Bar Hobbits

      Юнги, сонно зевая, сидел за барной стойкой и подпирал рукой подбородок, изредка устало моргая. Около трёх пополуночи бар закрывался, и последний клиент уже покинул заведение. Начищенные до блеска стаканы стояли ровным рядом под стойкой, мойка до суха вычищена, и чем ещё заняться, пока дожидался Чимина, он не знал. Из-за двери кабинета периодически доносился взрыв смеха того самого Орфея. Охмелевший полубог, который угрожал ему кинжалом несколько часов назад, заметно опьянел. Пошатываясь, тот вывалился в общее помещение и, нагло зайдя в его рабочую зону, стащил со стеклянной конструкции с дорогими напитками очередную бутылку. Улыбнулся ему так гаденько, подмигнул и нагло вернулся обратно, будто подчёркивал, что Юнги не удостоен чести с ними пить. Но на таких, как этот голубовласка, ему было откровенно плевать. Он никогда и не искал чьего-то расположения или одобрения, даже со стороны того же Намджуна и его «высокородных» гостей, которых тот так или иначе использовал для связей и выгоды. Ему хорошо было и в одиночестве, пока не появился Цербер. Сейчас же, зная, что там за дверью развлекался и Чимин, было немного неприятно. Юнги чувствовал себя выброшенным на обочину, но уходить домой не спешил. Знал же, что тот всё равно припрётся к нему после встречи, как это бывало на протяжении всех этих дней.       За это время, проведённое вместе, Юнги уже немного даже свыкся с мыслью, что у него в кои-то веки появился парень. Ощущение было не из привычных, но упрямства Чимину не занимать. Тот с полной уверенностью заявлял свои права на него и, как бы Юнги ни хамил или был груб, стойко всё игнорировал. Казалось, Чимину даже нравились их перепалки, склоки и грубости. Несмотря на отталкивающее поведение, к нему с охотой тянулись. Это покоряло. Та же карта, которую Чимин так и не забрал, была символом доверия. Юнги в первый день, как украл кредитку, постарался максимально спустить чужие деньги на собственное удовольствие, но ему даже замечание не сделали. Не попросили вернуть и на вторые сутки. А потом он понял, что так много тратить, заказывая в интернете всё, что душе было угодно, нет смысла. Чимин не планировал его бросать. Не планировал забирать карту и совсем не интересовался, когда она к нему вернётся. Так много выбрасывать на ветер Юнги перестал, почувствовав укол совести. Ведь думал, что сможет таким образом оттолкнуть навязчивого любовника, показывая свой несносный характер и неуважение к чужим деньгам. В том же сексе он старался трахаться без какой-либо эмоциональной привязки, излишних ласк и нежностей. Это было слишком для него. Слишком личное. Юнги боялся отношений, но было что-то такое, чего он не мог объяснить — к Чимину тянуло. Тянуло так, что он стал задумываться о словах, которые слышал уже не раз. Они были знакомы? Что-то внутри подсказывало, что были. Он ведь тоже, как и Чимин, не помнил своих истоков. Не помнил, что натворил, когда Намджун его наказал, не помнил и самого Цербера, который с уверенностью заявил, что знает его, как и не помнил остальных проделок. Но прошло слишком много времени с тех пор, когда его в последний раз интересовало былое. Он это пережил, забыл, отпустил. А Орфей своими словами поселил в нём червь сомнения. Тот говорил, что они знали друг друга раньше. Подтвердил не только это, но и приоткрыл завесу его преступлений. Сокджина упомянул. Прожив так долго в скитаниях, голоде и боли, Юнги испытал на своей шкуре довольно много зла, поэтому сторонился всех и вёл себя отрешённо. Не доверял и по большей части игнорировал, что люди говорили про него, и не только они. Но не в этот раз. Сейчас Орфей первый, кто упомянул его истинную, давно забытую сущность. Игнорировать не получалось. Слишком многое подтверждалось мимолётно брошенными фразами.       