Встреча в доме сумасшедших

      Выходной день проходит в делах и поездках. Сначала Лань Ванцзи посещает книжный магазин, где тщательно изучает каждый фолиант и скупает пятнадцать книг, часть из которых по истории Китая, одна — история Земли в широком смысле и около пяти изданий разных жанров, от фантастики до драмы. Мужчина не уверен, что парню понравятся все, но будет неплохо, если хотя бы половина придётся по вкусу пациенту, потому что в медицинских карточках не указаны любимые жанры. Спрашивать об этом, когда Лань Ванцзи планировал сделать сюрприз, было глупо. Также, помимо книг, задумавшись на пару минут, врач решает купить скетчбук — это спонтанная и совершенно точно глупая идея, но при мысли о том, как ему улыбнётся Вэй Ин, когда Лань Ванцзи подарит ему эту вещицу, сердце заходится в бешеном стуке.       Уже после мужчина скидывает покупки в машину и едет по следующему делу: в свою больницу. Там Лань Ванцзи заглядывает к их фармацевту, желая получить консультацию по поводу таблеток. Вэнь Ляо, средних лет женщина, перебирает пару десятков возможных препаратов, которые могут быть, даже показывает парочку из них, которые имеются в больнице, но врач, не видевший эти таблетки собственными глазами, затрудняется сказать, те ли это.       С сотни список сужается до двадцати лекарств разных производителей, учитывая действие и противопоказания. В конце концов, Лань Ванцзи спрашивает, чем можно вызывать затруднение мышления или проблемы с памятью.       — Доктор Лань, а вы не думали, что первопричина может быть не в лекарствах? — Вэнь Ляо задумчиво перебирает лекарства на полках, поглядывает на составы, после возвращает коробки на место. — Отравление тяжёлыми металлами, к примеру. Припомните, какие симптомы вы наблюдали у пациента, — женщина кидает на Лань Ванцзи внимательный взгляд.       Мужчина чуть хмурится и благодарит за помощь, делая в голове, а после и блокноте пометку.       Оставшийся день Лань Ванцзи проводит за изучением материала: пытается поставить диагноз, изучает теорию о повреждении памяти, даже заходит на тематические сайты, посвящённые теме прошлых жизней. Пишут ли люди на форумах правду, или это плод их больной фантазии - он всё равно читает, надеясь подцепить если не похожий случай, то хотя бы намёк на то, как лечить пациента или что делать дальше.       В среду Лань Ванцзи приходит в больницу на пару часов раньше, надеясь не застать своего пациента на месте. К счастью, того ещё не привели, потому мужчина тратит немного времени на то, чтобы оставить купленные подарки на видном месте, раскладывает бланки, технику и, забрав с собой только телефон, покидает кабинет.       Обычно мужчина не лезет в проблемы пациентов настолько глубоко и тем более никогда не нарушал допустимых норм и правил, но в этот раз что-то во всей ситуации кажется настолько подозрительным и неправильным, что Лань Ванцзи впервые в жизни переступает себя настолько.       Расспрашивать в открытую про Вэй Усяня ход не лучший, потому он ловит по одному медработнику, уводит за угол с просьбой поговорить (некоторых приходится убеждать, что он не собирается делать им выговоры или убивать, как некоторые предположили с нервным смешком) и ненавязчиво расспрашивает сначала про больницу, а после про его пациента. Предлог всегда один: хочет узнать больше о пациенте. В какой-то мере это трудно назвать нарушением, потому что Лань Ванцзи новенький в этой больнице, и он принял работу с невероятно малым количеством информации об этом человеке.       Медработники активно жалуются на парня, но тех, которые действительно ненавидят его шутки, довольно мало к удивлению врача. Его описывают, как весёлого паренька, говорят, что на самом деле это даже весело, попадаться на его уловки, а Вэй Ин придумывает их так ловко и оригинально, что это даже занятно. Лань Ванцзи, признаться, согласен с этим, хоть и не очень, потому что сам никогда не делал ничего подобного. Медсёстры говорят, что им даже жалко парня: в двадцать один год уже попасть в психбольницу, что оставит неизгладимое пятно на всю жизнь, если он всё же выйдет отсюда.       