Второй шанс

      Разговоры о тех, кого уже давно нет рядом, о тех кого бы никогда не вспомнил, навивают тоску и боль.        — Нет… — Гук и не знает как сказать, что работать они закончили очень давно. Что нет больше тех, кто мог о нем позаботься. До супермаркета чуть больше десяти минут, но молчать не хочется. Правду знают немногие, и они клялись, никогда об этом не говорить. — Я их не помню, я рос с братом и его отцом, дядей Чаном. Своих родителей я не знал…       Чонгук отвернулся, и сбавил шаг, понимая, что ложь дается ему хуже всего. Тэхен чувствовал, что не должен был спрашивать; чувствовал что так и случится. Чонгуку не нравится эта тема — теперь Тэхен понял это сполна, но что делать если этим они и живут. Чонгук не хочет рассказывать, но Тэхен расскажет. Он давно хотел, поэтому через минуту молчания продолжил сам.       — Мой отец был служивым. Мне было десять, когда произошел теракт, и его не стало. Мою мать утешил другой, в последствие он стал ее мужем, а через три года скончалась она сама. Все твердили, что от болезни, но я до сих пор думаю, что в могилу ее свел отчим! — Ким с скрежетом сжал зубы при его упоминании. — Моих родных тоже давно нет, Чонгук… у меня нет настоящего дома, настоящей семьи, поэтому прости. Я не хотел, чтобы ты начал об этом думать, — Ким улыбнулся, скрывая печаль, — поэтому давай сменим тему, а еще я полагаю, что мы почти пришли…       Он кивнул, переваривая сказанное Кимом ранее. Оказывается, он помнит их, помнит заботу и тепло. Да, ему тоже не повезло, но он хотя бы знал, что значит быть сыном своей матери.       — Давай поскорее купим еду…       В магазине народа было немного. Чонгук по знакомому маршруту взял все необходимое, и вот последним нужно было найти кари, которой нигде не было видно.       — Извините! — Обратился он к одному из сотрудников. — Не подскажите, где я могу найти кари?       Парень в униформе обернулся на просьбу, и широко раскрыв глаза, уставился на Чонгука.       — Чон Чонгук? Ты ли это?       Гук не узнал в нем знакомого, но когда тот заговорил, кусочки прошлого начали собираться воедино.       — Сан Хо… — досадно выдохнул Чон.       — Вот уж не ожидал тебя встретить! Ты учишься в одной из школ этого города?       — Да, тебе что ли рассказал кто?       Чона и Хо связывало прошлое, и не самое приятное. Это можно было заметить по поведению самого Чонгука, по выражению его лица.       — Нет, просто я твоего брата видел на днях. Он совсем дурной стал…       — Ты его видел? — Гук переполошился и заглянул тому в глаза.       — Э-э, да. А что такое? Вы разве не вместе живёте?       — Он домой уже вторые сутки не появляется.       — Ты же его знаешь, Чон. Погуляет и вернётся, не переживай. — Казалось, слова Хо успокоили парня и он даже подобрел в лице. — А кто это с тобой?       — Эм, это мой друг, Тэхен… — Чонгук шагнул в сторону, позволяя Хо протянуть руку для приветствия.       — Я Сын Хо, старый друг Чонгука, мы жили по соседству. — Парень добродушно пожал руку блондина и улыбнулся. — У тебя все друзья красавчики, Чон?       — Что? — Гук отвёл взгляд, что-то вспоминая.       — Как твоя мама Чон? — совершенно неожиданно спросил тот, чем конечно поставил Чонгука в неловкое положение. Гук сглотнул, не зная что и сказать. Он посмотрел на Тэхена, понимая, что тот явно будет держать его за лжеца.       — Сын Хо, я думаю нам пора. Был рад тебя увидеть! — кивнув, Чон быстро скрылся между стеллажами магазина.       — А как же кари?! — кинул тот в след, обращая теперь внимание на стоящего перед ним Тэхена. — Вот дает, слушай, ты уж приглядывай за ним, — Хо вкладывает в ладони Тэхена пакет с приправой, грустно улыбаясь. — У него могло бы все получиться!       