Последний понедельник апреля начался для Пола в четыре часа утра с телефонного звонка. На объездной какой-то дальнобойщик, сбив встречную легковушку, улетел в кювет. На то, чтобы наскоро принять душ и перелить свежесваренный кофе в термос, ушло не больше четверти часа. Завтракать Пол не стал, примерно представляя себе картину, которую увидит на дороге в серых предрассветных сумерках. И не ошибся.
Здоровенная фура, впечатавшаяся кабиной в ствол вековой ели, лежала на боку, оставив после себя длинный зигзагообразный след шин на асфальте и ярдов сорок выдранного с корнем, поломанного кустарника да вспухшей глубокими бороздами земли. Остатки легковушки под огромными колесами удалось разглядеть далеко не сразу. В воздухе стояла вонь бензина, разогретого металла и паленой резины.
Не меньше часа ушло на то, чтобы дозвониться до городской больницы и переговорить сначала с сонной, ничего не понимающей медсестрой, а потом с не менее сонным и туго соображающим дежурным ординатором. Но в конце концов Полу все же удалось донести до них, кто он и чего хочет, и ему пообещали бригаду парамедиков и труповозку. Энди, к счастью, всегда был ранней пташкой.
К тому времени, как на дороге показались тягачи автомастерской и лениво завывающая машина скорой помощи, на трассе уже стало оживленнее. Многие притормаживали, высовывались из окон в попытках разглядеть произошедшее во всех подробностях, даже рискуя свернуть себе шею или оказаться в кювете с противоположной стороны. Пол переставил машину поближе — он был на служебной — и включил мигалку.
— Еб твою мать, — заключил Энди, оценив масштаб предстоящей работы. Парня, пригнавшего второй тягач, выворачивало в кустах с другой стороны дороги. — Позвоню-ка я Джимми, пускай гонит сюда трактор и прихватит бензопилы. Доброе, ну, коли можно так сказать, утро, помощник.
Они пожали друг другу руки. Мимо, яростно сигналя, пронеслась легковушка.
Даже с помощью вызванной из округа бригады спасателей железное месиво удалось расцепить и вытащить на дорогу только к трем часам дня. К тому времени опустел и термос Пола, и тот, что положила Энди Сара, его, как он ласково ее называл, хозяюшка. В том, что осталось от легковушки, был только водитель, а вот на полу в кабине грузовика, когда ее раскурочили, чтобы достать тело, обнаружился «сюрприз» в виде женщины неопределенного возраста, но во вполне себе недвусмысленной позе.
— Ну вот что за мудак, а? — ворчал старшина пожарных, утирая пот, пока Пол фотографировал вскрытую кабину.
— Зато повеселился напоследок… — неуверенно подал голос Джонни, один из автомехаников Энди, ждавший в сторонке, когда пожарные дадут добро, чтобы растаскивать машины.
— Ты же понимаешь, что, когда машина начала вихлять, она, скорее всего, рефлекторно сжала зубы, да? — осведомился у него один из санитаров, стряхивая сигаретный пепел на асфальт. — А если нет, то сделала это во время удара о легковушку.
Джонни побледнел. Игравший во что-то на телефоне врач снисходительно усмехнулся.
— Приезжайте в Сторибрук, окунитесь в атмосферу настоящей сказки, — мрачно процитировал Пол буклет местного туристического агентства.
Энди, фыркнув, хлопнул его по плечу.
Свон позвонила в половине четвертого, и голос ее Полу не понравился сразу. Он моргнул фарами, пропуская дребезжащий и скрежещущий грузовик, который со всеми возможными предосторожностями буксировал сам Энди — остатки легковушки увезли на эвакуаторе часа два назад, — и съехал на обочину.
— Еще раз, что?
— Я просто хотела, чтобы ты знал — это было не мое решение, Дискант.
— Ты о чем вообще?
— Хаттер. Я знаю, что вы общаетесь, и хотела сказать тебе сама. Его сегодня видели возле школы, вроде подходил к девочкам, пытался о чем-то предупредить. Ну, ты знаешь, какой он бывает.