Тем не менее, среди работников нет тех, которые знали бы про дела того года, что Вэй Усянь провёл в другой больнице, и никто из них также не знает о препаратах, которые дают пациенту. Одна девушка, призадумавшись, проговаривается о том, что это делают работники, приглашённые из другой больницы и которые появляются тут очень редко.       В кабинете Лань Ванцзи вздыхает, откидываясь на спинку стула.       Информации он собрал кот наплакал. Становится ясно только одно: что бы ни было связано с предыдущей больницей, о ней скрыли всё, что только можно, и сделали это весьма тщательно. А ещё, кем бы они ни не были, таблетки и еду Вэй Усяню готовят люди, не являющиеся (вероятнее всего) работниками больницы.       Поразмыслить, однако, не позволяют: в кабинет, резко открыв дверь и с громким хлопком закрыв её, заходит грозного вида девушка. Лань Ванцзи удаётся прочитать «Вэнь Цин» на бейджике, когда она подходит близко к рабочему столу, упираясь о него руками. Ни приветствия, ничего в принципе не следует пару минут. Медсестра смотрит на мужчину взглядом так, будто желает его испепелить, а врач озадаченно вскидывает бровь, оглядывая гостью.       — Вы играете с огнём, Лань Ванцзи.       Вопросов становится только больше. Настолько озадаченным мужчина не чувствовал себя довольно давно.       — Что вы имеете ввиду?       Девушка прищуривается, отталкивается от стола и присаживается на кресло, стоящее рядом.       — Вэй Усянь. Вы спрашивали о нём персонал, — поясняет Вэнь Цин. Лань Ванцзи кивает, подтверждая это. — Хотите действовать — пожалуйста, но не так открыто, господин Лань.       Лань Ванцзи всё ещё не понимает. Он не считает, что действовал открыто, может, самую малость, но вопросы вызывает то, как это касается девушки. Откуда она узнала о действиях мужчины догадок более чем достаточно: медсёстры по натуре своей болтливы и щедры на слухи.       — Полагаю, вам что-то известно? — высказывает догадку Лань Ванцзи. Вэнь Цин хмурится и отводит взгляд. — Не пришли же вы сюда только для того, чтобы накричать на меня, госпожа Вэнь?       Девушка морщится и награждает мужчину злобным взглядом. На секунду создаётся впечатление, что от неё так и исходит сноп искр.       Медсестра молчит пару минут, которые кажутся Лань Ванцзи долгими. Они не ведут всё это время мысленного диалога, но мужчине кажется, будто на это девушка и рассчитывала. В глазах напротив врач видит борьбу решений, неуверенность и вместе с тем странное рвение.       Чем-то Вэнь Цин напоминает того застенчивого парня, по фамилии складывается мнение (и по внешнему виду, они довольно похожи) о том, что они всё же родственники. Характер у обоих разный, как огонь и вода, но они всё же чем-то да похожи, у Лань Ванцзи намётан глаз на такое.       — Он вам доверяет, — наконец произносит Вэнь Цин и, вздохнув, немного расслабляется. — Кое-что я знаю. Ему пытаются сделать хуже, хотят оставить, — девушка морщится, — гнить в этом месте. В мои смены удаётся подменить ему еду на более нормальную, но я не всегда это могу делать.       Лань Ванцзи хмурится, складывает руки в замок, чуть наваливаясь на стол. Слова девушки приводят его в ещё большее замешательство. Где-то внутри клокочет гнев, выжигая здравые мысли.       — Кому и зачем это надо?       Девушка ведёт плечом, словно оно внезапно затекло. Вэнь Цин знает, Лань Ванцзи это видит, и смотрит на неё пронзительным взглядом, желая получить все ответы, которые ему могут дать.       — Не думайте, я не знаю всего точно. Эти люди из той больницы, в которой Вэй Усянь лежал раньше. Опережая вопросы: нет, я не знаю ни адреса, ни названия, ни даже города.       Прежде, чем кабинет погружается в тишину, Вэнь Цин деликатно замечает, что парочку других психиатров прогнали как раз из-за чрезмерного любопытства, и — было это сказано в шутку или же нет, — девушка не уверена, что эти люди сейчас живы.       Лань Ванцзи осмысливает сказанное, цепляется за каждое слово и повторяет его в мыслях снова и снова, запоминая. Подозрения обретают черты, совет действовать более скрытно становится понятнее.       Мужчина просто не понимает, кому это и зачем надо. Вопрос крутится в голове, создавая вихрь разных эмоций, от которых врачу становится даже жутко. Он не знаком с Вэй Усянем настолько хорошо, чтобы их можно было бы считать даже друзьями, это безмерно глупо, но Лань Ванцзи не может отрицать той привязанности, которая уже появилась по отношению к этому парню. Врач не может этого объяснить, и никто другой не сможет. Это чувство странное, мужчина давно не испытывал такого, и страшнее кажется то, что это неправильно по многим причинам, но, определённо, Лань Ванцзи не может это просто откинуть в сторону, как ненужную вещь.       «Стоило отказаться», — пробегает шальная мысль в голове.       Стоило это сделать ещё до того, как Лань Ванцзи увиделся с Вэй Усянем в первый раз. У мужчины был шанс отказаться, когда он стоял у двери. Этот шанс испарился в тот момент, когда врач перешагнул порог кабинета и увидел серые глаза.       Вздохнув, мужчина сбрасывает с себя наваждение, встряхивает головой, пытаясь прогнать нахлынувшие эмоции.       — Почему?       Вэнь Цин поднимает на него взгляд.       — Почему что?       — Почему вы пришли сюда и сказали это всё мне?       Девушка чуть хмурится, отводя взгляд в сторону. Глаза Вэнь Цин цепляются за те стопки книг, которые принёс с собой Лань Ванцзи.       — У моего брата мало друзей, ему трудно даётся общение со сверстниками из-за характера, — несмело поясняет она, — но Вэй Усянь смог стать ему другом. Постоянно подначивает на какие-то авантюры, и это помогает А-Нину стать смелее. — Вэнь Цин оборачивается к врачу. — Он такой человек, которому хочется помочь, разве не так, Лань Ванцзи?       Мужчина мнётся какое-то время, согласно кивает. Девушка поднимается с места, расправляет складки на халате, сетуя на то, насколько ужасен материал их формы, будто не нашлось денег на что-то получше.       — Если вам станет известно что-то ещё, сообщите?       Вэнь Цин только смотрит на него всё тем же грозным взглядом, кивает и спешно покидает кабинет, оставляя Лань Ванцзи одного.       Вэй Усянь приходит в этот раз вовремя, будто знал, что Лань Ванцзи пришёл раньше, как в понедельник. Его сопровождает работник, которого мужчина видел в прошлый раз.       — Знаешь, тут стало так уютно, Лань Чжань, — сходу начинает Вэй Ин, только шагнув в кабинет. Парень плюхается на диван и сразу замечает стопки книг. — О, ты что, решил пополнить это место новыми бумагами?       Лань Ванцзи поднимает взгляд от блокнота, в котором всё это время расписывал что-то наподобие графика.       — Это тебе.       Под ошарашенный взгляд мужчина выполняет привычные процедуры, после чего немного откидывается назад, чтобы иметь лучшую возможность наблюдать за Вэй Усянем. Тот медленно подходит к рабочему столу, читает название первой книги, широко улыбается, но удивление не исчезает из его глаз, и появляется какая-то нежность в действиях пациента.       В руки Вэй Ин берёт не одну из книг, а скетчбук, отыскав тонкий корешок почти сразу. Улыбка парня становится шире, глаза восхищённо смотрят на Лань Ванцзи.       — Я говорил, что ты лучший?! Да даже если и говорил, то повторяю: ты лучший, Лань Чжань! Серьёзно, нет, не отворачивайся! Ах, Лань Чжань, это лучший подарок на грядущий новый год, который я мог бы получить, честно!       