Мастер слова и клинка

Уэйд пришёл в себя стиснутый, как в кишке у чудовища. Темно, холодно. Страшно хотелось вдохнуть! Всё тело кричало о вдохе, в ушах звенел оглушительный писк, но не вдохнуть никак: к лицу плотно прилегала какая-то оболочка, облепляла его тело со всех сторон. Он изо всех сил двинул головой вперёд и вверх, промял себе над лицом небольшую выемку. Фух, это не кишка. Скорей, он был похоронен в мешке для трупов. Хотелось хапануть воздуха сразу объёмом с какой-нибудь шкаф, а лучше — с кладовку, но вокруг столько не было. Уэйд, наученный своим прежним горьким опытом, действовал поэтапно. Он сильно повернул голову вбок, чтобы полиэтилен снова не приклеился к носу при вдохе, сделал длинный, невозможно медленный выдох себе в плечо и только потом такой же невыносимо осторожный вдох. Жадные лёгкие требовали паниковать, биться в ловушке, как бешеная рыба, и драть ногтями спеленавшую его оболочку. Но он знал, что лучше целенаправленно промять руками грунт над своим лежащим телом. Он повозился внутри мешка и подтянул руки к лицу. После этого манёвра он ещё больше смог расширить свой пузырь перед лицом для маленьких вдохов и выдохов и стащил перчатки. Кислорода в воздухе почти не осталось, но хотя бы успокоить ненадолго инстинкт двигать диафрагмой вверх-вниз! Он ощупал лицо, маска была на нём, но сильно порвана в районе носа, дыра — типичное выходное отверстие пули. Мысли о том, что случилось с ним перед смертью, и попытки воспоминаний налетали вразнобой, как стаи разноголосых хищных колибри, страх навечно остаться здесь перехлёстывал границу разума и лишал способности думать. Уэйд сдавленно зарычал и стиснул кулаки, упираясь ими в верхний свод своей смертельной ловушки. Спокойнее. Не всё потеряно. Даже если его убийцы утоптали землю над ним, всё равно плотный слой земли создался у поверхности, а глубже, ближе к нему земля осталась рыхлой, словно под аркой. Вон, даже промять её удалось! Засада была в том, что когда он порвёт над собой мешок, чтобы откопаться, земля и песок засыплют его карман с воздухом. Но и ждать смысла не было. Попытаться развернуться лицом вниз? Но как тогда копать? Он с трудом просунул руки вдоль тела и как смог ощупал себя. Никакого лезвия или другого полезного приспособления при нём не оказалось, даже ремня с пряжкой. Помогли бы каблуки ботинок, но он не мог их снять. Перед броском Уэйд сделал последние пару вдохов, уже понимая, что это бессмысленно и не приносит облегчения, перевернул на себе маску дырой к уху, чтобы земля не лезла в нос, и мощным рывком распорол мешок над собой. Земля оказалась ни хрена не рыхлой и не мягкой! Он остервенело драл её скрюченными пальцами, даже не ощущая, до какой степени стирает с них кожу и мясо. Дышать! Он судорожно сучил ногами и драл бы землю даже пальцами ног, если бы мог. Дышать! Он уже жалел, что закрыл себе рот маской, он хотел грызть землю зубами. Дышать! Краем сознания он понимал, что тогда бы земля только напрасно забила ему нос и рот. Но ему было всё равно. Дышать! Он уже грыз и свою маску, продолжая драть, драть конечностями, бороться за каждый сантиметр над собой, за каждый миг приближения к жизни. Спустя несколько веков по субъективному времени он вырвался. Верхний слой земли, самый плотный, провалился ему на грудь, кисти рук взмахнули в воздухе. Он попытался сесть, воспрять всем телом, но смог только приподнять голову. Руками счистил с лица землю, сорвал маску, уже начиная вдыхать сквозь неё свой первый настоящий глоток свежего лесного воздуха. Он рухнул затылком обратно в углубление и долго, очень долго только дышал. Не наслаждался. Не ощущал. Не радовался. Не