Потуши то, что вспыхнуло

Мы друг для друга давно стали, как зеркала. Видеть тебя и всё чаще себя узнавать, Нитью незримой нас намертво сшила игла: Так больно, когда города нас хотят разорвать…

— Я же говорил тебе, что посреди ночи за тобой никто не поедет, тем более Попов, — Воля поставил перед насупившимся парнем чашку зеленого чая, и сел напротив. Парень бросил на него недовольный взгляд исподлобья, притянул к себе предложенное здоровой рукой и, принюхавшись, поморщился. От бледно-зеленого напитка пахло какими-то цветами, скошенной травой и почему-то жженым сахаром. Пить подобную дрянь Антон опасался, но Воля свято его уверял, что его целебный чай восстанавливает силы по щелчку пальцев. Словно он не участковый, а знахарка со стажем. — Я мог бы и сам тогда до дома добраться, — пробурчал Шастун и, сделав пробный глоток, закашлялся. Горько. — Блять, Паш, это фу! Больше никогда таким меня не пои, — он поставил на стол чашку и надул губы, заставив мужчину мягко рассмеяться. Антон Шастун, уже на полголовы выше, но все с теми же торчащими ушами и неизменно живыми эмоциями на лице, сидел на его кухне. Хмурый, весь в бинтах и пластырях, прижимающий к себе ушибленную руку, словно битый бродячий кот, он выглядел, как ожившая картинка из его воспоминаний. Словно и не уезжал никуда из их неспокойного района. По квартире разнеслось несколько коротких звонков в дверь, и Воля, устремив взгляд в прихожую, одобрительно хмыкнул. Поднявшись из-за стола, он поправил свою безразмерную футболку, надпись на которой вышил сам и долго еще хихикал со своей остроумности. Ну да, взрослого человека, на минуточку, полицейского, смешит вышивка Kofta на футболке, что тут поделаешь. Зато рядом с ним всегда Ляся, официальный представитель адекватности в их паре (опустим, что она не смеется просто потому, что ей больше понравились джоггеры с надписью Bryuki). Зная все это, Шастун надеялся, что когда эти двое заведут детей, их именами не будет Sin и Doch (хотя, это было бы даже забавно). Усмехнувшись своим же мыслям, парень перевел взгляд на дверной проем и замер. На губах застыла все та же глупая улыбка. — А вот и твой спаситель пришел, — провозгласил Паша, пропуская на кухню Попова, — правда, без белого коня и чуть-чуть помятый, но зато с тончайшим шлейфом вчерашнего алкоголя, — мужчина шутливо взмахнул в воздухе рукой, словно пытаясь сильнее ощутить запах, хотя по маленькой кухне его квартиры тот распространился отлично. Шастун цокнул языком, понимая, что Арсений вчера бухал, и сегодня у Арсения судя по всему, похмелье. Молча отодвинув Волю с прохода, Попов шагнул в комнату и остановился перед парнем, едва ли не нависнув. Сканирующий взгляд синих глаз скользнул по ссадинам на лице, вниз, к разбитой губе, задел багровый синяк на правой ключице, виднеющейся из-за ворота футболки и, наконец, остановился на перебинтованной руке. Невольно поджав губы, мужчина придвинул к себе стул, на котором до недавнего времени сидел Паша и, повернув его спинкой вперед, сел напротив Шастуна, широко раздвинув ноги. Тот нервно сглотнул. — Кто это сделал? — Попов, наконец, вновь поднял глаза на лицо парня, и Антон заметил, как у того непроизвольно дернулась бровь. «Ой-ой» — только и смогло выдать его сознание, пораженное непривычной реакцией Арсения. Шастун думал, что в характере мужчины было бы, если бы он начал активно переживать, может, даже посюсюкался бы с ним, или, по крайней мере, посмеялся бы над его помятым видом, но нет. Этот Арсений смотрел на него строго и ясно, как на оступившегося ребенка, и сложно себе было представить, что еще несколько дней назад этот человек обнимал его на пороге своей квартиры и нежно