Bar Hobbits

      Утро добрым не бывает. С таким настроем у Тэхёна его расталкивал приставучий наглый кот, который во всё горло вопил на ухо. Хотелось просто треснуть того чем-нибудь, да посильнее, лишь бы отстал. Голова налилась свинцом от недосыпа и похмелья, а настроение было совсем хмурое и недружелюбное. Накидался он вчера знатно, приговорив почти в одни певучие уста две бутылки виски за проведённое в обществе старых знакомых время. Когда туго, но до него всё же дошло, что Чонгук забрал Чимина в подземное царство, Тэхён понял — свободно гулять больше не получится. Его поимка увенчается успехом с вероятностью в сто процентов, и это дело времени. Никакие амулеты, танцы с бубном и заговорённые двери квартиры не остановят Бога смерти в своём желании поговорить с ним. Ну, или поругать за кражу особо ценной Реликвии. Но на тот момент по-другому он не мог — блуждать по лабиринтам камней было не охота, поэтому Тэхён беспечно прихватил с собой карту, а заодно и всю книгу. Чонгук не шёл навстречу его уговорам сходить проветриться, отнекиваясь постоянной занятостью, и ему это надоело. Надоело вечно сидеть взаперти, слушать жалобные крики умерших душ и наблюдать пытки пусть и плохих в прошлом людей. Тэхён за время жизни в аду так-то привык к окружению демонов и сам незаметно ожесточился с годами, но иногда накатывала хандра, и хотелось разнообразия.       В какой-то степени он понимал отчаяние Юнги, услышав новость о Чимине — сам бы, наверно, распереживался, утащи Чонгука кто, но на самом же деле жизни пса ничего не угрожало. Это он знал точно. Чонгук просто заставит Цербера служить и выполнять его команды — не более. А он по возвращению вправил бы мозги своему непослушному чёрту. К тому же, Чонгук всегда относился с отцовским трепетом к своим величественным созданиям, но просто скрывал это. Грозный Бог смерти был страшен только для других — Тэхён же знал совсем иного Чонгука. Да, дьявола Тэхён никак не романтизировал, принимая все недостатки своего любимого и его сущность, но и чудовище из него не делал. Чонгук не творил зло налево и направо просто так — он искушал, давал выбор людям и справедливо наказывал за содеянное. И любовь Аиду была не чуждой. Чонгук любил его больше, чем кого-либо, и сомнению это не подвергалось. Вредничал иногда, пылил, несносно себя вёл — бывало и такое, но это не отмело чувств к нему. Тот Тэхёну попросту зачастую уступал и потакал. А когда Чонгук всё же где-то перегибал палку — хватало одного взгляда, чтобы унять нрав и вечно пылающие рога на голове. Чонгук успокаивался. Власть над Аидом у него на самом деле была колоссальной, но вот пользоваться этим Тэхён не спешил, как и не позволял другим. Та же Лилит — жена Чонгука и первая женщина-демон, породившая суккубов, питающихся похотью и развратом людей, имела в подземном царстве лишь статус заместителя, что ли. В личные дела не лезла и вообще сторонилась присутствия Тэхёна. Все прекрасно знали, что Чонгук веками любил лишь его одного, поэтому Тэхён к демонице даже не ревновал. Элементарно бессмысленное занятие. Он тоже когда-то был женат, оттого и забрёл к Чонгуку в гости, усыпив Цербера сладкими речами и песнями. Хотел же спасти свою даму сердца, а оказалось, что встретил другую. И нахождение нимфы Эвридики в аду, его бывшей, уже тогда наталкивало на мысль, почему та была именно там, если женщина не грешила. Оказалось, всё же грешки водились, и Тэхён передумал её забирать, немного оскорбившись, когда узрел длинный список измен с мужскими именами на пергаменте грешной души. А Чонгук тогда