☐ ☐ ☐
— Ты вырядился так, словно едешь не отдыхать, а на какое-нибудь мафиозное собрание. Гук на это усмехается, рукой проводя по затёкшей шее. Ким упоминает об этом уже шестой раз за тридцать минут поездки. — Я уже понял, что выгляжу больше, чем просто ахуенно, Тэхён, — довольный оскал появляется на лице, заставляя смутиться сидевшего рядом. — Не выдумывай, — если бы не шапка, то его покрасневшие уши запросто сдали всю контору. — Почему приехал ты? Я думал Чим вызовет мне нормального водителя, а не вурдалака в черном пальто. — Если ты так недоволен, то можешь пройтись пешочком. Разомнёшь свою пятую точку, которую ты пригрел в моей, к слову, машине, — мужчина издевательски надламывает брови. — Я был единственным, кто только выезжал – задержался в офисе. Вот Чимин и попросил меня заодно тебя забрать, — отвечает Чон. — Остальные ребята по его словам уже давно там, а чтобы ты снова не забрёл в неприятности, в худшем случае – к кому-нибудь домой, — делает акцент на последнем, — меня вызвали помочь. Не то что бы я слишком этого хотел, но как я понял, у тебя создавать проблемы в порядке вещей. — Какой великодушный и понятливый, — наигранно растягивает губы в улыбке Тэ. — Может тебе еще в ладошки похлопать и конфеткой угостить? — темноволосый закатывает глаза, отворачиваясь лицом к окну. Оказывается, Чонгук не просто отвезёт его, но и будет с ними все оставшееся время? Шустрости Пака удивляться даже не стоило. — Ты меня утомляешь, — всё, что слышится в ответ. Ух, как же Киму хочется втащить по этому самодовольному☐ ☐ ☐
— Я тебе говорю, что эта лучше. — Нет, вот эта. Как только они зашли в магазин, их встретила приятная атмосфера, играющие поочерёдно новогодние песни и наполненные ряды людей. Глаза обоих разбежались от разновидностей новогодних принадлежностей: салюты, конфети, ёлочные игрушки, гирлянды, бомбочки, даже искусственный снег имелся. А ещё перед ними встал неограниченный выбор фейерверков, и вот они спорят какой лучше уже минут пятнадцать, не желая уступать друг другу. — Зачем ты споришь со мной? — недовольно хмурится черноволосый, стукая фейерверком по чужому лбу. — Я лучше знаю. — Что ты можешь знать? Ты же леший, — не сдаётся Тэхён, отнимая вещь с чоновых рук. — Это я лучше знаю. — Завязывай называть меня лешим! Да я даже не похож на него, — возмущается страж, вскидывая бровь. — Ты чокнутый, тебе вообще такие серьёзные вещи доверять нельзя. — Щас я как- — Молодые люди, я могу помочь? Спокойно произносит подошедший консультант, наблюдавший за ними всё это время. Он, конечно, успел посмеяться с их детского спора, но решил, что его совет здесь всё-таки понадобится, иначе всех посетителей им распугают. На него уставились четыре разъярённых глаза. Чувствуя нарастающую неловкость, Чонгук шипит, только сейчас понимая, как глупо они выглядели, и выдохнув, тихо произносит: — Желательно. В итоге, они остановились на выборе консультанта, за что чрезмерно благодарны. Он помог им выбрать и салюты, и фейерверки без всякого спора, и они вполне довольные выбором, расплатившись, вышли. — Это всё из-за тебя, — ворчит Тэхён. — Надо было уступить и нам бы не пришлось позориться на весь магазин. — Шагай лучше быстрее, умник. Что было, то было, — поёжился, вдыхая холодный воздух полной грудью. Ему даже думать об этом позоре не хочется. Время три часа дня, в принципе, укладываются. Они спокойно шли к машине до того момента, пока Тэхён не навернулся на полупустой стоянке, выворачивая все пакеты в полёте под оглушающий визг. Чонгук оборачивается, наблюдая за представшим видом: младший