Я искал тебя. заглядывал во все магазины, прилавки хранили твой запах теплого смеха и сухого вина. подозревал в твоей краже всех, включая кассиров, они ведь тоже могли смотреть в твои стеклянно-пустые глаза.
Шастун прочел сообщение от Арса только в полдень первого числа, как только нашел в себе силы встать с кровати. Смятое ночью одеяло валялось где-то в ногах, почти полностью свисая с кровати, так и не выключенный под утро ноутбук до сих пор гудел, как и голова Антона, всю ночь проболтавшего по скайпу с Димой. Позов не смог приехать в город из-за долгов с учебой, но пообещал летом познакомить друга со своей новой девушкой. А Шастун… Он не смог сказать Диме, что, кажется, влюбился в своего соседа по дому (или вообще это все Ира придумала и убедила его, он пока не решил). Ars.Popov: С новым годом, котеныш. Антон в очередной раз скользнул взглядом по тексту сообщения и невольно расплылся в глуповатой улыбке. Удивление, вызванное подобным обращением, отошло на второй план, затмившись огромным по своему объему смущением. Кажется, парень даже физически почувствовал, как вспыхнули щеки. Раздраженный собственной реакцией, он сдавленно взвыл и, откинувшись спиной на кровать, прикрыл лицо подушкой, пытаясь заглушить эмоции. Обреченно вздохнув, Антон рывком поднялся с кровати и, одним резким движением подняв с пола одеяло, закутался в него с ног до головы. Взгляд зеленых глаз бесцельно блуждал по комнате, отмечая непривычный беспорядок на противоположной стороне, на которой обычно Артем с педантичной четкостью пытался держать все на местах. Наверное, утро первого января сказывалось даже на ревностных ценителей чистоты. Шастун насмешливо фыркнул. — Ты че это? — подал голос Артем, заставив парня от неожиданности вздрогнуть. Брат сидел на подоконнике, забравшись на него с ногами, и читал какую-то научно-фантастическую книгу, серию которых он недавно скупил в Читай городе и сиял по этому поводу еще дня три. Шастун невольно усмехнулся. На самом деле, если бы он не знал брата так близко, то рядом с ним он мог бы представить кого угодно, но не вечно ищущую развлечений Дашку. Антон оглядел Артема с ног до головы, впервые отмечая, что отношения изменили Темыча. Постепенно, почти незаметно, но брат все-таки перестал быть похожим на робота, живущего по команде школа-музыкалка-дом и даже шутить начал (тупо, как по мнению Шаста). — Темка, ты к Дашуле что чувствуешь? Парень оторвал взгляд от книги и вопросительно приподнял бровь, то ли не расслышав вопрос, то ли просто удивившись тому, что Антон использовал такую ласковую форму имени девушки. А затем он покраснел. От макушки до самых кончиков волос, еще хуже, чем это мгновение назад было с Антоном. Судорожно поправив очки, Темыч прочистив горло и на полтона тише обычного ответил: — Ну любовь, наверное. От вида смущенного брата Шастуна почему-то пробило на «ха-ха», отчего тот насмешливо фыркнул в кулак, едва сдержавшись от того, чтобы не засмеяться в голос. Одеяло сползло с его головы, взъерошив светлые волосы так, что завитки стали топорщиться вверх. Артем поджал губы и, с осуждением взглянув на Антона, обреченно вздохнул. Он захлопнул уже ставшую неинтересной книгу выученным движением и хмыкнул. — А с чего это ты интересуешься? — парень сцепил руки в замок и, уместив на них подбородок, чуть склонил голову набок, хитро прищурившись. Стекла в его очках блестнули в свете бледного зимнего солнца, словно у персонажей из аниме. — Влюбился что ли? — он скептично хмыкнул, — хотя, в кого бы тебе? В Арсения? — брат рассмеялся с собственной шутки и покачал головой, — о не-ет… — В Арсения, в Арсения, — недовольно буркнул Шастун и вновь накрыл голову одеялом, опустив глаза куда-то в пол. Сердце от испуга на секунду пропустило удар. Не хватало еще, чтобы супермозг Темыча докопался до правды прежде, чем сам Антон придумает, что ему делать со своими чувствами. — Двадцать пять, — кратко резюмировала девушка и, словив на себе недоуменный взгляд Антона, очаровательно улыбнулась и пояснила: — двадцать пять раз ты произнес имя Арсения за все наше свидание. Такое чувство, что ты в него втюрился, — она поднесла к губам ложечку с мороженым и, внезапно замерев на