шептал что-то про бананы. Кончиков пальцев парня коснулась нервная дрожь, и он поспешил сжать их в кулаки, чтобы себя не выдать. А заметивший повысившееся в комнате напряжение Воля усмехнулся и, хлопнув ладонями по плечам мужчины, нарочито бодро произнес: — О, мы как раз собирались писать заявление, правда, Тох? Шастун стушевался. Скрестив руки на груди, он упрямо поджал губы и надул щеки, всем видом показывая, что ничего не собирается говорить. С губ Арсения невольно сорвался смешок. — Конечно, напишем, — неожиданно добродушно произнес Попов и потянулся к Антону, чтобы потрепать его по волосам, — если скажешь, кто это, я им лично ноги переломаю. Без ментов. — Он приблизился к уху парня и понизил голос до шепота, но, судя по реакции Паши, тот все понял. Но тактично промолчал. — Это были братья той девушки? Даши, кажется?.. — уже громче задал вопрос мужчина. — Как ты вообще оказался в этом районе? Еще и у участкового в доме. Шастун перевел взгляд на Волю, который с миролюбивым видом загремел посудой, чтобы налить для Попова чай. Обычный, в пакетиках, а не ту бурду, что он выдал парню. Обиженно фыркнув, Антон с преувеличенно громким хлюпом глотнул из чашки свое зелье, привлекая внимание обоих, и в ответ на недоуменный взгляд Паши, украдкой показал ему язык. — Мы тут папину квартиру сдаем, — сдавленно произнес Шастун, постучав себя по груди здоровой рукой, чтобы не закашляться из-за вкуса чая, — мне нужно было помочь вселиться новым людям. А Паша… — А ты думал, что я только с тобой одним вожусь на своем участке? — хихикнул Воля, поставив перед мужчиной чашку с чаем и усаживаясь за стол рядом с ним, — мне в первый раз пришлось этого дурачка вылавливать, когда он намеревался разрисовать гвоздем соседскую девятку. Потом на обходе квартир, он тогда жил с отцом, — он оперся подбородком на свою ладонь и хитро взглянул на парня, — затем, когда пил в неположенном месте, еще и с совершеннолетними, но там под нарушение не он попал… Арсений удивленно изогнул бровь и с усмешкой взглянул на парня, отчего тот смущенно фыркнул и опустил глаза в стол, с преувеличенным интересом начав рассматривать собственные разбитые костяшки. Те все еще отдавались ноющей болью при движении и, кажется, даже не думали заживать. Вспомнив, как вчера он, промахнувшись, с силой ударил кулаком в стену, содрав кожу в кровь, парень поморщился. Футболка на нем все еще сохранила на себе следы вчерашней драки в виде пятен грязи и крови, и ощущалась на теле некомфортно, словно куртка на голое тело. Хотя, может дело было в том, что Попов впервые увидел «не милую» сторону Антона, и парень с замиранием сердца ожидал от него хоть какой-то реакции. — Но потом Шастуны всей семьей переехали, и оба их отпрыска стали уже не моей заботой. Антон хмыкнул и, положив подбородок на ладонь, отвел взгляд в сторону. На самом деле, он считал, что если Попов и станет встречаться с парнем, то наверняка с каким-нибудь мега-сладким, чтобы его можно было оберегать, заботиться, как Арсений это любит. И от этих мыслей тошнило сильнее, чем от мармеладных червячков, которых они с Темычем однажды объелись втайне от мамы. Тупая, сама себе придуманная обида подбиралась откуда-то из глубин мальчишеской души. Уступать мужчину кому-то правильному не особо хотелось. — …А вчера это чудище ушастое нашлось на остановке, — донесся до Антона голос Воли, и он невольно скосился на мужчину. Тот говорил уже без прежней улыбки, с тенью тоски на лице, но уверенно глядел на Арсения, словно хотел донести до него все правильно. — Весь мятый, битый, как дворовый щенок. Собирался тащить свою тушку домой на автобусе через весь город, представляешь? Попов сдержанно