Лань Ванцзи старается не слушать весь тот вздор, что несёт его пациент, но уши неумолимо краснеют, звонкий голос парня пробился бы даже сквозь толщу воды. Не в силах смотреть на него, настолько реакция Вэй Ина бурная, мужчина отворачивается, улыбаясь уголком губ. Он не планировал получать благодарности или восхваления, надеясь на простую улыбку, и в итоге получает куда большее, чем думал. Сердце быстро бьётся в груди от восторга.       Прежде, чем начать сеанс, Вэй Усянь заявляет, что хочет просмотреть подарки. Лань Ванцзи, глянув на время, соглашается. От потери десяти минут ничего не будет, времени с запасом.       На одну из книг парень смотрит большими глазами, поворачивает в руках, а потом поднимает на врача настолько озадаченный взгляд, что мужчина не сразу понимает, в чём дело, даже когда смотрит на обложку.       — Восемнадцать плюс? Лань Чжань, я был уверен, что ты никогда не купишь что-то подобное даже кому-то в подарок! — пациент трясёт книгу, указывает пальцем на возрастную категорию. Лань Ванцзи пожимает плечами, не видя в этом ничего странного, потому что он не знал, что любит читать Вэй Усянь. — О, Небеса, насколько же изменился мир и ты?!       Парень в приступе самых ярких чувств, широко улыбаясь, падает на диван и тут же открывает взятую книгу. Он читает её недолго, будто проверяет, возвращает на место и принимается разглядывать другие покупки.       Через десять минут они всё же начинают. Первым делом Лань Ванцзи интересуется о хобби Вэй Ина, его страхах и расспрашивает, в частности, про боязнь собак.       — Что ж, это было в детстве, — парень передёргивает плечами, при этом немного сгорбившись; на лице застывает хмурое выражение. — До того, как дядя Цзян меня нашёл и когда родители умерли, я жил на улице, и мне приходилось воевать с собаками за еду. В общем, один раз они меня чуть не съели, так что, думаю, с тех времён и боюсь.       Лань Ванцзи хмуро записывает это в блокнот, не припоминая подобного. Как ему известно, Вэй Усяня усыновили почти сразу после гибели родных отца и матери. К тому же бродячих собак в их время не так много, как было сотни лет назад. Уверенность в том, что пациент говорит о том своём прошлом, которое плотно сидит у него в голове, только укрепляется.       — Думаю, кроме страха потерять родных, других у меня нет, — задумчиво продолжает парень, почёсывая крылья носа. — Хобби... Игра на флейте, рисование... Хм, кажется, я любил играть в... видеоигры? — последнее слово Вэй Усянь шепчет, нахмурившись, отводит глаза в сторону, прищурив их, и потом качает головой, возвращая улыбку. — В общем, думаю, это всё.       Лань Ванцзи неуверенно кивает на это, записывает и думает, что для юноши у Вэй Усяня слишком мало хобби. Парень создаёт впечатление свободного человека, не сидящего без дела, но всего три занятия для кого-то столь энергичного, как Вэй Ин, более чем странно.       В этот раз мужчина решает углубиться в прошлое, о котором говорит пациент, дальше. Он спрашивает его об основных событиях, городах, людях, которых Вэй Усянь знал — Лань Ванцзи расспрашивает обо всём, что может иметь важное значение.       Вэй Ин рассказывает много. Этот сеанс даётся ему с трудом, в глазах мелькает то искристая радость, то глубокая печаль, то замешательство. В чём-то сказанном парень не уверен, говорит об этом тихо, что Лань Ванцзи почти не слышит, иногда начинает восторженно кричать, в следующую секунду заливаясь смехом, от которого на глазах выступают слёзы.       Среди названий, которые говорит ему Вэй Усянь, Лань Ванцзи с удивлением и замешательством узнаёт многие: Гусу Лань, Цишань Вэнь, Ланьлин Цзинь — это всё реально существующие компании, хотя парень называет их заклинательскими орденами. Имена по большей части тоже известны мужчине, среди них узнаётся Вэнь Цин, Вэнь Нин (чьё второе имя, Лань Ванцзи уверен, Вэнь Цюнлинь), сам Лань Ванцзи, его брат и двое друзей, о которых Вэй Усянь не может знать совершенно точно.       