я знаю, что делать
Чонгук отвечает не сразу, а Чимин молчит вообще — спит, скорее всего. Ну, да, кто в здравом уме будет бодрствовать в 03:09? Кук-и: Тэ?я знаю, что делать с Юнги
Кук-и: ты пришёл к этому умозаключению в начале четвёртого утра?но я к нему пришёл, это уже что-то
Кук-и: надеюсь, твоя идея не будет во вред тебе Кук-и: потому что мы с Чимином в противном случае не одобряем Кук-и: хотя и знаем, что ты всё сделаешь и без нашего согласияверно
Кук-и: только пообещай, что это тебя не сломаето, не меня его
Кук-и: ?если я не могу добиться его любви, я добьюсь его желания я заставлю его хотеть меня
Кук-и: *тяжкий вздох* Кук-и: всё так плохо?плохо? по-моему, нет ничего прекрасней, чем увидеть, как он злится злым я его ещё не видел, но это всё же лучше, чем тот лёд, которым он меня пичкает сраных пять лет его черёд умирать, и ненавидеть, и хотеть, и разбиваться, и тянуться ко мне если не чувствами, значит инстинктами между нами есть что-то, я знаю, и я намерен это раскопать
Кук-и: мне это не нравится Кук-и: ты в очередной раз вылезешь из всего этого подавленным Кук-и: хён, оставь этохорошо-хорошо, я обещаю оставить, если пойму, что дело — труба, окей?
Кук-и: я тебе говорю: дело — трубая ещё даже не попробовал Кук-и, прекратите меня так гипер-опекать все я не пусечный и тоже чего-то стою просто хочу это хёну доказать
Кук-и: делай, как знаешьвсё получится, вот увидишь
Кук-и: думаешь, от секса с ним тебе станет легче?мне станет легче оттого, что я узнаю, что он испытывает ко мне хотя бы злость а секс будет приятным бонусом
Кук-и: ты действительно думаешь соблазнить его? Кук-и: в прошлый раз мы уже пытались вызвать в нём ревность, не сработалопотому что я раньше не был таким, какой я сейчас ладно, это разговор не для ночи поцелуй Чимина за меня в щёчку
Кук-и: я ночую у родителейоу, что ж… как твои пробы, кстати? как собеседование?
Кук-и: никак, хён. и это тоже не то, что нужно обсуждать перед сномвстретимся в воскресенье?
Кук-и: я работаюя забегу к тебе
Кук-и: идётдоброй ночи, Кук-и
Кук-и: и тебе, хён***
В свободное от тренировок и работы время Чимин украдкой лазит на различных англоязычных сайтах, используя свой скудный словарный запас, дабы нахвататься свадебных идей для фотосессии. Конечно, профессионального фотографа они себе позволить не могут, а на Тэхёна возлагать все обязанности мира они не должны: Ким уже и так им шафер на двоих, и так вынесет им кольца, и так толкнёт крутую речь и составит свадебный плейлист. Умел бы готовить — сэкономили бы на услугах пекарни с выпеканием свадебного торта. Умел бы кроить и шить — предоставил бы отменные смокинги. Если Тэхёна попросишь, разумеется, он согласится, безотказно принявшись за любую просьбу (если только она не будет включать Юнги). Мечтать, как говорится, не вредно, поэтому Чимин мучает себя счастливыми лицами, взирающими на него с фотографий. Размах, конечно, не корейский, да и возможности — тоже. Да и не смогут они примерно так же: с такими же дорогими костюмами, симпатичным, но не менее кусающимся по деньгам местом празднования где-то на берегу океана/в лесу/в степи/в поле. Единственное, в чём они с Чонгуком будут похожи на эти пары, — счастье. Такое же неподдельное, яркое, искреннее. Они с Чонгуком одно время шутили, разморенно валяясь после секса по утру в руках друг друга в свой выходной: говорили, что на венчание можно и в джинсах прийти, и вообще во всём том, глядя на что никогда не подумаешь, будто они женятся. Главная же суть в чём? То, что они любят один другого и что кольца будут красоваться у них на пальцах, и почти все любимые и самые важные в их жизнях люди будут рядом, чтобы сделать этот момент более значимым и незабываемым. А одежда — это уже не такой важный элемент. Можно и в плавках венчаться, как в шутку предложил Чон в то утро между предложениями. Они тогда посмеялись хорошо, озвучили друг дружке наспех состряпанные образы, состоящие из резиновых тапочек, торопливо и косо застёгнутых рубашек, безобразных панамок — словно они вот только сейчас приняли скоропалительное решение о женитьбе и на всё про всё у них от силы минут пять: и на клятвы, и на обмен кольцами, и на поцелуй, и на регистрацию брака в какой-то подпольной захудалой церквушке при псевдо-святом отце с чем угодно вместо рясы, — и снова окунулись в любовь, сменив позиции и роли. Есть что-то непередаваемое в таком сексе: личностное, глубокое, истинное, невообразимо близкое, нечто большее обычных фрикций, доводящих до поехавшей крыши. Здесь о безмерном доверии и очередном подтверждении, что именно с этим человеком им хочется провести весь остаток своей жизни. Шутки шутками, а Чимину хочется хоть чего-то экстраординарного. Это же самый счастливый день в жизни молодых людей, что пришли к решению закрепить свою вечность документально. Этот день должен запомниться, поэтому Пак вдохновляется любыми идеями, что цепляют его взгляд на профессиональных фото. Таких у них не будет, с мельчайшей детализацией всего и доп.обработкой, но в полароидных снимках тоже есть своя прелесть. В них история кажется живой, когда держишь на ладони кусочек памяти. В них запечатлено их первое с Чонгуком свидание, те самые снимки, которые были пересняты на камеру телефонов и установлены под виджеты в качестве обоев и блокировки экрана. Чимин иногда зажимает боковую панель для подсветки дисплея лишь для того, чтобы посмотреть на тех, какими они были пять лет назад, вспоминая то время и с радостью, и с грустью, и с трепетом. Он пялится на них в трудные моменты, когда ему кажется, что он не уверен, и один лишь взгляд на его милого Чонгука тут же проясняет всё в голове. Тут Чимин Тэхёна понимает в том, что иногда всё сводится к одному и тому же человеку, и на нём клинит весь оставшийся мир. Только в случае Чимина всё было хорошо уже с самого начала, а Тэхёну повезло с этим гораздо меньше. Вот и мучается, вот и воет, вот и ищет обходные пути, как с этой идиотской идеей воззвать к преподавательской злости. Чимин уверен, понравиться у Тэхёна выйдет, всегда получалось. Он понравится всем, кроме самого Юнги — Чимин даст голову на отсечение, что так и будет. — Через десять минут начнём, — Чеён внезапно оказывается напротив с протянутой бутылкой воды. Двадцатиминутный перерыв после трёх часов беспрерывной тренировки не позволяет Чимину толком прийти в себя, да и время он это тратит не на то, чтобы отдышаться и дать мышцам отдых. Он всё равно приползёт домой никакущим и завалится на кровать, стараясь не мешать Чонгуку работать над книгой. — Понял-принял, — он улыбается ей в ответ, а затем копирует ссылку на сайт с вдохновляющими фото, чтобы поделиться ею с Чонгуком, а дома обсудить возможные реализации хотя бы чего-то из того, что имеется на картинках.увидел эти снимки и обомлел знаю, у нас совершенно бюджет к такому не предрасполагает но просто посмотри на эту красоту
Кук-и: позже гляну, я на работехорошо, детка) если хочешь, мы можем встретиться после моей тренировки
Кук-и: я обещал папе, что помогу ему с книжным Кук-и: у папы что-то с сердцем нехорошо Кук-и: а просить тебя прийти уставшим после отработки вашей сложной программы я не могумалыш, конечно же, я приду, ты чего?