пленил его своей красотой, могуществом, умом, поддержал, в конце концов, и предложил немного погостить, пусть и место было не радужным. Тэхён не отказался. И понимая, что в каждом царстве свои законы, смотрел на муки грешников как на тех, кто этого действительно заслужил. Чонгук справедливо рассматривал дела — некоторых просто не принимал и отсылал на пересмотр в божественный суд. И разговаривать с таким собеседником было не то, что интересно — Тэхён увлёкся дьяволом по самое не хочу. Задержался на некоторое время, пополняя жизненный опыт новыми познаниями о Богах, но когда чёрт оказался настолько развратным соблазнителем, что свободно мыслящий философ не устоял — Тэхён погряз в этом союзе. А потом не заметил, как страсть переросла в нечто большее.       Дай Юнги ему время, он бы несомненно сжалился и пошёл навстречу, но манера, с которой кот требовал от него вернуть Чимина, как и агрессия, проявленная в общении, преклонила чашу весов в другую сторону. Хотелось проучить того за дерзость, но он понимал, что причинив зло — сделает Чимину больно. А он ведь не такой. Да, сильно не интересовался судьбой друга, будучи увлечённым собственным счастьем, но и зла не желал. Чимин же бессмертный, что за него переживать, правда? И вообще, он был ему по большей степени хорошим знакомым, товарищем. Тэхён не стал себя защищать, когда Юнги напал. Лишь гаденько усмехался, отвечая хамством и надменностью на чужую агрессию. Оправдываться он не стал. Его личное — только его. Но у Юнги картинка была куда более трагична в представлении о судьбе Чимина, нежели его собственная. Чонгук Чимина отпустил, это давно пройденный этап, но никто этого не понимал, потому как не знали Бога лично. И даже если его вредный дьявол воспользовался подвернувшейся возможностью, чтобы отыскать любимого — то это ведь его сущность. Да, немного надавил своей властью. Чонгук всё-таки один из самых могущественных богов, чтобы не умолять или просить — он приказал.       Юнги выпроводили в общий зал после небольшой потасовки с угрозами, и, оставшись наедине с Намджуном, он понял по одному лишь хмурому взгляду владельца, что ему здесь не рады. Теперь уже нет, когда Чонгук сел на хвост. И понять Намджуна тоже можно, ведь в первую очередь тот ставил безопасность Сокджина превыше всего, а уже после — всё остальное. И ещё не факт, что хитрый мудрый вампир, как он уже успел подметить во время пьянки, не посадит его в какую-нибудь ангельскую клетку, до которой Чонгук не сможет добраться, лишь бы подстраховаться и обезопасить себя. Этот Намджун не глупый кот, что кидался на него с кинжалом, а расчётливый стратег. Тэхёну стало не по себе, а желание спрятаться у себя в квартире выросло в разы, пока в кабинете висело гнетущее молчание. Когда по коже в панике забегали мурашки, сигнализируя об опасности, он решился уйти.       — Я, наверно, пойду, — поджав губы, Тэхён хлопнул по коленям и встал, намереваясь покинуть это место.       — Не торопись, — Намджун, как и предполагалось, преградил ему путь, встав спиной к двери.       — И что это значит? — каждый волосок на теле приподнялся, а Тэхён, возмущённый посылом вампира, ещё больше занервничал.       — Ничего. Может, обсудим ситуацию прежде, чем ты уйдёшь в неизвестном направлении? — спокойным голосом, будто чеканил каждое слово, Намджун давил. — Дождись Сокджина. Думаю, ему есть что сказать.       — А если не хочу? Ты собираешься удерживать меня силой? — тут же запротестовал он, проверяя подлинность своих догадок. Но Намджун скосил взгляд в сторону, будто прислушался к чему-то, и отступил, улыбнувшись.       — Ну что ты. Ты мой гость. О какой силе идёт речь? Всего-лишь хочу понять твои намерения. И дать возможность Сокджину высказаться. Чимин… он же твой друг, верно? Давний друг? Тебя не смущает случившееся? — хитро прощупывал обстановку.       Намджун осторожно ходил вокруг да около, предоставив ему мнимый выход, но Тэхён понимал сейчас одно — воспользоваться им будет ошибкой. Вампир быстро сменит дружелюбие на агрессию и покажет истинную сущность, оголив клыки. К тому же, как только он отступил, в дверях появился Сокджин.       — Тэхён, — начал джинн, — Юнги, может, и не очень вежлив или тактичен, но он прав. Чонгук ищет тебя. В методах достижения цели Аид не постеснялся забрать Чимина. Ты пойми, для Юнги это потеря. Да, слетел с катушек, но когда ты любишь человека, и приходится выбирать между двух зол — мы не можем винить его в этом. — Обернувшись к Намджуну, он осуждающе добавил: — Зачем душил его? Юнги, между прочим, всё вспомнил. Он рассказал, почему тогда поступил со мной так. И я его не виню. И тебе не стоит. Мог быть помягче с ним!       — Не мог, — отрезал Намджун и, отвернувшись, медленно зашагал к своему креслу. — Его поведение это не оправдывает.       — Как и твоего! Ты сделал бы то же самое, я уверен! — ругался Сокджин, глядя в спину.       — Сделал бы, и последствия принял. Надо знать, чем рискуешь, а не глупо фырчать и кидаться, попусту сливая шансы в никуда.       — Не тебе судить, пока не был в его шкуре! Мы должны помочь. — Обернувшись к Тэхёну, Сокджин пылко продолжил: — Неужели ты бы не испугался за своего Чонгука? Юнги любит Чимина, пойми. Их уже наказывали за это чувство. Лишили памяти, изгнали. А сейчас Юнги всё вспомнил, а Чимина снова забрали! Понимаешь, как это тяжело? Юнги сейчас может натворить дел на эмоциях, а потом жалеть. Ты же можешь помочь, Тэхён. Почему не хочешь?       — Да понял я тебя. Повторюсь, Чимин в безопасности. Нет причин для такой реакции. Так что хватит мне читать нотации. Верну я его. Время надо просто, а оно у меня есть, хоть и немного. Так что я лучше пойду, пока Чонгук не нагрянул с визитом и к вам.       Покосившись на вздохнувшего Намджуна, который, махнув рукой, дал разрешение уйти, Тэхён быстро ретировался из кабинета, оставив ругаться эту парочку наедине. Лишь на улице получилось вздохнуть свободно без мысли, что нужно будет драться за свою свободу.       Укрывшись в собственной квартире, Тэхён почувствовал себя более-менее расслабленным. Сев на диван, он осмотрел пустующее жилище. Гнетущая тишина давила. Он осознал, что поступок Чонгука в его желании встретиться был довольно мил. Да, украл Чимина, да, вынудил, но всё ради него. Не навредил же. Просто жаждет встречи и хочет, чтобы Тэхён вернулся. Любит же его. Юнги ведь так и сказал — Чонгук не книгу искал, а именно его. Ну, может, и книгу, но хотелось думать, что он всё-таки важнее. Тэхён скучал. Погулял, проветрился, показательно наказал Чонгука своим исчезновением недели на две — и этого ему, в принципе, хватило. Пора бы вернуться домой, под крылышко своего чёрта. И лучше сделать это самому, по собственной воле, чем Чонгук притащится с огромным псом под дверь и будет умолять. Тэхёну почему-то не хотелось этого, он всё-таки любил несносного Аида всей душой, чтобы слушать заверения в вечной любви и покорности, о которых и так знал. Проучил — и хватит. Чонгук и так усвоил урок. Унижаться и просить дьявол любил только в сексе с поводком на шее, получая кнутом по рогам или заднице. Тэхён и по этому тоже успел соскучиться.       