Страшная сказка

Осень в штате Мэн была невероятно красива. Вязы и клены пламенели кострами меж раскидистых сосен и пушистых островерхих елей. Воздух сделался прозрачным, и весь сентябрь редкое облачко тревожило бездонную синеву неба. Разница температур с Лос-Анджелесом была ощутимая, и Пол, каждое утро выходя на крыльцо и втягивая густой влажный воздух, пахнущий листвой и увяданием, с непривычки зябко кутался в толстовку и плотную куртку. Он жил теперь на Мэйпл-стрит. Это была северо-западная окраина города, здесь находилось муниципальное жилье. После Второй мировой войны, когда активно разрабатывали расположенный в двадцати милях к северу гравийный карьер, здесь жили рабочие, строители и инженеры, но к концу семидесятых месторождение истощилось. Дальнейшую разработку признали невыгодной, карьер забросили, рабочие разъехались, а жилье частично пришло в полную негодность, частично было выкуплено или семьями, желавшими разъехаться, или под снос. Три дома, однако, муниципалитет оставил за собой — скорее по недосмотру, чем специально, — и в одном из них, лучше всего сохранившемся, и поселили Пола за символическую плату плюс коммунальные расходы. Это было приземистое двухэтажное строение незамысловатой планировки: кухня и большая гостиная внизу, наверху ванная и две одинаково маленьких комнатки с тем расчетом, что из одной можно было сделать хозяйскую спальню, а из другой кабинет, детскую или гостевую — в зависимости от потребности. Задняя дверь выходила на небольшую крытую веранду, откуда открывался прекрасный вид на заросший диким шиповником двор. За ним тянулись просторные луга, ярдах в пятистах темнела полоса багряно-золотого сейчас леса и совсем уж далеко на горизонте виднелись присыпанные снегом вершины Белых гор. Жилье, конечно же, было не в идеальном состоянии. Некогда выкрашенные снаружи светлой краской стены теперь облупились, обои в простецкий цветочек где-то потемнели, где-то выцвели, рассохшиеся ступени ведущей на второй этаж лестницы скрипели под ногами, но крыша не протекала, фундамент стоял надежно и дом отлично держал тепло — и этого Полу было более чем достаточно. Как он и подозревал, новость о появлении в городе помощника шерифа распространилась со скоростью лесного пожара, и буквально на следующее утро к нему началось настоящее паломничество. Сначала заглянула пожилая соседка — как выяснилось чуть погодя, ее звали миссис Миллер — с мясным пирогом и старенькой рассохшейся корзинкой для ягод, в которую была сложена разномастная посуда: мелкие и глубокие тарелки, чашки, вилки и ложки с не подходящими друг к другу узорами на ручках, среди которых разительно выделялись почти новенькие ножи. — Доброе утро, мэм, — произнес Пол, стараясь подавить зевок и кутаясь в наспех натянутый поверх фланелевой пижамы свитер. Голос со сна сипел. — Чем могу помочь? Миссис Миллер, представившись, поздравила его с приездом, вручила обернутое полотенцем блюдо с горячим, словно только что из духовки, пирогом в одну руку и позвякивающую корзинку в другую. — Понимаешь, дорогой, — немного смущаясь, пояснила она. — Мальчики этой весной обновили мне всю кухню. Подарили, знаешь, прекрасный, просто прекрасный сервиз на двенадцать персон! Чудесный рисунок голубой гортензии по краю. Потрясающий подарок. И я подумала, может быть, ты согласишься принять в подарок старую посуду? На первое время? Одной заботой по дому будет меньше, ведь у тебя-то их сейчас полон рот. Шутка ли — наладить хозяйство, когда дом пустовал тридцать лет. Пол попытался вежливо отказаться, но она замахала руками, сказав, что иначе просто оставит корзинку у него на пороге. — На самом деле, ты сделаешь мне одолжение, — подмигнула она, — эти тарелки только место в шкафу занимали. — Но ножи же… — Пол предпринял еще одну попытку. Миссис Миллер улыбнулась. — Новые и сияющие, но слишком легкие — никак не