Если ты хочешь любить меня — полюби и мою тень,
Открой для нее свою дверь, впусти ее в дом.
Тонкая длинная черная тварь прилипла к моим ногам.
Она ненавидит свет, но без света ее нет.
Если ты хочешь — сделай белой мою тень,
Если ты можешь — сделай белой мою тень.
Кто же, кто еще кроме тебя?
Кто же, кто еще если не ты?
Находиться рядом с таким Арсением крайне неуютно. За считанные дни квартира мужчины из состояния «сильно. Строго. На твердую тройку» превратилась в «ну это точно кол и родителей в школу», и это Шастун еще старался не заходить в его спальню. Антон облюбовал кухню для учебы, и Попов по мере сил старался сделать для него комфорт. Поэтому запах сигаретного дыма и медикаментов постепенно перекочевал в гостиную (затем в ванную, коридор и даже туалет). Впрочем, легче от этого не стало. Такой Арсений оставлял за собой след из разбросанных книг, мятой одежды, перевернутых чашек и просыпанных таблеток. Он не переносил яркого света, резких запахов и вкуса еды. Любой. Так что каждый прием пищи превращался для него в спектакль, где он двадцать минут сидел перед Антоном и мял вилкой свою порцию, чтобы, наконец, уйти, не проглотив ни кусочка. — Сергей сказал, что если это продолжится, тебе нужно вызвать неотложку, — обыденно протянул Антон, со вздохом отодвинув от мужчины тарелку. Он поднял глаза на Попова и мягко улыбнулся, — еще немного и я так и сделаю, правда. Арсений ответил на это емким «похуй» и вышел из-за стола. У мужчины руки мерзли из-за анемии и недоедания, а в особенно плохие моменты, как сегодня, его еще и трясло, как мокрую псину. Шастун догнал его в гостиной, подошел вплотную и молча накинул на его плечи плед. Смотрел исподлобья, злился на едкость Попова, и все равно поделился несчастным куском ткани, в который до недавнего времени кутался сам. Арсений на это лишь раздраженно фыркнул и повел плечами. А затем, вечером, когда Антон собирал свой рюкзак, чтобы уйти домой, мужчина вышел из спальни и молча прижался к нему со спины, обжигая дыханием затылок. Под его ладонями, уместившимися ровно на чужой груди, бешено забилось сердце. — Прости. А они ведь, в общем, и не любовники, и почти не друзья. Так, просто два человека, у одного из которых душа сохнет по другому. Но Антон уже жизни своей без Попова пока не представляет, и это факт: мир становился лучше, когда мужчина прижимает его к себе так, что в легкие пробивается запах его одеколона. Просто сейчас Шастуну без Арсения никак. И наоборот тоже нельзя. Потому что рядом с ним Попову становилось лучше, и это отметил даже Сережа, иногда сменявший парня на этом импровизированном дежурстве. — Не, ну сейчас он хотя бы не пьет, — хмыкнул Матвиенко, вытряхивая в мусорное ведро пепельницу. Один из окурков вылетел на пол и мужчина, кратко выматерившись, наклонился, чтобы его поднять, — отобрать у него сигареты, что ли… — В интернете написано, что с людьми в депрессии так нельзя, — Антон написал что-то на зеленый стикер и, сложив его напополам, вклеил между страниц сборника. В последнее время Попов налег на него с материалами для подготовки, отчего его тетради и решебники стали больше похожи на самодельные личные дневники подростков с вырезками из журналов и записями, обведенными разноцветными маркерами. Сережа усмехнулся и пробурчал что-то скептичное про полезность советов из интернета. Кратко хлопнув парня по плечу, мужчина сел рядом с ним и серьезно взглянул в чужие глаза. — Точно не хочешь сдать назад? Тебе, наверное, сложно это все совмещать. — Не, мне норм, — Антон отрицательно помотал головой и захлопнул тетрадь. — Когда мне было хреново, Арс был со мной. Сережа мрачно хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Ему не нравилась эта далеко не дружеская привязанность пацана к Попову, не нравилось, что тот убирал в его квартире, готовил, как заботливая жена, и обжимался с ним непозволительно долго. Но больше всего ему претило то, что Арсений позволяет ему все это делать. Совсем уже мужик с катушек слетел. Девушку бы ему найти… Ars.Popov: Мне бы сейчас не помешали твои объятия. Антон