Решив вернуться спустя пару часов неподвижного валяния на кровати, он решительно встал. Открыл ящик тумбочки, порывшись в поисках книги, но шокировано уставился в пустое пространство. Книга пропала. Лоб покрылся испариной только от мысли, что та могла попасть не в те руки. Такого он совсем не ожидал. Ведь максимально принял меры по сохранности Реликвии. Но и те не помогли. Медлить было нельзя. Понятно, что Чонгук не обрадуется его проколу, но сообщить об этом следовало безотлагательно. Может, тот же Чимин поможет в поисках, кто знает.       Тэхён вылетел из квартиры пулей и всю дорогу к кладбищу выкручивал себе пальцы, придумывая оправдательную речь. Одно дело — он просто ушёл, и совсем другое — посеял бесценную книгу. Кажется, в этот раз придётся всё же ему извиняться за проступок. Но вышло, как вышло. Весь на нервах он добрался до входа в подземное царство и поспешил к тронному залу. Местами терялся в лабиринте скал, но наткнувшись на демона, который, несомненно, его узнал, попросил провести.       Чем ближе он подходил, тем отчётливее слышал душераздирающий вой Цербера. Тот скулил так, что сердце сжималось от этого звука. Тэхён ускорился. Выбежав к месту, где должен был находиться Чонгук, он в шоке застыл. Перед глазами предстала картина скорби, и он ужаснулся от произошедшего. Огромный огненный пёс сидел перед трупом Юнги, задрав голову вверх, и выл диким плачем. Эхо чужого горя отражалось от скал и усиливалось, заглушая муки остальных душ. Пёс поддевал носом бездыханное растерзанное тело в попытке расшевелить умершего. Лизал лицо, рану, в надежде, что его слюна поможет заживлению, но всё было тщетно. Юнги не двигался. Тэхён громко охнул, ноги подкосились на мгновение, и он оступился.       Глаза Цербера полыхнули жгучим пламенем, а с уголков рта стекла слюна, когда его заметили. Животное низко гортанно прорычало, уставившись на него злобным взглядом, а потом лязгнуло пастью. Пёс встал на все четыре лапы, возвышаясь над его головой, продолжая рычать, и сделал шаг. На любое движение короткая щетинистая шерсть пса вставала дыбом, уши заострялись и обращались в слух, а массивные челюсти сжимались в немой готовности разорвать его.

***

      Чимин отчаянно сопротивлялся воле ошейника до самого конца. Невидимая власть силой вынуждала его подчиниться приказу, несмотря ни на что. Он видел на лице любимого испуг, слышал все слова, что тот говорил, но неконтролируемая ярость топила, оттесняя сознание на задний план. Животная сущность поглощала. Он, будто запертый в клетке собственного тела, наблюдал казнь со стороны. Чувствовал, как острые клыки, разрывая мягкие ткани, вонзались в плоть плеча, которое столько раз целовал. Слышал крик боли, вырвавшийся из груди Юнги, пока он истязал несчастное тело в воздухе, будто тряпичную куклу. Как и хруст костей. Для Чимина это было слишком.       Едва пелена злости стала медленно сползать, когда сорванный в предсмертной муке ошейник оказался намертво зажат в руке Юнги, в ушах набатом отбивались последние удары чужого сердца. В висках пульсировала кровь, а осмысление произошедшего ввергало в пучину боли.       Чимин со всех лап метнулся к распластанному на земле окровавленному телу, слизывая толчками заливающую грудь кровь из разодранной артерии. Юнги, несмотря на боль, которую испытывал, мучительно улыбнулся, сглотнув ком в горле. Тычась носом в тело, он даже не замечал, как жалобно скулил и топтался на месте, не в силах помочь. Заложник ситуации и палач в одном лице. Когда за едва уловимым слабым ударом сердца не последовал другой, Чимин понял, что Юнги умер. Он собственноручно растерзал того, кто был ему так дорог. Убил любимого.       