Система второго шанса

      После Рождества новых нападений не было. Постепенно школа возвращалась к привычному ритму жизни, уроки тянулись дольше, а преподаватели наваливали целые груды домашних заданий. Катя и Хуайсан часами сидели в небольшом закутке напротив библиотеки, который обнаружили еще на первом курсе, и упорно работали. Кошанская помогала другу с трансфигурацией и рецептами зелий, проверяла эссе и хвалила за каждую мелочь. Хуайсан же возвращал все ее внимание и тепло сторицей — много общался с ней по-китайски, учил красиво писать трудные иероглифы, а однажды подарил свой самый красивый веер.       Разнообразные сплетни, однако, продолжали ходить по школе и обрастать подробностями. Эдик Добровольский и несколько его подпевал не унимались и уверяли всех заинтересованных, что Кирилл Аксаков — наследник Слизерина и хладнокровно расправился поочередно сначала с Сун Ланем, а затем и с Сюэ Яном. — Сами посудите, — вдохновенно вещал третьекурсник за ужином, — кому еще было это сделать? Они с Сюэ Яном терпеть друг друга не могли. А старосту он убрал, чтобы ему ничего не могли сделать. Надеюсь, его исключат, когда все выяснится. Да, исключат!       Сидевшая рядом с ним первокурсница победно вскрикнула, и Хуайсан осуждающе посмотрел на нее, а затем — на Эдика. — Вот сижу, смотрю на тебя и не понимаю: что за хрень ты несешь? С чего ты взял, что он наследник? Он на Гриффиндоре учится. — Конспирация, — махнул рукой Добровольский. — Знаешь, что это значит? Или слово для тебя слишком сложное? Объяснить?       Эдик звонко рассмеялся. Ну разве он не прав? Не Хуайсан ведь тот еще дурачок! Вспомнить хотя бы, как его при всей школе отчитал грозный старший брат, Не Минцзюэ. Ругаться было за что — младший схлопотал «Слабо» по зельеварению и «Отвратительно» по трансфигурации. Сцена была — залюбоваться можно. Если бы в Хогвартсе только работала видеокамера… Эдик бы точно заснял этот момент — себе на память. — Я прекрасно знаю, что такое конспирация, — тихо ответил Хуайсан, прикрывая лицо веером, совсем как препод зельеварения. — Но ты все равно придурок.       С Эдиком действительно были согласны не все. Каспар Каин вместе с Лаврентием Вороновым и еще несколькими приятелями составил список потенциальных наследников и постоянно дополнял его. — Аксаков отпадает, — заявил он перед уроком травологии спустя пару недель расследования. — Он по Тёмным искусствам лучший из нас, но ни один второкурсник не наложит такое проклятие. Тупо силёнок не хватит. Вот его сестра могла бы. — Не могла, — Лаврентий придвинул к себе тетрадь с досье и принялся что-то записывать. — Знаешь, что она в Келпи делала? Библиотеку их шерстила, да и все. Она сама говорила, что из нее хреновый тёмный маг. — Маскировочка, — одобряюще кивнул Каспар. — Уважаю. Но она все равно под подозрением. Amicus Plato, sed magis arnica Veritas. — Тебе дороже истина? Она в другом, — Лаврентий перевернул несколько страниц тетради и указал на портрет бледного невзрачного юноши со Слизерина. — Вот этот ваш фрик и то больше похож на настоящего наследника. — Джулиан Уотерс? Брось, — фыркнул кто-то из слизеринцев. — Он из гостиной выходит только на уроки и на музыку. — Но мы же рассматриваем все варианты, — подчеркнул Лаврентий. — Стало быть, он тоже подходит. Смотрит на всех, как на куски говна, даже на преподов. Чем вам не наследник?       Захлопнув тетрадь, он передал ее Каспару и тут же раскрыл учебник по травологии. Сегодня Эстер Дункан была не в духе, и злить её не стоило. Сразу после уроков Лаврентию нужно было идти на дополнительные по фортепиано — а вела их тоже младшая миссис.