недоуменно хлопнул ресницами, глядя в экран телефона и скептично приподнял бровь. В его голове красной строкой пробежала та самая мемная фраза: Арсений сделал что?.. И парень даже нервно хохотнул, не особо понимая, как ему реагировать на эти слова. Мужчина приглашает его к себе или что-то предлагает? Боже… Антон поставил на паузу сериал и, стряхнув со своего плеча брата, заскучавшего смотреть на полубезумного ученого и его внука, поднялся на ноги. Под изумленный взгляд Артема, он стянул с себя домашние шорты и направился к шкафу, чтобы выудить из него чистые джинсы и футболку. Дашка, чьи ноги до этого лежали на коленях обоих, недоуменно приподняла брови и тихо рассмеялась глядя на то, как Антон пытается одновременно просунуть ноги в штанины и надеть любимый браслет. — Опять пойдешь к нему? — Темыч склонил голову набок и чуть нахмурился, всем своим видом показывая, как сильно ему не нравится эта идея. — Вы только не громко, а то мне завтра в музыкалку идти, — он мягко приобнял девушку за плечо и улыбнулся, — а Даше на танцы. Шастун цокнул и, закатив глаза, покачал головой из стороны в сторону. Ссориться с братом в сложившейся ситуации было бы явно не на руку. В груди и без этого все трепетало от этого мать-его-за-что-такого-нежного сообщения, а нервы от волнения натянулись так, что любое лишнее слово, и адекватность слетит к чертям. — Ты что бежал сюда? — Попов устало улыбнулся, с ног до головы оглядев взъерошенного парня. Тот медленно выдохнул, переводя дыхание, и согласно кивнул, заставив мужчину мягко рассмеяться. Ослабевшая за неделю сбитого режима рука опустилась на светлую макушку и слегка растрепала волнистые вихры. У Антона на щеках выступил румянец. Попов запер дверь за спиной парня и, оперевшись на нее спиной, с усмешкой наблюдал за тем, как парень неловко пытался стянуть с себя обувь. — Помочь? — Шастун фыркнул и, расшнуровав, наконец, кеды, ловко выскользнул из нее, поочередно наступив на задники каждого. Было неловко, словно он впервые оказался в квартире Арсения. Помявшись на пороге, парень вопросительно взглянул на мужчину, мол, куда теперь, и в ответ получил молчаливый кивок в сторону кухни. На столе стоял пакет с логотипом кофейни Попова, а рядом два крафтовых стаканчика кофе с именными надписями. — Чай у меня просто отвратный, — Арсений усмехнулся и протянул один из стаканчиков парню, — поэтому я попросил Серегу привезти кое-что сюда. — А если бы я не пришел? — Шастун снял крышку и вдохнул легкий сливочный запах, едва заметно улыбнувшись. Голубые глаза проследили за тем, как парень сделал небольшой глоток и, тут же зашипев, высунул кончик языка. Горячо. — Ну, я надеялся. И снова они вдвоем на той же кухне, за тем же столом, сидят, молчат, думают. Антон осторожно лакал кофе и украдкой глядел на Попова, который отрешенно следил за пролетающими мимо окна птицами. Стаканчик в его руках едва заметно дымился, а из-под пальцев просматривались буквы, написанные аккуратным почерком Ирины. Шастун считал Арсения красивым. То есть, он в принципе не был склонен рассматривать мужчин или оценивать их, но внешность Попова ему очень нравилась. От небрежно уложенной копны черных волос до ямочек на щеках при улыбке; от легкой щетины до чуть приплюснутого кончика носа; от мелких, почти незаметных родинок на лбу и щеках до лучистых морщинок в уголках глаз. Нравился весь, до луны и обратно. Блять… Попов поймал на себе взгляд Антона, и тот потупился. — Мне сегодня снилось, что Темыч домой тигра притащил, — пробормотал он, чтобы хоть как-то заполнить висевшую между ними тишину, — огромного такого, с полосками. Он ушел. Я сидел в комнате и гладил эту махину, как домашнего кота. А он мурчал, как трактор, и под руки подставлялся, прикинь? Попов несдержанно хохотнул, прикрыв лицо рукой. В голубых глазах плескалось веселье. Рядом с Шастуном тепло. Внутри Арсения словно кто-то перегоревшие лампочки меняет, ну или свечи жжет, отчего так тепло и светло становится. Это не те чувства, что он испытывал к Алене, другие, мягкие, но сильнее раз в десять. Это пугает