мыслил. Только дышал, как простейшее первобытное создание без зачатков нервной системы. Жизнь не спрашивает, хочешь ли ты жить. Живи, сука. Сколько времени прошло, Уэйд не знал. Его тело наконец насытилось кислородом, и он начал возвращаться в мир ощущениями. Было светло, но пасмурно, до вечера далеко. Он задумчиво разгрёб поджившими пальцами землю на груди и животе, сел, упёрся руками в края ямы и вытащил себя из могилы целиком, вместе с ногами. Рабано за это заплатит. Рабано? Почему он? *** Ещё некоторое время Уэйд сидел на траве, глядя в землю, приводя в порядок обрывки воспоминаний. Вот он общается со стариком Брауэром у него в комнатушке, узнаёт, что мафиози убивает подопечных в погоне за секретом Ловца Снов. Вот огромный тайный подвал гудит лампами дневного света, вот мониторы уставились на него закоулками пустых коридоров и углов здания. Вот два синих гипнофона валяются на кушетке, ждут новых жертв… Его опять закодировали на бессонницу? С кем? Питера точно тут не было, значит, не с ним. Но тогда с кем? А, нет, вот он беседует с Рабано! Уэйд хочет немногого: только с гарантией уничтожить эту хрень. Угрожает Рабано смертью, но тот, похоже, не верит. Ищет лазейку, пытается Дэдпулу предложить другой вариант. Лин Сан где-то снаружи. Так вот кто выстрелил ему в затылок! Да даже если не он, какая разница! Уэйд — далеко не первый труп на кладбище этих двоих ублюдков. И если не вмешаться, трупов станет ещё больше. Уэйд не был зол. Это совершенно другое. Он просто знал, что сейчас пойдёт и убьёт их. Неважно, где он найдет оружие, неважно, сколько охранников встанет на его пути, неважно, что будет после. Судьба Рабано и его верного пса была определена, как физическая константа. Он прикрыл глаза, расправил плечи и с наслаждением вдохнул ещё прохладный утренний воздух, запах нагретых солнцем листьев и сырой прелой земли. Что будет после… Уэйд явится домой таким, каков он есть, с руками в крови по локоть. И если там каким-то чудом окажется Человек-Паук, если его до сих пор не озарило понимание сущности Уэйда, если они снова встретятся — герой Нью-Йорка поймёт, насколько глухая граница отделят их вселенные друг от друга. Прозрачная, мучительно-ложно тонкая, но непреодолимая граница между миром мечты — добрым, справедливым, гуманным — и миром грязной, греховной, кровавой, но единственно верной справедливости Уэйда Уилсона. Его челюсти напряжённо сомкнулись, в груди как будто сжало жёсткую пружину и в горле встал такой плотный мерзкий ком, что хотелось заорать. Ну нет, он не потерпит, чтобы что-то мешало ему дышать. И он точно знает, что его лечит. Плавным сильным движением Уэйд поднялся, вытряхнул землю из ботинок и из-за пазухи, сунул рваную маску за край одежды и огляделся. Лес со всех сторон был одинаковый, тропинок нет, и пансионата отсюда тоже видно не было. Он пошёл в ту сторону, где, как ему показалось, трава была примятой. Но выбранное направление привело его не к знакомой ограде, а к гудящему из-за деревьев шоссе, и уже вдоль него Уэйд добрался до «Дивного сада». Чем ближе он подходил, тем заметней становилась привычная боль в коже. Телефона при нём не оказалось, да и хрен с ним, всё равно связь в лесу не ловила. Даже если бы мог, Уэйд не стал бы сейчас звонить Питеру. Гипсовые ленты и купидончики над входом в пансионат никуда не делись. Он завалился прямиком в главный вход. Одного охранника, отиравшегося в холле, зашиб кулаком, пока тот тащил пистолет из кобуры. Выхватил у него оружие, добил его небрежным выстрелом в упор, убедился, что мёртв, и распахнул боковую дверь в комнату охраны. Прежних двоих сменили новые трое, они уже повскакивали