Могло бы все получиться? Что это значит? Тэхен понимал конечно, что Чонгук ему многое не договаривает, ведь и он ему еще не все рассказал, но теперь Ким не знал, что и думать. И пока он так стоял в раздумьях, Чон уже исчез. Неужели он так распереживался? Ким обошел все ряды магазина, но парень словно от него прятался. Одно из этого пошло на пользу — в своих поисках Тэхен нашел стеллаж с кари.       — Чонгук! — парень не отзывался, и тот работник, кстати, тоже куда-то пропал, неужели его решили оставить? Но нет, Чонгук стоял в отделе молочки к нему спиной и его не видел. Но ведь они уже купили молоко. Тэхен тихо подошел и позвал его, оттянув за плечо. — Чонгук…       Может тому казалось, что блондин потребует объяснений, или упрекнет во лжи, но Ким правда никак не хотел его задевать. Это его личное — и если он не хочет об этом говорить это нормально. Блондин улыбнулся и просто протянул ему упаковку.       — Я нашел кари… пойдем?       Чонгук сквозь свои мысли еле как уловил голос.       — М? Ах, да, пошли… — Он выглядел слегка подавленным, но старался не сильно это показывать.       На кассе денег почти хватило, пришлось даже добавлять своими. Дорога домой заняла чуть меньше времени. Чонгук молчал. Думал о своём и не хотел ничего портить. Дома они оба занялись готовкой. Чонгук готовил их любимое с братом блюдо — курицу в соусе терияки, а Тэхен нарезал салат. Кухня погрузилась в гулкую готовку. Парни менялись фразами, короткими, без лишних вопросов. И вот когда уже все было готово, они наконец сели напротив друг друга и принялись за еду. Немного погодя, рассматривая в стакане с водой пузырьки, Чонгук начал.       — Моя мать убийца.       Тэхен перестал клевать в миску с салатом и медленно поднял взгляд. Чонгук, было видно, сосредоточен, но так же было видно, что ему невыносимо трудно это говорить. И исходя из того, что произошло с ними, что их может ожидать, ему явно не доставляло никакого удовольствия это вспоминать, так что Ким принял позицию внимательного слушателя.       — Что-то случилось, заставив это ее сделать?       Чон поднял взгляд, полный ненависти к объекту разговора.       — Не знаю, было ли что то причиной. Скорее, она просто сошла с ума… Она родила меня под сильным воздействием наркотиков. Мою младшую сестру рожала больше шести часов, из-за невыносимой боли… Она умоляла вколоть ей седативные, но она могла умереть при их использовании. Наверное, лучше бы умерла…       Парень смотрит в свою тарелку и продолжает.        — «16 февраля, в полицейский участок поступил звонок, у мальчика был дрожащий голос, слышно что он плачет»… — Чон словно пересказывал какую то историю из книги или статьи. — «Вы дозвонились в 911, что у вас случилось?! Моя мама… Мама… Она убила их! Кого она убила? Убила их и теперь хочет убить меня. Мальчик плакал, было слышно как он дрожит от страха. На вызов через 5 минут 42 секунды прибыл наряд полиции и скорая помощь.» Дверь была выбита, и то что предстало перед полицейскими повергло их в шок. Худая, вся в крови женщина, с безумным взглядом таращилась в пустоту. В её рука был ребёнок, мальчишка, с телефоном в руке. Она держала у его горла нож и просто таращилась в пустоту. Руки её были по локоть в крови. Платье и фартук были запачканы. Рядом с лестницей наверх лежал мужчина, его глаза застыли в слезах, а на лице был немой ужас. Горло перерезано… — Чонгук сжимает ладони в кулаки до хруста и глотает слезы. — И в тот же момент, с верхнего этажа падает лёгкое бездыханное тело семилетней девочки. Она смотрит своими стеклянными глазами на бездушный мир, её тонкая шея перерезана и окровавлена, её тело остыло и больше не двигается. 16 февраля в одиннадцать вечера в службу спасения поступил звонок. Звонил мальчик, лет десяти. Он плакал и говорил, что его мама всех убила. Его мама Намса Чон была осуждена по десятой статье уголовного кодекса Республики Корея, и приговорена к 25 годам тюремного заключения строгого режима за убийство двух человек и попытку убийства третьего. Его отец Хонг Чон был убит собственной женой 16 февраля в собственном доме, путем перерезания горла. Его младшая сестра Ани Чон в возрасте семи лет была убита собственной матерью в своём доме 16 февраля, путем удушения и перерезания горла. Его имя Чонгук Чон, мальчик которого пыталась убить собственная мать в его доме, был спасён службой 911 и передан под опеку своему приемному отцу Чану Си…       Гук закрылся пальцами в волосы. В тарелку стали падать слезы, без всхлипов и плача, немые слезы.       