Страшная сказка

— Ну, что я говорила? — мрачно изрекла Свон, положив трубку. — Они как с цепи сорвались. — Что опять? — поинтересовался Пол, не отрывая глаз от монитора — ему нужно было доделать отчет, отправить в окружное управление рапорт о переводе заключенного и забить в систему кучу штрафов, бланки которых горкой возвышались над лотком входящих документов. — С-са-ма т-ты с-сор-ва-ва-лась, — заплетающимся языком пробубнил обитатель камеры номер два — Бо Соммсон, местный забулдыга, обретающийся на городской свалке и зарабатывающий на жизнь сортировкой мусора. Его самогонный аппарат пришел в полную негодность, и он, не найдя в четыре часа утра ни одного открытого магазина, не нашел ничего лучше, как вломиться в винную лавку на ближайшей окраине. Уходя с ящиком самого дорого пойла, какое только нашлось, он оставил дверь болтаться в петлях, на следующий день температура опустилась до минус тридцати, и значительной части ассортимента был нанесен непоправимый ущерб. Разъяренный владелец отказался урегулировать дело денежным штрафом, и Пол готовил дело для рассмотрения в окружном суде. Обитатели камеры номер один снова принялись ругаться и раздраженная Свон, в мгновение ока оказавшись у решетки, врезала по ней дубинкой так, что загудели стены. Задержанные — Лерой и Джим, парень лет двадцати семи, работавший в мастерской у Энди — тут же притихли. Накануне они подрались в «Кроличьей норе» по поводу, выяснять который ни у Эммы, ни у Пола не было времени. Пол скрутил обоих, приковав в противоположных углах единственной свободной камеры, и вот уже полдня наблюдал, как они исподтишка переругивались и лягались. — У доктора огнестрел. Некто Хауди Перес. Говорит, несчастный случай на охоте, но ружье не мелкашка, с таким на белок не ходят. Пол допечатал до конца предложения, поставил точку и устало потер лицо руками. В январе по законам штата разрешалось стрелять только мелкую дичь: куниц, лис, белок. На оленей сезон охоты окончился еще в декабре, но, очевидно, далеко не всех это останавливало. Егеря гоняли браконьеров по всему округу. — Я съезжу, поищу «Рудольфа»*, пока еще светло. Егеря все равно без улик не поедут. — Дерзай. Я в больницу протокол писать. — Добро. — Пол натянул куртку, проверил табельное и вытащил ключи от камеры. — Лерой, на выход. Постарайся хотя бы до завтра быть паинькой. Лерой что-то тихо пробурчал себе под нос, вероятно, кроя его матом, и, натянув вязаную шапку по самые уши, торопливо покинул участок. — Эй! — запротестовал, гремя наручниками, его сокамерник. — А я? — А ты, — снимая с него наручники, произнес Пол, — посиди и подумай еще чуток, кто дурнее — дурак или тот, кто с ним связывается. Джим обиженно засопел ему вслед. Пол как раз выехал на окраину города, когда позвонила Свон. — Мистер Перес мне тут говорит, что охотился на белок в районе Восточного озера, когда случайно разрядил себе «ремингтон» в стопу, — сказала она, включив на своем конце громкую связь. — Но мне что-то думается, это не совсем правда. Пол как наяву видел, как она сверлит потеющего и бледнеющего мужика своим фирменным «я держу тебя за яйца» взглядом. — Думаю, вы правы, мэм, — подыграл он. — Я сейчас еду в сторону карьера, проверю Санни-Рок и перевал Картера. Можно, конечно, повернуть в Белые холмы, но там… — Перевал Картера, — прервала она его довольным голосом. Было слышно, как на заднем плане чертыхается незадачливый мужик и хихикает доктор Вейл. — Отличная работа, помощник. — Она отключилась. Пол бросил телефон на приборную доску и, развернув Ленд Ровер, поехал в противоположном направлении. Оленя, умело упакованного в брезент и подвешенного в ветвях, чтоб оградить по крайней мере от крупных хищников, Пол нашел благодаря чистому везению — наткнулся на свежие следы вездехода. На таких рассекали по холмам состоятельные люди, приезжавшие развеяться от скучных офисов и «немножко» пострелять. Он с трудом погрузил тяжелую, уже начавшую коченеть тушу в машину и позвонил егерям — у тех была вечная нехватка кадров, но назавтра обещали прислать человека: правонарушение было административным и должно проходить по их части. К тому времени, как Пол вернулся в город, начало темнеть. Он