Кук-и: нет, хён, правда. просто встретимся домас твоим папой всё хорошо сейчас?
Кук-и: да, порядок. он отдыхает домапоэтому ты остался у родителей?
Кук-и: отчасти. а ещё потому, что просто скучаю по ним Чимин дрожащими пальцами отписывает «я понимаю», а затем тут же стирает предложение. Нет. Для того, чтобы «понимать», нужно иметь людей, которые от тебя не отвернутся, которые будут ждать тебя и скучать вот так в ответ. А у Чимина это работает в одну сторону. Он не жалеет, что выбрал Чонгука, что оставил позади свою семью и принял новую. Господин Чон всегда относился ко всем троим ребятам с особым теплом, старался быть каким-никаким отцом всем сразу, потому что Чимин был лишён твёрдой руки по факту вечных странствий второго родителя, а Тэ… А у Тэ никого, кроме бабушки нет. Поэтому, он старался многому обучить всех троих, всячески оказывать свою поддержку и помощь.ты Тэхёну сказал о папе?
Кук-и: нет. у него практика и экзамены на носу Кук-и: и странный план, касающийся Юнги, от которого он явно снова сам и пострадает Кук-и: незачем ему лишние нервы Кук-и: к тому же, сейчас с папой всё хорошо, мама просто попросила поработать сегодня после смены в кофейне в нашем книжномладно. передавай своему папе, чтобы выздоравливал я тебя люблю, Чонгук-и
Кук-и: и я тебя люблю Чимин улыбается в экран, хоть и знает, что текстом его нежность не передашь. Чеён опять с лёгкой навязчивостью напоминает ему об окончании перерыва, на котором Ким Чонин так и не прекращал оттачивать свои прыжки, а Тэмин почти уснул на полу в поперечном шпагате. В углу тихо сидит Лиса, разминая свои уставшие стопы, пока стоящая рядом Сыльги переделывает свой растрёпанный хвостик. — Ты уже слышал? — Чеён возобновляет их краткие диалоги, силясь перестроить их в полноценный разговор. — Что слышал? — он откладывает телефон и делает несколько небольших глотков воды, чтобы слишком много жидкости в последствии не плескалось у него в желудке. — К нам на днях должны будут приехать различные спонсоры компаний, что тренируют айдолов. Если наша группа им понравится, нас всех смогут взять в шоу, а это реальный шанс вырваться. Ч-что? Это же… — Нет, ничего такого я не слышал… — Это же очень круто, скажи? У Чимина как будто открывается второе дыхание, потому что, да, это круто. Это даже более чем круто — это что-то из разряда запредельного. Неужели, что-то действительно может пойти вверх и измениться к лучшему? — И не говори… — Кстати, хотела спросить… — Розэ заправляет за ухо светлую волосинку и ощутимо понижает слышимость голоса. — Ты же лучший друг Тэхёна, и тебе он всё-таки доверяет больше, чем мне или Ли Ноу… Знаю, у нас странные отношения, и нас не назовёшь «нормальной» парочкой или «парочкой» как таковой, поскольку я не уверена в намерениях Тэхёна и его серьёзности на мой счёт или Минхо… К чему я веду… — девушка роняет тихий вздох и отводит от Чимина холодный взгляд, полный неуверенности. — Тэхён в последнее время немного странный, закрытый, находится где-то в себе. Он… Он как будто где-то в другом месте, пока мы с ним вдвоём, и Минхо говорит, что у них так же… Я знаю, вы с ним друг друга покрываете от всего, и ты можешь защищать его секреты, но я Тэхёну ни в коем случае не враг, я хочу для него лучшего, хоть и знаю, что он не чувствует ко мне или Минхо в полной мере то, что мы чувствуем к нему, потому что, очевидно, есть кто-то третий… Просто скажи, этот человек снова появился в его жизни? — Я пообещал ему никогда не говорить вам с Минхо о нём, — при всём том, что Чимину никогда не нравилось смотреть на чрезмерную отдачу людей, что любят Тэхёна, и не видеть того же рвения в ответ, он по-прежнему ему лучший друг и его секреты будут под защитой даже в том случае, если их дружба в один день закончится. — Я не могу, Розэ, прости. — Это… — она прикусывает губу, смущённо, но ни чуть не весело улыбаясь. — Это тот преподаватель, да? Из университета, что будет читать практику? Тэхён только о нём и говорит просто, да так, будто их связывает что-то большее, чем занятия. Чимин всегда удивлялся тому, насколько проницательны у Тэ избранники. В тот раз Чеён с первых пяти минут общения с Кимом подметила рану, над которой нужно было работать, а сейчас она не прогадала — нашла того самого обидчика. — Ты не обязан мне говорить или даже кивать. Я всё понимаю. Мы на одной стороне, Чимин-и. — Прости, — Пак грустно перед ней извиняется, осторожно берёт за запястье. — Мне жаль… — А мне жаль не себя, а Тэ. Он выглядит… Измученным, как в тот день, когда я его встретила. И мне просто… Просто не хватило сил помочь ему справиться. Но… Всё хорошо, Чимин-и. — Хэй, хореограф уже вот-вот вернётся, — одёргивает их Тэмин. — Так что вставайте, хватит отдыхать. — Секунду, — откликается Чимин, всё так же осторожно потирая запястье девушки. — Ты в порядке? — Конечно. В её глазах нет ни намека на слёзы, и Чимин, кстати, вообще не может припомнить, чтобы видел её в приступе сентиментальности; она зачастую жгуче-холодная, чем здорово напоминает по характеру Юнги, за тем лишь исключением, что не терзает Тэхёна никакими «мы друг другу никто». — Ладно, пошли репетировать, нам ещё столько нужно всего оттачивать, — Чеён подскакивает на ноги первой и помогает приподняться Чимину, чтобы они вернулись на свои места в зале, обнятом зеркалами со всех сторон. Чимин насильно выпихивает из головы все мысли, чтобы ничего больше не отвлекало от музыки и движений, но он то и дело бросает взгляды на Розэ, по виду которой и не скажешь, что девушка пребывает в смятении. Она слишком быстро отходит от их разговора и вникает в свой образ, натягивая носочек ноги до проступающей косточки. Всё-таки, странные у них с Тэхёном отношения: Розэ не выглядит до невозможности влюблённой, как Ким, но её к нему отношение не имеет в переживании границ. Чимин всегда танцует так, будто следующего раза у него не представится, будто вокруг нет никого, кроме временных партнёров для фигур поддержки, кроме Чонгука, который по представлению Чимина, всегда где-то рядышком, смотрит на него, как на Восьмое Чудо Света, аплодирует ему одному, пока Чимин требует весь свет прожекторов и довольствуется лишь одними овациями — чонгуковыми. А признание остальных на этом фоне не так уж для него и важно. В этом Чимин понимает Тэхёна лучше, чем тот может себе представить. Когда нужен всего один, большего и не надо.***