месте, рассмеялась, — а я типа та самая подружка, через которую ты хочешь узнать, есть ли у вас шанс. Шастун поначалу не воспринял ее слова всерьез (Арсений ведь говорил, что его сестра тащится от темы однополой любви и всего такого), однако, когда он в очередной раз поймал себя на мысли о том, что внутри все невольно сжимается об одном только упоминании Попова, пришло время подумать. Погрузиться в размышления настолько, что даже сидя за новогодним столом с родственниками, не отвлечься на ссору. Разложить по полочкам все признаки в виде потеющих рядом с ним ладошек, сердцебиения, как при аритмии, и желания обнимать-обнимать-обнимать. И даже сделать запрос в гугле на тему «как понять, что ты любишь человека». И, прошерстив почти весь интернет в поисках ответа, сделать вывод, что Арсения Антон не любит. Антон в Арсения влюблен (да, всемирная паутина решила разделить эти два понятия и преподнести Шастуну, как два разных состояния, одно из которых всего лишь временное). — Блин, ну ты точно больной, — произнес Артем, скептично глядя на то, как брат вновь завалился на кровать и, тихонько заскулив, начал написывать кому-то в директ. Anton.Shast: ты правда думаешь, что я гей? Не то чтобы Антона особо волновала тема ориентации. На самом деле, в кого влюбился, в того и влюбился, вот только по-настоящему в своей недолгой жизни Шастун влюблялся только в Ленку из десятого «А» и, судя по признакам из интернета, в Мортал комбат. Этого достаточно, чтобы запаниковать от чувств к Арсению? Парню показалось, что да, потому что в голове сплошной план эвакуации с мема (ну тот, где человечек бежит по кругу и кричит «а-а-а»), а в животе, мать его, прикольно щекочущие бабочки (хотя, судя по размеру, больше птеродактили). Так, хорошо, он влюбился в Арсения. Ну, а кто бы не влюбился, верно? Ирка говорила, что на него почти все ее подружки западают. Все подружки и Антон. Невольно рассмеявшись от своих же мыслей, парень перевернулся на спину и вытянул вперед левую руку, на которой висела нежно-розовая фенечка. Одна из немногих, к которой он привязался и не мог никому подарить, ведь она держала в себе одно из самых главных и сопливых его желаний. Просто любить. Не порвалась, значит, Попов не тот, с кем исполнять. Да и вообще любить можно и на расстоянии, и безответно, и платонически, и еще как угодно. Например, Антон не мог бы представить их с Арсением целующимися по-французски или лежащими в одной постели… — Ой, — Антон приложил ладонь к груди и, судорожно вздохнув, прикрыл глаза. Краска стыда от открывшей картины вмиг окрасила щеки и кончики ушей в нежно-розовый, а Темыч, кажется, всерьез обеспокоился здоровьем брата. — Тебе, может, корвалола?.. — Да иди ты, — фыркнул Шастун и, махнув рукой куда-то в сторону парня, поднялся с кровати, — я к Арсу, — он сонно зевнул и, подхватив со стула толстовку, направился к выходу. — Штаны сначала надень, — бросил ему в догонку брат и, усмехнувшись, вновь открыл книгу. Попов не открыл дверь. Шастун решил для себя, что мужчина погрузился в работу (все-таки на первую неделю после Нового года у них с Матвиенко были большие планы), и, вооружившись тетрадью и решебником, вновь уместил свою тушку на подоконнике между этажами. Впрочем, Арсений не появился даже к вечеру, поселив где-то в душе Антона зачаток липкой тревоги. Словно было что-то неправильное в том, что под вечер мужчина не склонился над ним и в саркастичной своей манере не указал на ошибки под недовольное бурчание парня. Без Попова было пусто, и это пугало. Совсем немного. Ирочка Попова: Ну вообще, я просто предположила. В шутку, Антош. Что-то случилось? Шастун обреченно вздохнул и, перевернувшись на живот, ткнул в строку ответа. Anton. Shast: Ниче серьезного. С Арсом просто сегодня не виделись, вот и лезет в голову всякая чушь. — Всякая чушь… — повторил вслух собственные слова Антон и, заблокировав телефон, раскинулся на кровати. Он видел, что Попов прочел его сообщение в ответ на поздравление, но ничего не написал в ответ. Не то чтобы парень из тех людей, которых вымораживает игнор, но… Кажется, да, из тех.***