Каждый демон в подземелье содрогнулся, услышав его оглушительный вой. Задрав голову кверху, он не переставая скулил, сидя у мёртвого тела. Завывающий рёв временами переходил в жалобный лай, и Цербер всё толкал Юнги носом в своей скорби. Сила ошейника больше не действовала, но перекинуться в человеческий облик не хватало ни мужества, ни сил. Чимин просто не мог смириться с мыслью, что это сделал он. Не мог коснуться руками окровавленного трупа и осознать собственную потерю. К тому же ярость к своему создателю, отдавшему приказ убить, раздирала грудь. Из огненных глаз стекала тягучая вязкая жидкость, немного облегчая злобу, что рвалась наружу, но это мало чем помогало ему.       Услышав позади себя вскрик Тэхёна, Чимин потерял связь с реальностью. Он лишь видел оболочку, ставшую причиной отданного Чонгуком приказа. Аид же, до этого выжидающе сидевший на троне, наблюдая за происходящим, встрепенулся, вскочив на ноги. А его рассудок снова затянуло пеленой озлобленности на весь мир. Бога смерти, своего создателя, Чимин убить не мог — тот был бессмертным. Покусать, истязать — да, но не умертвить. А вот Тэхён был отличной целью для того, чтобы тот самый Бог почувствовал его горе на собственной шкуре. Ощутил ту же потерю, что и он. Чимину было плевать на все — он жаждал мести за содеянное, и никакой ошейник его больше не сдерживал. И власть создателя после содеянного меркла на фоне личной драмы. Чонгук сейчас не смог бы повлиять на него, как бы ни пытался. Ярость в груди затмевала все отголоски совести или мысли о неправильности предстоящего поступка.       Чонгук словно ужаленный кинулся к Тэхёну, осознав опасность. Пока Чимин наступал, сморщив нос в грозном оскале, а испуганный Орфей пятился назад, Чонгук в мгновение ока материализовался перед ним, загораживая того спиной.       — Остановись, Цербер! Я приказываю тебе, — но огромный пылающий огнём пёс продолжал рычать, тяжело ступая по земле. Чонгук даже выставил руку и что было мощи надавил силой. Так, что с кончиков пальцев в Чимина полетела ударная волна горячего воздуха, но Цербер больше его не слушал. — Стой, я сказал! — Животное лишь чуть поморщилось от потока, притормозив, и снова зарычало ещё более устрашающе, чем прежде, готовясь к прыжку. В последнюю секунду Чонгук заметил, что ошейник, сковывающий волю, был сорван и остался покоиться в кулаке мёртвого вора.       Земля с треском под ногами зашуршала, когда Чимин, озлобленный яростью, в мгновение ока взбешённо бросился на Чонгука. Пасть сомкнулась сначала на руке, проткнув кожу. Он швырнул Аида на землю, а следом впился клыками в бок. Цербер нападал снова и снова. Терзая своего создателя укусами массивных челюстей, он смыкал острые, как лезвия, зубы на туловище, отравляя кровь ядом, сочащимся вместе со слюной. Нахмуренные брови, сведённые к переносице, растопыренные ноздри наморщенного носа, сжатая пасть, желваки вместо щёк — устрашали. Чонгук отчаянно боролся, но едва Тэхён с криком попытался помочь, подступившись ближе, Чимин лязгнул пастью в его сторону, но не достал. Его создатель, приложив неимоверную силу, удержал его за пасть, не позволив отравить укусом Орфея. Рога Бога смерти раскалились до ярко-белого цвета в потугах совладать с яростью Чимина в жестокой схватке. А лицо, искривлённое жаждой защитить Тэхёна, кривилось от боли множества укусов на теле. В драку, несмотря на страх перед величественным созданием, ринулись