Мерзкое копошение отголосков чувств в груди не давало спокойно дождаться окончания встречи. Юнги фыркнул в нос и решительно поднялся со стула. Надоело ждать. Он злился. Злился на Чимина, хоть тот и звал его присоединиться к ним, но из-за недовольного взгляда Намджуна Юнги не захотел, отнекиваясь, что занят работой. А теперь этот смех за дверью раздражал до зуда под кожей. Терпение лопнуло, а анализировать свои ощущения не хотелось вовсе. Юнги громко постучал в дверь и уверенно шагнул в кабинет, не дожидаясь разрешения войти.       — Я закончил, господин Ким, — сквозь зубы прохрипел он. — Я могу уйти?       На диванчике, вальяжно раскинувшись, полулежал улыбающийся Орфей со стаканом в руке и курил, периодически промазывая пеплом мимо пепельницы. Полубожок что-то весело рассказывал, а он едва сдержался, чтобы не скривиться, продемонстрировав своё тщательно скрываемое отношение ко всем. Намджун же, откинувшись в кресло, любовно поглаживал сидящего на его коленях Сокджина по бёдрам и внимательно слушал байки чужих приключений. Джинн привычно подсвечивался неоном от удовольствия, ну а Чимин заинтересованно внимал рассказам, усевшись на край огромного стола.       — Ты можешь присоединиться к нам, — Намджун приглашающе провёл рукой в сторону стула. Почти дружелюбно, сказал бы Юнги.       — Я устал. Так я свободен? — отрезал он любые уговоры и недовольно мотнул хвостом.       — Хорошо, можешь идти, — сухо ответил Намджун.       Юнги резко развернулся, не желая дольше, чем нужно, слушать раздражающий голос Орфея с его шутками, и хотел уже было покинуть кабинет, но не успел. Со спины подлетел Чимин, обнял за талию и шепнул в ухо:       — Может, останешься? Мы ещё недолго посидим и уйдём, — зарывшись носом в висок, Чимин глубоко втянул воздух, будто упивался запахом. Юнги и раньше замечал, как тот это делал. Бывало, уткнётся в затылок и дышит, не в силах насладиться.       — Не горю желанием. Хочешь — развлекайся, а я пошёл.       — Нет, — не расцепляя рук с живота, он обернулся к остальным. — Мне пора. Мы уходим.       — Уже? — вскинулся Тэхён, приподнимаясь с дивана. — Поманили пальцем, язык назад и побежал? — стебанул он, гаденько ухмыльнувшись спьяну.       — Уже, Тэхён. Манить своего Чонгука будешь пальцем, понял? Хотя он и так бегает за тобой, как верная псина, и звать не надо. А у меня чувства, ясно?! — Юнги на этих словах весь сжался, но едва заметно улыбнулся, когда Чимин так открыто заявил, что он ему не безразличен, да ещё и с готовностью бросил компанию ради его общества.       — Ой, много ты знаешь про мои чувства к Чонгуку. Тебя не было целую вечность. Отношения могут меняться, знаешь ли, — недовольно отвернувшись от них в сторону. — Тошно смотреть на вас. То одни сидят, жмутся друг к другу, теперь и ты туда же.       — А я уверен, ничего не изменилось у вас. Ещё и кривится он. А твои взбрыки пройдут скоро, когда совсем заскучаешь. Не завидуй нам, лучше вернись к Чонгуку и радуйся, пока он позволяет себя за рога тягать.       — Иди уже, не порть настроение, — буркнул Тэхён.       — Давай лапку свою, бери панамку, и поедем ко мне, — Чимин ухватил Юнги за руку и потащил на выход за собой, кивнув остальным.       