Тэхён спецом поджидает его у аудитории после пары, чтобы принести Юнги кофе; а, ну, ещё чтобы он оценил его атласную рубашку с расстёгнутыми тремя пуговками, что открывают вид на глубокие ключицы, и его рваные почти в лохмотья джинсы, из-за которых видно больше кожи, чем нужно. Оказывается, Юнги дали ещё второй курс с той же дисциплиной, поэтому кофе хёну точно не помешает. На Тэхёна оборачиваются все, кому не нужно, а тот, для кого всё это делалось, приходит лишь в (не)большой ступор, когда студент, с его широкой улыбкой, золотистой кожей и в до неприличия обтягивающих брюках протягивает ему кофе, зачёсывая к верху светло-русые шёлковистые волосы свободной рукой. — Т-Тэхён?.. — А почему так неуверенно, хён? Я тебя напугал? Юнги (неужто судорожно?) сглатывает, поправляет на переносице очки и равнодушно закрывает дверь ключом, краем глаза косясь на открытые тэхёновы ключицы и оголённую шею, засос на которой Ким решил не скрывать — так пикантней. — Нет. Для того, чтобы меня испугать, нужно сильно постараться. А что нужно для того, чтобы заставить тебя х о т е т ь, хён? — Я принёс тебе кофе. Пусть хотя бы кофе останется нашей традицией, ладно? — он игриво ведёт плечом, пока преподаватель поправляет на себе пиджак, пытаясь придать суровый вид. — Я… Я недавно уже выпил, — ха, если Юнги думает, что Тэхёна это остановит, то нет. Он тормоза с собой не взял сегодня. И впредь не будет. Не с Юнги. Если он понимает только такой язык, значит, так тому и быть. — О, я вижу, — Тэхён с улыбкой кивает ему и отражает на себе же жестами кофейное пятнышко в уголке тоненьких губ преподавателя. — У тебя тут остатки, хён. Юнги быстро вскидывает руками, будто для него не существует ничего более страшного, чем ходить замурзанным. И это он так читал материал перед второкурсниками? Со следами напитка вокруг рта? Ну, Тэхён, естественно, преувеличивает, ведь на губах Юнги остался взаправду лишь кофейный дух. Его модернизированная чопорность не позволила бы ему ни на секунду дать слабинку в том, как он выглядит, так что приходится схитрить и приврать — и реакция, Тэхён должен признать, отменная. — Всё? — преподаватель утирает уголок бледно-розовых губ тыльной стороной жилистой ладони. — Нет, хён, ещё вот тут немного… Нет, не тут… П-позволь помочь. Тэхён не дожидается в ответ согласия или запрета, он пользуется приобретённой нагловатостью и почти мстительно решается на то, чего не позволял себе до этого, когда был подростком. Его длинные пальцы тянутся к преподавательским губам и трогают даже больше кожи чем нужно, осторожно оттирая несуществующий след. Юнги под его пальцами ощутимо и с непривычки вздрагивает, и пусть только попробует солгать, что передёрнуло его от холода, а не от тока, который почувствовал и Тэхён. Пусть только попробует! Студент непринуждённо отнимает руки от лица Юнги и тянет подушечку среднего пальца к своим губам, зажимая её зубами и слегка облизывая — действительно горько, как после кофе, но терпеть можно. Интересно, а поцелуи Юнги будут такими же горьковатыми на вкус? Преподаватель смотрит на фалангу среднего пальца во рту у Тэ холодным и нечитаемым взглядом, и лишь то, что он совершенно не моргает, служит для Кима хоть каким-то признаком оказанного влияния. — Ладно, хён. Я пойду, а то у меня сейчас английский. Ещё увидимся, — Тэхён пожимает плечами, словно только что не слизывал со своих пальцев остатки кофе, которые счистил с уголков рта Юнги, и лёгким шагом отступает назад, подвиливая подчёркнутой узкими джинсами задницей из стороны в сторону. — О, и твой кофе. Пей осторожней, хорошо? Одно Тэ знает точно: Юнги был к такому не готов, а оттого и реакция оказалась даже более интересной, чем он себе представлял. Тэхён спокойно разворачивается и направляется к нужной ему аудитории, совершенно и почти наплевательски не оглядываясь. Оглядываются зачастую неравнодушные друг к другу люди, а Юнги сам сказал, что они никто. Что ж. Пусть его же слова ему и сдавят у кадыка, а Тэхён похихикает в ладошку и насладится вдоволь. Или закончит так же, как и пять лет назад: поражением, позором и слезами объёмом с реку Хан.***
На следующий день удача ему улыбается снова, хотя он и не собирался ничего такого делать. В его план входило многое, у него богатый арсенал не отыгранных сценок в загашнике головы, но точно не использование в своих целях Ли Ноу или Чеён. Хотя Чеён очень здорово и даже почти кстати ждёт его после пар на автомобильной парковке — той самой, где стоит крутая тачка Юнги, — и целует его при встрече с таким рвением, что на секунды думаешь, будто они совершенно нормальные, стандартные парень с девушкой. Тэхён же громко окликает преподавателя Мин, что извлекает из кармана чёрного пальто позвякивающий брелок со связкой ключей, и демонстративно машет ему на прощание, тепло прижимая к себе Розэ за тонюсенькую талию. Сегодня же нечто идёт немножко не по плану, но в основном делу не мешает. Просто приходится познакомить Юнги со вторым человеком, спасшим Тэхёна из бездны. — Хорошо, что у нас обоих окно, — Минхо жарко и влажно басит пониженным голосом Тэхёну на ухо, зарывается ладонью под ткань кимового джемпера и зажимает кожу на бедре, пока «англичанин» перед ним чуть загнанно дышит, будучи вдавленным в подоконник. — Я скучал по тебе. — Ты не боишься, что нас увидят? — А ты? — Ли Ноу дразнит его губы обжигающим выдохом, но целовать даже не намеревается. Коридор пуст, двери в аудитории закрыты по причине ведения занятий, да и разговаривают они почти шёпотом — чтобы ни звука. Есть что-то остро-опасно-загадочно-приятное во всём этом напряжении. — Ты же у нас хороший мальчик, — Минхо прикусывает мочку его уха, и Тэхён бесподконтрольно обвивает его шею, едва ощутимо поскуливая. — Так что ты мне скажи. — Поцелуй… — Тэхён шелестит ему в ткань майки на плече. — А что мне за это хороший мальчик предложит? — Ну, не такой уж я и хороший, когда разрешаю тебе трахать меня так, как в последний раз. — Хороший-хороший, — Ли Ноу мажет губами от его скулы ко рту по диагонали, но когда наступает очередь прикосновения к месту, что так требует Тэ, будущий физрук дёргает его за челюсть вверх и принимается облюбовывать подбородок, вызывая у Кима сдавленный хрип возражения, возмущения и нелепого восторга, от которого потряхивает конечности. Он взаправду не грешит тем, что видится с Минхо в университетских