пристроил оленя в подсобке в большом напольном холодильнике — как-никак, тот был уликой — и пошел дописывать сопроводительные бумаги на Бо. Лотка «входящие» на его столе было уже не видно из-за квитанций на штрафы и прочих бумаг. Джим спал, свернувшись калачиком на тонком матрасе, и Пол, помня про то, что завтра рабочий день, поднял его и отправил восвояси. Через час приехала Свон с кипой бумаг, молча поставила перед ним высокий картонный стаканчик с кофе и пошла к себе. К тому времени, как около полуночи они разъехались по домам, лоток входящих был завален только наполовину. Оказавшись дома, Пол сжевал кусок ветчины с хлебом, запивая его забытым с утра кофе, покрывшимся противной масляной пленкой и мечтая о глотке любого, даже самого простого чая из одной из тех чашек, что обитали у Джефферсона. Он жил в режиме работы по восемнадцать-двадцать часов в день с самого Рождества, уже третью — или четвертую? — неделю, и конца этому не предвиделось, по меньшей мере, до середины февраля. Вздохнув, он сполоснул кружку и, поставив таймер кофеварки на половину пятого утра, поплелся наверх — нужно было поспать хоть немного. Везти в окружной центр Бо Соммсона Полу пришлось самому. Он немного попрепирался по телефону с офицером О'Нили из управления полиции Ричмонда — формально транспортировку к месту слушания должна была обеспечить проводившая слушание сторона. Но оба прекрасно понимали, что в данном конкретном случае включается принцип «кому надо». Освободить камеру и бюджет Сторибрука от мистера Соммсона нужно было прежде всего полицейскому участку самого Сторибрука, так что Пол, прихватив заодно все документы, которые должны были попасть в округ, ранним утром в конце января надел на Бо наручники, посадил на заднее сиденье служебной машины и выдвинулся в путь. Добравшись во второй половине дня до Ричмонда, Пол благополучно сдал Бо с рук на руки в окружную тюрьму, где тому полагалось ожидать суда. С бумагами пришлось побегать из отдела в отдел, но в итоге в обратный путь он выдвинулся засветло, нагруженный переданными с оказией документами еще больше, чем на пути сюда. Перспектива вернуться в Сторибрук не позже девяти вечера казалась вполне реальной, пока он не увидел на обочине печально моргающий аварийными огнями синий пикап с заляпанным снегом крытым кузовом. Было начало восьмого вечера, и последние полчаса Полу не попалось навстречу ни одной машины. Он чертыхнулся про себя, расстегнул кобуру табельного и свернул к обочине. Водитель, размахивая руками, побежал к нему еще до того, как он остановился. — О, слава Богу, слава Богу, офицер! Я уж думал, что замерзну тут насмерть, — кричал тот на бегу. Пол дежурно улыбнулся. — Чем могу помочь, мистер..? — О, просто Эйч-Эйч, офицер. — Мужчина подошел ближе. Приглядевшись, Пол решил, что ему около сорока, хотя выглядел тот моложе своих лет благодаря худощавому сложению и стрижке. — Три недели как из ремонта, и опять заглохла, — показал он на машину. — Подкурите от вашего аккумулятора? Пол заглянул под капот — без особой, впрочем, надежды, — покопался в проводах и вздохнул: — Подкурю. Машина, как, впрочем, и суетливый владелец, отчего-то казались Полу смутно знакомыми, хотя он никак не мог вспомнить, где видел их раньше. С другой стороны, синих пикапов на дорогах было немало, а этот ничем особенным не выделялся — разве что из-под залепившего стекло снега виднелась какая-то наклейка да на зеркале заднего вида в салоне болтался рукодельный ловец снов. Незамысловатое переплетение веток было украшено разноцветными ленточками и бусинами. Казалось, что на все про все ушло не больше двадцати минут, но к тому времени, как пикап ожил, уже совсем стемнело. Эйч-Эйч долго тряс Полу руку и велеречиво благодарил за спасение, и, когда они наконец разъехались каждый в свою сторону, голова у Пола просто раскалывалась. До дома он добрался на чистом упрямстве и мысли о том, что завтра выходной. Однако проспать до обеда ему не удалось. Собственно, поспать вообще не удалось. Перестав щуриться и моргать на яростно трезвонивший сотовый, Пол понял, что зрение все же его не подводит. На экране высвечивалось без четверти полночь все той же пятницы. С незнакомого номера