14-й год правления императора Чэнхуа

      Ресторан Сянькэ был самым популярным рестораном столицы еще со времен правления императора Инцзуна. И все это благодаря деловой хватке его владельца, который не пожалел денег на то, чтобы пригласить двух лучших поваров, специализирующихся на северной и Цяннаньской кухнях, а также выкупил целый дом за рестораном, присоединил его к Сянькэ и назвал Павильоном Сяньюнь.       Не особо беспокоящиеся из-за окружающих их людей гости, которые приходили, чтобы поесть или повеселиться с друзьями, обычно посещали более дешевый передний павильон ресторана Сянькэ. Высокопоставленные чиновники же и богачи, желавшие провести время в тишине, отдыхали в Сяньюнь, где и интерьер, и обслуживание — все было на самом высшем уровне.       И хотя эти два павильона находились рядом друг с другом, в каждый из них вела своя дверь, чтобы одни не мешали другим.       Ван Чжи пригласил Пань Биня на ужин именно в Павильон Сяньюнь ресторана Сянькэ.       Пань Бинь специально пришел на четверть часа раньше назначенного времени, но, когда Пань Бинь с Тан Фанем зашли в специально зарезервированную комнату, они увидели командующего Вана, который уже ждал их за столом.       Он был одет в обычную одежду, и от гостей снаружи его отличало лишь его красивое и по-женски утонченное лицо, удивительно молодое, но уже невероятно решительное. Пань Бинь очень боялся показаться непочтительным, поэтому тотчас сделал шаг вперед и с улыбкой заговорил:       — Командующий Ван пришел так рано. Мы были непредусмотрительны! Прошу прощения!       Ван Чжи, не вставая, лишь махнул им рукой:       — Я рано пришел. Господин Пань, пожалуйста, присаживайтесь.       Его взгляд остановился на Тан Фане:       — А это, должно быть, также один из учеников господина Цю, господин Тан, Тан Фань?       Тан Фань вежливо поклонился:       — Я родом из сельской местности, никогда не видел подобного великолепия. Услышав, что Командующий пригласил моего старшего соученика, я увязался за ним и пришел без приглашения, прошу прощения, Командующий.       — Ничего страшного, садись, — махнул рукой Ван Чжи.       На самом деле, Ван Чжи был младше их обоих. Ему даже еще не исполнилось двадцати. Но из-за занимаемого им положения вел он себя с ними достаточно снисходительно, а Пань Бинь не смел ему возражать.       — Поскольку все здесь, пусть подают на стол, — бросил Ван Чжи и дернул за веревочку, свисавшую рядом с его сидением. Вскоре дверь открылась и в комнату начали один за другим заходить служащие ресторана с подносами в руках.       — Не знал, что вы предпочитаете: северную кухню или блюда из Цзяннаня, — снова заговорил Ван Чжи. — Поэтому сегодня вечером у нас будет и то и другое. Сможете отведать всего по чуть-чуть.       — Благодарю за беспокойство, Командующий Ван, — проговорил Пань Бинь. — Хотел бы уточнить, Командующий Ван… — он хотел спросить, зачем Ван Чжи позвал его на ужин, но стоило ему открыть рот, как Ван Чжи прервал его речь взмахом руки.       — Поговорим после еды. Ешьте, — сказал он, взявшись за палочки.       Пань Биню оставалось только замолчать.       Поужинать в Павильоне Сяньюнь не получится, если у Вас при себе нет сотни-другой таэлей. И будучи командующим Западной Ограды, Ван Чжи просто не мог ударить в грязь лицом.       Бергамот с миндалем, креветки с чаем Лунцин, плавники анчоуса, жареные птички с золотистой корочкой, Гортензия из гребешков, рыбное филе со сливочным соусом, Два играющих с жемчугом дракона, суп с листьями древовидного пиона…       Одно блюдо сменяло другое, от обилия кушаний глаза разбегались. Даже Пань Бинь, чиновник третьего ранга, достаточно повидавший на своем веку, глядя на ломившийся от яств стол, потерял дар речи.       И поскольку высказаться ему не дали, оставалось только молча есть.       