стенах, так что сердце под кожей сходит с ума от той безумной грани, по которой его проводит парень. — С небольшими кинками на плохих мальчиков и плохих девочек. А так хороший. Наш хороший мальчик Ким Тэхён. Тэхён мостит задницу на подоконнике поудобней, сгибая ноги в коленках и обхватывая ими Ли Ноу за бёдра. — Прекрати говорить это таким тоном, — у Тэ уши, словно два фонарика, он тушуется в чужих руках и прячет разгорячённое лицо в сгибе своего локтя. — Мне нельзя кончать, у меня нет сменной одежды. — Так и задумывалось, — Минхо наугад ведёт дорожку носом по щеке Кима, коварно посмеиваясь. Через несколько мучительных мгновений сроком в вечность Тэхён наконец получает свой обещанный и долгожданный поцелуй, да так увлекается, что не слышит шагов у лестницы за поворотом, что обязаны пройти мимо. Только чьё-то холодное «кхм» заставляет их отлипнуть друг от друга с пошловатым липким причмокиванием, словно они не рты друг другу изучали, а члены, как минимум. Тэхён встревожено рыпается в хватке Минхо, когда замечает за спиной у Ли никого иного, как преподавателя Мин, наблюдающего за ними с таким взглядом, скрестив на груди руки, что вот-вот замерзнет сам Ад. — Мг… — Тэхён спешно утирает слюну со рта тыльной частью ладони и спрыгивает с подоконника, стараясь приручить псов вины под кожей. Минхо не выглядит удручённым ни на секунду, он просто так же холодно смотрит на Юнги в ответ и, кажется, даже готов возмутиться за то, что их прервали. — Хён! — фальцетом лепечет Тэ, намереваясь выцепить руку из захвата Минхо, но тот держит запястье уверено и почти с вызовом, пока Юнги как раз медленно опускает взгляд на физический контакт двух студентов. — Что… Что ты делаешь тут? Мг… — Я здесь работаю, Тэхён-ши. И смею напомнить вам с молодым человеком, что это место посвящено обучению, а не удовлетворению плотских утех, — он стреляет в Минхо холодным взглядом, и парень рядом с Тэхёном не может не подмечать этой схожести в них. — С какого Вы факультета, позвольте спросить? — Ну, я точно не «англичанин», — Минхо отвечает ему сарказмом и кривит губы в усмешке. А Тэхён чувствует себя меж двух огней. — Если Вы не с института филологии, то, боюсь, что Вы ошиблись этажом, — стоит на своём Юнги, лениво и до одури цинично проворачивая меж языком каждое слово. — Отчего же ошибся? Я пришёл к своему парню, это не запрещено. У нас двоих окно, так что мы, фактически, ничего не нарушаем, учитель… — Минхо так же ядовито жалит его продолжением диалога, поворачиваясь к Тэхёну, который явно знает, что это за перец в очках с важным видом тут перед ними стоит и читает им морали — такой же коротышка, к слову, как и сам Ли Ноу. — Учитель Мин, — едва слышимо хрипит Тэхён. — Это мой преподаватель по практике. Ли Ноу ещё раз бросает на учителя оценивающий и неодобрительный взгляд, а затем целует Тэхёна в висок и наконец высвобождает его руку. — Ладно. Пойду в качалке шататься. Ты позвони мне после пар, окей? Сходим перекусить, — он непоколебимо тянется к Тэ, и Ким в конечном счёте полностью избавляется от неловкости всей ситуации, улыбаясь своему парню с лёгким кивком. Когда они с Юнги остаются сам на сам, преподаватель ещё долго третирует его своим ледяным и зловещим взглядом, словно пытается насквозь его пробить. — Почему ты смотришь на меня так, словно мы осквернили эти святые стенки, хён? Мы всего лишь целовались, — Тэхён раздражённо цокает языком, поправляя края джемпера и разравнивая взлохмаченные светлые волосы. — Почему тебя перекосило от увиденного? Был обо мне иного мнения? — А какого мнения я должен был быть? — Ну, типа, это странно, что у кого-то может быть и парень, и девушка в одночасье. Это же ненормально, а у меня вот так. И, да, опережая твоё фырканье и осуждающие речи, я скажу, что они знают друг о друге, и у нас всё хорошо. Они только о тебе, хён, не знают. — Меня волнует не то, с кем ты. — Ах, ну да, тебя волнует только обучение, — Тэхён забывается и начинает дерзить, но извиняться, в прочем, и не думает — вовремя закрывает рот. — Хён, ты вообще живой? Можно подумать, ты сам в двадцать лет не был влюблён. Или был, но в свой английский. — Во-первых, — Юнги выровнялся с ним, и тон его голоса весьма настораживает, давит на Тэ почти до удушья, — сбавь гонор. Я тебе не дружок, на которого ты можешь взъесться за то, что тебе не перепало. Во-вторых, не говори о том, чего не знаешь, ты едва знал меня двадцатилетним. А в-третьих, у тебя скоро экзамены и школьная практика, и на твоём месте я провёл бы свободное время с умом. И, да, больше не целуйся с мальчиками в университетских стенах, Тэхён. Не все могут принять такое, я даже заикаться об одобрении не буду. Тебе повезло, что вас заметил я, которому всё равно, а не Сокджин-ши, потому что он бы уже повёл тебя к декану Сон и молился на твоё отчисление за распутство. — Мальчики?! Говоришь так, будто я подкладываюсь под половину университета! Мальчик у меня всего один, и его имя — Минхо! И что это за «распутство»?! — у Тэхёна торопливый шаг, и горло сипит так, словно он неделю сидит на белковой диете (оттачивает навыки минета). — Это с точки зрения учителя Ким я распутник или с твоей, хён? И ты сам говорил, что свободное от занятий время я могу проводить так, как захочу, и с кем захочу. Тебя это не должно волновать. А ещё у нас с тобой разные понятия слова «с умом». Мне что, забронировать себе ночлег в университетской библиотеке? — Твои друзья и одногруппники сейчас там, да, и тебе бы с них пример взять, Тэхён. Знаний никогда не бывает много. Думаешь, ты выучил всё? Хочешь, чтобы мы сыграли в твою нелюбимую игру, как на наших занятиях в прошлом? Чтобы я спросил тебя по любой дисциплине всё, что мне вздумается в любом порядке? Ты не потянешь, потому что отвлекаешься, не стараешься, бездумно выделываешься бог знает перед кем. Ты же на своё будущее работаешь, чёрт возьми. А быть учителем — это очень сложно. Это сложнее, чем ты можешь себе представить. — Прекрати разговаривать со мной, как с маленьким, я не ребёнок! — Наличие сексуальной жизни ещё не показатель того, что ты полностью сформированный ум, готовый к взрослой жизни. — Не учи меня! — Тэхён обозлённо шипит — сказываются отголоски накопившейся обиды за всё. — Ты мне не отец! Ты мне никто! Т ы с а м с к а з а л. Что-то в Юнги меняется, словно Тэхён ударил словами ниже пояса, упомянув про своего