упрямо продолжали названивать. — Помощник шерифа Дискант, слушаю, — хрипло сказал Пол, мазнув пальцем по экрану. — Добрый вечер, офицер, — холодно прозвучало на том конце трубки, и Пол узнал голос мэра Миллс, хотя встречался с ней за все это время едва ли пару раз. — Мне нужно, чтобы вы приехали ко мне, помощник, — продолжила мисс Миллс безо всякого предисловия. — Я бы попросила мисс Свон, но не могу до нее дозвониться. — Что случилось, мадам мэр? — поинтересовался Пол, натягивая форменные брюки и пытаясь вспомнить сунул ботинки под кровать или бросил внизу. — Мистер Хаттер опять здесь, и он не в себе. Пол застыл с носком в руке. — Джефферсон? — уточнил он. — Да! — Раздраженно выдохнула она, и на заднем плане послышался легкий звон хрусталя и характерный звук наливаемого напитка. — Джефферсон Хаттер, этот чертов безумец, ворвался ко мне и требует вернуть ему дочь! Сердце бешено застучало в груди. — Он угрожает вам? Он агрессивен? — Пол сунул руки в рукава рубашки и, прихватив пояс с табельным и наручниками, сбежал по лестнице вниз. Мэр вздохнула, в голосе у нее звучала смертельная усталость. — Нет. Он… в общем, приезжайте. — Да, мэм. Буду у вас через пятнадцать минут. — Миффлин-стрит, сто восемь, — подсказала она. — Я знаю, мэм. Уже выезжаю. — Отключившись, Пол торопливо обулся и, подхватив ключи от машины, выбежал из дома. Миффлин-стрит располагалась в респектабельном районе Сторибрука, в паре кварталов от дома Джефферсона. Улицы, что неудивительно для такого позднего часа, были практически пусты, и Пол нарушил с десяток правил дорожного движения, чтобы оказаться у дома номер сто восемь как можно быстрее. Светлый двухэтажный особняк в стиле колониального возрождения выделялся среди соседних домов элегантной красотой и просторным садом с множеством деревьев. На первом этаже особняка почти везде горел свет, тогда как окна второго были погружены в темноту. Пол заглушил машину, вышел и огляделся. Нигде было не видно не то что Джефферсона — вообще не души. К дому он зашагал, оставив пояс с табельным оружием лежать на пассажирском сиденье. Мадам мэр открыла на стук почти немедленно. Регина Миллс была красивой женщиной — белокожей, темноволосой, с соблазнительной фигурой и полными губами. Надменная манера держаться привлекала к ней мужчин едва ли не больше, чем ее красота. Но сейчас, даже безупречно накрашенная и одетая, несмотря на поздний час, она выглядела усталой и очень несчастной. — Благодарю, что приехали, офицер, — сказала она, пропуская Пола в дом. Внутри особняк был так же красив, как и снаружи. Из ярко освещенного просторного холла наверх вела широкая лестница с изящными резными балясинами. Справа сквозь настежь открытые раздвижные двери открывался вид на гостиную: колонны из черного мрамора, белоснежные карнизы, лепнина и статуэтки. Обои с незамысловатым рисунком березовых стволов подчеркивали красоту и богатство обстановки и элементов декора и задавали комнате общий тон. Шторы, обивка мебели и даже рамки фотографий на стенах были выдержаны в строгой черно-белой гамме. Единственное, что нарушало картину безупречного порядка — разбитая ваза. Еще не потерявшие свежести белые розы в беспорядке рассыпались по ковру. Вода капала с лужи, образовавшейся среди осколков на столешнице. Джефферсон сидел на диване и, обхватив себя руками, тихонько раскачивался из стороны в сторону. В черном долгополом пальто он до странности гармонично вписывался в общую композицию. Багровая ткань его шарфа казалась единственным ярким пятном в этом царстве монохрома. Одна из его причудливых шляп валялась под журнальным столиком, помятая, словно ей прилетело носком острой туфли. Мадам мэр сделала приглашающий жест рукой и отошла к бару налить себе еще. — Джефферсон, — мягко позвал Пол, обходя диван так, чтобы тот его увидел. — Как вы тут? Все в порядке? Мадам мэр фыркнула. Джефферсон никак не прореагировал. Пол медленно подошел ближе, стараясь не делать резких движений. — Джефферсон? — Он опустился на диван и медленно протянул руку, оставив ее лежать на сиденье в нескольких дюймах от Джефферсона. Раскачивания прекратились, но прошло некоторое время, прежде чем взгляд того сделался более-менее