Тэхен был в полном смятении и ужасе от того, что рассказал ему Чон. Немыслимо, сколько всего он пережил, что в итоге остался один, без какой либо поддержки. Неудивительно что он не рассказал ему об этом сразу. Блондин видит его переживания и не может сидеть на месте, и ничего не делать: он встает, отодвигает стул на котором сидел, обходит стол и садится на пол, на колени подле самого Чонгука, беря его мокрые от слез руки в свои забинтованные.       — Чонгук… тому, что она сделала, не знаю, возможно ли найти оправдание вообще его попросту нет… Я представляю, как тебе больно вспоминать об этом… — Ким осторожно гладит ладони Чонгука большими пальцами и заглядывает в потускневшие глаза, чуть сам не начиная плакать. — Но ты совсем не такой… ты добрый и отзывчивый парень, который идет людям на помощь и… я не знаю, чтобы было, не встретив я тебя… — покрасневшими, и становящимися мокрыми глазами, Тэхен улыбается, поднимая и уголки губ в обессиленной улыбке, — наверно, мне нужно благодарить судьбу за такого друга как ты…       Чонгук в немой надежде поднимает на того взгляд, но он злиться, потому что не верит. Или потому что знает, что он точно такой же, как и его мать.       — Не такой?! Разве?! Я убил человека несколько дней назад! Ты слышишь себя, Тэхен?! Я убийца, я такой же, как моя мать! — Где то внутри себя он сейчас рушится и не знает, как это остановить. Злость и обида на самого себя, на мать, на всю эту проклятую жизнь, съедает изнутри.       Ким с отчаянием пытается обратить на себя внимание снова, сжимая руки Чона.       — Нет же, это не так! Совсем не так! — Не зная, как еще заставить парня слушать, блондин кладет ему ладонь на щеку, поворачивая к себе. — Ты хороший человек, с которым приключилось много плохого… — Он чувствует застывшие слезы и на своих щеках тоже, но они беспрепятственно катятся вниз, а взгляд полностью прикован к Чонгуку, с неумолимой надеждой и отчаянием. — Иногда… происходят вещи, на которые мы не в силах повлиять! — Тэхен говорит с расстановкой, словно знает о чем. — В порыве чувств… можно натворить безумные вещи, и совсем не по своей прихоти. Ты спас меня и возможно еще многих, не известно же скольких он мог так же затащить в переулок! Пожалуйста, не осуждай себя, ты не тот, кем себя считаешь!       — Тебе то откуда знать… — Шепчет Чон, и напрочь прожигает того взглядом. — Ты знаешь меня не так давно, меньше чем Намджун и Чимин, и тогда как ты можешь говорить про меня так?       Мирись Чонгук — шепчет ему сердце, мирись с тем что ты такой, иначе останешься один. Их лица теперь напротив, глаза прожигают друг друга, и что у кого на душе один черт знает. Но частичка Чона в глубине его души, все же просит малейшего — не бросай! Парень меняется в лице, он смотрит исподлобья, развязано, будто задумал дурное. Он знает, что хрупкому Киму не убежать, не спрятаться от его демонов. И он их слушает. Одним движением он хватает блондина за волосы на затылке и притягивает к себе, властно, свысока смотря в растерянные глаза.       — Не стоит говорить того, чего не знаешь!       И он будто срывается с цепи, второй рукой обхватывая подбородок младшего, затягивает его в самый грязный поцелуй. Раздвигает его губы и проникает языком внутрь. Тэхен замирает от шока, и это секундное бездействие стоит ему покусанных губ. Ким чуть не падает на пол, но и здесь грубыми и настойчивыми движениями Чон заставляет сидеть смирно. Очень близко. Тэхен зажат, а его губы полностью у Чона во власти. Его язык, как демон, проникал все глубже, бесстыдно изучая каждый сантиметр, практически не замечая препятствий со стороны Кима.       