отца. Преподаватель Мин почти смягчается, а вот Тэхён переходит в нападение, не в силах остановиться. — Думаешь, ему бы понравилось то, как ты себя ведёшь? — Не надо представлять то, что сказал бы мой папа, хён! Он мёртв, ты сам сказал мне прекратить искать во всём происходящем его точку зрения. Я похоронил их, благодаря тем твоим словам тогда, за ужином у бабушки, а сейчас ты хочешь, чтобы я раскопал свою боль? — Прости, — Юнги тут же тихо извиняется, и опускает Тэхёну на плечо свою руку, всматриваясь ему в глаза тем же взглядом, что и тем вечером, когда Тэхён был перед ним в соплях, слюнях и с пятнами аллергии на лице от надрывных рыданий. Взглядом, что подбирает битые осколки тэхёновой души и кое-как придерживает их вместе. — Я просто… Просто хочу помочь. Блядство. Одно лишь его прикосновение вызывает любовь по принципу проказы, бешенства, смертельной болезни. Тэхёну хочется уйти от тепла миновой руки и не позориться ещё больше, но он, блять, льнёт, осталось лишь котёнком замурлыкать — и всё, кранты. — Мне не нужна твоя помощь, хён, — но он всё-таки собирает себя в кулак и пятится. — Во всём, что не касается обучения. Мне уже не пятнадцать, я говорил, и я больше не ребёнок. Для того, чтобы иметь право читать мне нотации и думать, что ты как-то влияешь на мою жизнь, тебе не нужно было меня тогда вот так бросать. Мог бы просто сказать мне, почему мы не могли быть вместе. Я не глупый, я бы понял. Мог бы просто остаться мне другом. — Тэхён… — Увидимся на паре, учитель Мин, — он продолжает отступать спиной, не сводя с фигуры Юнги глаз. — Надеюсь, наши внеклассные препирательства никак не отразятся на качестве обучения. Тэхён себе и представить не может, что бы сделал с ним Юнги, если бы это всё-таки выплёскивалось на атмосфере в классе и манере их взаимодействия в рамках учитель-ученик, потому что Юнги безбожно отдерёт всухую даже без секса как такового — чисто тем, что полемикой сведёт тебя с ума и всегда окажется прав. — Никак.***
Ссора не влияет на тэхёнов план довести Юнги до ручки, разбудить в нём демонов, посмотреть на то, как в глазах запляшут сиреневые искорки ненависти/желания. Что-то в Юнги уже есть с этими касаниями к тэхёновому плечу, с внимательным взглядом и большей обеспокоенностью, чем к любому другому учащемуся. Это, мать его, никак не похоже на «мы друг другу никто». Лжец! Нужно вывести его на чистую воду! Он залезает в общий чат с Югёмом и Ибо, на скорую руку отписывая им сообщение:мы же друзья?
Югём: смотря на то, какая просьба Ибо: даже не знаю???
Ибо: с таких слов, зачастую, и начинается какой-то треш Югём: а что?предатели боже, с кем я живу в одной комнате? на кого трачу последние три года жизни?
Ибо: что случилось? Югём: не драматизируй, нытик, мы кореша, конечносможете как-то отмазать меня перед учителем Мин?
Ибо: нет Югём: нетПРЕДАТЕЛИ
Ибо: -_- Югём: ты стал бессмертным резко? извини, но мы ещё с Ибо не познали этода на пару минут всего. я в пробке
Ибо: у тебя есть его номер, ты можешь сам написать Югём: именноблин, я вас больше ни о чём не попрошу никогда просто скажите, что я задержусь на 5-10 мин вам так сложно?
Югём: ладно. с тебя пиво Ибо: и чипсы Югём: и конспекты с пар учителя Чон Ибо: и месяц будешь покупать нам кофе. кстати, не знал, что ты пьёшьа вы не лопните от наглости? я и не пью. кофе не для меня
Югём: ты хочешь провести нас через Ад, а это стоит дорого Ибо: да, чувак. от одного лишь взгляда учителя Мин не по себегспд, ладно! достали
Югём: до скорого:) Ибо: о, и, кстати… Ибо: удачи, бро. ты первый, у кого преподаватель Мин будет сидеть на урокеЧТО???
Сказать, что Тэхён, счастлив, — ничего не сказать. Юнги явно изобрёл формулу виртуальной мести и решил довести Тэхёна до извержения белой пены изо рта со своими чёртовыми правками в тэхёновом плане урока. Первые несколько раз «не годится, переделывай» он терпел и даже с энтузиазмом портачил снова, силясь надоесть Юнги так, что тому захочется нахрен заблокировать номер студента. Но когда в семнадцатый раз в сообщение приходит «всё не то», когда Тэхён с горем пополам переоформил черёд подготовленных упражнений и игр, шутить уже не хочется, Юнги, блять, даже через телефон сумел довести его до дёргающегося в припадке века и скрежета зубов. Он себе мирненько лёг спать — когда Тэхён наконец добирается до школы и видит Юнги, прислонившего плоский зад к покрытию своей же машины, вид у преподавателя весьма отдохнувший, чего не скажешь о Киме с мешками под глазами столь заметными, будто в них он прячет что-то дорогое и увесистое. Тэхён растрёпанный, не выспавшийся, забывающий прикрыть рот в зевке и едва регистрирующий прощальные поцелуи Ли Ноу, что привёз его на своём байке. С преподавателем Минхо не здоровается, да и сам Юнги делает вид, что никого с Тэхёном рядом нет, и когда студент с руководителем остаются одни, Юнги первым решается порвать молчание в клочья: — Выглядишь уставшим. — Как всегда после занятий с тобой, — монотонно цедит Тэхён, усиленно моргая, чтобы не уснуть в прямом смысле стоя. — Я утром быстро просмотрел твой финальный вариант плана урока, и у меня всё ещё есть несколько замечаний. — Кто бы сомневался, хён. У тебя всегда ко мне будет «пара замечаний». — Ты весь растрёпанный, — Юнги наконец переводит свои холодные колкости на тэхёнов внешний вид, сосредотачивая все свои орудия унижений. — Тэхён, — он велит властным голосом, — подойди. И пиздец. Весь пиздец в том, что Тэхён двигается к нему на автомате. Юнги в торопливом порядке тянется к голове студента и грубовато приглаживает топорщащиеся пшеничные пряди. А Тэхён вот-вот в обморок бахнется от того, что Юнги просто п о п р а в л я е т е м у в о л о с ы. — Погоди… — Юнги отшатывается в сплошном конфузе, наконец кинув свой взор на то, как Тэхён одет: ну, хорошо, рваные колени на малиновых штанах стерпеть можно, Юнги и сам такое в двадцать таскал, но эта белая футболка в чёртовы дырочки с V-образным вырезом, что обрамляет грудную клетку, точёные исцелованные ключицы и лебединую шею, щедро усыпанную нещадными гематомами… — Ты пришёл на школьную практику в этом?! — Что не так? — Тэхён быстро опускает взгляд на свой внешний вид и непонимающе пожимает плечами. — Нет, ты надо мной издеваешься? — Юнги холодно выгибает прямую бровь, в его чёрных глазах так и пузырится что-то тягучее, красноватого оттенка. — За дурака меня держишь? — Я искренне