могу к ним приноровиться, так что нечего им лежать. И с приездом тебя еще раз. — С этими словами она спустилась с крыльца, а Пол, почувствовав, как дно миски даже сквозь полотенце и свитер припекает предплечье, пошел в дом. Это было только начало. В течение следующих трех недель таким же образом у него оказались комплект посудных шкафов, кухонный стол, полдюжины разномастных стульев, садовые кресла, комод, зеркало в прихожую, вешалка, кровать, платяной шкаф и даже огромный диван, который привезли семеро угрюмых бородатых типов и ловко затащили в гостиную. И это не считая еще трех партий посуды, оставшейся от двух десятков разных сервизов, и разной мелочи вроде статуэток, пресс-папье, вазы с засушенным букетом — очень красивым, но от которого адски свербело в носу — и толстенного фолианта «История Сторибрука», выпущенного в семьдесят втором году к стопятидесятилетию города. — А чего ты хотел? — спросила шериф Свон, когда Пол рассказал ей об очередном подарке на новоселье — шкатулке для рукоделия, из содержимого которой ему были знакомы только нитки, иголки и ножницы. — Когда я переезжала от Мэри Маргарет, было то же самое. Она закинула ноги на стол и продолжила: — Это маленький город, все знают друг друга как облупленных вплоть до содержимого погреба и посудных шкафов. Приезжие — прекрасный повод избавиться от вещей, которые хоть уже и не нужны, а выкинуть все равно жалко. Пол, прислонившийся к косяку стеклянной двери ее кабинета, покачал головой, и она усмехнулась. — Да, я знаю, в Эл Эй такого не бывает. — Никогда, — подтвердил он. — Привыкай, — посоветовала шериф. — Считай это компенсацией за глушь и скуку. — Учту, — улыбнулся Пол и выпрямился, когда на теперь уже его столе зазвонил телефон. — Полиция Сторибрука, помощник шерифа Дискант, слушаю. В трубке раздался расстроенный девчоночий голосок. — Вас понял, мисс Стивенсон, буду через десять минут. Да, обещаю. Честное полицейское. — Он положил трубку. — Котенок Рози опять залез на дерево? — спросила Свон из своего кабинета. — Опять, — подтвердил Пол, накидывая форменную куртку и выуживая из кармана ключи от служебной машины. — Ну, удачи, — фыркнула она. — Я потом поеду постою на объездной, пятница же. Если в «Кроличьей норе» опять подерутся — вызывай. — Не вопрос. До встречи. — До встречи, мэм. — Пол махнул рукой и, выйдя на крыльцо участка, с сомнением посмотрел на подернутое ряской перистых облаков низкое небо. Шли последние дни сентября. Погода портилась, и он, даже несмотря на то, что ничуть не жалел о переезде в Сторибрук, все же скучал иногда по Лос-Анджелесу, где погода определялась в среднем двумя значениями: жарко и чертовски жарко. Семейство Стивенсонов проживало недалеко от полицейского участка — впрочем, в Сторибруке все относительно друг друга было недалеко. Полу нравилось здесь. Ему нравилось здороваться по утрам с горожанами и знать если не по имени, то в лицо половину тех, кого он встречал. Его устраивал неторопливый ритм жизни, так отличающийся от шумного, суетливого, озабоченного успехом и деньгами Эл Эй. Здесь он действительно чувствовал, что приносит пользу, а не барахтается беспомощно в болоте коррупции, висяков и бесконечных разборок между уличными бандами, пусть даже эта помощь заключалась в растаскивании дерущихся, штрафах за превышение скорости и — ну, не без этого — спасении с деревьев маленьких любопытных котят. Заплаканная Рози Стивенсон неполных восьми лет и трех футов двух дюймов роста стояла на газоне перед большим домом из красного кирпича и, запрокинув голову, не отрываясь вглядывалась в переплетение ветвей старого раскидистого клена, листьями которого была усыпана аккуратно подстриженная лужайка, едва-едва начавшая увядать. Откуда-то сверху доносилось испуганное тоненькое мяуканье. — Родители на работе, мисс Рози? — спросил Пол, подходя к девчушке. — Да-а, — всхлипывая, ответила