***

      Вернулся с занятия Лаврентий поздно и сразу же направился в излюбленное место — закуток напротив библиотеки. Охранял его ворчливый портрет, любитель обвинить молодежь в скудоумии, и успокоить его мог лишь Артюр Рембо на чистейшем французском языке. Скороговоркой прочитав несколько строк «Пьяного корабля», Воронов задобрил портрет и нырнул в проём. Привычный вид небольшой библиотеки успокоил его, но что-то всё равно было не так. За столом сидела Катерина и, то и дело поправляя очки, терпеливо повторяла: — Да будет вам. Никто же не пострадал. — Никто не пострадал?! — Николай Кошанский, призрак Рейвенкло, а по совместительству прапрадед его декана, тут же взлетел ввысь. — А книги? А я, в конце концов? — Вы призрак, дедушка, — мягко напомнила Катерина. — Вам ничего не будет. — Значит, поэтому можно кидать в меня книгами? Вы еще откройте соревнования, — с сарказмом заявил призрак. — Пятьдесят очков Рейвенкло, если попадете старику Кошанскому в живот, и сто — если в голову, верно? Конечно, я же факультетский призрак, что мне будет? Думайте, что говорите, — сухо произнес он и тут же скрылся. Катя лишь тяжело вздохнула и вернулась к эссе. — Что случилось? — тут же поинтересовался Воронов, устраиваясь рядом с однокурсницей. — В первый раз его таким вижу. — Обычно он совершенно нормальный, — вздохнула Катерина. — Строгий, да, может мораль прочесть. Но чтобы такой — очень редко. Он мне рассказал, что сегодня кто-то чокнутый пришел и швырнул в стену книжкой. А дед в это время решил что-нибудь почитать на латыни и выплыл в самое неподходящее время. — Знать бы еще, кто это сделал, — протянул Лаврентий. — Это бы сняло подозрения с половины школы. — Думаешь, я не спросила? — Катерина вновь поправила очки. — Он не говорит. Только ругается, что молодежь пошла бескультурная.       Она умолчала лишь об одном: старший Кошанский все-таки отдал ей злополучную книжку — потрепанную и в черной обложке.

***

      То, что в руки ей попал дневник, она поняла практически сразу, когда открыла его уже в спальне. На страницах мелькали чуть выцветшие даты, но ни одной записи там не было. Выходит, что его выкинули зря? Или там мелькали скрытые записи?       Вспомнив невербальное заклинание, которому учили в Келпи, Катерина взмахнула рукой и провела кончиками пальцев по корешку дневника. С нетерпением открыв его и пролистав, она расстроилась — по-прежнему никаких записей! — Ну и ладно, не пропадать же добру, — пробормотала она. — Кто откажется от халявного ежедневника, особенно в январе?       Раскрыв страницу с нужной датой, она неторопливо записала: «Меня зовут Катерина Кошанская».       Мгновение чернила выделялись на желтоватой бумаге, а затем исчезли — будто всосавшись в лист. Катя замерла, готовая отбросить злосчастную книжицу и нырнуть под одеяло — как вдруг чернила будто вытекли обратно, образуя новую фразу. «Здравствуй, Катерина. Как к тебе попал этот дневник?» — Классно, — протянула девушка. — Еще и халявный друг по переписке!       Всю правду говорить не хотелось — но она торопливо принялась писать ответ, ограничившись нейтральным вариантом. «Кто-то оставил его в библиотеке.»       Ответ не замедлил появиться — написанный все тем же аккуратным, не катерининым почерком. «Хорошо, что воспоминания записаны не чернилами, а более надежным способом. Есть люди, которые не хотят, чтобы эти события подвергли огласке.» «Что это значит?» «Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, которые произошли много лет назад в стенах Хогвартса.» «Я как раз здесь и нахожусь. Ты ведь что-нибудь знаешь про Тайную комнату?» — заинтересовавшись, Катерина больше не думала о почерке и строчила быстро, не размениваясь на каллиграфию. «Разумеется. В то время ученикам говорили, что это легенда, что Комнаты не существует. Но монстр смог выбраться оттуда, напал на нескольких студентов и убил одного. Виновника удалось поймать. Правда, его сочли невменяемым и отправили лечиться в Мунго. Директор школы стыдился того случая, и с тех пор о нем никто и никогда не вспоминал. Полагаю, ни один из ваших нынешних учителей не застал это время. Но всё может повториться — монстр ещё жив, как и тот, кто способен управлять им.»       Катерина едва не опрокинула все со стола — настолько размашисто писала ответ. «Да, у нас происходит что-то подобное. Было уже два нападения, подозревают нескольких человек.»       О том, что в числе потенциальных наследников Слизерина находится её брат, Кошанская разумно промолчала. Не стоит впрягать в это непонятного собеседника. «У нас тоже случилось нечто подобное в прошлый раз. Если хочешь, я могу передать тебе свои воспоминания. Но одних моих слов будет недостаточно.» «Как ты сделаешь это?» «Когда ляжешь спать, обязательно положи дневник под подушку. Я покажу тебе всё во сне, а наутро мы это обсудим.» «А если я не запомню сон? Если вообще не смогу заснуть?»       Таинственный визави молчал, оставляя все вопросы без ответов, и Катерина с тяжелым вздохом сделала, что ей велели. Уплыла в сон она на удивление быстро — и всю ночь ей снился долгий и тяжелый допрос от первого лица, во время которого она прятала лицо за спутанными тёмными волосами и молчала. В воспоминаниях немым упрёком мелькал бледный белокурый юноша с широко раскрытыми глазами и застывшим в них ужасом.