улыбнулся и по-хозяйски закинул руку на мальчишеское плечо, притягивая его ближе. Парень смущенно опустил взгляд. Ну, Паша все-таки прав, у Шастуна характер хуже, чем у бродячей собаки. Язвительный, дерзкий, он легко машет кулаками, и всегда готов оставить на лице оппонента пару отметин. А еще упрямый настолько, что вгрызается в цель так сильно, что не может отпустить, даже если сам очень хочет. Сможет ли Попов принять это? Что ж, Антон очень-очень надеялся. — Ну и чем же ты думал? — Я был на адреналине, — пробурчал парень и украдкой бросил на Волю недовольный взгляд, невербально прося замолчать, — и я правда не знаю тех мужчин, которые меня отделали. — Он обреченно вздохнул, наконец позволив себе расслабиться, и на мгновение прильнул ближе к Попову, пытаясь почувствовать его ласку даже в этом незамысловатом движении, — Паш, я правда рассказал все, что знаю. В любом случае, я поспрашиваю у пацанов и найду их, не парься. Паша бросил на Антона красноречивый взгляд, заставив того стушеваться и невольно взглянуть на собственные костяшки. На самом деле все, что смог увидеть Арсений, было лишь верхушкой айсберга, а под футболкой на теле парня рисовалась настоящая контурная карта из кровоподтеков, и Воля знал это. Знал и переживал, как переживают родители о связавшемся с «плохой компанией» отпрыске, с легкой надеждой на его исправление. Но Шастун уже решил, что не расскажет никому о том, что с ним случилось в прошлую ночь до тех пор, пока лично не убедиться в том, что обидчики получили сполна. Из нерадостных размышлений парня вывело нежное касание к основанию шеи, у самого края ворота футболки. Кончики чужих пальцев обвели его по контуру и почти незаметно проникли под ткань, отдаваясь холодом на коже. Изумленно распахнув глаза, он отшатнулся от Попова и наткнулся взглядом на его хитрую ухмылку. По венам расползлись волнительные мурашки. Антон капризно поджал губы и, с нескрываемым возмущением взглянув на мужчину, едва сдержался от того, чтобы не захныкать от несправедливости. Такая ненавязчивая нежность должна быть запрещена законом! — Арсений, — Воля с громким стуком поставил на стол чашку и, откашлявшись, кивнул на дверь кухни, — поговорим? Тох, сиди, — резко произнес мужчина, заметив, как парень начал подниматься следом, едва заметно морщась от боли в руке, — чай допей. Антон скептично хмыкнул и уперся хмурым взглядом в Пашу, но тот лишь молча покачал головой, мол, уговоры не сработают, так что в итоге Шастуну пришлось сдаться и, насупившись, показательно уткнуться носом в чашку с зеленой бурдой. Все-таки неприкасаемый авторитет Воли и детская привычка его слушаться не давала парню перечить. Он взрослый и крутой, но только не в семье, все помнят? Тяжелая ладонь Арсения опустилась на плечо парня, едва заметно сжав его в подбадривающем жесте, но былой близости от него уже не чувствовалось. Было в этом касании что-то такое… Наставническое, словно свысока, совсем не то, что Антон хотел бы ощущать по отношению к себе от мужчины. — Антон мой племянник, — произнес Паша, как только за спинами обоих захлопнулась дверь балкона. Украдкой обернувшись через плечо, чтобы убедиться, что парень не направился за ними, мужчина удовлетворенно кивнул и выудил на свет пачку сигарет. — Я присматриваю за ним вместо брата, его отца, с тех пор, как он… — Воля на секунду замялся, словно не зная, стоит ли говорить об этом Арсению, — в общем, Андрея посадили и через год он умер в тюрьме. Попов поднял удивленный взгляд на Пашу, и тот ответил мрачным кивком, предостерегая все вопросы о том, не глупая ли это шутка. Конечно, мужчина знал, что в семье Антона не все так просто, как тот хотел бы это