Все трое сидели в полной тишине, склонив головы и пробуя блюда перед ними. Обстановка была достаточно напряженной.       Пань Бинь был слишком встревожен и не мог ощутить вкуса всех этих деликатесов. Во время еды только и думал, что о планах Ван Чжи, поэтому ел очень медленно. Намного медленнее двух других. Он только в третий раз потянулся за едой, а Ван Чжи уже отложил свои палочки в сторону и вытер губы салфеткой, что означало конец трапезы.       Пань Биню ничего не оставалось, кроме как опустить свои палочки. Краем глаза он заметил, что Тан Фань все еще продолжает есть. И хотя ел он неторопливо и аккуратно, с какой стороны ни посмотри, это казалось чем-то из ряда вон выходящим.       Уголок губ Пань Биня дернулся, и он тотчас подмигнул своему младшему соученику. Но Тан Фань, то ли не заметив его намека, то ли просто сделав вид, что не видит его, продолжал преспокойно орудовать своими палочками.       Ван Чжи же, напротив, одобрительно рассмеялся и воскликнул:       — Правильно! Кушайте, сколько хотите, господин Тан! Вижу, вы из тех, кто действует согласно своим чувствам. Лао Пань, по сравнению с ним, вы слишком зажаты!       Просто замечательно! Пань Бинь был старше Ван Чжи на добрых двадцать лет, но тому все равно не следовало звать его «Лао Пань» (лао = старый).       Пань Бинь чувствовал себя крайне неловко. Он не посмел поправить Ван Чжи, а лишь скривил свое лицо в улыбке:       — Молодые люди такие активные! Я так стар, я так стар!       На самом деле он считал, что слухи об этом командующем Западной Оградой не врали: тщеславный, мечтающий о военных заслугах, эксцентричный молодой человек.       Именно эта эксцентричность и отличала его от других дворцовых евнухов.       Если бы обычный мужчина сейчас, похлопав себя по ноге, сказал, что таким людям, как Тан Фань, не нужно сдерживаться, Пань Бинь бы нисколько не удивился. Но слышать столь зрелые и высокомерные речи из уст дворцового евнуха, у которого еще молоко на губах не обсохло, было полной неожиданностью. Ван Чжи был странным человеком, как ни посмотри.       Тан Фань допил суп, наконец отложил палочки в сторону и с виноватым видом посмотрел на Ван Чжи:       — Командующий, прошу прощения. Если уж кого и винить, так это здешнюю кухню. Она просто восхитительна. Не смог удержаться от того, чтобы не отпробовать еще пару блюд.       И хотя он не выглядел как человек, который «мира никогда не видал», Ван Чжи все равно был очень рад это слышать:       — Если господину Тану так нравится, в следующий раз я снова тебя позову!       — Хорошая еда требует длительного перерыва, — улыбнулся Тан Фань. — Только так ее вкус запомнится надолго. Если вкушать ее слишком часто, она потеряет свою ценность, — его слова содержали и тактичный отказ, и похвалу в адрес Ван Чжи.       Тот ни капли не разозлился, а, наоборот, кажется, выглядел достаточно довольным.       Если так подумать, Тан Фань вел себя с Ван Чжи более открыто, чем Пань Бинь, который подобно другим чиновникам, сильно робел и терялся перед лицом столь высокопоставленного и влиятельного человека, как Ван Чжи.       Ван Чжи забарабанил пальцами по столу и соизволил наконец удовлетворить любопытство Пань Биня:       — Сегодня я пригласил господина Паня прийти сюда, чтобы попросить его об услуге.       — Командующий Ван переоценивает мои способности! — поспешил ответить Пань Бинь. — Какой услуге?       — Я потерял одну вещицу, — продолжил Ван Чжи. — Хотел попросить префектуру Шуньтянь помочь мне найти ее.       Пань Бинь опешил и осторожно спросил:       — Что за вещицу потерял Командующий Ван?       — Коня из белого нефрита, — ответил Ван Чжи, — примерно в половину чи (1 чи = 30 см) в высоту.       — Как он выглядел? — спросил Пань Бинь. — Как Вы его потеряли?       