— Да, — только и сумел выдавить Пол. — Он говорил что-то о мадам мэр? Его арестовали?
— Ты же знаешь, что, если бы зависело от меня, я просто отвезла бы его домой?
— Эмма, где он? — раздельно произнес Пол, впервые с момента знакомства назвав ее по имени.
— Городская больница. Мне жаль, я ничего не могла поделать. Это было не мое решение…
Она говорила что-то еще, но Пол, выруливая на дорогу и втопив педаль в пол, уже не слушал.
Городская больница Сторибрука представляла собой двухэтажное здание в форме неправильной буквы Е. Когда в начале прошлого столетия городские власти решили, что город разросся в достаточной степени, чтобы обзавестись собственным медицинским учреждением, было возведено аккуратное, просторное по тем меркам здание в виде буквы L. Шло время, город рос, медицина развивалась, требовалось больше площадей и кабинетов, и в шестидесятых годах городской совет при финансовой помощи семейства Бэйлов постановил пристроить дополнительное крыло. Так L превратилась в U.
В конце девяностых снова возникла потребность в расширении. Средний возраст населения рос, частота обращений за медицинской помощью тоже увеличивалась, да и помещения приемного покоя и неотложки надо было полностью переоборудовать в соответствии с последними стандартами министерства здравоохранения. Но когда городской совет в очередной раз залез в карман федерального бюджета и местных меценатов, выяснилось — почва для того, чтобы возвести новое крыло и превратить U в Е, была неподходящая. Нет, непосредственной опасности не было, но старого мистера Бэйла, увлекавшегося геологией, встревожило колебание уровня грунтовых вод, и, поскольку больше шестидесяти процентов строительной сметы оплачивалось из его кармана, крыло выстроили, развернув в другую сторону, и вот в нем-то теперь и располагался приемный покой и стойка регистратуры.
Было около четырех, когда Пол влетел в просторный холл, заполненный простуженными, перевязанными людьми и орущими даже на руках у матерей детьми, меж которых сновали медсестры, помогая больнице принять и обработать сегодняшний поток страждущих.
Пол направился прямо к стойке регистрации, и сунул значок под нос усталой задерганной женщине неопределенного возраста от тридцати до пятидесяти лет.
— Помощник шерифа Дискант. Мне нужна информация о пациенте — Хаттер, Джефферсон М., его привезли сегодня.
Женщина по-совиному моргнула, глядя на значок, потом на Пола, опустила глаза на монитор и принялась щелкать по клавиатуре.
— Боюсь, у нас нет пациентов с таким…
Пол заставил себя улыбнуться.
— Хаттер с двумя «т», пожалуйста. И Джефферсон с двумя «ф», а не «с».
Ее пальцы с коротко остриженными ненакрашенными ногтями снова забегали по клавишам.
— Ах, да. Есть. Поступил сегодня…
— Куда? — перебил Пол, едва сдерживаясь.
Она подняла на него глаза и заморгала.
— Вам нужно поговорить с лечащим врачом, офицер. Я не имею права…
— Куда? — очень тихо, почти по буквам произнес Пол, чувствуя, как под шрамом гудят от напряжения связки.
— Психиатрическое отделение, — пискнула она. И закричала уже вслед: — Но вам нельзя туда, офицер!
Пол не слушал.
На входе в психиатрическое отделение его остановили два плечистых медбрата с равнодушными физиономиями, и стало понятно, что значком тут много добиться не выйдет.
— Я не уполномочена сообщать информацию о пациентах, поговорите с главой отделения, — отчеканила медсестра на стойке, тучная дама лет сорока с жидкими волосами и кроваво-красной помадой. Пуговицы ее накрахмаленного белого халата трещали под напором внушительного бюста.
— Кто это?
— Доктор Соммерс, часы приема для не пациентов с двух до четырех каждый второй четверг месяца.
Пол скрипнул зубами, ущипнул себя за переносицу и заставил улыбнуться.
— Могу я взглянуть на сопроводительные документы, мэм? Не карту! — перебил он, видя, что она открыла рот, чтоб в очередной раз пробубнить, что не уполномочена. — Только на заключение о госпитализации. По закону штата Мэн я имею право на доступ к ним без предъявления ордера.