сидит на заднице, весь в слякоти и снегу со скорчившимся лицом, а разлетевшиеся покупки – в разнобой по обе стороны. И нет, он без капли стыда и угрызения совести закатывается, начиная громко, заливисто смеяться, постукивая себя по коленям от эмоций. Гук не удивлён, что это произошло именно с Кимом, и от этого ещё смешнее становится, ибо, напоминалочка, он – неуклюжее недоразумение. Чон присаживается на корточки рядом, слегка похлопывает Тэ по щеке ладошкой и вытирает у себя подступившие от смеха слёзы. — Ты решил наши фейерверки заранее в небо запустить? Тэхён не отвечает, игнорирует боль. Смотрит исподлобья, а затем ухмыляется хитро, потянув мужчину на себя за пальто и вместе с ним валится на заснеженную мокрую землю. Планировалось, конечно, не настолько сильно, но теперь их лица в жалких миллиметрах друг от друга. Дыхание начинает учащаться, по коже ударяет обжигающий жар, а тело перестает поддаваться контролю. Тэ закусывает изнутри щеку, ловля движения ресниц напротив, чувствует тяжесть чонгукова тела и даже успевает рассмотреть маленькую родинку на кончике носа и небольшой шрамик на скуле, который так и просился, чтобы его коснулись холодные тэхёновы пальцы. Мужчина нависает сверху, скользит взглядом с выразительных коньячных глаз к приоткрытым пухлым губам. Кожа Тэхёна такая ровная и ухоженная, вблизи это замечается ещё лучше, а тёмные брови подчеркивают пристальный взгляд. Он сглатывает слюну и быстро встаёт, отряхивая руки. — Зачем ты это сделал, бестолковый? — Чон прочищает горло, пытаясь убрать заметные ноты неловкости в голосе. — Я... А не нужно было смеяться, как придурок, над чужой болью, — разговаривает быстро и невнятно, пытается встать, вот только ярая боль в копчике заставляет его ахнуть и вновь потерпеть неудачу. — Осторожно, — мужчина произносит это серьёзно и уже без смеха – если Ким не в состоянии встать, значит копчик ушиб сильно, и каким бы неуклюжим в свои двадцать два года он ни являлся – это опасно. Чонгук обхватывает парня за талию, укладывая его руку на своём плече, и осторожно приподнимает. — Нормально? — Да... да, — Тэ кривится и аккуратно ступает, придерживаясь за твёрдое плечо. — Сзади лежат твои вещи. Пока я буду собирать те безделушки с земли, ты переоденешься, договорились? — Гук открывает машину, усаживая парня назад. — Куртку желательно тоже снять. Засрёшь салон.☐ ☐ ☐
Тэхён просыпается в хорошо знакомой ему просторной комнате. Он потирает глаза, подтягивается и ластится, словно домашний кот, а после привстаёт. Музыка, доносящаяся снизу, расслабляет и придаёт приятную атмосферу, по которой он знатно соскучился. Боль в копчике практически не ощущается, позволяя парню спокойно подняться. Он осматривает себя в небольшом зеркале напротив: помятый и сонный, с до безобразия лохматыми волосами и румянцем на щеках. На нём телесный свитер, обтягивающий тончайшие кисти и длинную шею, чёрные джинсы, потёртые слегка на коленях. Парень закусывает губу и потирая плечо, выходит из комнаты, спускаясь вниз. Теперь музыка громче, но Тэхён уже начинает различать голоса присутствующих. Он спускается по широким лестницам из чёрного дерева, вглядываясь: все сидят за большим, богатым вкусной едой и напитками столом, разговаривая, точнее, пытаясь перекричать музыку и хохоча, не отрываясь от манящего вина, разлитого по пузатым бокалам. Юнги – потёртое худи, чёрные свободные джинсы, выцветший блонд и сбритые виски. Бледная кожа, подчёркнутые лисьи глаза и серебрянные кольца на грубых, исцарапанных пальцах. Джин – водолазка с брюками, мятные концы отросших