Слово — серебро

— Ребят, да всё нормально, — он кривится в улыбке, а на губах блестит густая кровь. Смотрит снизу вверх таким взглядом. «Вы же тут дольше, чем я, вы лучше знаете, со мной ведь всё нормально?». — Блядство, — коротко выплевывает Муха, отворачивается. Матвей переводит просящий взгляд на Алекса. Так на хозяина смотрит гончий пёс, которому на охоте дикий кабан вспорол брюхо. «Ты мне поможешь, пусть мне очень больно, но я знаю, ты поможешь». Алекс не может помочь. Кровь на губах — это конец. Это не прокушенный язык, не разбитые губы. Внутреннее кровотечение. — Надо в больницу, — он поворачивает голову в профиль, обращаясь к Мухе. А ещё, чтобы не видеть распростертое под ногами тело Матвея, а под ним вишнёвую лужу крови. Снег уже подтаял, тускло блестели окровавленные истоптанные снежинки. — Какая, к чертям собачьим… Прерывистое дыхание Матвея переходит в тонкий жалобный скулёж. Ему недавно исполнилось девятнадцать лет. Никто не хочет умирать в девятнадцать. Тем более, когда нашёл любовь. Тем более, такой безобразной смертью, в крови, валяясь в подворотне с распоротым брюхом. — Извозчика. Надо найти, — чеканит Алекс. Подходит ближе, опускается на колени. Матвей болезненно взвизгивает, едва Алекс дотрагивается до него. Он больше не поднимется. …— Правильно батя говорил, — синеющими губами шепчет Матвей, — краденые деньги до добра не доведут. Не вышло из меня вора… — Ну, как сказать, — Алекс шмыгает носом, старается не заплакать. Слёзы катятся из глаз крупными каплями. — вышло, в каком-то смысле. Сердце Алисы ты украл. — Что? — через силу выталкивает Матвей. Его глаза всё ещё открыты, но осмысленность ускользает из них. — Чьё? Алекс хочет ответить, но горло сжимает страшный спазм. Становится трудно дышать. Он гладит Матвея по голове и плачет, плачет, поливая его слезами. — Лёша, — шепчет он, ещё немного находясь здесь, хотя его глаза уже покрываются нездешней дымкой, — пить хочется… Он пытается вдохнуть, что-то клокочет в его глотке, булькает. Лёша вдруг чувствует, как Матвей крепко сжимает его руку, дрожит, вытягиваясь… Замирает. Прижав к себе остывающее тельце, Лёша плачет, как не плакал ещё никогда.