В квартире Чимина Юнги ещё не приходилось бывать, поэтому он не стал сильно противиться приглашению. Всё же интересно было посмотреть на жилище, в которое раньше не приглашали. Чимин всю дорогу держал его за руку в такси, хоть и отвернулся носом в открытое окно и периодически фыркал. Юнги казалось, что он в какой-то степени должен быть благодарен, что ли, за доверие к нему, за участие в защите с Орфеем и за то же приглашение домой, но выразить на словах своё отношение не мог. Поэтому, едва створки лифта захлопнулись в дорогом многоэтажном доме, Юнги голодно набросился с поцелуями. Лизал губы, мурчал в шею и тёрся всем телом. Чимин млел, довольно улыбался, но отвечать тем же напором не спешил. Лишь прижимал крепко, неспешно двигал языком навстречу и жадно сминал тело поверх одежды.       — Проходи, — Чимин мягко подтолкнул его внутрь помещения, захлопывая за собой дверь. — Тебе налить чего-нибудь выпить?       — Нет. — Юнги снова набросился с поцелуями в своём желании получить то, зачем пришёл. — Лучше потрахаемся.       — Да подожди ты, — слова утонули в поцелуях, но Чимин уверенно взял чужое лицо в свои ладони и заглянул в глаза. — Мы никуда не спешим. И я не хочу трахаться.       Юнги не понравился такой ответ, он недовольно фыркнул в попытке вырвать захваченное в плен лицо и упёрся руками в чужую грудь.       — Тогда зачем мы здесь? Зачем привёл сюда?       — Хочу показать тебе часть своей жизни. Хочу, чтобы ты наконец-то понял, что я не собираюсь с тобой просто трахаться. Хочу, чтобы ты осознал это, — шепнул в губы, мягко накрывая своими.       — Давай без этого. Я в душ, — отстраняясь, Юнги осмотрелся в поисках двери в ванную комнату, лишь бы выиграть немного времени для себя. — А когда вернусь, мы или потрахаемся, или я ухожу.       Недовольно мотая хвостом, он уверенно шагнул в ванную, захлопнув за собой дверь. Оставшись наедине со своими мыслями снова, он резко выдохнул, застыв на месте.       — Чёрт, — буркнул он, стаскивая с себя вещи и сбрасывая те на пол.       Юнги как мог противился чувствам, но понимал, что проигрывает сам себе. К Чимину тянуло. Чимина хотелось себе целиком и полностью, а признаваться в этом — нет. Юнги привык жить один, привык рассчитывать только на себя, не полагаясь на помощь и поддержку. Он стал привыкать и к их отношениям, и оттого противился этому ещё больше. Думал одно, а на деле просто хамил. И в груди неприятно тянуло чувствами. Да, может, они раньше и знали друг друга, может, было что-то между ними, но раз они оба забыли всё это — разве это не знак, что их отношения обречены и вообще этот противоречивый союз не должен существовать? Юнги серьёзно задумывался над всем услышанным и делал свои выводы. Если им стёрли память, разорвали и прекратили их знакомство — возможно, на то были причины. А Чимин упрямо лез под кожу своим отношением к нему.       Юнги чувствовал, что ещё немного — и он полностью утонет в этих чувствах. А потом будет страдать, чего совсем не хотелось.       Горячие струи воды обтекали тело и расслабляли, а стены из матового стекла покрылись паром. Готовиться к сексу не было смысла, Юнги привык за последнюю неделю делать тайком всё на работе, зная, что Чимин всё равно придёт к нему поздно ночью, как это бывало уже не раз. Он замер, прикрыв глаза, и наслаждался теплом. Прижал ушки к голове, пока капли брызг оседали на плечи и струились дальше к ногам. Пытаясь разобраться в себе и глубоко погрузившись в собственные мысли, он хотел принять какое-то решение. Но не выходило. Уходить, как сказал — тоже не хотелось.       