— Арсений Сергеевич взял на неделю тайм-аут, — Ира добавила в чашку с кофе немного молока и, заправив за ухо прядь вьющихся волос, хитро взглянула на парня, — наверное, слишком отчаянно кутил прошлой ночью, — она накрыла чашку трафаретом и просеяла на него какао. Антон наблюдал за процессом молча, почти завороженно, и девушка, заметив это, фыркнула: — меня Сережа этому научил, — тонкие пальцы Ирины осторожно убрали трафарет с чашки, и на поверхности кофе показался силуэт ангельских крыльев. — Он, кстати, сейчас с горящей жопой бегает, пытается решать дела за двоих. Шастун коротко рассмеялся, действительно представив, как Матвиенко бежит от здания к зданию с пылающими штанами. Девушка придвинула чашку с только что сделанным кофе ближе к парню и кивнула, мол, угощайся. Он благодарно кивнул в ответ. — Очень классно, — выдохнул Шастун, вновь взглянув на нежно-кремовый рисунок, — давно ты тут работаешь? Девушка на секунду замолкла, словно вспоминая, а затем ее взгляд прояснился. Она рассмеялась чему-то своему и, столкнувшись с недоуменным взглядом Антона, пояснила: — Вообще, мы с Арсением познакомились, когда я в клубе работала барменом. У меня тогда смена была до восьми утра, а он уснул прямо на барной стойке за полчаса до закрытия. Потом приехал Сережа, и мы вместе пытались привести его в чувства. Я сделала обоим кофе, — Ирина хмыкнула, — ну, слово за слово, меня пригласили работать в дневное время. — Ого, — Антон, наконец, решился попробовать красивый напиток. По языку растекся мягкий сливочный вкус. Слизав языком молочные усы, он поднял заинтересованный взгляд на Иру и чуть склонил голову, — а вы с Сережей типа… Вместе? — Что? — девушка на секунду недоуменно нахмурилась, а затем звонко рассмеялась, прикрыв рот ладонью, — не-ет, ты чего. Мы просто дружим. Арсению Сергеевичу даже это не нравится, мы все-таки работаем вместе. Антон усмехнулся. Несмотря на то, что Ирина очень странная, ее мягкая энергетика действовала на парня, словно антистресс. Сидя за столиком по правую руку от нее и украдкой наблюдая за тем, как девушка мягко обслуживает гостей, буря в душе Шастуна постепенно успокаивалась. Мысли об Арсении отошли на второй план. Ирочка Попова: Я написала Арсу, что он тебе нравится. Я шутила. Прости-прости, пожалуйста. Артем впервые увидел, как на лице у брата отражается настоящая паника. Изумленно распахнув глаза, он наблюдал за тем шквалом эмоций, который отразился на лице Антона. Судорожно вздохнув, парень разжал ладонь, отчего телефон со стуком упал на пол, звучно ударившись об угол кровати. Брат даже не решился спросить у него о том, что случилось, лишь молча вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь так, чтобы в случае чего никаких признаков выхода чужих чувств не было слышно. У Антона внутри рушились города. Один за другим, бетонные стены, до этого казавшиеся неубиваемыми, рассыпались, оставляя за собой руины прошлого спокойствия. Прижав ноги к груди, парень опустил голову на колени и тихо заскулил. Стыдно. Если Попов действительно узнал о его чувствах вот так, то это невыносимо стыдно. Дрожащей ладонью подняв мобильник с пола, Шастун раздраженно фыркнул. По нижней части экрана из левого угла шло несколько витиеватых трещин. Сменив, наконец, статус сообщений от Иры на «прочитано», он открыл диалоговое окно и медленно выдохнул, собираясь силами. Anton. Shast: Что же ты наделала, Ириш… Четвертого числа мерзкой стала даже погода. По улицам, меж домов, на опустевших игровых площадках завывал холодный ветер, а над головой нависали неподвижные серые тучи. Зябко поежившись, Антон поправил воротник куртки и быстрее зашагал вперед, чтобы влезть в какой-нибудь тесный автобус и укрыться от холода хотя бы на время. Разбитый мобильник непрерывно вибрировал в кармане, но парень не особо горел желанием проверять сообщения. Голова была забита мыслями об Арсении. Внутри его трясло. Да, он разыскивал Попова, словно какой-то помешанный фанатик, доебался до Иры и, наконец, добился встречи хотя бы с Матвиенко, и сам даже не знал, для чего. Антон Арсению противен, это ясно, как белый день. Не удивительно, что взрослому мужчине тошно от известия о том, что в него влюбился соседский пацан (тем более, если изначально он вообще подбивал клинья к его младшей сестре), Шастун это понимал. Понимал, и