глаз на Попова, невербально требуя объяснений. — У тебя какой-то синдром спасателя или что? — мрачно отозвался Арсений, скользнув взглядом по долговязой фигуре. Шастун фыркнул и, отлипнув наконец от двери, сделал несколько шагов к мужчине. Его тушка приземлилась ровно рядом с Поповым, плотно прижавшись к чужому плечу своим. — Если бы у меня был синдром спасателя, я бы хотел тебя спасти, а не вмазать до первой крови, — Антон на секунду замолк. — Ты своим поведением напугал Иру. — Ей же не шесть лет, чтобы каждого шороха бояться. Антон понятливо хмыкнул и, промычав что-то нечленораздельное, удобнее устроился на полу, вытянув вперед длинные ноги. — Тебя реально так парит эта тема с образованием? — Антон усмехнулся и, покачав головой, развел руками, будто бы пытаясь показать что для него это ровным счетом не значит. — На самом деле, я думаю, что это круто. Даже не доучившись, ты нашел свое дело в жизни. Арсений промолчал. Едва заметно приблизившись к Шастуну, он прижался боком к его телу, словно пытаясь перенять то бесконечное тепло, что постоянно исходило от парня. Антон на это лишь вздрогнул от неожиданности и, стараясь не выдать внутреннее волнение, замер на месте. Сквозь тонкую ткань чужой рубашки он почувствовал, как постепенно отступает холод арсеньевской кожи, и это было так… Интимно? Прикрыв внезапно вспыхнувшее в смущении лицо, Шастун улыбнулся своими же мыслями. — Проблема не в университете, — хмуро произнес Арсений и помассировал виски, словно в попытке избавиться от головной боли, — просто с этим временем связано много негативных воспоминаний. Я не хочу затрагивать эту тему. — Он горько усмехнулся и перевел взгляд на Антона, не особо надеясь на то, что тот его поймёт. — Ты принимаешь лекарства, которые тебе выписал врач? — внезапно сменил тему Антон. Попов хотел на это как-то возмутиться, но парень торопливо перебил его резким взмахом руки и, мягко взяв его ладонь свою, произнес: — у тебя руки трясутся. Арсений нервно дернул бровью и поспешно спрятал ладони в карманы будто бы стыдясь своей слабости. — Я не прошу тебя рассказывать о том что было или типа того, — Антон усмехнулся и повел ступнями, с тихим стуком ударив подошвы кроссовок друг о друга, — просто знаешь типа прошлое должно оставаться в прошлом и не ебать мозги тебе в настоящем, понимаешь? Ну типа, блять, жизнь и так сложная штука, а ты ещё тащишь с собой воспоминания, которые не приносят радости… Зачем? Арсений мрачно хмыкнул. Наивно. До глупости наивно звучал этот монолог. Попов слышал его уже сотни раз от разных людей, но почему-то именно в этот раз ему захотелось поверить в эти слова. Может быть потому что сам говоривший искренне верил в это, а, может быть, Арсений просто сходит с ума. — Легко говорить, когда не видел всего пережитого воочию, — тихо произнес он и поднял взгляд в потолок, словно там мог сидеть суфлер, и одному ему известен сценарий, по которому идёт этот странный разговор. — Может быть, — слишком уж легко признался Антон и, пожав плечами, тоже устремил взгляд наверх, тут же цепляясь за мелкие трещины на облезлой штукатурке. В полумраке комнаты это было практически незаметно, но парень нервничал. Он хмурил брови и барабанил пальцами по полу, словно не мог высказать вслух всё то что думает. Словно и сам до конца не понимал, что именно он хочет сказать. Арсений хотел что-то произнести. Наверное, чтобы закончить этот странный диалог и наконец выдворить Шастуна из подсобки, чтобы побыть одному, но парень его опередил. Звучно щелкнув пальцами, он потянулся к своему запястью и, стянув один из браслетов, вложил его в ладонь Арсения. — Мне сплела его одна знакомая на прощанье. Сказала, что это должно принести удачу. Можно даже загадать желание, — он несмело улыбнулся, — и, может быть, оно сбудется. — Сестре моей будешь эти сказки рассказывать, — подал тихий голос Арсений, но, тем не менее, сжал в кулак ладонь, на которой лежала небольшая сплетенная из нитей верёвочка красно-синего цвета. — Не думаю, что у нас… — Антон осёкся и, поднявшись на ноги, махнул рукой, — ладно, не забивай голову. — Он отряхнул джинсы от пыли и молча направился в сторону двери. Парень скрылся из виду также внезапно, как и появился напоследок бросив что-то о том, что сделал всё, что мог. Попов не знал, адресовалась эта фраза ему, самому