Вэй Ин делится воспоминаниями о войне, и в радужке глаз, всего на секунду, мерещится красный отблеск. Потом воспоминания срываются на случайные обрывки: парень рассказывает что-то про Могильные Холмы, о которых Лань Ванцзи, естественно, не слышал, говорит про то, что пытался кого-то спасти — людей, как ему кажется, много людей; Вэй Усянь вспоминает, что, кажется, у него даже был ребёнок, с неохотой говорит о своей смерти, но очень мало. Пациент делится и тем, что вернулся спустя тринадцать лет в мир живых, с заминками рассказывает о том, что Лань Ванцзи, носивший тогда титул Хангуань-цзюнь, был одним из первых, с кем он встретился — а потом следует череда событий, о которых Вэй Усянь вспоминает с большим трудом, потому что воспоминания мутные, будто одно лежит на другом. Чётких воспоминаний из жизни, когда он воскрес, не было, но те, которые есть, полны тепла и света.       — Я тебе говорил, что мне снилось помимо кошмаров, помнишь? — парень подпирает голову рукой и смотрит на мужчину с лёгким прищуром, не особо ловко скрывая замешательство. Лань Ванцзи кивает. — Так вот, всё та же свадьба — она была прекрасна, знаешь? Помню путешествия: ты, я да ослик Яблочко. Хм, кажется, мы иногда охотились с... малышнёй? О, я имею в виду племянника, нашего сына и парочку их друзей...       Ручка в руках Лань Ванцзи покрывается трещинами, уши пылают как никогда, голос Вэй Усяня кажется несколько далёким. Прикрыв лицо рукой, мужчина пытается привести мысли в порядок.       Рассказ Вэй Ина, однако, подходит к концу уже через пять минут. Слова застревают у того в горле, на лбу непременно останутся полоски от складок, а пару волосинок с головы будут либо лежать на диване, либо на одежде самого пациента, либо останутся накрученными на палец. Лань Ванцзи приводит парня в чувство, окликая его, и предлагает устроить перерыв на воду, в которой оба нуждаются.       Во время перерыва мужчина принимает решение: назначить Вэй Усяню обследование на наличие травм головного мозга. Как бы там ни было, теории о возможной памяти прошлой жизни и травме равны, потому что в большинстве своём всё то, что называл пациент, существует в реальности, пусть и в немного ином виде. Мозг мог создать иллюзорный мир из лиц людей, которых парень видел, и названий, которые он слышал; вместе с тем остаётся загадкой то, откуда он может знать тех, о ком слышать не мог — или же это просто дурное совпадение? Лань Ванцзи трудно об этом сказать, пока у него на руках не будут хоть какие-то результаты.       Обследование было назначено на четверг и будет проведено в присутствии самого Лань Ванцзи, а до тех пор у мужчины есть достаточно времени для поиска информации в интернете. Брат задерживается на работе, и когда он будет, Сичэнь сам не знает, потому просит младшего члена семьи не готовить на него. Впрочем, врачу не до готовки в этот день.       К одиннадцатому часу вечера привычного порядка на столе нет. Вокруг лежат одни бумаги, разложенные в правильном порядке, прибавилось много новых, а некоторые листы из блокнота Лань Ванцзи вырвал и переписал заново, дополняя найденной информацией, которую, впрочем, едва ли можно считать полезной.       Всё, что говорил ему Вэй Усянь, трудно назвать правдой. В истории упоминаются схожие события, которые проходят даже в школьной программе, но не упоминается названий и имён участников тех времён. Прошлое, о котором твердит пациент, уходит на тысячу лет от настоящего времени: некий клан (или орден? Везде разная информация, доподлинно неизвестно) возжелал силы и напал на другие (не упоминается и то, сколько их было), в итоге позорно проиграв, когда их лидера обезглавили (или проткнули мечом? Об этом тоже мало слов). Из всех титулов, найденных Лань Ванцзи в интернете, он нашёл упоминание лишь одного — Цзэу-цзюня, о котором известно только то, что он был выдающимся человеком, по легендам достигшим бессмертия.       