все равно пытался. Потому что без Попова становилось тошно уже ему. Но неужели Арсению неприятно настолько, что он не сможет согласиться даже на обычную дружбу? Парень сглотнул ком в горле и, судорожно вздохнув, на секунду прикрыл глаза. Тяжело. Матвиенко выглядел непривычно серьезным. Как только Антон пересек порог кофейни, мужчина хмуро кивнул ему в приветствии и встал с места. Парень с удивлением отметил, что тот был в строгом черном костюме. — Отойдем? — Матвиенко кивнул в сторону выхода и украдкой показал Шастуну пачку сигарет неизвестной парню марки, — не для левых ушей разговор. Тучи на небе становились все темнее и, казалось, почти полностью заполонили небо, отчего полдень больше напоминал поздний вечер. Судорожно вздохнув, парень зябко поежился, мысленно покорив себя за то, что вышел на крыльцо кофейни без куртки. С покрасневших губ сорвалось дрожащее облачко пара. Сережа бросил краткий взгляд на Шастуна, усмехнулся и накинул на его плечи свой пиджак, оставшись в одной рубашке. Руки у него мелко дрожали, но, кажется, совсем не от холода. — Арсению хреново. — Мрачно произнес Сережа и, вытащив из пачки две сигареты, протянул одну из них Антону. — У него посттравматическое стрессовое расстройство*, — он мотнул головой, и волосы на его голове беспорядочно растрепались, — точнее, было. Его очень долго лечили, я не знаю, до конца или… — мужчина раздраженно рыкнул и, запустив пальцы в волосы, устало прикрыл глаза, — в общем, первую неделю после Нового года Попов уже пять лет проводит в одиночестве. Сидит у себя в квартире или ходит по барам, — он усмехнулся, — один раз даже в Смоленск уехал. Я ничем не могу ему помочь и, если честно, у меня уже нет на это никаких сил. Антон медленно вздохнул. Внутри него бурлил вулкан из эмоций, но он не мог назвать ни одну из них, ощущая на себе одновременно всю эту мешанину из чувств, которая противно давила куда-то в центр груди. Украдкой взглянув на осунувшегося Матвиенко, парень вновь уперся глазами вдаль, методично вдыхая дым косо подоженной сигареты. Цитрусовый привкус в тот момент казался похожим на посудомоечное средство и скорее больше раздражал, чем успокаивал. Наконец, парень озвучил вопрос, крутившийся в голове с самого начала чужого монолога: — Это как-то связанно с девушкой Арсения, которая умерла? Сережа на секунду замялся, опешив от того, насколько Антон оказался осведомлен о прошлом Попова и, чуть помешкав, утвердительно кивнул. Ему не хотелось рассказывать всю эту историю от начала до конца: во-первых, он не знал, доверяет ли Арсений этому пацану настолько, а во-вторых от воспоминаний самому было тошно. — Ты можешь… — Шастун потушил окурок о перила и, ловко забросив его в мусорное ведро, сунул руки в карманы, — можешь сделать так, чтобы Арс со мной связался? Матвиенко отвел взгляд в сторону и, кажется, тихо выругался себе под нос. Так и нетронутая сигарета в его руках дотлела до самого фильтра и переливалась в полумраке слабыми рыжими отблесками. Несколько минут мужчина молчал, пустым взглядом глядя куда-то перед собой, а затем, тяжело вздохнув, произнес: — Арсений сейчас в своей квартире. Я, конечно, могу попросить его открыть тебе дверь и все такое, но исход в любом случае будет зависеть от тебя. — Я понимаю, — хмуро кивнул Антон и, стянув с плеч пиджак, вернул его Сереже, — но мне очень надо, правда. Матвиенко ничего не сказал. Антон понимал его, все же мужчина был не из тех людей, которые могут дать ложную надежду или приободрить только на словах. Придержав все свои вопросы до следующего раза, Антон хлопнул Сережу по плечу, пытаясь приободрить и, вымученно улыбнувшись, кивнул в сторону входа в кофейню. За эти короткие двадцать минут, проведенных на улице, они оба продрогли. Домой Шастун практически бежал. Не столько из-за того, что парень действительно торопился, сколько для того, чтобы выпустить накопившиеся эмоции. Легкие жгло холодным воздухом, а дыхание сбивалось, но Антон упрямо продолжал набирать темп. Лишь бы забить голову уличным шумом, лишь бы не думать. А в голове дикой птицей билась единственная мысль — причина не в нем, и сердце испуганно трепетало в ответ. Sergey Matvienko: Можешь зайти к Арсу, он не против.