показать, но все же… Это жестко. Не обращая особого внимания на реакцию собеседника, Воля вновь уткнулся взглядом в окно, словно его вовсе не интересовал этот разговор. Лишь кончики пальцев, в крепкой хватке сжимающие сигарету, мелко подрагивали. — Антон рассказал много интересного о ваших… Отношениях, — последнее слово Паша едва ли не выплюнул, презрительно поморщившись, словно перед его глазами только что съели дождевого червя. — Я понимаю, что он уже взрослый пацан, и сам может принимать решение, с кем спать и все такое, но я вот что тебе скажу… — Он протянул открытую пачку Попову, и тот ответил кратким «не курю», отчего мужчина скептично хмыкнул. — У Антона нет отца сейчас, но был очень привязан к нему в прошлом. — Мужчина выдохнул сигаретный дым и на несколько секунд замолк, выдерживая, как сказал бы сам Арсений, театральную паузу, — ты можешь поклясться, что его чувства к тебе — это то, о чем ты думаешь, а не попытка заменить Андрея? Карие глаза Воли, вокруг которых не по возрасту рано образовались морщины, уперлись в лицо Арсения словно выискивая на нем ответ. Тот лишь мрачно хмыкнул. — Слушай, я ведь видел, что было с теми, кем ты пытался ее заменить, — Паша резал словами нещадно, доставал на свет каждый тщательно запрятанный скелетик, знал ведь, где Арсений их прячет, — и я видел, что в итоге случилось с тобой. — Он провел кончиком большого пальца по горлу и усмехнулся, — Антон такого не заслуживает. Арсений с силой сомкнул пальцы на перилах балкона, до боли сжав обледенелое железо, и опустил взгляд. Он понимал, почему Паше было страшно за Шастуна. Мужчина ведь был гадом по отношению ко всем, кто был после Алены. Ревнивым, властным и ни разу не влюбленным гадом, похожим на капризного ребенка, ломающего игрушки от балды. Дело усложнилось. Сейчас он честно мог признать, что он полюбил мальчишку. Но если пацан действительно спутал дружеские чувства с любовью, то Попов со своими поцелуями, объятиями и предложениями остаться на ночь выглядел настоящим извращенцем. Жесть. — В общем, — вновь подал голос Паша, вырвав Арсения из мыслей о собственной отвратительности, — я не хочу лезть в ваши взаимоотношения, но ты трижды подумай прежде, чем втягивать моего племяша во все эти… Взрослые вещи. — Он опустил неожиданно тяжелую ладонь на плечо мужчины и, приблизившись к его лицу, понизил голос до угрожающего шепота, — если я узнаю, что ты причинил ему боль, то тебе даже твой папаша не поможет. За Волей захлопнулась дверь, и Попов, словно очнувшись, наконец убрал руки с перил. Ладони горели. Все еще находясь под впечатлением от едва ли законченного разговора, Арсений вернулся в кухню, где Антон с улыбкой отвечал на какой-то вопрос дяди. Тот процитировал что-то пафосное, и парень, не сдержавшись, прыснул со смеху. Очаровательный. Едва сдержав умиленную улыбку, мужчина приблизился к Шастуну и, положив ладони на его плечи, показательно коснулся губами светлой макушки. — Поехали домой, — едва слышно шепнул он оторопевшему парню, не сводя глаз с лица Воли. Тот лишь на секунду выразил отвращение, но, как только на него поднял взгляд Антон, отвернулся. Паша запомнился Арсению другим. Они виделись в последний раз еще года, может быть, четыре назад, в первые месяцы после смерти Алены. У Попова тогда сорвало башню настолько, что он с головой окунулся в то, что до недавних пор обходил стороной. Рейвы с незнакомыми людьми, наркотики и алкоголь были его верными спутниками до тех пор, пока он не обнаружил себя прижатым к капоту собственной машины с заломанными за спину руками — задержание. Воля смотрел на него ясными, добрыми глазами, зачитывал что-то про права и хлопал ладонями по