Ван Чжи взял с высокого столика подле него свернутый лист бумаги и передал его Пань Биню:       — Вот он. Я поставил его в своем доме, чтобы любоваться, но он вдруг внезапно пропал. Может, кто-то из моих людей украл его и продал. Не знаю, где и искать, так до сих пор и не нашел.       Пань Бинь развернул свиток и обнаружил, что на нем нарисован нефритовый конь. Рисунок был весьма посредственным, но достаточно подробным для того, чтобы запомнить, как выглядит пропавшая вещь.       — Командующий Ван, у Вас есть какие-нибудь зацепки? — Пань Бинь снова обратился к Ван Чжи.       Ван Чжи деланно улыбнулся:       — Если бы у меня были зацепки, разве я бы обратился к вам?       Пань Бинь понял, что сказал что-то не то, и поспешил исправить свою ошибку:       — Постараюсь как можно скорее разрешить это дело и вернуть Командующему Вану статуэтку коня из белого нефрита.       Ван Чжи довольно кивнул:       — Что ж, благодарю за беспокойство, господин Пань.       Теперь, сказав все, что хотел, Ван Чжи больше не желал тратить свое время в обществе двух каких-то мелких чинуш, поэтому он, извинившись, сказал, что у него еще есть дела, и поднялся со своего места.       И так как его дела, в силу занимаемой им должности, были неразрывно связаны с делами императора, Пань Бинь конечно же не смел спрашивать его о них. Ван Чжи собирался уйти, поэтому они с Тан Фанем также поднялись со своих мест.       Ван Чжи махнул им рукой:       — Вы двое можете остаться. Заказывайте, что хотите. Я уже велел хозяину записать все на мой счет.       Такие высокопоставленные дворцовые евнухи, как он или Шан Мин, носили пожалованные императором одежды с питоном или летучей рыбой, почти как у офицеров Императорской Стражи. Несмотря на это, их было по-прежнему достаточно легко отличить друг от друга: евнухи все были безбородыми и не носили при себе коротких изогнутых мечей.       Сегодня Ван Чжи был в обычной одежде, которая не сильно бросалась в глаза, но, возможно потому, что он привык носить свою роскошную форму с летучей рыбой, выходя из комнаты, он взмахнул рукавами, величественно и впечатляюще, как это обычно и делают высокопоставленные евнухи. Будто он и не покидал своей Западной Ограды.       Тан Фаню это показалось весьма забавным, но он сдержался и не рассмеялся. Дождавшись, когда Ван Чжи уйдет, он спросил Пань Биня:       — Старший соученик, мы продолжим есть или пойдем?       Теперь, когда Ван Чжи ушел, лицо Пань Биня вытянулось, и он, в свою очередь, сердито взмахнул рукавами:       — Пойдем!       Комната в Павильоне Сяньюнь была арендована Ван Чжи, поэтому Пань Бинь боялся говорить в ней все, что он думает. Отойдя на достаточное расстояние, он, не в силах больше сдерживаться, принялся возмущаться:       — Какой-то евнух, начавший свой путь, прислуживая любимой наложнице императора, а смелости больше, чем у первого министра! О времена! О нравы! Он потерял статуэтку в своем доме, и еще имеет наглость звать нас сюда! Префектура Шуньтянь что, задний двор его дома?! Или, может, мы его личная прислуга?! Делает все, что вздумается!       На самом деле во времена династии Мин было немало и хороших евнухов, таких как Чжэн Хэ и Жуань Ань, живших во времена императора Юнлэ, или Хуай Энь, служившего сейчас во дворце. Они все попали во дворец еще в детстве и в часы обучения читали рассказы Юэ Уму о преданности стране, и сами были верными и честными, так что даже высокопоставленные придворные министры, с которыми те, между прочим, неплохо ладили, не могли с ними сравниться.       Но подобных им было все-таки меньшинство. Евнухи с гражданскими чиновниками с незапамятных времен были по разные стороны баррикад. Во-первых, всякий раз находились евнухи, которые благодаря чистой случайности получили высокую должность и имели больше власти, чем старательно и тяжело учившиеся чиновники. Во-вторых, император всегда больше прислушивался к словам евнухов. И наконец, самое главное: им кое-чего недоставало, и они вообще-то даже не считались мужчинами. Гражданские чиновники опасались их и старались обходить стороной. И хоть не решались оскорблять в лицо, глубоко в сердце презирали их.       