На самом деле, не имел, но они об этом вряд ли знали. Сестра смерила его раздраженным взглядом, вздохнула, ясно давая понять, что он отрывает ее от очень важных дел, и принялась рыться в лотке для бумаг.
— Глядите. — Она бросила на стойку заполненный бланк.
Пол быстро пробежал документ глазами и замер. Под росписью врача, в графе, где должен был засвидетельствовать свое согласие пациент, красовалась размашистая витиеватая подпись мистера Голда.
* * *
Ломбард и антикварная лавка, принадлежавшие негласному владельцу города, словно в насмешку над благосостоянием оного размещались в небольшом домишке на перекрестке Централ-стрит и Петуния-авеню. Толкая дверь под мелодичный звон колокольчика, Пол сообразил, что это одно из немногих оставшихся в Сторибруке мест, где он еще не был.
В небольшом помещении было душно. Спертый воздух резко пах смесью тысячелистника, пыли и дорогого парфюма. В стеклянных витринах и на полках стеллажей, занимавших все стены ломбарда от пола до потолка, теснились самые разнообразные предметы. Веера, помутневшие старинные зеркала, шкатулки всевозможных размеров, кавалерийская сабля, набор пивных кружек, ручная мельница и десятки — сотни! — других предметов, многие из которых не имели на первый взгляд никакой практической или исторической ценности. Предметы громоздились в витринах и на них, шаткими штабелями возвышались в углах комнаты, свешивались с потолка вместе с пучками ароматных трав, от которых отчаянно свербело в носу. Пол не мог представить, как в этом бардаке вообще можно найти что-то нужное.
— Офицер, — промурлыкал откуда-то сбоку вкрадчивый голос, и из теней в самом дальнем и темном углу соткалась невысокая худощавая фигура владельца. В маленьких темных глазах светился интерес хищника, завидевшего добычу. — Рад видеть вас в моем заведении. Что привело?
— Ваша подпись в листке госпитализации мистера Хаттера.
Мистер Голд шагнул вперед. Приглушенный свет ламп словно плащом облек его тощие плечи, заискрился в длинных каштановых волосах.
— Ах вот оно что…
Мистер Голд склонил голову набок, изучая Пола словно, энтомолог — давно известный вид насекомых, отдельный представитель которого умудрился его чем-то удивить. Пол почувствовал, как внутри растет звенящая холодная ярость, от которой делается ясной голова и перестает рваться пустыми сомнениями сердце.
— Я знаю, кому принадлежит этот город, мистер Голд. Но на это вы права не имеете. На него — не имеете.
В немигающих, словно у змеи, глазах владельца ломбарда промелькнул интерес.
— Даже так, офицер?
— Да, мистер Голд, — не отводя глаз и стараясь не моргать, спокойно ответил Пол. — Только так.
— Хм. — Тихий маленький смешок зазвенел в установившемся между ними напряженном молчании. Казалось, он рос, ширился, без остатка заполняя это маленькое захламленное помещение, давя на барабанные перепонки, заставляя сердце испуганно трепыхаться в груди. А потом внезапно лопнул. Мистер Голд подошел к прилавку, и свет лампы соскользнул с его плеч, в морщинах на маленьком лисьем лице залегли тени, сквозь редкие волосы на макушке проглянула белая кожа с пигментными пятнами.
— Вы ведь лично убедились, офицер, что мистер Хаттер не совсем здоров.
Пол, все еще ощущая звон в ушах, шагнул вперед.
— Вы же знаете, что он безобиден.
— Был безобиден, офицер. — Мистер Голд поцокал языком. — Рассказывать выходящим из школы девочкам страшные истории? Пугать невинных детей — это уже не безобидно, офицер.
— Предупреждать! — Пол стиснул край витрины, и деревянная рама жалобно скрипнула под пальцами. — Он хотел их только предупредить. Он не хотел ничего дурного!
Мистер Голд глядел на него, чуть склонив голову набок.