со своих мест, и все их стволы сейчас смотрели на Уэйда. Как-то дофига. Уэйд успел убить одного до его выстрела, второго — словив его пулю в грудь. Ну и от третьего — две. Итого три. Четыре-три в нашу пользу, чо. Ещё бы шкура не болела. Как же Лин Сан не надоумил их в голову стрелять? Что, не ожидали больше Дэдпула увидеть? Получается, всей толпой ждали …Паучка? Он бросил взгляд на трупы. На мониторы слежения. По коридорам уже бежали бойцы. Можно запереться и быстренько напялить одежду охранника, чтобы не светить красным спандексом по всему пансионату. Свидетели неизбежны: полный дом персонала и жильцов. Но… Беречь репутацию Дэдпула? От обвинений в убийствах? Вы серьёзно? О нет, пусть уж весь мир видит, на что Дэдпул способен, и, ты, Паучок, в том числе! На выстрелы сейчас сбежится вся гвардия Рабано. Уэйд снял с одного брючный ремень, опоясался, рассовал за ремень горячие стволы и, не дожидаясь, пока его раны затянутся, гостеприимно вышел навстречу. По коридорам он продвигался быстро и расчётливо, оставляя за собой упавшие тела одно за другим. Видя, как из-под убитых растекается кровь, случайные бабульки в испуге жались к стенам, горничные и сиделки порскали в стороны, как вспугнутые стрекозы. Под потолками метались взвизги и далёкий топот ног. Ну, что, красавцы с пистолетами, много вас там ещё за углом? Подходи по одному! Добравшись до лестницы, ведущей вниз, Уэйд вспомнил о новой крепкой подвальной двери и сменил направление. Кабинет директора Торреса на втором этаже. Он взлетел по ступенькам на одном дыхании. Как же окрыляло данное самому себе разрешение мочить гадов! Да, он это умеет! Да, ему в кайф! Да, он-то отлично подходит к этой реальности! Люди всегда будут тварями, если сильны. Такова природа вещей, и других не завезли! Одно исключение не переможет этот девятый вал человеческой сущности. К нему вернулась очевидная правда жизни: уродов нужно убивать. Торрес, не пикнув, отдал ему свою карточку, открывающую подвал. Его мобильный лежал на столе, светясь неоконченным разговором с абонентом «Босс», а сам он сползал со стула от страха, приподняв руки на уровень лица. Неужели он думал, что хлипкий замок на двери кабинета остановит Дэдпула? — Полицейских бу́дешь вызывать? — спросил его Уэйд и ощерился, блестя вспотевшим безобразным лицом. — Нет! — убеждённо воскликнул директор. — Умница, — похвалил Уэйд. — Уж прикрывать шалости босса от властей, так до конца. — И пальнул в стену над его плечом пару раз. Торрес вздрогнул, прикрыл уши руками и трусливо скукожился, заскулил от испуга. Какое жалкое зрелище. Этого слизняка и убивать смысла не было, такой не попрётся за Дэдпулом в подвал, пожалеет свою шкуру, это же не преданный боссу до печёнок Лин Сан. В подвале оказалось душно, пахло моющим средством и плохо отмытой кровью. Его кровью, судя по всему. Из прохода на склад навстречу ему вылетела слезоточка и взорвалась под ногами. Так вот зачем в охранной валялись респираторы! Но кое-кто явно не читал досье на Уилсона, раз не учёл, что такие яды на него тоже не действуют. Он только громко смачно чихнул от брызг и свернул в проём. Охранник в противогазе ждал его на складе, прячась за ящиками, и даже целил в голову, но пуля прошла мимо — Уэйд в прыжке с разворотом выбил ему глаз ногой. Выстрелил в упавшего. Готов. Остальные нашлись в лаборатории: Рабано на коляске, Лин Сан, доктор Брауэр и две жертвы в гипнофонах, привязанные к кушеткам. Все в противогазах, кроме подопытных, какая потрясающая предусмотрительность! Паучку бы здесь непросто пришлось. Сидя в подвале, мафиози с помощниками, естественно, видели всю сольную программу Дэдпула в своих