Он заметил появление Чимина, только когда дверь душевой открылась, и тот уверенно шагнул к нему. Прижался со спины, а его впалый живот снова окольцевали руками. Горячий язык широким мазком лизнул у основания шеи. Волна удовольствия лавиной скатилась к паху, и Юнги выгнулся, подставляясь под ласку. Такую нужную, пусть и втайне от Чимина. Юнги искренне желал, чтобы его любили, веками наблюдая на лицах людей только отвращение к себе, ненависть и непонимание. Но довериться было сложно. Чимин же был другой — смотрел на него с обожанием так, как никто до этого.       Поцелуи стали настойчивее. Чимин слизывал влагу с губ, чуть повернув голову в бок, мазал по щекам, спускался к шее и покусывал плечо, пока обнимал сзади. Переключился на спину, вжимаясь пахом в попку, продолжал щедро осыпать лаской тело. Неспешно гладил грудь, стискивал пальцам соски и губами спускался по позвоночнику вниз. Юнги плавился от каждого прикосновения и трепетного обращения с ним. Под горячим напором воды стало до одури жарко, едва цепкие пальцы раздвинули ягодицы, а стоящий уже на коленях Цербер прошелся языком по расщелине. Чимин напористо вылизывал его, толкался языком внутрь, распирая собой мышцы ануса, ласкал рукой мошонку, а он дрожал всем телом, не в силах контролировать грудное урчание. Хвост обвился вокруг чужого затылка, плеча, притягивая ближе, и Юнги выгнулся, подставляясь под невыносимый жар чужих губ.       Возбуждение стягивало пах узлом, член изнывал и сочился смазкой, временами вздрагивая от ярких ощущений, и Юнги в конце концов не выдержал. Опустился на колени рядом с Чимином, развернулся и яростно принялся целовать раскрасневшиеся губы, схватившись за член ладонью. Лизал, толкался, посасывал и стонал, обхватив чужую талию ногами, усевшись на бёдра.       — Не торопись, — прошептал Чимин, шумно втянув носом воздух. — Я же сказал, я не хочу трахаться. Хочу любить тебя, Юнги. Хочу заниматься любовью. — Юнги, загнанно дыша, оторвался от губ и неуверенно заглянул в глаза. — Хочу, как раньше, но ты не помнишь. Я вспомнил нас. Не всё, но точно знаю, что был влюблён. Вспомнил то, что чувствовал к тебе. — Юнги следил за каждым движением с недоверием, когда Чимин ласково погладил по спине, провёл пальцами по лицу, губам. — Нет, не так. Мне кажется, это никуда не делось. Я и сейчас влюблён. Ты такой же, как тогда. В моих снах. Видениях. Всё тот же.       Чимин накрыл губы мягким поцелуем, завёл руку за спину, огладил поясницу под струями воды, сидя на кафельном полу, и крепче прижал к себе в объятия. Искренний взгляд, нежные речи топили лёд в душе Юнги, но слова отказывались формироваться в ответ, чтобы донести его чувства, мысли, сомнения.       — Тебе не нужно отвечать, — шепнул Чимин сквозь поцелуи, — я знаю. Ты пахнешь так волшебно, что меня уносит. Твоя кожа выделяет невидимые нотки неповторимого аромата. Я помню их все. Знаю, что ты чувствуешь ко мне. Знаю, когда злишься, когда недоволен, когда боишься, сомневаешься. Твой запах меняется. Как и сейчас. Я знаю о твоих чувствах, что бы ты мне ни сказал.       Прикусив губу, Юнги потупил взгляд, но Чимин пальцами приподнял подбородок и снова заглянул в глаза.       — Котик мой, маленький, я никуда не уйду, пойми. Перестань сопротивляться и просто доверься.       Юнги окольцевал шею, крепко вжался в грудь, спрятав лицо в мокрых волосах, и едва слышно шепнул:       — Попробую. Ты мне нравишься, — выдавив из себя признание. — Просто люби меня и дай немного времени. Потерпи, пожалуйста, я бываю несносным.       