Тэхен мычал, пытался отстраниться, но Чонгука это только злило и он напористо кусал, заставив блондина слезно открыть рот в стоне снова, разрушая его изнутри. Тэхен внутри себя кричит, упирается парню руками в грудь, просит остановиться, а получает толчок… и хоть это дает ему немного свободы. Тэхен больно летит к столешнице спиной, но вовремя ставит руки назад и головой не ударяется. Его испуганный взгляд, дрожащие плечи и сбившееся дыхание — все говорит о страхе перед тем, что Чонгук с ним сотворил, и тем что сотворить еще может. Непослушная челка упала на глаза, застывшие слезы образовали потеки, а с краешка губы сочилась кровь, и парень не смел пошевелиться.       — Чонгук, я расстроил тебя? Пожалуйста, перестань, ты делаешь мне больно…       А у Гука снова что-то замирает внутри, он смотрит на испуганное лицо напротив, поднимается во весь рост, приближается. Его глаза загораются как в тот раз, в переулке, словно он вот-вот сделает ужасные вещи.        — Да, расстроил, еще как…       В едва освещенном помещении становится неуютно. Гук подходит еще ближе, кладет ладонь на макушку блондина, пальцами спускается снова к затылку, пронизывает каждую прядь, и сжимает. Взгляд словно просит — Убей! Убей же! Губы расплываются в бесстыдной ухмылке.        — Погляди, что ты наделал.       Рывком Чонгук притягивает того к своему паху, так что губы блондина теперь упирались в немалую выпуклость под тканью шорт. Тэхеновы колени сильно болят и теперь наверняка побиты, но не это его так волнует. Тэхен правда не хотел понимать, он хотел бы, чтобы это было все кошмаром, но в реальности Чонгук с силой притягивал за волосы его к своим штанам. Парню пришлось поднять голову, иначе бы Чонгук сделал это сам, и с увиденным блондин точно не хотел мириться, и от этого всхлипывая мотал головой.       — Н-нет! Нет… Нет Чони! Я н-не мог…       Выпуклая ширинка парня говорила об обратном. Он почти прикасался к ней носом, из-за этого страх усилился, и дышать стало намного труднее. Тэхен все еще надеялся, что Чонгук придет в себя, поэтому с болью поднял голову к нему и столкнулся с парой черных, нечеловечески блестящих глаз, в которых он отражался.       — Чонни прошу… давай поговорим! Не делай этого!       — Говорить? С тем, кто ничего обо мне не знает, кто не знает, во что ввязался?       Кто он, и как долго он жил сам в себе, не понимая, насколько опасен для этого мира. Чонгук смеется, тихо, будто знает чем все закончится. Он поднимает Кима с колен, смотрит в глаза, пристально, без доли сожаления и узнаваемости.        — А какой ты на вкус, Ким Техен? Доводилось ли тебе знать это? — Он держит его руками за плечи, разглядывает, и начинает приближаться, губами сотрясая воздух в еле слышном, — могу ли я попробовать?       И в ту же минуту Кима кажется спас стук в дверь. Все тут же оборвалось. Чон отпустил Тэхена, так будто и не держал его, и быстро направился к двери. На пороге его встретил низкорослый мужчина в полицейской форме, а рядом другой, более высокий, опрятный, но в гражданской одежде.       — Чон Чонгук, верно?       У Гука сердце в пятки ушло. Как будто это не он минутой ранее был подобен самому дьяволу. Парень поежился, но все же ответил.       — Да, а по какому поводу?       Неужели они приехали на его арест? Неужели все так быстро стало явно? Или же его кто-то сдал?       — Мы по поводу вашего старшего брата, с которым вы проживали по этому адресу, Мэнди Си. Вчера его тело нашли на втором километре трассы Вон. Учитывая то, что в розыск о нем не заявляли, вы были уверены что ваш брат жив. Мои соболезнования… —  Офицер протянул Чонгуку выписку из морга об установленной смерти. Внутри все провалилось, голову пронзил звон, а глаза застыли в стеклянном оцепенении. Мёртв?