не понимаю, о чём ты, хён. — Ты… Ты в школу к детям идёшь, а не в клуб! Что ты напялил? — Что нравится, то и напялил! Ты в двадцать лет похожие шмотки носил, кстати, — Тэхён обиженно прикусывает губу, чем распаляет преподавателя ещё больше: — Но я не надевал это на уроки, которые вёл! — вот оно. Вот оно! Юнги впервые, в п е р в ы е съезжает на крик, прожигая студента злостным взглядом. Он несколько мгновений мешкает, наспех решая, что ему делать, а затем без слов отпихивает Тэ в сторону и обходит свою машину сбоку, направляясь к багажнику. Учитель попутно снимает с себя строгий пиджак и толкает верхней одеждой Тэхёну в живот. — Надевай. — Что?.. — Тэхён теряется в край, робко перенимая пиджак от Zara из сжатого кулака хёна. — Я не могу позволить тебе явиться перед детьми вот таким, — слова Юнги в ответ отдаются гудением, когда одна половина его туловища визуально исчезает за громоздкой крышкой открытого багажного отсека. — Поэтому надевай, я сказал. Тэхён морщится, но находит себя в повиновении. Почему-то кажется, что ткань на нём расползётся или как минимум затрещит по швам, потому что ростом и фигурой он перегнал Юнги — смело полголовы роста где-то гуляет. Но пиджак мистическим образом садится довольно-таки хорошо, может только малость коротковат в рукаве. Ткань пахнет изысканным одеколоном; сам Юнги больше не благоухает утренним лесом и жимолостью, теперь запах куда более мужественный и даже малость агрессивный: можжевельник, виски и грейпфрут. Тэхён незаметно подносит к кончику носа лацкан и затягивается так, словно вкуривает самую зачётную и быстро вставляющую дурь. — И прикрой это безобразие, — раздражённо цедит Юнги, отдавая Тэхёну свой шарф. На нём самом уже куртка, совершенно несочетающаяся с лакированными туфлями и отутюженными до стрелок брюками в незаурядную полоску. — Не безобразие, а признаки любви, хён, — порядком продравший глаза Тэхён обиженно обматывает вокруг своей шеи шарф. — Не знай я тебя, подумал бы, что твои нападки по поводу этих отметин — лишь из зависти к тому, что тебя самого так никто не целует. А Тэхён бы поцеловал. Облизал бы каждый дюйм, прикоснулся ко всем точкам, если бы Юнги позволил. — Тэхён! — Юнги зычно зовёт его по имени, словно бьёт по лицу без рук. Наотмашь так, с хлёсткой затрещиной, даже фантомно жжёт на щеке. Он громко закрывает багажник и зыркает на него так, что в Киме вот-вот образуется сквозная пропасть. — Ты слишком многое себе позволяешь! Ты сейчас закроешь рот и отправишься в класс. И если ты ещё раз решишь прийти вот таким разнузданным на свои занятия, я поставлю тебе неуд — и делай, что хочешь. Ты меня знаешь, я с тобой играться не буду. Я всё сказал. И мы закрыли тему. А Тэхёну так много ещё чего хочется сказать, возразить, съязвить, ударить словами в ответ, что его сейчас разопрёт изнутри от чувства ноющей до резей в кишках досады. Юнги учтиво мягок с учительницей, что согласилась помогать Тэхёну с практикой, объясняет ей причину задержки, пока Тэхён быстренько разбрасывает по учительскому столу свои распечатки и принимается отыскивать мел у доски. В шарфе Юнги неуёмно жарко, неудобно, да и ткань кусается до раздражения по коже, хотя, как для Юнги — в самый раз. Колючие люди только такое и носят. Хотя его свитер до сих пор мягкий, даже после стольких лет. Тэхён не успевает занервничать, как трель звонка уже эхом резонирует от стен в коридоре. Он оборачивается к внезапно наполненному учениками классу, глаза которых поголовно прикованы к нему. Мел на испачканных пальцах неприятно скатывается в грудочки, когда он трёт ладони между собой и шумно сглатывает. Добрая и хрупенькая учительница уже сидит на задней парте рядом с Юнги, что зачёсывает чёрную чёлку набок, подчёркивая андеркат. Подстригся? И почему Тэхён это только сейчас заметил? — Что ж… — Тэхён невнятно мямлит на английском, отталкиваясь от своего стола. Юнги неспешным образом раскрывает перед собой блокнот для заметок и извлекает из своего дипломата футляр с дорогими паркерами. Но Тэхён безошибочно подмечает ту, что характерно отличается от остальных. Даже не простотой формы и каким-то порядком затёртым мультяшным узором на наклейке. Не цветом. Тэхён уверен, что знает эту красную ручку, в которой, наверное, и чернил уже давно нет. Она когда-то даже пахла клубникой. Тэхён, наверное, рехнулся в край, потому что это никак не может быть правдой. Юнги не может таскать с собой проклятую ручку, подаренную ему Тэхёном как-то пять лет назад. Такого не бывает. Преподаватель Мин откашливается, приводя Тэхёна в чувство, и только сейчас студент начинает подмечать, сколько интереса и даже чего-то большего находится в нескольких влюбившихся взглядах некоторых учеников. Кто-то роняет зачарованный вздох, кто-то мечтательно подпирает подбородок ладошкой. А Тэхён нещадно борется со смущением от столь любопытных глаз. Ух ты. Подождите-ка… Это что… Тэхён на Юнги точно так же глазел в то время? Становится до невозможного стыдно, но это чувство приходится отодвинуть на задний план, поскольку Юнги посылает ему какой-то жест и неодобрительно качает головой с глубины помещения. — Доброе утро, класс, — студент растягивает губы в приветливой улыбке, чем делает себе же хуже. — Меня зовут Ким Тэхён, я студент-практикант из Сеульского университета. Моя специальность — учитель английского и корейского языков, а так же зарубежной литературы. Очень надеюсь, что в ходе учебного процесса мы с вами подружимся и почерпнём много опыта. Пожалуйста, не бойтесь меня, я не кусаюсь, — и по классу тихим гомоном проходится довольный и заинтересованный смех. — Ну, что ж, пожалуй, начнём наш урок с небольшого знакомства. Тэхён расслабляется до того, что почти забывает о присутствии не дремлющего и вездесущего Юнги, который то что-то записывает себе в блокнот, то на манер мячика для пинг-понга наблюдает за тем, как Тэхён ведёт непринуждённую беседу с учениками, что добровольно подняли руки для ответа на поставленные вопросы. — Учитель Ким! — голосит девчонка с первой парты, и Тэхён малость зардевается в щеках, не в силах привыкнуть к новому званию. — Можно вопрос? — Конечно! Для этого я и здесь, чтобы с помощью ваших вопросов поделиться своими знаниями. Урок проходит так, что Тэхён не подмечает момента, когда он заканчивается. С точки зрения оживлённой дискуссии и вызванного интереса совершенно в каждом