Именно поэтому сейчас Пань Бинь пребывал в прескверном расположении духа.       Тан Фань подождал, пока тот немного успокоится и спросил:       — Господин раньше уже видел Ван Чжи?       Пань Бинь все еще очень сердился. И хотя он не занимал какой-то высокой должности в столице, но все-таки оставался чиновником третьего ранга, а Ван Чжи относился к нему, как к своему подчиненному! Пань Бинь до сих пор чувствовал себя несправедливо обиженным:       — Видел, но никогда раньше не имел с ним дела!       — Тогда что Господин думает о Ван Чжи? Что он за человек? — снова спросил Тан Фань.       — Властный! Высокомерный! Презирающий всех и вся! — не задумываясь, выпалил Пань Бинь.       Тан Фань кивнул, вспомнив недавнюю ситуацию:       — Он добился многого в столь юном возрасте, и достаточно богат для того, чтобы быть высокомерным и властным. Но я думаю, что он бы не стал звать Вас из-за какой-то обычной безделушки. Скорее всего, не все так просто.       Пань Бинь пребывал в отвратительном расположении духа:       — Да что тут думать? Искать эту вещицу в огромной столице — все равно что иголку в стоге сена! Если ее продали какому-нибудь ростовщику, то в этом деле нет ничего сложного. С возможностями Западной Ограды они бы этого нефритового коня уже сто раз нашли! А если его уже разбили на маленькие кусочки? Ван Чжи поручил нам найти то, чего и на свете-то нет! Или оно там, где даже самому Ван Чжи его никак не достать: давно уже попало в какую-нибудь влиятельную семью!       У Пань Биня, конечно, было много недостатков, но он все еще занимал должность главного магистрата префектуры Шуньтянь и тоже был не лыком шит, поэтому прекрасно понимал, что Ван Чжи движут какие-то скрытые мотивы.       — Господин как-то обидел его? — спросил Тан Фань.       — Когда бы я успел? — покачал головой Пань Бинь. — Я вообще не имел с ним никаких дел. Если только, то дело о князе У Ане… — он на секунду замер, а затем растеряно продолжил: — Неужели мы как-то обидели его, пока расследовали дело князя У Аня? Но ведь когда все раскрылось, разве он не достиг своей цели, разве он не утвердил свой авторитет с помощью этого случая? Зачем ему тогда сейчас доставлять нам неприятности? Что мы ему сделали? Если уж кому и мстить, так это Императорской Страже, разве нет?       — Не думаю, что все так просто, — ответил Тан Фань. — Скорее всего, мы что-то упустили.       Пань Бинь задумался, но через некоторое время, так и не придумав решения, заявил:       — Давай так: завтра ты пойдешь в Северный Двор и спросишь этого Цзунци Суй.       Тан Фань: «…»       Эй, Господин, Очнись! Северный Двор — это не задний двор нашей префектуры Шуньтянь!       Он беспомощно развел руками:       — Цзунци Суй уехал в другую провинцию по делам и до сих пор не вернулся. В прошлый раз я уже просил их помочь разузнать, зачем Ван Чжи позвал нас на ужин, но они не смогли ничего выяснить. Боюсь, это бесполезно.       — Если бы Император-основатель династии Мин был здесь, –вздохнул Пань Бинь, — и увидел бы, как евнухи подмяли под себя всю Императорскую Стражу, боюсь, он был бы в ярости!       Тан Фань лишь улыбнулся столь богатому воображению своего старшего соученика. Если бы Император-основатель династии Мин был здесь и узнал, что два императорских чиновника и евнух вместе ужинают за пределами дворца, то завтра они бы втроем встретились уже на лобном месте.       — Ваш подчиненный считает, что завтра Господин должен послать людей на поиски, — предложил Тан Фань. — Я тоже пойду разузнаю что да как. Почти все младшие служащие Западной и Восточной Ограды раньше служили в Императорской Страже. Может, они что-то слышали. Хорошо?       