осмысленным. Пол ободряюще улыбнулся. — Привет. Джефферсон медленно моргнул, расцепляя руки. Взгляд его метнулся в сторону неподвижно наблюдавшей за этой сценой мисс Миллс, обежал комнату, словно ища что-то… или кого-то. Пол придвинулся еще и, убедившись, что Джефферсон видит его движения, осторожно коснулся его предплечья. — Эй? Джефферсон перевел взгляд на него. — Офицер, — неуверенно произнес он. — Да, это я. Уже поздно, думаю, нам нужно дать мадам мэр отдохнуть. Что скажете? Джефферсон облизнул губы и бросил вороватый взгляд в ее сторону. — Грейс, — очень тихо сказал он, стараясь отвернуть лицо так, чтобы мэр его не видела. — Я искал Грейс. — Я знаю, — очень серьезно ответил Пол, тоже понижая голос. — Она знает, где Грейс. Она на самом деле Злая Королева, — с мольбой прошептал Джефферсон, вцепившись в рукава его форменной куртки. Его взгляд лихорадочно шарил по лицу Пола. — Ты же мне веришь? — произнес он практически одними губами. — Конечно же, верю. — О боже! — пробормотала себе под нос Регина. Джефферсон вздрогнул, вновь обхватывая себя руками. — А вы мне? — не обращая на нее внимания, спросил Пол. Джефферсон кивнул. — Тогда вам придется мне поверить — Грейс здесь нет. Джефферсон растерянно заморгал. Краем глаза Пол видел, как мэр Миллс, покачав головой, закатила глаза. — Но… — Я обыскал дом, когда приехал, — бессовестно соврал Пол, бросая в сторону мэра извиняющийся взгляд — та лишь махнула рукой. Джефферсон нахмурился. — Но я был уверен… — Я знаю, — мягко откликнулся Пол. — Но ее нет здесь. Давайте я отвезу вас домой? Джефферсон заморгал, оглядываясь так, словно не понимал, как тут очутился, и тихо выдавил: — Хорошо. На часах была полночь. Пол подобрал валяющуюся на полу шляпу. — Боюсь, она немного пострадала, — сказал он, вручая ее Джефферсону. — Как думаете, получится что-нибудь сделать? Тот покрутил головной убор в руках, надавил изнутри, выправляя вмятину. — Наверное… — рассеянно ответил он, выглядя теперь чуточку более вменяемым и сосредоточенным, словно привычная задача стянула в точку фокуса остатки угасшего рассудка. — Вот и отлично. — Пол поднялся и потянул Джефферсона за собой, придерживая его под руку. — Будете предъявлять обвинения, мэм? — спросил он у мадам мэр, показав глазами на разбитую вазу. Мисс Миллс покачала головой, опуская пустой бокал на столешницу из черного мрамора. — Это я сама. — Она вздохнула. — Просто проследите, чтобы… — Мистер Хаттер не будет больше вас беспокоить, мэм, слово офицера. — Пол не был уверен, что у него получится сдержать это обещание. Она улыбнулась сомкнутыми губами, и стало понятно, что она тоже ему не очень верит. Вертевший в руках шляпу Джефферсон двигался как лунатик. Когда тяжелая дверь за ними закрылась и они оказались на обсаженной густым кустарником дорожке, ведущей к воротам, он поднял голову, будто от холодного воздуха мысли его прояснились. — Грейс, — сказал он, оглядываясь на высокие окна особняка. — Все в порядке, — успокоил его Пол, — ее теперь ищу я, помните? Джефферсон свел брови над переносицей. Ночной ветер ерошил его темные вихры, кожа на морозе стала совсем бледной. В конце концов он неуверенно кивнул. — Вот и славно. Вам не нужно больше искать ее одному, хорошо? Джефферсон опустил глаза, перебирая в руках полы шляпы. Пол вздохнул, понимая, что большего от него все равно не добьется. — Ладно, поехали, — сказал он, выуживая из кармана ключи. Теперь, когда адреналин начал отпускать, на него снова навалилась усталость. При мысли о поездке на другой конец города хотелось выть. Температура за то время, что Пол провел в доме мадам мэр, опустилась на несколько градусов, дороги покрылись тонкой корочкой льда, и обратный путь даже по абсолютно пустым улицам занял почти вдвое больше времени. Джефферсон сидел, привалившись головой к стеклу, механически крутил в руках помятую шляпу, и только когда Пол остановился у своего дома на Мэйпл-стрит, озадаченно нахмурился. — Я не здесь живу. Пол кивнул, вытаскивая ключи из замка зажигания. — Здесь живу я. — Он не стал объяснять, что в своем теперешнем состоянии в лучшем случае довез бы их до ближайшего кювета. — Подумал, что вам пора побывать у меня с ответным