так сильно, что трудно сохранять спокойствие. У Попова вся картина мира с ног на голову переворачивается от той палитры эмоций, что дарит Антон. Парень болтает что-то еще, окончательно расслабившись, и Арсений не может не чувствовать, как в груди разрастается пожар. — Как твои порезы? — Шастун протянул мужчине ладонь, и тот послушно вложил в нее свою руку, словно хорошо выдрессированный пес, — ты ведь больше не делал этого? — большой палец парня скользнул по свежей, едва покрывшейся корочкой царапине. — Ты меня напугал. — Я был не в себе. У меня это частенько бывает, — Попов отвел взгляд и едва заметно зашипел от чужого прикосновения, но не отстранился. Доверяет. — Спасибо, что… В общем, за все спасибо, — он отвел взгляд в сторону и смущенно фыркнул, — я собираюсь вернуться к своему психотерапевту. — Ого, — отозвался Антон, видевший людей, которые пользуются подобными услугами, разве что в сериалах, — это классно. Правда. Надеюсь, тебе это поможет. Мужчина серьезно кивнул и на миг замолк, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. Спокойно. Хитро прищурив голубые глаза, он взглянул на парня и улыбнулся. Тот вопросительно приподнял бровь, едва сдержав смешок. — Мне кажется, ты пришел сюда обниматься? — А я… Кофе, — едва слышно мяукнул Антон, но позволил Арсению схватить себя за руку, мягко повести за собой в спальню и, чуть замявшись, толкнуть на кровать. На секунду запутавшись в ворохе одеял, парень рассмеялся и не сразу заметил, что мужчина плюхнулся рядом, прикасаясь оголенным плечом к плечу Шастуна. Руки от него Попов уже не прятал. Парня удушливой волной захлестнуло смущение, отчего тот поспешил повернуться набок и, не глядя на Арсения, уткнуться носом куда-то ему в шею. А затем он еще и задержал дыхание, когда почувствовал, как прохладная ладонь касается лопаток, по-свойски прижимая ближе. Одеяло, на котором они лежали, пахло Поповым, и от этого запаха у Антона по позвоночнику поползли мурашки. — Хотел бы я встретить тебя раньше, — понизив голос до едва различимого шепота, произнес Арсений, зарываясь носом в чужие волосы, — тогда, может, я и курить бы не начал, и пил бы гораздо меньше. Мужчина на секунду отстранился от Антона и, подцепив пальцем его подбородок, мягко поднял его вверх, заставив взглянуть на себя. У Шастуна горели щеки и уши, а на лице застыло незнакомое Попову выражение, смесь смущения и страха, словно парень боялся нарушить эту неясную связь, что образовалась между ними за несколько мгновений. — Просто обнимал бы тебя, как дакимакуру*, и все было бы отлично. — Я тебе подушка что ли, — тихо проворчал парень и, заворочавшись в объятиях, накрыл ладонью плечо мужчины. От контраста своей горячей ладони и его холодной кожи, он вздрогнул, но ничего не сказал. Лишь нашарил где-то рядом с собой плед и набросил его на Попова. Тот также молча перетянул половину на парня и придвинулся ближе. — Нет, — спустя несколько минут молчания, когда Антон уже и забыл, о чем шла речь, наконец, выдал Попов, — просто все иногда летит к чертям собачьим, и у меня как будто мозг отключается. Силы заканчиваются еще на моменте почистить зубы, а от мыслей в голове хочется убиться об стену, и в такие дни либо курить, либо обнимать кого-то теплого. — Ясна-а, — многозначительно протянул парень, зачем-то выделив ненужную «а», а затем, внезапно посерьезнев, добавил: — Мы с Темычем и Дашкой Рик и Морти не досмотрели. Хочешь, вместе глянем? И это было сказано так естественно, словно они проделывали это уже сотни раз. Словно это было их любимым занятием: тащить к кровати тумбу, ставить на нее рабочий ноутбук Арсения, в котором до этого в запросах было только что-то, связанное с работой, а затем вводить в поисковую строку название пресловутого мультика, который, если честно, Попову казался больше глупым, чем интересным. Но многочисленные теории Антона о том, зачем нужен плюмбус, отвлекали от мути на экране (пусть мужчина и понятия не имеет, что это такое). — У меня бывшая обожала такие мультики, — голова Шастуна лежала на плече Арсения, и это ощущалось