Пань Бинь довольно погладил бороду:       — Отлично! Жуньцин, я полагаюсь на тебя.       На самом деле, Тан Фаню было крайне неловко ходить к Сюэ Лину каждый раз, как что-то случится. Во-первых, те могли счесть префектуру Шуньтянь совсем беспомощной. Во-вторых, долг платежом красен, а отплатить за помощь было тяжелее, чем просто вернуть деньги. Он уже и так несколько раз побеспокоил Императорскую Стражу, поэтому боялся, что, если наступит день, когда они попросят его о чем-то сложном, он не сможет отказать. Поэтому на этот раз он решил не сразу пойти к Сюэ Лину, а сначала подождать вестей от Лао Вана и остальных.       Но, к превеликому сожалению, через несколько дней выяснилось, что хоть Лао Ван с остальными служащими и обыскали все ростовщичьи лавки в столице, они так и не смогли найти статуэтку коня из белого нефрита. Ростовщики лишь разводили руками, говоря, что в жизни не видели подобной вещицы.       Поэтому у Тан Фаня не оставалось другого выбора, кроме как снова обратиться к Сюэ Лину.       Сюэ Лин же, как ни странно, выглядел очень воодушевленным. Он с уверенным видом пообещал Тан Фаню, что сделает все возможное, чтобы помочь ему что-нибудь разузнать.       Тан Фань же столкнулся с новой проблемой: теперь ему негде было жить.       Раньше он жил по соседству с семьей Ли, в арендуемом им маленьком дворике, отделенном от их основного особняка. В нем было все, что необходимо человеку. И жилось ему там просто прекрасно, но все испортил тот инцидент с семьей Ли, после которого они потеряли сразу двух господ: одна умерла, второй попал в тюрьму. Ли Мань убил свою жену, и этому имелись неопровержимые доказательства, о чем свидетельствовал подробный отчет префектуры Ваньпин, который сейчас находился в Министерстве Наказаний.       С древних времен мужчины и женщины были неравны перед законом: к первым всегда относились снисходительнее, чем ко вторым. Женщин, убивших своих мужей ждала казнь тысячи ножей (самая жестокая смертная казнь: в общей сложности осужденному наносилось 3357 ножевых ранений, после последнего из которых он умирал), тогда как наказание для мужей, убивших своих жен, всегда назначали в зависимости от обстоятельств. Но в случае Ли Маня, было очевидно, что он убил свою жену без каких-либо веских причин. И в случае, если бы все прошло гладко, он был бы обезглавлен. Однако даже это было не так просто: дело Ли Маня должно было пройти проверку в Трех министерствах, а окончательный приговор мог быть вынесен лишь после того, как Министерство Наказаний его одобрит.       Семья Ли лишилась хозяев, но жизнь шла своим чередом, и молодой господин Ли Линь стал новым главой семьи.       Ли Линю вот-вот должно было исполниться пятнадцать, но поскольку до этого он был с головой погружен в учебу и ничего не смыслил в ведении дел, он не знал, что и как делать с семьей Ли. Поэтому управляющему Лао Ли, который хоть и имел огромный опыт, но все-таки оставался лишь слугой, ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к двоюродному брату Ли Маня и пригласить его приехать, чтобы помочь с похоронами госпожи Чжан.       Этот двоюродный брат Ли жил в Нанкине, за тысячу ли от столицы, поэтому чувствовал себя здесь не очень комфортно. Ему не было особого дела до имущества семьи Ли, но увидев Ли Линя, еще совсем подростка, который, умея лишь книжки читать, остался один на один с такой огромной ответственностью, решил, что должен помочь ему и предложил Ли Линю и Лао Ли переехать вместе с ним в Нанкин к родственникам, которые смогли бы о нем позаботиться.       Его законная мать была убита его родным отцом, что очень сильно отразилось на самом Ли Лине. Он больше ни секунды не хотел оставаться в этом доме, где каждый уголок напоминал ему об этом ужасном происшествии, поэтому обсудив это с Лао Ли, он согласился на предложение своего дяди переехать всей семьей в Нанкин, оставив этот проклятый дом в прошлом.       