она. — Бабушка сидит с братиком, а Тим снова удра-а-ал. Пол присел на корточки, чтоб не возвышаться над ней каланчой, и протянул платок. — Ну-ка держи, сморкайся. Пока Рози вытирала зареванную мордашку и с непосредственностью восьмилетнего ребенка прочищала нос, Пол привычно уперся ногой в толстый нарост на стволе, ухватился за ветку и вскарабкался наверх. Котенок сидел все в той же развилке, что и предыдущие три раза, и уже даже не особенно царапался, когда Пол, сунув его за пазуху, полез вниз. Обмен кота на вымазанный в слезах и соплях платок прошел без происшествий. Пол убедился, что и Рози, и хвостатый любитель приключений благополучно вернулись в дом — из-за двери донеслось звонкое: «Бабуля! Мистер помощник шерифа спас Тимми!» — и, с улыбкой покачав головой, вернулся в машину. На объездной движение было пооживленнее, чем в городе, и, как обычно по пятницам, каждый третий был не прочь втопить в пол педаль газа, игнорируя ограничение скорости. После десяти, когда окончательно стемнело и машин поубавилось, Пол развернулся и поехал домой кружной дорогой в объезд всего города. Рация молчала. Слева проплывали улицы Сторибрука с фонарями и ярко освещенными окнами домов, справа тянулась темная стена леса. Дорога вильнула в сторону, миновала полузаросший травой съезд, ведущий на старую автомобильную свалку, где около десяти лет назад приключился большой пожар, который, как недавно узнал Пол, до сих пор еще с энтузиазмом обсуждали в «Кроличьей норе». По обеим сторонам дороги теперь тянулся густой ельник. В этом месте трасса огибала старый пруд, который не стали засыпать, так как жители ближайшего квартала — а здесь стояли лучшие дома и жили хорошо обеспеченные люди — не пожелали терпеть стройку «у себя на заднем дворе». Пол сбросил скорость практически до минимума — не освещенная дорога сильно петляла, — и не зря. За одним из поворотов фары выхватили бредущую впереди высокую фигуру в долгополом темном пальто. Прохожий не обратил на машину ни малейшего внимания: не остановился, не оглянулся, не сошел на обочину. Так и брел вперед, сутулясь и подволакивая ноги, словно придавленный тяжким грузом. Его лицо, когда машина поравнялась с ним, показалось Полу поразительно бледным. Так что он проехал футов тридцать вперед, остановился и вышел из машины, не глуша мотор и по старой привычке расстегнув висевшую на поясе кобуру с табельным Глоком. — Сэр, с вами все в порядке? Идущий наконец остановился и медленно поднял голову. Это был высокий, ростом примерно с самого Пола, мужчина с густыми темными чуть вьющимися волосами. На вид ему было немногим больше тридцати, но круги под глазами и горький изгиб рта придавали ему не по годам изможденный вид. — Сэр? — снова спросил Пол, подходя чуть ближе. Незнакомец медленно моргнул, в ярком свете фар было не разобрать, какого цвета у него глаза. — Я… Что? — неуверенно переспросил он. — Помощник шерифа Пол Дискант. У вас все в порядке? На мужчине было дорогое двубортное пальто с поднятым воротником, шею украшал шарф из темного шифона с блестящими нитями — он и близко не был похож на бродягу и спиртным от него не пахло. — Я ищу свою дочь, — сказал наконец мужчина. — Грейс. Она пропала… — Оу. — Пол убрал руку от табельного. — Мне очень жаль это слышать, сэр. Сколько ей лет? Когда вы заметили ее отсутствие? Мужчина облизнул губы. Он выглядел теперь немного более сосредоточенным, собранным. — Ей шестнадцать. — Вы звонили ее подругам, сэр? У нее есть бойфренд? Возможно, она просто задержалась и забыла вас предупредить, с подростками такое случается. — Нет. — Мужчина помотал головой. — Она бы не забыла. Она очень ко мне привязана. — Конечно, сэр. Но вы не сказали, когда это произошло. Когда вы обнаружили, что ее нет? Мужчина посмотрел прямо на него, и на его лице отобразилось страдание. — Летом. В июле. Три года назад.