волос и чистая смуглая кожа, не порченная косметикой. Длинная серьга в ухе и проколотый хрящ с маленьким кольцом. Намджун – белая футболка и рубашка в красную клетку, джинсы с темно-синими карманами, каштановые постриженные волосы и кольца на изящных пальцах. Чимин – вязанный жилет и обтягивающие стройные ноги чёрные джинсы. Огненные волосы, открывающие вид на белоснежную кожу аккуратного лба и тонкая цепь на шее. Хосок – футболка и серый комбинезон, мелированные русые волосы, серебрянные браслеты на тонких кистях и серьга в ухе. Он прошелся оценивающим взглядом по всем. — О, Тэхён проснулся! — полупьяно вскрикивает заметивший друга Чимин, вылетая из-за стола. — О-о-о! — гулом раздаётся по дому. — Сонный красавец явился, — прикрикивает Намджун, поднимая бокал вина. Все взгляды устремились на него, в том числе и помутневшие Чонгука, а он неловко улыбается, стараясь не навернуться и не опозориться хотя бы здесь, ибо от этих двенадцати пронизывающих глаз ладошки потеть начинают. Пак подбегает к нему, горячо выдыхая в лицо, и хватается за его щёки, бурча что-то нечеловеческое. — Тебя на руках притащил Чонгук! Ты был укутан в его пальто, а сам он шёл в одном костюме, держа тебя на руках! — пищит Чимин, прикрывая рот рукой. — До самой комнаты тебя донёс! — Чимин, что ты несёшь? — ёжится Тэхён, убирая от своего лица руки друга. — Так успел нахрюкаться, ещё и без меня, — темноволосый дует губы, приобнимая огненноволосого за плечи, и направляется к столу. — Да нет же, — встревает Пак, но не в состоянии спорить, забывается. Тэхён подсаживается к остальным, а улыбка так и не сходит с его лица по самый конец вечера. Они веселились и плясали, пели и откровенничали, пьяные выбегали на улицу и валялись в снегу, лепя снежную бабу, а затем грелись у огромного камина дома, не забывая про чашку горячего чая. Чонгук познакомился со всеми поближе, вливаясь в их компанию слишком быстро, становясь своим безоговорочно. На нём больше не было того строгого☐ ☐ ☐
— Не дёргайся, — Юнги наклеивает последний пластырь на младшего, ёрзающего на кровати. — Не обещаю, что пройдёт скоро, но жить будешь, — пускает смешок, поправляя лёд на щеке Тэ. — И за что мне прилетело... — вздыхает Ким. — Да он перепутал тебя со стражем, тут даже думать не надо, — констатирует факт Мин. — Подумал, что Чон решил по доброте душевной открыть ему дверь, а её открыл ты. Вот и попало. — Невообразимо, — морщится Тэ от пробирающей боли – хорошо ему так влепили, конечно. — Не понимаю ни одного, ни другого – как с цепи сорвались. — Это ты ещё их не видел, — загадочно отвечает Юн, собирая аптечку. — Пошли вниз, проверим Санту Барбару. Тэхён спускается по лестницам под сопровождением Юна, придерживающего его за локоть. Стоит только ему показаться в гостиной, как Минсок с дивана подскакивает с громкими извинениями, на что Мин пускает смешок, кивая младшему – настоящий турецкий сериал. — Тэхён, прости! Я думал, что это Чонгук, я не хотел, правда! — губа его разбита, а в голосе настоящее сожаление. — Заткнись, олень, — громко шипит черноволосый, поправляя кровавую салфетку торчащую из носа. — Ты не заслуживаешь даже его взгляда в свою сторону после этого. — Да я не специально, идиот! — тяжело вздыхает побитый. Сидящий на диванном подлокотнике Шин, успокаивающе кладёт на его плечо руку, неловко посмеиваясь и усаживая обратно. Ким не понимает, почему эти двое сидят в разных углах с побоями на лице, но догадаться даже ему не трудно. Подрались что ли? За него? Серьёзно? Он бы сейчас заставил себя визжать, как резанный поросёнок, и