настолько правильно, что где-то глубоко внутри плескался страх, — типа Южного парка, Гриффинов и всего такого. Мы вместе смотрели и ели попкорн. Попов хмыкнул, в очередной раз отмечая, что они с Антоном все-таки с разных планет. Может быть, дело было в возрасте, может, в чем-то еще, но… Черт. Его бывшие готовили ему ужины, целовали жирным и вязкими блесками для губ. Его сестра едва ли согласилась бы с ним проводить вечер вместе. А сны ему и вовсе не снились лет с шестнадцати. — Зато мы оба шарим в общаге, — легкомысленно пожал плечами Антон, как только Попов поделился с ним своими мыслями. Парень приподнял голову и, сверкнув зелеными глазами, хитро усмехнулся, — а еще мы любим слушать музыку в самом красивом месте Питера и вытаскивать друг друга из жоп. Арсений рассмеялся, перекинул руку через плечо парня и, коснувшись бороздами его теплой кожи, на секунду замер. По венам поползли разряды тока, а в голове словно кто-то нажал стоп-кран: хватит. Прикосновения шрамов неприятны. Он попытался осторожно убрать руку, но Антон устроился на ней удобнее и уставился в экран, как ни в чем не бывало. — Арс, а психологи реально похожи на Ганнибала Лектора? — Да, — с совершенно серьезным видом кивнул Попов, словно отвечал на подобные вопросы каждый день, — я даже как-то помогал своему разделывать мясо, а потом он вскользь упомянул о том, что это совсем не кролик. — А?.. — Шастун недоуменно хлопнул ресницами, видимо, не ожидая такой реакции на свою шутку, а затем, заметив подрагивающие уголки губ Попова и его смеющийся взгляд, взорвался хохотом. Он смеялся, постепенно сползая с плеча мужчины на его колени, не оставляя тщетных попыток удержаться и, наконец сдавшись, повалился на чужие бедра и сквозь смех произнес: — Я поверил, прикинь!.. После этого рассмеялся и Арсений. Шастун просто невозможный. Телефон Антона начал подавать признаки жизни ближе к двум часам ночи, когда Рик и Морти уже были заменены каким-то очередным кринжовым шоу с канала «Ю», а парень, уже уставший тереть слипающиеся глаза, невнимательно следил за сюжетом, изредка вставляя едкие фразы в ответ на действия участников. Рука Попова мягко перебирала его волосы и не остановилась даже после того, как Шастун принял вызов. — Матушка спрашивает, когда я приду домой, — прикрыв динамик кончиками пальцев, прошептал Антон, чуть приподнявшись с чужих колен, а затем вновь вернулся к мобильнику, — мам, я… Мужчина мягко отстранил Шастуна от телефона одной рукой, пальцами другой притянул его к себе за подбородок, заставив посмотреть на себя, и одними губами прошептал «останься». Парня словно током прошибло. Спешно прикрыв покрасневшие щеки ладонью, он судорожно вздохнул и произнес: — Я переночую сегодня у друга, окей? Ответив еще на несколько вопросов матери, парень, наконец, отложил мобильник и вопросительно взглянул на Арсения, беззвучно вопрошая о том, что, собственно, только что произошло. Попов усмехнулся. — Пользуешься тем, что я не могу тебе отказать? — недовольно пробурчал парень и провел пятерней по волосам, словно собирая мысли в кучу, — меня же дома допрашивать будут. — Выкрутишься, — уверенно кивнул мужчина, вновь утягивая Антона на кровать и прижимаясь к нему со спины всем телом, — а мне сейчас очень нужно, чтобы ты был рядом, — он прошептал это в чужой затылок, едва ли не задевая губами светлые кудри. У Шастуна в груди испуганной птицей забилось сердце, и он замер, не зная, как реагировать. — Как же я хочу уберечь тебя от всего этого дерьма, — на выдохе произнес Арсений, и его дыхание щекотало кожу. Парень едва не задохнулся от волнительного восторга, который захлестнул его после сказанного. Чуть подрагивающими пальцами он обхватил ладонь мужчины, лежавшую на его груди, и крепко сжал. Кажется, еще немного, и у него случится инфаркт… — Так ты типа тоже чувствуешь… — неуверенно протянул Шастун и, затаив дыхание, чуть повернул голову в сторону Попова, ожидая ответ, — ну, чувства? — Нет. Антону показалось, или Попов действительно коснулся губами его шеи, прямо под той линией, где заканчивается рост волос?