Антону или, может быть, Сереже и Ире, которые беспокойно стояли снаружи. Обреченно вздохнув, Арсений медленно поднялся на ноги и тут же пошатнулся. Голова закружилась, выбивая из-под ног почву. Схватившись за край стоящей поблизости тумбы, мужчина на секунду замер, собираясь с мыслями. Сколько же таблеток ему придется выпить, чтобы прийти в норму?.. Пальцы невольно сильнее сжали в руке фенечку. Не особо задумываясь над своими действиями, он натянул ее на запястье и усмехнулся. Сначала печенье с предсказанием, а теперь волшебный браслет. Какие ещё сюрпризы собирается преподнести ему жизнь? Когда Попов решился выйти из подсобки, сестра уже дорисовывала на стекле последнюю еловую ветку. Она стояла на подоконнике на коленях, едва доставая до дальнего угла окна, Антон придерживал ее за талию и едва слышно шептал что-то об осторожности. Услышав, как хлопнула дверь, Ира резко обернулась, чуть не слетев вниз, и несмело улыбнулась брату. — Прости, я не подумала, что для тебя это такая больная тема, — неловко начала она, но Арсений перебил её мягко улыбнувшись. — Всё нормально, я… — мужчина взъерошил пальцами волосы на затылке и усмехнулся, — перенервничал сегодня. Ты не виновата, мне просто нужно немного отдохнуть. Матвиенко, до этого с преувеличенно спокойным видом убиравший на стойке, недоверчиво покосился на друга, но вслух так ничего и не сказал. Ему не хотелось портить момент примирения. ***** — Так ты, значит, учитель общества? Типа с доской, мелом, указкой и всей прочей хуйней? Арсений закатил глаза, не особо понимая, зачем Шастун опять поднял эту тему. Но тому, кажется, было довольно весело наблюдать за затем, как Попов хмурится и нервно сжимает руль автомобиля, сквозь зубы произнося тихое согласие. — Ясно тогда, почему ты так шаришь за предмет, — протянул Антон и с хитрецой в глазах глянул на мужчину. От того серьезного парня, неловко пытающегося поддержать его во время очередного срыва, не осталось и следа. Рядом с ним сидел уже до боли привычный мальчишка с нахальной усмешкой. — Ирка позвала меня гулять на Новый год. Что ты об этом думаешь? — А что я должен думать? — Арсений неуверенно повел плечами и покачал головой из стороны в сторону, словно открещиваясь от этой темы. — Она гораздо мудрее, чем может показаться. Если позвала, значит, увидела в тебе хорошего человека, — он иронично скользнул взглядом по парню, словно оценивая, и улыбнулся, — или у тебя просто слишком симпатичная мордашка. — Да ну тебя, — смущенно отозвался Антон и, скрестив руки на груди, как-то обиженно фыркнул. — Всё-таки это немного странно, — спустя несколько минут молчания, произнес парень, — я старше на два года, она школьница. А что если у нас завяжутся отношения и нам придётся… Арсений внезапно рассмеялся. Облегченно, почти истерично. Неопределенно взмахнув рукой в воздухе, он бросил на растерявшегося парня нечитаемый взгляд и произнес: — Эй, давай полегче. Ира всё-таки моя сестра, я не могу рассуждать о ней в таком ключе. Шастун невольно обернулся назад. Несмотря на голоса в машине и шум оживленного ночного города, Ира по прежнему спала, склонив голову к дверному окну. Ее грудь едва заметно вздымалась в такт дыханию, а ресницы дрожали, словно перед самым пробуждением. Причмокнув губами во сне, девушка зябко поежилась, и Антон вздрогнул. Подумав о том, что Попова могла в любой момент проснуться и решить, что он пялится, парень поспешно повернулся обратно. — Если ты правда хочешь знать мое мнение, — внезапно произнес Арсений, заставив Антона обратить на себя внимание. Пустой взгляд мужчины был устремлен на дорогу, словно эти слова давались ему легко, но потому, как нервно дернулась бровь в уже привычном тике, Антон понял, что говорит он с трудом. — На самом деле, я не вижу смысла в свидании, которое было назначено в первые же несколько минут общения. Ничего хорошего из этого не выйдет. — Почему это? Мы можем узнать друг друга получше, может тогда появятся какие-то чувства или… Арсений рассмеялся. В этот момент Антон в своей наивности, кажется, превзошел даже его самого, когда он стоял первосентябрьским днем на крыльце университета и просил ее дать ему шанс. — Как писалось в одной хорошей книжке, по-настоящему любишь только раз в жизни, но не всегда понимаешь это*. Попов нервно сглотнул и улыбнулся так, словно