принялся яростно отрицать это, но вместо этого Тэхён в удивлении приоткрывает рот, и как только его взгляд падает на сидящего в кресле Чонгука, Ким машинально подбегает к нему, взволнованно бегая глазами по разбитому лицу. — Ты что, совсем что ли? — неожиданно бьёт он по плечу, заставляя стража спохватиться за него и вопросительно взглянуть в глаза. — Больно? — темноволосый кривит рот в неловкой улыбке, теперь поглаживая ушибленное место. — Хорошо удар поставлен, — усмехается Гук, но тут же включает актёра, а-ля слишком больно и прикрывает глаза, закидывая голову назад. — Ащ, больно-то как. Посмотри, — пальцем указывает на разбитый нос, — тут тоже больно. — Да ну тебя! — Тэ закатывает глаза. — Придурок лесной, — а Чонгук довольно смеётся, вновь нормально в кресло усаживаясь. — А ты в порядке? — мужчина притягивает его к себе за горло свитера, рассматривая припухшее лицо. — Я расквашу тебе ещё и глаз! — рычит Чон, переводя взгляд и обращаясь уже к Минсоку, а тот фыркает, облокачиваясь на кожаную спинку. Тэхён краснеет ужасно, отодвигаясь от старшего и глазами бегает по помещению, да по чему угодно, но лишь бы не в глаза Чонгука. Он даже про боль забывает, ощущая на себе лишь прикосновения стража. Минсок вздыхает. А он тут что, без побоев что ли? Он тоже может включить Drama King, без проблем вообще. Ему, между прочем, даже больше, чем Гуку досталось – едва рот открывает, а ему ещё глаз обещают выбить. — Я тут, если что, — он машет рукой, пытаясь переключить внимание Кима на себя. — И мне тоже больно! — говорит это уже чуть громче, делая акцент, а Шин несильный подзатыльник ему пускает, шепча: — Я приехал сюда не досмотрев свой сериал, — поясняет розоволосый. — Знай я, что тут события в три раза интереснее происходят – приехал бы ещё раньше. Будь тише! Юнги смеётся сидя за столом и виноградом закусывает всю эту ситуацию. Действительно, намного интереснее сериалов, которые прокручивают каждую неделю по телеку. Минсок всё-таки заполучил желанное тэхёново внимание, а после обещающий убить взгляд Чонгука. — А где все остальные? — замечает Тэхён, к Мину подсаживаясь. — За дуркой поехали, — прикрикивает Гук. — Не вывозят уже, слабаки. Ким вопросительно вскидывает бровь, смотря Юнги в глаза, спрашивая, серьёзно ли это, на что тот отрицательно качает головой, пуская смешок. — В магазин свалили. Младший поднимает взгляд на золотые настенные часы, а те уже полчетвёртого настукивают. — Поздновато они. В круглосуточный что ли? — он устало прикладывает голову к краю стола, потирая челюсть. — Куда же ещё, — отвечает Мин. — Но лично я съёбываю спать и никого ждать не собираюсь. Буди, если что. Тэхён молча кивает, отпуская того к себе в комнату, и остаётся так же сидеть за столом, вслушиваясь лишь в тиканье настенных часов. День безумный, на плечах своих целый цирк принёс. Но его больше волнует то, что за сегодня он начал испытывать к Чонгуку. Что-то непонятное ему, но очень тянущее понять, почувствовать. Ким оставит всё на самотёк, наблюдая за тем, как будут развиваться их отношения дальше, и смогут ли они быть нормальными. Хотелось бы, конечно, поговорить об этом с самим стражем, вот только... пока не выходит. Они ещё слишком мало знают друг друга, для того, чтобы давать какие-либо ответы. Но тот факт, что Чон подрался из-за него – заставляет смущаться и испытывать приятный трепет в области сердца. Это ведь тоже может что-то значить, верно? По крайней мере, они не враги. — Эй, всё в порядке? — касается плеча Шин, а после извиняется, когда Ким вздрагивает. — Да, всё отлично, — посмеивается