чудесных телевизорах. Они понадеялись, что слезоточивый газ даст им преимущество, и тогда они легко расстреляют его снова, пока он корчится от рези в горле и глазах, истекая соплями и слизью, задыхаясь от кашля. Но вышло наоборот: противогазы сильно сузили их обзор, а Уэйд на этот раз – наготове и больше не даст застать себя врасплох. Он кувыркнулся, не давая им прицелиться себе в голову, и выстрелил в Лин Сана из-под мышки. Попал. Бросил левый ствол, налетел на Рабано всем весом, выбил его из каталки и, падая за ним на пол, стащил с него противогаз. Концентрация газа здесь была меньше, чем в коридоре, но у самого пола должно было хватить. Рабано тонко закричал и выпустил пистолет. Уэйд добавил ему в челюсть для полноты ощущений и обернулся к Лин Сану. Вовремя. Тот был только ранен и уже поднимал пистолет. Уэйд добил его выстрелом в лоб, аккурат над окулярами противогаза. Рабано дёргался, прижатый коленями Уэйда. Заходясь кашлем и слезами, он наощупь шарил по полу, пытаясь дотянуться до пистолета. Уэйд цапнул его за волосы и приложил затылком о́б пол. Тот закатил глаза и обмяк. Уэйд поднял голову. Ух ты, а вон Беа и А́ртур, лежат вдоль дальней стеночки. Вы ж мои принцессы, сейчас папочка вернёт вас в зону комфорта. Доктор Брауэр забрался на кушетку, прижался к стене, подвинув ноги лежащей жертвы к краю. Он стоял, весь трясясь, и наводил на Уэйда пистолет, подобранный с пола. Но его так молотило, что он не то что в голову, в Биг Бэн сейчас бы не попал. Противогаз делал его ещё комичнее. — Попить нету? — хрипло спросил его Уэйд, рукавом вытирая пот со лба. Брауэр что-то слабо промычал. — Да не нужен ты мне, опусти уже ствол, не позорься, — устало сказал Уэйд, поднялся и прошёл к дальней стене. Трясущийся ствол Брауэра провожал его. Уэйд поднял ножны, извлёк одну катану, вернулся к лежащему Рабано и вонзил лезвие ему в сердце. — «Коронная фраза», — криво улыбнулся он и сплюнул. От газа во рту собиралась кислая слюна. Брауэр так и не смог выстрелить, он уронил пистолет на кушетку и без сил сполз по стене, держась за грудь. — Эй, дед, — Уэйд выдернул катану из тела и сделал шаг к нему, — давай без сердечных приступов! Нам тут ещё прибираться. — Прибираться?.. — глухо спросил доктор сквозь фильтры противогаза, поднял голову и, обмирая, уставился на окровавленную катану. — Ну да, ты мне поможешь уничтожить гипнофоны и затереть данные. Давай-ка, вставай, — свободной рукой Уэйд цепко ухватил доктора над локтем и насильно помог слезть с кушетки. — Что с этими старухами? Заколдовали уже? На обмен снами? — Нет, не успели ничего, — ответил доктор затравленно, но умирать вроде раздумал. — Они под наркозом. Нужно повернуть их на бок, чтобы не захлебнулись слизью, а то газ… — Так действуй! Глядя, как доктор в своём противогазе с трудом пытается повернуть нетяжелое старушечье тело и привалить его спиной к стене, Уэйд отложил катану и уложил на бок бабку на второй кушетке. Женщины были без сознания, но дышали сносно. Вентиляция сейчас вытянет остатки газа на улицу, можно за этих не волноваться. Любимая работа кончилась, теперь предстояло кое-что очень нудное. Но Уэйд справился. Он стащил с лежащих шлемы, раздербанил проводки, оплетающие пластик внутри и снаружи, выстрелами разбил в щепки рабочие блоки по бокам. Обыскал трупы. Присмотрел, чтобы Брауэр отфоматировал все жесткие диски и флэшки, а потом уничтожил само «железо». Был, конечно, риск, что материалы наблюдений скопированы куда-нибудь в облачный сервис, да и хрен с ними. Принцип действия самих гипнофонов почил вместе с Ловцом Снов, и никто его так и не разгадал, раз не смогли за это время воспроизвести.