Голова гудит от перенапряжения. В голове и на листах хаос, который едва ли возможно разложить в определённом порядке из-за нехватки информации. Лань Ванцзи берёт в руки то одну бумагу, то другую, перекладывает, хмурится, снова меняет местами два других листа. Какую картину он не пытается сложить, без достоверного источника ничего не выяснить. Вряд ли Лань Ванцзи найдёт человека, которому будет больше нескольких сотен лет. Врач действительно перестаёт верить в то, что Вэй Усянь помнит прошлую жизнь, впрочем, есть некоторые детали, которые имеют общие черты и которые трудно узнать просто так.       Лань Ванцзи пришлось использовать все свои навыки, чтобы найти информацию в цифровой паутине. Пациент говорил о сожжении Пристани Лотоса, своего дома, который был центром Юньмэна, — похожие события действительно имели место быть где-то на границах Сучжоу и Хубэй, с небольшим отрывом во времени и масштабах. Об этом не говорится в школах, только упоминается о том, что тысячу лет назад во время войны нападавшие жгли города и деревни, вряд ли расскажут и в институте, потому что не осталось никаких упоминаний о том, что это были за места, кто ими управлял и что там делали люди, выжили ли они или сгорели все до одного — ни единой крупицы информации. На самом деле, Лань Ванцзи нашёл статью об этих провинциях где-то на последних страницах поисковика, их история до невозможности похожа на ту, что поведал ему Вэй Усянь.       Другая черта, которая заставляет всё же уверовать в отсутствие сумасшествия пациента, с виду довольна странная и на удивление простая. Тысячу лет назад, когда заклинателей ещё не считали мифом, а видели вживую (впрочем, сейчас в это мало кто верит), говорили о смерти ужасного из врагов человечества. Тоже ни имён, ни названий, только факты: человек был убит собственным братом, против него собралось множество... кланов? орденов? (информация снова нечёткая) в общем, немало людей, готовых уничтожить зло. Собранная информация довольно легко ложится на то, что рассказывал ему Вэй Усянь, и мурашки бегут по телу от мысли, что если это всё же правда, насколько ужасной была судьба его пациента на самом деле?       Запоздало приходит понимание, и Лань Ванцзи откидывается на спинку стула со сдавленным охом. Он всё ещё не верит, что Вэй Ин может помнить прошлую жизнь, эта тема вообще не изучена до конца и считается скорее невозможной. Тем не менее, если предположить, что слова пациента — правда, то он помнит не одну смерть, а две или даже три. В начале их встреч Вэй Усянь упоминал что-то про охоту и свет — эти воспоминания могут быть спутаны; о первой смерти парень говорил мало, но взгляд давал понять, что он помнит всё в деталях, и Лань Ванцзи не решился расспрашивать об этом подробнее.       — Ты проводишь расследование?       Впервые в своей жизни Лань Ванцзи вздрагивает от голоса брата. Мужчина резко оборачивается, встречаясь взглядом с самую малость озадаченным Сичэнем. Старший нависает над ним, заглядывая через плечо на скопление бумаг, но не нарушает дистанцию.       — Почти, — неоднозначно отвечает младший Лань, возвращаясь к монитору, экран которого потемнел.       Брат издаёт неоднозначный звук, спрашивает разрешения и после незамедлительного кивка берёт в руки один из листов.       Лань Ванцзи не страшно показывать эту информацию брату. В записях не содержится информации о пациенте, только упоминание событий, аккуратные графики, в которых мужчина пытался распределить очерёдность, короткие пометки с личным мнением. Даже домой врач старается не приносить чего-то, что говорило бы о его пациенте: диктофон оставался в личном кабинете, ровно как и все бланки; записи в блокноте Лань Ванцзи ведёт лично для себя и старается не упоминать личных данных тех, про кого они.       — Почему тебя это интересует? — поднимает взгляд на брата Сичэнь.       Мужчина видит, как старший в их семействе сжимает лист чуть сильнее, а пальцы еле заметно подрагивают; глаза смотрят с неизвестной Лань Ванцзи эмоцией, будто сквозь него. Лань Ванцзи, замечая изменения в поведении брата, приходит в замешательство, разворачивается на стуле, чтобы сидеть прямо, а не смотреть на родственника вполоборота.       — Нужно, — коротко отвечает Лань Ванцзи.       Брат поджимает губы, ещё раз смотрит на лист и возвращает его на место. Взглядом Лань Сичэнь проходит по другим записям, в какие-то моменты напрягаясь больше, в другие — поджав губы и нахмурившись; в один момент лицо брата озаряет мягкая улыбка, будто он вспомнил что-то из далёкого прошлого.       — Это связано с твоим новым пациентом?       Мужчина отворачивается от пронзительного взгляда родственника и неопределённо хмыкает. Он понят без слов, как обычно.       — Ты знаешь что-то, верно?       Лань Сичэнь выдыхает, наконец отрывается от бумаг, захватив с собой разве что один лист, и присаживается на кровать Лань Ванцзи.       — Тебе это так важно знать, Ванцзи?       На секунду младший Лань действительно задумывается над вопросом.       — Мгм, важно.       Брат молчит минуту, Лань Ванцзи даёт время старшему собраться с мыслями. Как он - открытая книга для Сичэня, так и наоборот: мужчина понимает брата по одному только взгляду, в редкие моменты, как мгновения назад, не имея представления о мыслях родного человека.       Мужчина выдыхает, выпрямляет спину, будто собирается отвечать перед группой, и негромко начинает:       — Ванцзи, я не знаю всей ситуации, но многое из твоих заметок — правда, — Лань Сичэнь протягивает брату лист, который до этого держал в руке. — Орден Цишань Вэнь существовал, против него собирали армию четыре других, — Лань Хуань указывает на пометки о человеке, которого убил брат, — его звали Старейшиной Илин. Он много чем помог в войне против Вэней, но после... — мужчина хмурится, опускает взгляд и коротко вздыхает, — но после ордена встали против него, потому что опасались его силы. Старейшину Илин убил не шиди, а армия его же мертвецов, — потом мужчина указывает на бумаги, лежащие на столе. — Пристань Лотоса и Облачные Глубины существовали, были сожжены в начале войны и до её начала.       Лань Ванцзи слушает брата, не перебивая и не прося пояснить определённые моменты, хотя желание слишком велико. Лань Сичэнь говорит местами несвязно и расплывчато, что-то из заметок поправляет и описывает достаточно подробно, будто он сам был свидетелем тех событий. Мужчина не спрашивает о том, кто пациент, хоть Хуань и догадался, что это связано с нынешней работой брата, не спрашивает и то, что ещё говорил Вэй Усянь — старший поясняет все надписи на листах, не более.       История, рассказанная Вэй Усянем, приобретает новые краски и смысл, но сомнений не становится меньше. То, о чём говорит ему Лань Сичэнь, немного путает, сбивает с толку и заставляет задумываться: «Ты действительно мой брат?» — но он не спрашивает, только смотрит и слушает, наблюдая за осторожными движениями Хуаня, рисующего другую схему, более правильную.       Сичэнь рассказывает Лань Ванцзи всё и ничего. Он умалчивает определённые моменты, иногда замолкает, поправляет самого себя, вздыхает, не зная точно, как сказать то, что крутится на уме — младший брат читает старшего легко и с трудом одновременно. Некоторое из того, что рассказывал Вэй Ин, не присутствует в словах брата — к примеру, об их с Вэй Ином отношениях, о которых парень не пренебрегает лишний раз вспомнить и озвучить, заставляя мужчину краснеть.       