Но пока Ли Мань находился в тюрьме, сын не мог покинуть своего отца. Ему, как минимум, нужно было дождаться завершения дела, а в это время можно было заняться продажей имущества. Особняк вместе с двориком, в котором жил Тан Фань, они планировали продать позже, воспользовавшись услугами коммивояжера.       Цены на жилье в столице были высокими, а дела в семье господина Тана шли неважно. Он был лишь чиновником шестого ранга и не мог позволить себе купить дом, поэтому все, что ему оставалось, это собрать свои вещи и найти себе новое пристанище. Повезло еще, что Ли Линь с семьей задержались в столице, и у него было время, чтобы подыскать себе новое жилье.       Но сделать это оказалось не так-то просто: дома были либо очень дорогими, либо находились слишком далеко от префектуры. Старик-коммивояжер показал ему несколько вариантов, но Тан Фаню ни один не понравился. Помимо этого, ему нужно было решать проблемы Пань Биня и искать статуэтку белого нефритового коня командующего Вана — Тан Фань чувствовал, что его голова готова вот-вот взорваться!       В это самое время маленькая девочка А Дун вся в слезах прибежала к нему и, упав перед Тан Фанем на колени, выпалила:       — Господин Тан, прими меня к себе!       Что?!       Тан Фань аж подпрыгнул от ужаса, решив, что она вторая А Ся. Но, к счастью, то, что А Дун сказала после этого, заставило его успокоиться. Он просто неправильно ее понял.       — Господин Тан, не мог бы ты пойти к управляющему и сказать, что я останусь здесь с тобой? Я буду готовить Вам жареный рис с яйцом, я буду помогать Вам убираться в доме! Я не хочу ехать в Нанкин, — маленькая девочка А Дун подняла голову и, размазывая по лицу слезы и сопли, умоляюще посмотрела на Тан Фаня.       Тан Фань помог ей подняться:       — Что случилось? У тебя пожизненный контракт с семьей Ли (нельзя выкупиться). Разве ты можешь так просто уйти от них?       А Дун шмыгнула носом:       — Да, пожизненный. Но сестрица А Чунь сказала, что если Вы пойдете и поговорите с молодым господином, молодой господин обязательно отдаст меня Вам.       Тан Фань чувствовал себя совсем сбитым с толку:       — Ты с самого раннего детства росла в семье Ли. Ты их всех хорошо знаешь. С чего вдруг захотела пойти ко мне?       — Госпожа умерла, — печально ответила А Дун. — Семья Ли уже не та. Молодой господин сказал сестрице А Чунь, что когда траур закончится, он примет ее как свою наложницу. Сестрица А Чунь не хочет, но у нее нет другого выбора. Никто не сможет ему помешать. Сестрица А Чунь сказала мне, что молодой господин не так уж и плох, но слишком слабохарактерен, да и учится плохо. Если он станет полноправным хозяином семьи Ли, боюсь, семья Ли уже не будет прежней.       — А что насчет остальных? — спросил Тан Фань. — Помимо тебя и А Чунь, что семья Ли собирается делать с ними?       — Управляющий Ли поедет с молодым господином в Нанкин. Тех, у кого нет пожизненного контракта, отпустят на свободу раньше срока. Из оставшихся часть продадут. Сестрица А Чунь сказала, что если я не хочу ехать в Нанкин, то должна воспользоваться этой возможностью и найти того, кто меня купит, — она прикусила палец и жалобно взглянула на Тан Фаня: — Господин Тан, можешь взять меня к себе? Я очень старательная и не доставлю тебе неприятностей. Я не хочу ехать в Нанкин. Я совсем не знаю молодого господина!       Тан Фань неловко рассмеялся:       — Ты хочешь быть моим поваренком? Теперь я смогу вздохнуть с облегчением. Но согласится ли молодой господин Ли отпустить тебя?       Поняв, что Тан Фань не против, А Дун воодушевленно воскликнула:       — Согласится-согласится! Слышала, как управляющий говорил, что в семье Ли сейчас слишком много слуг, и в будущем им столько не понадобится. Они хотят сократить их число. Все, что я могу — это только есть, да и пользы от меня никакой. Они точно согласятся отпустить меня, чтобы я не их дом опустошала, а чей-нибудь другой.       «Как ты можешь быть такой прямолинейной?» — подумал Тан Фань.       А Дун прикусила язык:       — Ой, я не это хотела сказать! Не слушайте меня! Я просто слишком обрадовалась! Господин Тан, я, на самом деле, весьма хороша! Можете сделать вид, что не слышали этого?       Видя, как она счастлива, Тан Фань улыбнулся:       — Хорошо-хорошо, я тогда схожу спрошу. Но давай сначала договоримся: если хочешь жить со мной, то готовка, чур, на тебе!       А Дун часто-часто закивала головой. И хоть она с самого детства воспитывалась в семье Ли, теперь, когда госпожи Чжан не стало, сестрица А Чунь посоветовала ей уйти, сестрица А Ся обвинялась в убийстве, а сестрица А Цю, скорее всего, была вынуждена поехать в Нанкин, теплая и дружелюбная атмосфера семьи Ли была в одночасье разрушена. А Дун всем сердцем была против переезда на юг. С Тан Фанем же она ладила вполне неплохо, поэтому ей было бы намного комфортнее остаться здесь с ним.       — Не волнуйтесь, Господин Тан, — поспешила заверить девочка, — будете у меня толстеньким и румяненьким, как поросенок!       Тан Фань: «…»       Он уже начал сомневаться в настоящей причине, по которой А Чунь так торопилась отослать А Дун из семьи Ли: всему виной был ее длинный язык, не иначе!       Но когда Тан Фань пошел в дом семьи Ли, чтобы спросить, можно ли ему выкупить А Дун, дела обернулись для него не самым лучшим образом.       Услышав о его намерениях, управляющий Лао Ли, хоть и не отказал ему прямо, но очень смущенно ответил:       — Господин Тан, А Дун была продана в семью Ли по контракту. Подобное не в моей компетенции. Я должен спросить у молодого господина.       Тан Фань согласно кивнул:       — Сейчас молодой господин является главой семьи Ли. Вы совершенно правы. Лао Ли попросил его немного подождать в гостиной, а сам пошел спросить молодого господина. Через некоторое время Ли Линь сам вышел к нему.       — Господин Тан хочет выкупить А Дун? — спросил Ли Линь.       Он выглядел в точности как Ли Мань, даже роста они были одинакового. Единственным их отличием было то, что Ли Линь выглядел сильно моложе.       Но из-за пережитых потрясений лицо Ли Линя утратило первоначальную свежесть и теперь выглядело очень мрачным, что делало его еще больше похожим на отца.       Тан Фань согласно кивнул:       — Слышал, что семья Ли купила А Дун за пять таэлей. Сейчас вы всей семьей переезжаете на юг, А Дун еще маленькая, думаю, перевозить ее будет слишком хлопотно. Я готов заплатить за нее десять таэлей. Согласны ли Вы передать мне ее контракт?       У Ли Линя сложилось неоднозначное впечатление о Тан Фане. С одной стороны, он был человеком, который помог отыскать убийцу его законной матери. Но при этом он был тем, кто отправил его родного отца за решетку. С одной стороны, он должен был быть благодарным ему, но при этом ненавидел его всем сердцем. Ли Линю не раз приходила в голову мысль о том, что, если бы не Тан Фань, он бы не лишился обоих родителей.       Он равнодушно ответил:       — А Дун — рабыня семьи Ли. Прошу прощения, но я вынужден отказать Вам. Кроме того, слышал от Лао Ли, что срок нашего с Вами договора об аренде подходит к концу. Не вижу смысла его продлевать, так как мы планируем продать особняк. Я должен попросить господина Тана как можно скорее освободить соседний дом!

***

      Послесловие автора:       Такая длинная глава… Автор МэнМэн старалась изо всех сил… Но мне столько всего нужно было в нее уместить. Да и домочадец все никак не мог дождаться своего появления и решил втиснуться в следующую главу!       Суй Чжоу: Если я не появлюсь, ты умрешь!       МэнМэн: А Дун забрала себе твои реплики, что нам делать?       Суй Чжоу: Значит, А Дун умрет первой.