визитом. — О, — мягко откликнулся Джефферсон, оглядывая дом с новым интересом, и тут же обеспокоенно спросил: — А это удобно? — Абсолютно! — усмехнулся Пол, захлопывая дверцу. Они поднялись на крыльцо. Джефферсон коснулся рукой косяка, и на перчатке остались чешуйки отшелушившейся краски. Пол отпер дверь и шагнул в сторону, пропуская его вперед. — Только должен предупредить — с последние недели работы невпроворот, и я тут только ночую. До уборки руки пока не доходят. На самом деле, все было не так плохо, как он описывал — ну, разве что корзина для белья была доверху забита, на гладильной доске лежал ворох мятых рубашек, а в раковине — стопка немытой посуды. А в остальном вещей у него по-прежнему было не так много, чтобы что-то разбрасывать. Пол направился к лестнице, вспоминая, где лежат запасные простыни и одеяла и найдется ли у него что-нибудь, что сойдет за пижаму, но замер. Джефферсон с любопытством осматривал гостиную, переходя от одного предмета к другому, и взгляд у него при этом был совершенно ясный. Словно по волшебству, Пол увидел его таким, каким он был «до»: заботливым отцом, хорошим соседом, уважаемым членом общины. Как будто сюда, в маленький дом на Мэйпл-стрит, не было хода тому холодному липкому безумию, что обитало просторном и пустом особняке Хаттеров. — Ничего, если я тут тебе постелю? — спросил Пол, кашлянув — почему-то подвел голос. — Диван только выглядит не очень, а так удобный. Рука Джефферсона, занесенная над фолиантом «История Сторибрука», замерла. Он медленно моргнул и перевел взгляд на темное окно. — Мне нужно домой, — сказал он, оглядываясь так, словно не понимал, где находится и как тут очутился. — Конечно, я отвезу вас утром. — Мне нужно сейчас. — Джефферсон беспокойно коснулся шарфа, выглядывающего из-за поднятого воротника пальто. — Если Грейс вернется, мне нужно быть дома. Я… я лучше пойду. — Послушайте, но сейчас второй час ночи, на улице мороз и очень скользко. — Пол медленно подошел, остановившись в паре шагов. — Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Джефферсон посмотрел на него мягким, непонимающим и совершенно безумным взглядом: — Но мне нужно домой. Пол открыл рот, закрыл и потер лицо руками. — Ладно, — сказал он, поняв, что выбора у него нет. — Хорошо. Я только посмотрю, остался ли кофе. Кофе был на самом дне кофейника, но в холодильнике обнаружилось несколько банок энергетика. Одну Пол выпил, на ходу натягивая куртку и ища куда-то запропастившиеся ключи, вторую прихватил с собой. Вопреки его ожиданиям, они ни во что не врезались, не съехали в кювет и вообще добрались вполне благополучно. Улицы в этот час были совершенно пустынны, только раз он заметил промелькнувший где-то вдалеке свет фар. Джефферсон всю дорогу молча глядел в окно. Его лицо с высокими скулами, изящными дугами бровей и полными губами то и дело выхватывали из тени отсветы уличных фонарей. Дом номер триста шестнадцать был темен и тих, только над крыльцом горел как всегда включенный светильник. Пол прищурился, глядя на него снизу вверх — крыльцо Джефферсона никогда еще ни казалось ему таким Эверестом. Ноги протестующе ныли при одной мысли о необходимости подниматься, и после целого дня проведенного за рулем отваливалась спина. — Хотите чаю, офицер? — спросил Джефферсон, и Пол, вздохнув, принялся подниматься. В конце концов, как бы он ни вымотался, он точно знал, что будет спать спокойнее, зная, что одетый не по погоде Джефферсон не бродит по темным дорогам, рискуя свернуть себе шею в случайной канаве или попасть под колеса невнимательному водителю. — В доме есть гостевые комнаты, — неуверенно напомнил Джефферсон. — Шесть или восемь, да. Вы говорили. — Хотите все или одной будет все же достаточно? — уточнил Джефферсон, и Полу показалось, что он опять уловил проблеск того человека, каким хозяин дома был «до». Или ему мерещилось от усталости, что тоже было не исключено. — Благодарю вас, одной будет вполне достаточно, — ответил он, наконец добравшись до верхней площадки. Джефферсон жестом пригласил Пола в дом, на несколько секунд застыл на пороге, с тревогой и надеждой вглядываясь в тихую зимнюю ночь, и медленно, будто бы через силу прикрыл входную дверь.