Когда Лань Хуань замолкает, окончив свою историю, на часах половина первого, за окном тьма, освещённая уличными фонарями и светом из окон квартир тех, кто ещё не спит, подобно братьям Лань. В голове вихрь мыслей, и среди них Лань Ванцзи отделяет самую нужную в данный момент.       — Откуда ты всё это знаешь?       Лань Сичэнь уклончиво мычит и смотрит на листы, едва касаясь их пальцами, будто они могут обжечь. В глазах тёмного золота плещется тоска и печаль, которые несвойственны, как думал Лань Ванцзи, брату, в действиях — неуверенность и страх.       — Наша семья хранит много тайн, Ванцзи, — уходя в далёкие дебри, отвечает Лань Сичэнь, — и это можно назвать одной из них. Если не веришь мне, можешь спросить дядю, он расскажет тебе... почти то же самое, — мужчина позволяет себе лёгкую усмешку. Хуань поднимает глаза на брата. — Считай, что наша семья хранит истинную историю.       Лань Ванцзи только больше хмурится, не понимая, зачем брат пытается заговорить его. Врач видит ложь в глазах напротив, и Лань Сичэнь понимает это, продолжая говорить уверенно и чётко, словно его слова — истинная правда, которую нельзя оспорить даже на Небесах.       — Тогда почему нам не рассказать о ней другим?       На лице брата появляется невероятно тоскливая улыбка. Лань Ванцзи кажется, что он не видел Сичэня таким с тех пор, как они переехали, оставив родной дом позади. Что-то ещё мелькает во взгляде брата, мужчина почти может понять эту эмоцию, но брат берёт себя в руки, прикрывает глаза перед тем, как встать с кровати и на прощание сказать:       — Потому что это давно в прошлом.       Врач остаётся в комнате один. Монитор давно погас, из-за чего спальня окутана полумраком, красные лампочки, которые повесил здесь для него Лань Сичэнь, добавляют некоей мрачности и одновременно уюта; красный всегда нравился Лань Ванцзи больше других.       На кровати появилось только больше листов, исписанных Сичэнем, потому что на старых не хватало места из-за множества поправок, которые брат вносил. Лань Ванцзи пробегается взглядом по всему, что ему рассказали и что он сам записал, теряется совсем, не представляя, как ему быть с этим пациентом и, кажется, братом. Младший брат всегда верил старшему, никогда не ставя его слова под сомнения; в этот раз мысли крутятся вихрем, то отгоняя одну мысль, то пригоняя другую, и каждая кажется страннее другой.       Вэй Усянь говорил правду, если верить словам Лань Сичэня. Лань Ванцзи, всё же допуская в данный момент возможность существования воспоминаний прошлой жизни, припоминает все их встречи и ловит себя на мысли, что ситуация становится если не страннее, то страшнее. По всему выходит, что Вэй Ин путается в настоящем и прошлом, будто прыгая с одной ветки на другую, пытаясь найти наиболее подходящее место, но не может усидеть, будто что-то мешает ему, или он сам не хочет. В таком случае Лань Ванцзи мало чем может помочь, он не психиатр, чтобы лечить такие недуги.       Сердце отчего-то колет. Они знакомы с Вэй Усянем совсем ничего, но он уже привязался к этому молодому человеку мёртвым узлом. Ему хочется помочь, Вэнь Цин верно сказала, но движет ли Лань Ванцзи одно лишь это желание? Мужчина хмурится, думая об этом, и не может найти точного описание своих чувств.       Уже сегодня предстоит обследование, которое покажет, кто прав, а кто — нет. Не будет обнаружено очевидных последствий травмы, Лань Ванцзи, предположительно, должен будет покинуть общество Вэй Усяня, оставляя его на попечение психиатров; если будет найдено какое-то отклонение от нормы, станет понятно, в чём причина. Врач предполагает, что слова Вэй Ина он примет за бред только в случае полного разрушения мозга.       Лань Ванцзи ложится спать с тревогой на сердце и смятением, которые не отпускают мужчину до самого рассвета.