щекам, пытаясь привести обкуренного парня в сознание. После этого они встречались еще несколько раз в участке, пока, наконец, Арсений не сделал с собой то, что сделал. Каким образом слух об этом дошел до участкового из соседнего района, конечно, было той еще загадкой. Попов украдкой покосился на Антона, чей задумчивый взгляд был устремлен в окно автомобиля, и невольно крепче сжал в руках руль. В белом свете утреннего неба кожа парня казалась гораздо светлее, и синяки на его лице виднелись яркими болезненными пятнами. И как бы Шастун не пытался изображать из себя позитивного дурачка, мужчина видел, как он морщиться от малейшего движения и невольно прижимает к себе перебинтованную руку. И Арсений готов был убить каждого, кто посмел прикоснуться к его пацану. — О чем вы говорили с Пашей? — медленно произнес Шастун, не отводя глаз от окна. Мужчина невольно поджал губы. Едва заметно вздохнув, он скосился на парня, и вытянув руку в его сторону, накрыл чужую ладонь своей. Тонкие пальцы Антона едва заметно подрагивали, и привычно теплая кожа в этот момент показалась почти обжигающе холодной. Несмотря на внешнюю беспечность, внутри парня поднималась волна почти панической растерянности. Попов чувствовал его волнение, страх, неведение и хотел бы укрыть собой от всего, что делало Антона несчастным, но на деле мог лишь украдкой провести большим пальцем по нежной руке и сжать ее в приободряющем жесте. — О твоей семье, — на секунду замявшись, наконец признался Арсений, и почувствовав, как Шастун напрягся, торопливо добавил: — ничего особенного, просто немного информации о твоем отце. Если ты хочешь, я могу точно также рассказать о своих родителях и… — Я такой отвратительный, — мужчина почувствовал, как ладонь парня выскользнула из его руки. Он опешил. Чуть сбавив скорость, Попов перевел взгляд на Антона и медленно выдохнул. Пацан сполз по сиденью вниз, до боли уперевшись острыми коленками в бардачок, и натянул на голову капюшон куртки, чтобы, опустив глаза, никаким образом не увидеть реакцию мужчины на свои слова. — О чем ты? — Арсений протянул руку, чтобы вновь ухватить чужую ладонь, но парень внезапно дернулся в сторону и, ударившись ушибленной рукой о дверь, невольно зашипел, словно взбешенный кот. Попов хмыкнул. В тягостном молчании он свернул куда-то в сторону дворов и, припарковавшись у одного из домов, повернулся к Антону лицом. В зеленых (от злости почти болотных) глазах на секунду промелькнуло недоумение, но затем словно что-то для себя поняв, их хозяин решительно расстегнул ремень безопасности и вышел на улицу. Изумленный мужчина даже не успел среагировать, лишь с минуту глядел вслед стремительно удаляющемуся парню. — Антон! — с громким хлопков вслед за Поповым закрылась дверь машины. В тишине еще сонного, промозглого двора его голос прозвучал оглушающе ясно. Словно он вынырнул из воды после длительного погружения и спустя долгое время наконец услышал мир. Шастун на его оклик лишь сильнее насупился и зашагал быстрее, поднимая в воздух комья снега, но Арсений быстро его нагнал, и схватив за плечо, развернул к себе лицом. В свете утреннего солнца глаза парня казались почти бриллиантовыми, как у кошки. Обреченно вздохнув, Антон скользнул тоскливым взглядом по лицу мужчины, и вновь уставился вниз, словно там могло находиться что-то интереснее, чем Попов со своими обеспокоенно-синими. — Твоя рука на моем синяке, — тихо буркнул Шастун и, проследив за тем, как быстро чужая ладонь соскользнула с плеча, фыркнул. — Зачем ты за мной поперся? — А ты зачем сбежал? Антон закатил глаза, и скрестив руки на груди, поджал губы. Его щеки покраснели от холода, а плечи заметно дрожали, но парень