Юнги отдался наслаждению, чувствам. В том, что сказал Чимин, будто улавливает исходящий от него запах и с точностью различает его настроение, он не сомневался. Просто не догадывался, что нюх Цербера способен различать в этом ворохе невидимых частичек его скрытую искренность и зачатки любви, в конце концов. Он перестал напористо брать и отдался полностью переполняющим грудь чувствам. Заниматься любовью было чем-то новым, неизведанным. Мягкие плавные толчки, бережное неустанное поглаживание всего тела, ласковый отзывчивый язык, нежные губы — всё это сводило с ума и уносило в экстаз. Казалось, он никогда раньше ничего подобного не испытывал, занимаясь сексом. Чимин открывал новые грани, чувствовал его, знал, чего он хочет и что именно приносит наслаждение. Толкался глубоко внутри и глотал его стоны. Любил.       После часа, проведённого под душем, истязаемый мучительной пыткой нежности, Юнги совсем выбился из сил. Чимин бережно донёс его в спальню на руках, даже не обтерев полотенцем. Как есть, с влажными волосами и мокрым хвостом, уложил в постель, накрыл одеялом и опутал в объятиях, уткнувшись носом в затылок. Юнги впервые в жизни, по крайней мере в той части, что помнил, чувствовал себя счастливым. Любимым. Он забылся в сладкой дрёме на пару часов уже под утро.       Зная, что спешить некуда и они всегда успеют обсудить недосказанное, Юнги отложил до утра тот неозвученный разговор, которым Чимин обещал поделиться после встречи с Орфеем. Куда приятнее было засыпать в жарких объятиях, не обременяя голову ненужными вопросами. Юнги любил тепло, а от тела Чимина буквально исходил жар. Тот был настолько горячим, что он, привыкший спать, поджав колени к груди, на этот раз проснулся первым и понял, что просто распластался на чужом теле, вплотную прижавшись.       Едва он шевельнулся, чуткий сон был потревожен, и Чимин окольцевал его талию, прижал к себе и сонно промычал, ворочаясь на подушке. Но понежиться им не дали. В дверь громко забарабанили кулаком, и послышалась бесцеремонная ругань.       — А ну, открывай, собака сутулая! Чимин, блять! Псина ты неблагодарная, открывай, говорю! Я знаю, ты дома!       Юнги резко сел, навострив уши, встревоженно дёрнул хвостом и попытался вспомнить, где именно бросил свои вещи. Быстро мотнувшись в ванную, он нацепил белье и штаны, пока Чимин нехотя поднимался с постели и одевался.       — Да иду я, заебал, укурок, стучать! Угомонись уже! — распахивая дверь. — Чего тебе?       Хосок бесцеремонно ввалился в квартиру. Но замер, едва Юнги показался в дверях ванной комнаты.       — А это ещё кто? — вырвалось невольно. Но, внимательно присмотревшись к ушам и нервно дёргающемуся за спиной хвосту, удивлённо обернулся. — Ты теперь с Каси спишь? На простых смертных уже не стоит?       — Эй, полегче. Тебя не звали, вообще-то. И он не Каси. И вообще, какое тебе дело с кем я сплю?!       — Уверен? Какое мне дело? Накажу, Чимин! — хлёстко шлёпнув по плечу ладонью.       — Да, уверен. Он один из сыновей Богини Баст. И, кстати, всё забыл, как и я. Юнги. Его зовут Юнги, и он мой парень. Так что давай поуважительнее к моему котику.       — Полубожок, значит. Один хуй, родственничек всех этих кошачьих. Ничего хорошего, — и настороженно отступил на шаг назад от Юнги, ради собственной безопасности. — Парень, говоришь? — подойдя к Чимину вплотную, прищурился, заглядывая в глаза, и на всякий случай изучающе взглянул на ауру поверх головы. — Ты не заболел, а? Когда это ты парней себе заводил? Может, кукухой двинулся на фоне обострения с памятью? — продолжая язвить, с умным видом хмурился.       — Какого чёрта тебе надо, Хосок? — оттолкнув друга в сторону, Чимин терял терпение. — Ты припёрся ни свет ни заря и мораль мне тут читаешь. За собой следи лучше. Я тебе не читаю нотаций, а ты в сто раз хуже ведёшь себя, чем я.       — А это кто? — Юнги насуплено подошёл чуть ближе, а Хосок осторожно отступил подальше, всё ещё опасаясь нападения.       — Один вредный маг, который всю жизнь меня обманывал, — недовольно пробурчал Чимин, небрежно махнув в сторону друга. — Хосок, — и, обернувшись к нему, фыркнул: — Да не ссы ты, ничего он тебе не сделает. Юнги безобидный котик, правда? Нет у него сил, — обняв за талию, притянул и чмокнул в щёку Юнги.       — Не обманывал, а облегчал твоё существование, неблагодарный! — взъерепенился Хосок, но уже выдохнул, чуть расслабившись. — Кстати, — осматривая квартиру, — а где фотки?       — Ты о тех посторонних людях, именуемых моими родителями? Выкинул в мусор. Я на тебя до сих пор ещё зол, между прочим, за враньё!       — Хорошие же люди были, я старался, делал, а он в мусор кинул. Говорю, неблагодарный, — всплеснув руками, плюхнулся задницей на кровать. — И вообще, это я на тебя зол, засранец, — указав в его направлении пальцем. — Какого хуя ты на меня натравил этого кровопийцу?! Жизни мне не даёт! Я со вчерашнего дня на нервах! Вампирёныш этот ушлый меня заебал просто! — вытягивая из кармана портсигар со скрутками сигарет, раздражённо захлопнул футляр, отбрасывая на кровать, и принялся искать зажигалку по карманам.       — Ты про Намджуна? — Юнги довольно хохотнул и отстранился, почувствовав симпатию к новому знакомому, который так нелестно отзывался о его начальнике.       — А про кого же? — затягиваясь сигаретой. — Знаешь его? — прищурившись на один глаз, задержал дыхание, не желая так быстро выпускать дым из лёгких.       — Знаю. Даже лучше, чем ты думаешь.       — О как. Ну раз знаешь его, передай, что он мудак редкостный! — приглушённо проговорил, выдыхая дым в квартиру, и улыбнулся.       — Давай по порядку, Хосок. Что случилось? — Чимин пошёл на кухню заваривать кофе, смирившись с мыслью, что Хосок так просто не уйдёт.       — А то! Я же тебе сказал, не хочу я снимать твой божественный блок. Смерти моей хочешь? — кричал он в сторону кухни. — Я, блять, в кому впасть могу. Это сильная магия, чтоб ты знал. Но тебе же похуй, и ты решил обратиться к этой акуле.       — Начнём с того, что на меня напал демон, а я не смог перекинуться, потому что мой друг отказался мне помочь. И да, я работаю на Намджуна. Так что рассказал ему детали, почему не смог защитить его джинна.       — Ифрита, что ли, для которого он бар заколдовал? О, Боги, бедная моя душонка. За-е-ба-ли, — по слогам проголосил Хосок, потирая лицо ладонью.       — С нами Тэхён был, он и дал ему номер какого-то друида. Откуда мне знать, что это ты? — Чимин поднёс чашку кофе и всунул тому в руки, сел на кресло у маленького столика с ноутбуком и приглашающе протянул руку в сторону Юнги. — Иди ко мне.       — Два плюс два сложить не пробовал? Друид — это я, бестолковый. Маг земли — звучит правильнее, но и это погоняло имеется, — взмахнув рукой, чуть не расплескал кофе. — А Орфей — сука. Ещё одна пиявка на мою голову. Номера мои тычет кому попало, — прошипел он, когда хлебнул горячий напиток, чуть обжёг губы и скривился.       — Ну так что Намджун тебе сделал? Он выходил куда-то вчера на пару часов, а потом вернулся и сказал, что всё порешал.       — Конечно, блять, он всё порешал. По миру меня пустил, решала. Скупил большую часть акций моего агентства по недвижимости, хуй знает каким образом за ночь, а теперь права качает! Так вот знай, если я останусь без денег — буду с тобой жить, понял? Вряд ли ты обрадуешься, Чимин, — снова затянувшись сигаретой.       — Да сделай, что он просит, делов-то. Возьми отпуск потом, силы свои восстанови, чего сопротивляешься? Был бы у него кто-то ещё, он бы обратился. А так — ты единственный, кто может мне помочь. Уверен, он хорошо заплатит, — оправдывался Чимин, обнимая за талию кота, который перекинул ноги через подлокотник кресла и сидел у него на руках. — И ещё, — чмокнув Юнги в шею, — можешь ему память вернуть?       — Ты в край охренел? Я ему говорю, что откинуться могу, а он мне — «сделай, чего тебе стоит»! И кота в придачу сверху накинул. Ебануться. Друг, блять. Я не Бог, чтобы вам тут плюнул, растёр — и готово!       — Пожалуйста, Хосок, — мягко проговорил он в полной тишине, пока маг выпучил на него глаза. — Нас вместе наказали. У него стёрли память и лишили сил, насколько я понял. А со мной чуть сложнее, но память возвращается. Мы были парой, до всего этого. Его мать не хотела отношений, запретила, но Юнги ослушался, — Юнги навострил уши, впитывая каждое слово, и внимательно смотрел, стараясь не перебивать, теребил ткань на штанах и неосознанно от волнения шлёпал хвостом о ноги Чимина. — Это Юнги украл Сокджина у Аида, а я последовал за ним, желая вернуться домой с пропажей. Чонгук меня выгнал и сказал без джинна не возвращаться.       — Вор, говоришь? Обвёл Цербера вокруг пальца? — прищурился Хосок на один глаз от дымящейся сигареты, зажатой между зубами, что-то там анализировал. Он задумчиво потёр пальцами подбородок, присматриваясь к Юнги.       — Так вот, я служил у Богини Баст, вроде как. Та ещё стерва, прости, — шепнул он встревоженному Юнги и накрыл его руки своими. — Не помню всего, но как-то вышло, что я влюбился. Мы тайком встречались, несмотря на запрет. И почему-то я помню только наказание. Но, думаю, со временем вспомню и остальное.       — А Ифрит? Джинн этот многострадальный куда тогда делся? Из-за него же мне нервы все треплют.       — Потерялся, блять. Откуда мне знать куда. Юнги лишили памяти, как и меня. Может, спрятали где-то от матери подальше, а потом его нашли не те, кто должен был. Я не в курсе, короче. Результат такой, что Сокджин пострадал, Намджун нашёл, выходил, влюбился и обозлился. Встретил Юнги, свернул ему шею, сука такая, на радостях, а потом в рабство вписал. Мой путь ты знаешь. Так вот, я хочу освободить Юнги. Подписался Сокджина защищать, но не смог, как видишь. Вот Намджун и устроил тебе встряску. Не будь скотиной, Хосок. Помоги. Я заплачу.       — Да иди в пизду со своими деньгами! — фыркнул тот, откидываясь навзничь на кровать, отставив недопитый кофе на пол. Хосок не спешил вставать и разглядывал потолок в полном молчании где-то с пару минут, пока Юнги не подал голос.       — Может, я могу что-то сделать для тебя? Как Чимин сказал, я отличный вор.       Хосок заинтересованно поднял голову, а потом и вовсе опёрся руками о матрас позади себя, вглядываясь в серьёзное лицо кота.       — Прям что угодно стырить можешь? И ты без сил, но не человек, правильно? — задумчиво повторял он известные факты. — Хм, может сработать. Книга Мёртвых, слышал о такой? — Хосок встал и подошёл к Чимину с Юнги почти вплотную, разглядывая ауру кота.       — Что-то слышал. А что?       — Она у Тэхёна, — сталкиваясь взглядом с заинтересованным Юнги. — Он принёс её с собой из ада. Я запечатал квартиру, в которой тот живёт тайком от Аида, как ваш бар. Так вот, он хранит её там. Бестолковый самонадеянный дурак. Такие вещи нельзя приносить на землю. Книгу надо запечатать, но он не признаётся, что она у него. Вот прям смотрит в глаза и пиздит мне, музыкант хренов. А я такие вещи чувствую. Силы сдвинулись, равновесие нарушено, а ему хоть бы что. Отнекивается — и всё тут. В квартиру не могут войти простые смертные и те, кто обладает какой-то магической силой. А ты ни рыба ни мясо, — Хосок весело расхохотался, изучив, что хотел, и уже чуть расслабленно вернулся на место. — Принесёшь мне её — смогу Чимина восстановить без особых потерь. Подпитаюсь от книги, а Намджуну скину список травок для ритуала, пусть ищет, хмырь.       — Вернёшь мне память авансом — и я пойду за книгой, договорились? — хитро улыбнулся кот, спрыгивая с колен Чимина, подошёл к Хосоку и протянул руку для закрепления сделки.       — Вот же ушлый, а! Откуда вы все вылезли такие? — снова истерично заржав, пожал протянутую ладонь и потянулся за портсигаром. — Чимин, принеси мне бутылку виски из моей хаты, давай, по-быренькому, — скомандовал Хосок.       — Я тебе посыльный, что ли? — возмутился Чимин, поднимаясь с кресла. — Сам иди!       — Не выделывайся, а то мячик кину, — заржал тот снова, вытаскивая из потайного отдела портсигара небольшую иголку. — С котиком твоим всё проще. Сделаю ветер, так и быть. Но мне допинг нужен. Так что неси бутылку, сволочь. Мне надо будет напиться в сопли после того, что я увижу, — скривился Хосок, протыкая палец иглой. Надавив Юнги на плечи, он поставил кота на колени перед собой и стал рисовать пальцем древние символы на лбу, щеках и руках. — Не хочу помнить всю вашу историю. Я сейчас стану свидетелем ваших потрахушек. А это, блять, травма для моей менталочки, наблюдать ваши писюны в перемотке. Вали давай, говорю, за бутылкой! Да и зрелище будет не из приятных — кота коробить будет. Прервёшь меня — я из него дебила сделаю. Сказал же, пошёл вон, — рыкнул он, указывая на дверь.       Хосок стал что-то бубнить под нос, закрыв глаза, и приложил ладонь к макушке Юнги, а Чимин, довольно улыбнувшись, что друг всё же пошёл навстречу, поспешил выскочить в коридор. Было некое умиротворение, что Юнги наконец-то вспомнит его и поможет заполнить пробелы в памяти, поэтому он пропустил мимо ушей высказывания и стёб в свой адрес и поспешил исполнить просьбу. Он радовался за Юнги — тот вспомнит их отношения, чувства друг к другу и наконец-то расслабится.       Уже в холле площадки послышался судорожный мучительный крик Юнги, а он с усилием воли зажмурился и заткнул руками уши. Пытаясь сосредоточиться на просьбе Хосока, зная по себе, что возвращение памяти довольно мучительный процесс, поторопился удалиться от собственной квартиры, лишь бы не слышать этих болезненных звуков. Но едва он схватился за ручку чужой входной двери, в нос забился удушающе родной насыщенный запах гари. Ноги стали ватными, пригвоздив к полу, а зрачки сузились от шока. Сердце так вообще ухнуло вниз, и липкий страх пробежал холодком по спине. Чимин узнал неповторимые нотки. Со стороны полыхнуло жаром, слух резанул низкий рокот адского пса, и он медленно повернул голову к своему создателю.       — Ну здравствуй, Чимин, — улыбаясь, произнёс Чонгук, щелчком пальцев в воздухе отдал команду псу сесть у его ног и опустил руку на голову собаки. — Давно не виделись.