младший, подвинувшись и давая место присесть. — А ты как? Тебе нравится у нас? — Всё хорошо, — мужчина наливает в бокал остаток вина, кивая Киму, но получив отказ, пожимает плечами. — Нравится ли мне? Ещё спрашиваешь? — смеётся Шин, смакуя губы. — Да тут клёво! Тэхён спокойно выдыхает, поднимая уголки губ и поворачивается в сторону Чона с Минсоком. Сидят побитые и набыченные друг на друга, не заговаривают, сливаясь с тишиной, но уже без весомой агрессии. Хоть это радует. — Насчёт этих двоих, — подмечает розоволосый, — не парься так, они хоть и жёстко потрепали друг друга, но забудут об этом уже завтра. — Когда они успели так? — Когда тебя подняли наверх, Минсок стоял и не мог понять, что он только что сделал, — начинает рассказывать Шин, а глаза загораются так, словно он собирается описывать сюжет какого-то наикрутейшего боевика, — а твой Чонгук налетел на него, никто даже не успел среагировать! Он зарядил ему кулаком по челюсти и они оба упали на пол! Их не могли даже оторвать друг от друга, они были как два диких зверя! — громко восхищается полупьяный мужчина, показывая, как это происходило. — Минсок разбил ему нос, а тот ему губу, — он разыгрывает сценку из двух виноградинок, имитируя удары мужчин. — А когда их всё-таки разняли, Чонгук пообещал ему подстрелить задницу ружьём! — Шин смеётся, откидывая один виноград в сторону. — Это было хоть и жёстко, да и Минсок мой лучший друг, но Чонгук был так крут! Тэхён, слушая всё это, действительно словно посмотрел какое-то кино. Его эмоции менялись вместе с эмоциями Шина, а за историю этих двух виноградинок он переживал сильнее, чем за экзамен в одиннадцатом классе. Если это всё правда было так, то он поражён. А ещё... «твой Чонгук» звучит так непривычно, вот только правильно ли? — Да-да, я крут, — «зазнаётся» подошедший мужчина, потрепав розоволосого по полулысой макушке, словно он тот самый кумир миллионов. — Слуша-а-ай, — протяжно стонет Ким, закатывая глаза. Ну всё, щас начнётся. — Слушать? Что? — плюхается рядом Чон, держа руки в карманах. — То, что ты, как бы там ни было, восхищён мной? — страж языком проводит по внутренней стороне щеки, не спуская глаз с Тэхёна. — Отстань, иначе я сейчас добавлю, — кивая на разбитый нос, фыркает младший. Шин молча уходит от них, в прямом смысле слова – на цыпочках, и прячется в гостиной, усаживаясь рядом с заснувшим другом. Он отметит эту красиво и интересно зарождающуюся историю любви, как самую любимую по приезде домой – он обещает. Чонгук не реагирует на угрозы Тэхёна, поправляя свои волосы, завязанные в небольшой хвост, и забирает его бокал, глотая последнюю каплю красной жидкости. — Тэхён, – привлекает внимание Гук. — Давай поговорим, — он вздыхает, кривясь, когда грязная салфетка спадает с носа, но забивает на это болт, продолжая. — Мы всё равно одни, так что ты не сбежишь, швырнув в меня куртку, — старший пускает усмешку, настроив на разговор не только себя, но уже и Кима, вот только вломившийся в дом Намджун отвлекает внимание всех, находящихся на первом этаже, и страж раздражённо фыркает – не судьба им поговорить сегодня. — Ладно, потом, — он встаёт, натягивая чёрный капюшон на едва кучерявую макушку, и встречая приезжих, скрывается на крыльце. Ничего. Не поговорили сегодня – сделают это завтра, верно? А пока нужно немного развеяться, проветрив на ночь голову, ведь за чем они тогда приехали, если не за отдыхом? Тэхён встаёт следом. Чимин там, на улице, про фейерверки упомянул. Если и взрывать – то только с ним. Не зря же они с Чоном ругались в магазине, позорившись.