упрямо хмурил брови и стоял на месте, не позволяя мужчине даже коснуться себя. Чертенок. — Вернемся в машину? Я хотел поговорить, — Арсений шагнул вперед, приобнял парня за плечи и мягко направил его вперед, ведя за собой, — что с тобой происходит? Внутри Шастуна как будто камень, тянущий на дно. На задний план отошла и учеба, и семья, и даже это чертово избиение, после которого и выдохнуть тяжело. Остался лишь Попов. Попов и его отношение к Антону, ко всем его поганым сторонам. Хотелось взвыть дикой собакой, бросить нахуй все и сбежать домой, чтобы, забравшись под одеяло, сидеть там и ждать, когда чувства пройдут, как ОРВИ. — Просто все бесит, — наконец выдохнул парень, как только вновь уместил свою тушку на переднем сиденье рядом с Арсением, — мне казалось, что если я признаюсь тебе в лю… — он осекся, так и не произнес вслух слово «любовь», и неопределенно взмахнул рукой в воздухе, — то все будет окей, меня отпустит и больше не будет штырить просто от того, что ты дышишь рядом. И даже если ты мне откажешь, я справлюсь, но… — Антон насмешливо хмыкнул. — Вот у меня проблемы, и я опять хочу, чтобы ты был рядом. Ты знакомишься с кем-то, кто хорошо меня знает, и я молюсь, чтобы он не спизданул ничего лишнего, а то вдруг я стану тебе противен. У меня, блять, все тело в синяках, а я боюсь при тебе показать, что мне больно, чтобы ты… Я не знаю, не разочаровался?.. Шастун поднял глаза на мужчину, и тот невольно усмехнулся. В глазах напротив блеснули смешинки, отчего парень недоуменно нахмурился, заставив Попова сдаться и, наконец, рассмеяться в голос. — И че ты ржешь? — обиженно буркнул Антон, скрестив руки на груди, — Арс, я же серьезно!.. Парень невольно испуганно вздрогнул, когда Арсений внезапно приблизился к его лицу и, хитро улыбаясь, замер в нескольких сантиметрах от приоткрытых от неожиданности губ. Прохладные пальцы мужчины мягко коснулись кожи на щеке, в том месте, где на смену морозному румянцу пришло смущение, и, замерли у самого уха, почти касаясь мочки. Шастун нервно сглотнул, чувствуя, как отчаянно сбивается с ритма пульс. Ладони Арсения на его лице. Обалдеть. — У нас обоих такие одинаковые заебы, — тихо произнес Попов, едва ли не касаясь дыханием розовой кожи на чужих губах, — смотрю на тебя, словно в зеркало, — он прикрыл глаза и, взволнованно выдохнув, поддался вперед. — Один вопрос, погоди. Ошарашенный Антон лишь тупо кивнул и тут же отстранился, прижав ладони к горящим щекам. Чертов Арсений с его чертовыми фокусами. Парень уже просто не выдерживает его. — По шкале от одного до десяти насколько я напоминаю тебе отца? — Че? — Шастун недоуменно моргнул, и тут же нахмурившись, поднял глаза на мужчину, — на ноль… Что дальше спросишь? Любил бы я тебя, если бы ты был дождевым червячком? Арсений вновь рассмеялся, откинувшись на спинку кресла, и прикрыл глаза ладонью. Да уж, момент для поцелуя он явно испортил. Попов медленно выдохнул и перевел взгляд Антона. Тот обиженно взглянул на мужчину и, по-детски надув губы, вновь отвернулся к окну, показательно не обращая внимания на водителя. Кончики тонких пальцев мелко подрагивали то ли от волнения, то ли от легкого раздражения, которое вызвало дурачество Арсения. Уткнувшись носом в ворот толстовки, Шастун разочарованно вздохнул. А затем он почувствовал беглое, почти невесомое касание мягких губ к своей щеке. Сердце бухнулось куда-то вниз. Взволнованно прикоснувшись к отпечатку наивного поцелуя, он перевел взгляд на Попова и невольно хихикнул. Мужчина, крепче сжав в руках руль автомобиля, выехал с парковки, старательно пытаясь не смотреть на Антона. А кончики его ушей горели от смущения, и это было просто замечательно.