ученике — это потрясающе, а вот с позиции выдержки временных рамок на каждое задание по плану урока — здесь Тэхён сплоховал. Учительница всё равно хвалит его, говорит, что у Тэхёна хороший акцент, и что способ мотивации детей к обучению заставил работать сплочённо абсолютно всех, даже тех, кто не проявлял ранее такой рьяный интерес к английскому языку. А вот Юнги кажется совершенно недовольным, но не вмешивается, пока Тэхён срывает лавры и благодарит школьную учительницу за возможность получать опыт и наставления от человека, у которого за плечами десятилетие рабочего стажа. — Полагаю, я могу и не спрашивать, как я справился, — язвит Тэхён, когда фигура Юнги трётся сбоку, пока Ким собирает со стола свои вымученные конспекты. — У тебя всё на лице написано. — Ты не вписался во временные блоки, на которые сам и разбил весь урок. Ты почти не следовал составленному плану вообще. Твои объяснения правил словесной игры были слишком нелогичны, и на неё ты потратил слишком много времени. Ты не проверил у детей домашнее задание хотя бы частично, ты не задействовал аудио-проигрыватель, чтобы развить в учениках восприятие речи на слух. Тэхён просто грустно кивает каждому преподавательскому «ты не», но в глубине души не так уж и расстраивается. Это же Юнги — примерно такого от него и стоило ожидать. — Конечно, ты станешь бранить меня, хён. Мог бы хотя бы сказать: «Молодец, Тэхён, для первого раза неплохо, но можно и нужно лучше!». Но, нет, ты всегда бьёшь прямо в лоб своей прямолинейностью. — Хочешь добиться от меня похвалы? — учитель Мин прохладно ведёт бровью. — Сделай всё правильно, а не как получилось. — Иногда мне кажется, что твоя похвала нечто из раздела фантастики, — почти шёпотом грубит Тэхён, тяжко вздыхая. — Я не стану хвалить абы что, Тэхён. Ты пресытишься и начнёшь думать, что твоя манера поведения в классе правильна, но лесть тебе на руку не сыграет. Тебе есть над чем работать и чему учиться. Ещё раз прочти раздел в методичке про классный тайм-менеджмент, перелистай параграф про планы урока, чтобы в следующий раз я одобрил твой план с первой попытки, а не восемнадцатой. Найди в интернете видео людей, что ведут уроки английского в записи, и смотри, пиши для себя конспекты, познавай новое. — Хён… — Тэхён подаёт голос, и Юнги умолкает, не сводя широко распахнутых чернющих глаз с мальчишки. — Я понял тебя. Хватит. Ты гробишь мою самооценку. — Не гроблю, а учу. — Я держал внимание учеников весь урок, чего ты ещё хочешь? — Ты мог бы удержать их внимание и тем, что сплясал бы перед ними в костюме клоуна. Но ты учишься не в академии эстрадного и циркового искусств. Ты филолог. Ты учитель. Так соответствуй своей профессии. Прикованного внимания мало. Твоя обязанность — вложить им в голову истолкованную информацию. Тэхён, наверно, отбитый мазохист, ведь знает, что после каждого разговора с Юнги остаётся размазанным по земле, расколотым на острые частицы, но каждый чёртов раз продолжает тянуться за добавкой. — Подумай над моими словами в свободное время, — Юнги бросает напоследок. — Его у тебя достаточно. — Ты уходишь? — Мне нужно пойти на урок к другому ученику. — Я знаю, что не могу после всего просить тебя о таком, но будь с Югёмом и Ибо помягче, хён… Они мои друзья, и обучение им даётся не так легко, как мне. Я-то привык уже к тебе, а их твой негативный настрой расстроит в корне. Юнги несколько раз моргает — оказывается, пушистыми — ресницами и легонько двигает головой: — Не обещаю, но постараюсь. — И это… Что мне делать с твоим пиджаком и шарфом? Я не могу их забрать себе, как тот свитер… Это неправильно… скажичтотебеониненужны язавернусьвтвойпиджакиповешусьотсчастьянатвоёмшарфе — Сдашь пиджак в химчистку и отдашь вместе с шарфом, — не меняя своей суровости, отвечает Юнги. — Понял, хён.***
Чонгук отчаянно старается держать веки раскрытыми и фокусируется на различных источниках шума, отгоняющих накатывающийся на сознание сон: на проехавшей на улице мимо книжной лавки машине, на тихом споре немногочисленных посетителей, на свисте забившейся от пыли старой вытяжки над головой, через которую поступает кислород. Он третий день впахивает, как проклятый, по графику 06:00–22:00, лавируя меж двумя работами: в кофейне и вместо восстанавливающегося отца в книжном магазинчике Чонов. Два дня так работать ещё ничего, а на третий усталость почти берёт своё. Ему не то что не хватает времени на свою книгу… Ему не хватает времени даже на Чимина, что ещё спит, когда Чонгук уходит, и уже спит, когда он возвращается домой. Ему не хватает времени и на себя — подбородок покрывает колючая щетина, а ещё он уверен, что уже ходил в этой футболке весь вчерашний день. Ему бы как-то ещё протянуть полтора часа, посчитать кассу и закрыть лавку, наконец поплетясь к дому, но время тянется предательский лениво и медленно, растягивается, как резина, и каждая минута помещает в себе целых пять. Чонгук пробует отвлечь себя разгадыванием сложного уровня судоку — нашёл кроссворды в нижнем ящичке отцовского стола, — вот только уставший мозг не способен рационально гадать, куда можно потенциально влепить ту или иную цифру. Как и думалось, посетители ничего не покупают, просто молчаливо выходят из лавки, отчего над дверью звенят колокольчики. Чонгук тяжело сглатывает и пьёт воду — здорово обманывает ревущий хищником желудок. Он вяло рисует цифру «5» в пустой клетке, когда слышит звон у двери. Уставший взгляд нашаривает на пороге улыбающегося Чимина, что грациозно крадётся к прилавку. — Малыш… — Чонгук устало улыбается и трёт лицо одной ладонью. — Ну, зачем ты пришёл сюда? После работы и тренировки… Ты же, наверное, тела своего не чувствуешь. — Я пришёл прикупить какую-нибудь книженцию, господин Чон, — Чимин раскованно цепляется рукой за стеллаж и смиряет Чонгука потёмневшим от похоти взглядом. — Не посоветуете? — У тебя игривое настроение? — Всего лишь хорошее, — оправдывается Пак, подходя ещё на один шаг ближе. — Так что же вы мне посоветуете, господин Чон? Чонгук издаёт что-то похожее на смешок и умиляется от того, как Чимин вальяжно запрыгивает на край стола, закинув ногу на ногу. Хочется ему подыграть, поэтому Чонгук соскребает остатки сил со всех уголков тела, что может. — Какой жанр Вас интересует, господин Пак? — Знаете, — Чимин элегантно оглаживает чонгуковы щёки кончиками пальцев, — я подумал о чём-то