то, что он говорил сейчас, причиняло ему физическую боль. Сознание неумолимо подсовывало тщательно выглаженные и спрятанные в самые дальние сундуки воспоминания, которые вытаскивались лишь в особые, наиболее паршивые дни. Чтобы было еще хуже. — Мне кажется, что любовь должна зарождаться естественным путем. Ты просто знакомишься с человеком, вы долгое время общаетесь, может даже дружите, а затем приходит понимание, что дальше ты без нее уже не сможешь, что она нравится тебе так, что в груди щемит. И сколько ни пытайся забыть, запить, вырезать, будешь помнить ее улыбку, теплые ладони и голос. Ее всегда будет не хватать. До боли. Сил на то, чтобы произнести эти слова вслух, не хватает. Арсений сжал кожаную поверхность руля сильнее и с особым усердием вгляделся в городскую ночь, подсвеченную фонарями, вывесками магазинов и фарами. Ее этот постоянный свет раздражал. — При этом, ты никогда не планировал влюбляться. Ни в нее, ни в кого-то еще. Вы просто общались, а потом внезапно ты нашел в ней человека, которого хотел бы всегда видеть рядом. Возможно, так и начинается любовь. Но лучше бы тебе никогда не знать, каково это, греться о чужое тепло. Чтобы потом не отравиться ядом собственных мыслей; не порезаться о льдины одинокого холода, который пробирает до костей. Чтобы потом не ощущать этого мерзкого контраста, когда люди вокруг расцветают от весеннего тепла, а у тебя в душе дубак, который уже никто никуда не денет. Сука. Арсений провел языком по губам и насмешливо хмыкнул. От чего-то он почувствовал себя обрюзжащим стариком, который пытается направить молодежь на правильные, «традиционные» ценности. Антон молчал. Его внимательный взгляд скользнул по профилю мужчины, будто выискивая на его лице признаки лжи, шутки или, может быть, это была просто очень странная попытка отвадить его от младшей сестры. Но, кажется, тот был вполне серьезен. — Говоришь так уверенно будто ты когда-то любил, — усмехнулся Антон, стараясь прервать затянувшуюся паузу. — Фраза «ты любил» похожа по звучанию на «ты дебил», тебе не кажется? — уклончиво, в своей обычной загадочной манере, ответил Арсений и, покачав головой, бросил насмешливый взгляд на парня. Он на секунду замолчал собираясь с мыслями. — А я влюблён прямо сейчас. — Я ни разу не видел тебя с девушкой, или чтобы она приходила к тебе домой, или, может быть, чтобы ты подвозил куда-то её на своей машине, — Антон недоумённо нахмурился, — где же она? Мысль о том, что Арсений мог быть влюблён без ответа, не укладывалась в его голове. Потому что речь идет о, мать его, Арсении. О том самом красивом, харизматичном, немного ворчливом, но всё же заботливом, Арсении, который, несмотря на всю свою спесь, был очень приятным человеком. Шастун не мог представить себе девушку, которая смогла бы ему отказать. Спустя несколько минут гробового молчания, Арсений наконец подал голос. Он тянул буквы в словах, но упрямо хмурился, будто бы заставляя себя произнести это вслух: — Она умерла три года назад. Мужчина с шумом выдохнул, словно сбросил с плеч огромный груз и, озвучив эту фразу, он смог на недолгое время одолеть свои мысли. Антон, не зная, что сказать, хотел замять эту тему, но машина внезапно остановилась. Попов припарковался у забора одного из домов в частном секторе. Не произнося ни слова, Арсений отстегнул ремень безопасности и открыл дверь машины. На мгновение обернувшись, он скользнул взглядом по Антону, словно хотел что-то сказать, но все-же промолчал. Попов открыл дверь заднего сиденья, и осторожно подняв на руки спящую сестру, едва заметно улыбнулся. — Я отнесу Иру домой и вернусь. С этими словами он закрыл дверь машины и направился к одному из коттеджей, уместившихся вдоль улицы. Антон остался один, слушая беспокойный лай собак, встревоженных шумом автомобиля. В его голове всё крутились слова Арсения его искаженное болью лицо и горькая усмешка, за которой он пытался скрыть то, что чувствует на самом деле. А в голове настырной мухой жужжала надоедливая мысль. Нормально ли это вообще: идти на свидание с девушкой, и при этом до одури хотеть обнять ее старшего брата? Прижать его к себе, как тогда, в подъезде, вдохнуть уже привычный запах чужого одеколона и, прижавшись щекой к виску, почувствовать аромат фруктового шампуня. Наверное, Шастун просто слетел с катушек.