— Предупреждать о реальной опасности — это одно офицер, но о злой королеве, о башнях, где томятся юные пленницы?
Пол стиснул зубы.
— Вы же говорили с доктором Хоппером, офицер. В состоянии мистера Хаттера без медикаментозного лечения не обойтись — и это слова этого уважаемого человека, отнюдь не мои! — Мистер Голд воздел руки в жесте притворного смирения.
— Вы не выпустите его оттуда, да?
Хищная улыбка мистера Голда заставила Пола внутренне содрогнуться.
— Ради всеобщего блага — нет, офицер. С мистером Хаттером приключилось несчастье, и долг общины — помочь ему, а не укреплять в его безумии.
— Думаю, решать, что лучше для мистера Хаттера, вправе только мистер Хаттер, — процедил Пол.
Мистер Голд, ничуть не впечатлившись, вскинул бровь.
— Врач-специалист определенного профиля с вами вряд ли согласится, офицер.
С минуту они буравили друг друга взглядами через заваленный барахлом прилавок. Не отводя глаз, Пол достал из кармана сложенный листок и хлопнул его о витрину так, что задребезжало стекло.
— Тогда подпишите.
Мистер Голд ухватил бланк двумя пальцами, поднял и только тогда перевел взгляд с Пола на документ. Брови его взлетели вверх.
— Разрешение на посещения, — подтвердил Пол. — Иначе, Господом Богом клянусь, я подниму шум о принудительной госпитализации везде, где только смогу.
Острый взгляд мистера Голда вперился в него подобно кинжалу, но Пол и не думал останавливаться.
— Я знаю, что я человек маленький, мистер Голд. И вы быстро меня заткнете. Но у меня остались друзья в Лос-Анджелесе, и что-то я да успею. Вы это знаете, ведь так?
Мистер Голд положил бланк на витрину, расправил погнувшийся уголок и оставил внизу документа размашистую витиеватую подпись.
* * *
— Слушай, Пол, я правда не знала, что так обернется, — первое, что сказала ему Свон, когда на утром следующего дня Пол появился в участке. Он бросил взгляд на свой стол — у клавиатуры стоял высокий стаканчик с его любимым кофе и бумажный пакет с логотипом кафе «У Бабули».
— Доброе утро, шериф Свон, — поздоровался он, обходя ее по дуге и аккуратно пристраивая на подоконник подаренную ей шляпу.
Шериф еще какое-то время стояла посреди участка, уперев руки в бока и глядя, как он включает надсадно заскрежетавший внутренностями компьютер и отправляет в мусорное ведро пакет из кафе вместе со стаканчиком, потом дернула головой и пошла к себе.
— Ладно. Отчет для округа об аварии на тебе, — бросила она и впервые за все время, что Пол работал здесь, захлопнула дверь в свою каморку.
* * *
В психиатрическом отделении посещения разрешались по средам с четырех до семи. Пол подозревал, что стал самым образцовым посетителем со времени основания отделения. Он оставил пояс с оружием и наручниками в багажнике машины. Безропотно снял куртку, зажим для форменного галстука и булавку с гербом штата с кармана рубашки.
Медсестра — та же тучная леди с выпирающей из форменного халата грудью — глянула на него подозрительно, но, изучив подписанный мистером Голдом бланк, резко поскучнела и кивнула одному из санитаров:
— Сэмми, проводи.
— Здесь разве нет комнаты для посещений? — поинтересовался Пол, пока Сэм — рослый плечистый парень на год или два старше его самого — вел его по гулким пустым коридорам.
— Так ведь, сэр, многие тут неходячие или буйные больно.
— А общая комната?
— Есть такая, офицер. Телевизор, игры развивающие — все честь по чести. Но многие нервничают, если видят там незнакомого человека. Я открою вам палату, офицер, а сам постою снаружи на случай чего.
Пол кивнул.
— Вот сюда, сэр. — Санитар указал на одну из многочисленных дверей в коридоре, куда они повернули. — Проходите.
Ключ, поворачиваясь, скрежетнул в замке. Тяжелая дверь отворилась. Пол вошел.