эротическом. Может, каком-то любовном романе про отношения двух парней, которые собираются пожениться, несмотря ни на что. Про то, как они будут вместе, как бы сложно ни было и что бы ни подкинула им судьба… И про их общего друга с его непонятками в личной жизни, но в основном про двух любящих друг друга парней… Есть у Вас такое в продаже? Чтобы там было побольше секса в тексте. Я такое люблю. — Могу ради Вас посмотреть, что имеется, господин Пак. Чимин осторожно толкается подушечкой пальца в чонгуков рот, и получает нежный поцелуй в свой палец. — Чонгук-и, — раздаётся искрящийся смех, что всегда был лучшей музыкой для ушей. — Тебе нужно побриться. — Когда-нибудь я доживу до выходного, — Чон хмыкает в ответ и по-прежнему льнёт к чиминовой ладони, притираясь к тёплой коже своей щекой. — Нам нельзя особо шалить, пока лавка открыта, Мин-и. В любой момент могут зайти покупатели… Чимин отнимает ладонь и спрыгивает со стола, а затем притягивает стоящий в углу стул поближе к Чонгуку и опускается рядышком. — Как жаль, а я только надеялся на то, что ты отжаришь меня где-нибудь в этих книжных лабиринтах, — кокетливо прикусывает пухлую розовую губу Пак. — Помнишь, как мы трахались в восемнадцать в подсобке, пока твой папа тут консультировал клиентов? — Конечно, помню. Мы сломали поручень лестницы. — Ты нашёл, во что меня вжать. — Как будто ты сопротивлялся, хён, — Чонгук с усмешкой фыркает, отводя взгляд. Чимин тянется пальцами к своей сумке и извлекает из неё две завёрнутые в фольгу коробочки. — Подумал, что ты голоден… — Хён… — Чонгук надсадно мычит и облизывается на резко ударивший в нос запах специй, доносящийся из ещё парующих пакетов. — Ну, не потрахаемся, так хоть покушаем вместе. — Хён… Не стоило… Чимин на него так смотрит хмуро, словно Чонгук тут несёт какую-то ахинею. — В смысле не стоило? Мы с тобой почти семья, Кук-и, и твои проблемы — давно стали моими. И тут Чонгук влюбляется опять. Вот прямо в такого Чимина, с виду выжатого точно как лимон, шелестящего фольгой и матерящегося от того, что она пристала ему к пальцам. Чимина, что пришёл к нему, просто чтобы накормить, а затем забрать домой и позаботиться. Чонгук наблюдает за своим будущим супругом, изучает каждое движение кистей, каждый кивок, поворот туловища, шевеление кадыка при сглатывании, и очаровывается в который раз. С той же силой, что и в пятнадцать. — Просто привыкни уже наконец, что я рядом, Чонгук-и, и что я тебя в трудной ситуации никогда не оставлю. Я вот-вот выйду за тебя замуж, и мы будем со всем справляться как семья — вместе. — Я так люблю тебя, хён… — Чонгук мажет словами в воздух. — Я тебе уже говорил? — Ну, знаешь, я никогда не против услышать это ещё раз. — Я люблю тебя. Чимин подвигает ближе к Чону раскрытую коробочку удона со свининой и овощами и протягивает одноразовые палочки. — Из твоего любимого японского ресторана, — молвит он в комментарий, и Чонгук уверен, что внутренний лев уже просто раздирает ему все кишки от голода. — Господи, я обожаю тебя. — Знаю, Кук-и. Я тебя тоже люблю. А теперь сделай хёна счастливым — скушай всё. Чонгук заталкивает палочками лапшу за обе щеки, отчего едва способен ответить: — Я думал, счастливым тебя делает мой член. — Мпф! Какой ты развратный, фу, ужас. Мы же кушаем! — Чимин давится кусочком мяса, но в его взгляде явно пляшут те ещё бесенята. Чонгук смеётся и смотрит на своего хёна так же счастливо, как тот ребёнок, которому подарили целый магазин игрушек. — Кстати, я всё-таки присмотрел нам костюмы к церемонии венчания, — напоминает Чимин. — Твои родители хотели бы, чтобы в нашей свадьбе было хоть что-то по-людски. — Хён, это же, наверное, дорого… — А мы не будем покупать. Просто напрокат возьмём. — Хорошо, — Чонгук ещё не видел сами костюмы, но он уже согласен. Потому, что этого хочет Чимин. Потому, что это сделает его счастливым, а для Чонгука это — цель номер один. Это должно быть тем, на чём он хочет построить свою клятву, что усердно пишет уже три недели и всё выбрасывает наброски, потому что правильные слова никак не подбираются для выражения всего того, что он чувствует к Чимину. Это больше, чем любовь. В каких-то моментах он всё ещё не понимает образовавшуюся связь между Чимином и Тэхёном, но она странным и успокаивающим образом даже не служит Чонгуку причиной для некой ревности и никоим образом не мешает их отношениям. — Кстати, у Тэ сегодня был первый день практики… — Чимин колупает палочками свою коробочку, раскурочивает лапшу в поисках кусочка свинины и мрачно добавляет: — С Юнги. — Ты спрашивал, как он? — Нет. — Так напиши ему. Чимин слушается совета и отставляет еду на стол, нашаривая сотовый на дне кармана толстовки. На блокировке экрана стоит перефотографированное изображение их первого свидания, и Чимин невольно улыбается уголками губ, вводя пароль (что довольно примитивен: день встречи с Чонгуком).привет, Тэхён-и. как там твои дела?
Тэхён-а: я вымотан Тэхён-а: поражён, но не убитмы с Кук-и переживаем о том, как прошла твоя практика?
Тэхён-а: я понравился детям. некоторым, как мне кажется, даже слишком Тэхён-а: я почти понял, каково было тогда Юнги, когда я таращился на него вот так Тэхён-а: должен признать, это странноты справился?
Тэхён-а: смотря с чьей точки зрения Тэхён-а: учительница считает, что всё получилось хорошо Тэхён-а: а хён — что она меня просто подбадриваетон действительно тебе так сказал?
Тэхён-а: нет, он, в своём репертуаре, наговорил мне кучу вещей посложнееа как твой план? ну… ты понял, по соблазнению
Тэхён-а: оу Тэхён-а: сегодня было… интересно???
— Что он там пишет? — Чонгук громко чавкает с набитым ртом и интересуется ответами их друга. — Пишет, что учительница его похвалила, а Юнги — как всегда. Сейчас спрашиваю его о плане. Тэхён-а: мы… скажем так, кажется, поссорились*звуки человека, подавившегося едой* поссорились?!!??!
Тэхён-а: а вы думали, что я буду внимать каждому его слову, как тогда, когда мне было пятнадцать? Тэхён-а: я намного сильнее сейчас, к тому же… я почти довёл его до агрессии Тэхён-а: как и он меня, конечно, но Тэхён-а: но всё хорошо, в общем-то Тэхён-а: мы за рамки не выходим Тэхён-а: вернее, я не выхожупрогресс есть?
Тэхён-а: не знаю. трудно сказать Тэхён-а: но я знаю, что он явно мне солгал, когда сказал, что мы никто друг для друга Тэхён-а: я это чувствую, и он тоже Тэхён-а: и я добьюсь от него правды