и остальные демоны по невидимому призыву своего господина. Но Чимин перекусывал накинувшуюся на его туловище свору будто те были игрушками и совсем не имели сил. Уже через несколько секунд такой возни Цербер был облеплен демонами, рвущими когтями его шерсть и вонзающими зубы в непробиваемую кожу. Лай, рычание, лязг зубов — все это расползалось по округе эхом, когда он всё же оставил терзать Чонгука и переключился на мелких слуг своего господина. Сбрасывая с себя вцепившуюся нечисть, грызя их зубами, он дал Чонгуку небольшой отдых. Но трусливые черти, осознав, что могут лишиться жизни, уже страшились нападать, глядя на разорванные останки своих собратьев, валяющиеся под ногами, и в страхе отступали.       Чонгук лежал на земле и пытался оттолкнуть от себя Тэхёна, лишь бы уберечь. Ядовитая слюна была несмертельна для него, но боль причиняла дикую, несмотря на ускоренную регенерацию повреждённых тканей. Чёрная густая божественная кровь, в которой перепачкался Тэхён в попытках зажать раны и как-то помочь, обжигала нежную людскую кожу. Орфей морщился от боли, отказываясь уйти.       — Беги, спрячься, Тэхён! Я справлюсь, — кряхтел Чонгук, хмуря брови. — Я бессмертный, а для тебя его укус смертельный. Уходи, говорю!       — Ещё чего! Думаешь, я буду спокойно смотреть, как тебя на куски разрывают? Поднимайся! — Тэхён, подставив плечо, с трудом поднял отяжелевшее тело. Яд циркулировал по крови, отравляя ткани, и обездвиживал, пока организм Чонгука боролся.       — Тэхён, ты слышишь меня? Цербер не в себе. Взбесился. Его словно подменили. Ты в опасности. Уходи, говорю, если он цапнет тебя — я этого не вынесу. Вечность без тебя — это хуже любой пытки, — Чонгук сглотнул, скосив взглядом в сторону рычащего Цербера. Тот, уже растерзав с десяток демонов высшего порядка, злобно зарычал на расступившихся чертей и снова столкнулся с ним взглядом. — Беги! — пихая Тэхёна в сторону, снова выставил ладонь и обдал горячей волной жара огромного пса, но этим лишь раззадорил чужую злость, отшвырнув того чуть назад.       — Конечно, он не в себе! Ты приказал убить единственного, кого он любил! — Тэхён зло ударил его по груди, ругая в такой неподходящий момент. — Я бы тоже тебя сожрал за это! Как ты мог?!       — Да откуда мне знать с кем он шашни водит! Меня посмели шантажировать тобой и книгой! Меня! Моей же вещью и тобой! И в обмен на что? На мое же создание! Не спорь, Тэхён, я умоляю, беги.       — Нет! Это Цербер, если ты забыл. Он такой же бессмертный, как и ты, и если он захочет, то найдёт меня. Ты же для этого его на цепь посадил! Никуда я не уйду, — заупрямился он.       Тэхён решительно выпрямился, едва Чонгук на ватных ногах, пошатываясь, встал. Бог болезненно кривился, пытаясь побороть яд в крови, и едва держал равновесие самостоятельно.       — Чимин! — позвал Тэхён грозное животное, которое снова наступало, яростно скалясь. — Он не знал. Не знал, не знал! — затараторил он умоляющим голосом. — Пожалуйста, остановись. Я люблю его! — загораживая Чонгука, Тэхён расставил руки в защитном жесте, когда Цербер уже готов был напасть. — Как бы я глупо сейчас не выглядел в попытке защитить бессмертного — я умоляю тебя, не трогай его. Не причиняй зла. Я бы предложил тебе свою жизнь, если бы она вернула Юнги, но это не исправит содеянного. Услышь меня! Чимин, пожалуйста! — Лицо обожгло горячим дыханием пса, и прямо перед носом с рычанием лязгнули зубы. — Нет! — Тэхён вскрикнул, зажмурившись, но не пошатнулся в своём намерении продолжать стоять грудью за Чонгука. Аид же, чуть набравшись сил, рывком отдёрнул его назад за шиворот и в своём плачевном состоянии, скрючившись, загородил собой.       — Ему не я нужен, глупый, — рыкнул он, воспламеняя ладони в готовности драться снова.       — Нет! — опять вскинулся Тэхён и попытался оттеснить Чонгука в сторону. — Плевать мне на себя! — истерил он, и, уже обращаясь к Чимину, продолжил: — Тебе станет легче, Чимин, если ты убьёшь меня? Станет? Тебе не будет так больно? Я готов. Готов! Сделай это, убей! Но я знаю одно — легче не станет. Не перестанет болеть в груди! Ты просто убьёшь старого друга. Сделаешь больно другому, но облегчения это не принесёт. И Юнги не вернет. Ты лишь убьёшь меня и обречешь еще одну душу на страдания!       — Да ты с ума сошёл, я не позволю! — гаркнул Чонгук, отшвыривая Тэхёна в сторону. — Пока я жив, ты будешь рядом! А умирать я не собираюсь! — кричал он. — Так что давай, Чимин, — обращаясь к взбешённому животному, у которого с пасти скапывала вспененная слюна. — Нападай, но я не дам тебе убить Тэхёна, потому что люблю его. И да, мне жаль, что так вышло. Извини. Ты нужен был мне лишь для того, чтобы найти его, — указывая на Тэхёна. — Он ушёл, а я боялся потерять единственного, кого люблю. Хотел поговорить. Да, признаю, метод не лучший. Но я же Дьявол, мать вашу! А вор пришёл, угрожал и вымогал! Да, я вспылил. Согласись ты найти Тэхёна — ничего бы не случилось. Отпустил бы. Не нужен ты мне, держать скулящего пса на цепи. Но так уж вышло, прости, — скупо добавил он извинения.       Чонгук принял оборонительную позу в своей готовности отбивать атаки до последнего, но Цербер не спешил. Сказать большего в своё оправдание было нечего. Животное гортанно рычало, извергая разогретый до накала воздух, глаза пылали огнём, а лапами тот переминался с места на место, подгребая землю когтями, но не атаковал. Сомневался. А потом отступил на шаг, чуть застыв, прожигая Чонгука взглядом, и, в конце концов, снова взвыл, задрав пасть вверх.       Чимин совсем жалостливо заскулил и тяжёлой поступью двинулся обратно к бездыханному телу. Лизнул окровавленную руку, лающе взвизгнув, и лёг на землю. Положив голову на живот Юнги, Цербер больше не двигался. Лежал тихо, охраняя тело, пока Чонгук осторожно пятился назад к Тэхёну.       Тэхён, глядя на скулящее животное, бережно охраняющее мертвое тело Юнги, не смог выдержать чужой скорби. Просто стоял и утирал тыльной стороной ладони стекающие по щекам слёзы. Чимин сжалился и пощадил их несмотря на то, что потерял близкого человека. И, глядя на чужое горе, он просто не мог сдержать плач. Даже представить было сложно, окажись он на его месте. В голове просто не укладывалась вопиющая ошибка Чонгука, ставшая утратой для Чимина. Ему великодушно подарили жизнь, несмотря на собственное горе. Отталкивая Чонгука в грудь, Тэхён зло прошипел:       — Это всё ты виноват! Зачем ты это сделал? Так сложно было подождать меня? Я вышел прогуляться, потому что ты отказывался. Зачем устроил эту охоту? Вернулся бы я, никуда не делся. Посмотри, что ты натворил, Чонгук! Это же Чимин! Твоё детище! Как можно было так поступить с ним? — утирая нос от влаги.       — Я не знал. Не знал, — вспыхнув пламенем чуть ярче на рогах, возмутился Чонгук. — Прости. Вор должен попасть в моё царство после суда, а там посмотрим, что я смогу сделать, — пытался оправдаться он.       — Юнги. Его зовут Юнги. Видеть тебя не хочу! — Тэхён злобно отодвинул Чонгука в сторону, а потом в довершение ещё и двинул Бога по рогам, отвесив своеобразного леща. — И вообще, не повышай на меня яркость! Исчезни! — зло выплюнул он, медленно шагая к мирно лежащему псу.       — Чимин, — мягко позвал он, присаживаясь рядом, положил ладонь на горячую жёсткую шерсть животного и погладил. — Я не могу выразить словами, как мне жаль, — утирая ладонью слёзы.       Пока он поглаживал бок Цербера, тот резко поднял голову, навострив уши, на что Тэхён невольно отшатнулся, отдёрнув руку. Чимин среагировал, но сам не понял на что, различив среди вороха шума единственно желанный. Он начал жалобно поскуливать, склонив голову в сторону, и прислушался снова. «Бум» отдалось эхом в ушах, и по телу пробежал холодок, затронув каждый нерв. Чимин не поверил. Он вертел головой, склоняясь то одним ухом, то другим в попытке распознать звук. «Бу-бум» повторилось снова. Вскочив на все четыре лапы и визгливо заскулив, он с надеждой подтолкнул тело носом. Нечёткие удары медлительно повторялись снова и снова. Не обращая внимания на поникшего Тэхёна, он на радостях, насчитав уже четыре стука, счастливо подпрыгнул, обернувшись вокруг своей оси, и визгливо залаял, подгребая лапами землю. Раны на теле постепенно затягивались, Юнги лежал без сознания, а от крови на теле перестало нести ядом. Ткани медленно, но верно регенерировались, и оставалось только ждать. Сердце всё громче отстукивало монотонный ритм, который казался Чимину панацеей. Разорванная артерия на плече затянулась, а тело продолжало восстанавливаться. Юнги потерял жизнь, как когда-то, но она была не последней. За всей трагичностью ситуации у него эти знания отчего-то полностью вылетели из головы. У кота ведь было девять жизней. И в тот момент в квартире, когда они разговаривали, даже сам Юнги не назвал точную цифру потраченных, сбившись со счёта, поэтому эта деталь просто вытеснилась трагедией.       Тэхён всё так же не понимал, гладя на беснующегося от радости пса, но когда через несколько минут кончик хвоста Юнги вздрогнул — осознал реальность. Дерзкий кот знал, на что шёл. Готов был отдать одну из оставшихся жизней, лишь бы сорвать ненавистный ошейник, который всё ещё крепко был зажат в кулаке.       — Ну чего ты скулишь так громко, — прохрипел Юнги, сморщив нос, но глаза пока не открыл. Жмурился, тяжело дышал, восстанавливая жизненные силы, и едва заметно смог двинуть пальцем. Цербер тут же уткнулся в руку носом и лизнул. — Ты горячий, мне больно, — просипел он на болезненное касание.       Чимин резко отпрянул в сторону, не желая навредить. Огромный пёс зажмурился, немного отступив, и сосредоточился. Послышался треск шкуры, шерсть кусками стала осыпаться на землю, а существо на глазах уменьшалось в размерах, трансформируясь в человека. Когда перевоплощение закончилось, Чимин сгорбленно стоял абсолютно голый на коленях и тяжело дышал. Разгорячённая кожа имела красноватый оттенок, цвет волос на голове стал природно-чёрным, не тронутым химией, а глаза остаточно подсвечивались оранжевой радужкой огня. Он бросился к Юнги, как только смог вдохнуть полной грудью и выпрямиться. Тэхён же вскочил на ноги и побежал к Чонгуку, сообщая новость, а уже после кинулся за одеждой.       — Юнги, — бережно коснувшись бледных пальцев, — ты как? Тебе больно? Что я могу сделать? Прости меня, прости, я не хотел. Мне так жаль. Жаль, — Чимин склонился над ним, прильнув лбом к руке, и осыпал ладонь поцелуями. Было страшно касаться где-то ещё, будучи не уверенным, что это не принесёт коту боль, пока тело восстанавливалось от повреждений.       — Терпимо. Всё в порядке, бывало и хуже. Надо немного времени, успокойся, — чуть приоткрыв глаза, Юнги тяжело проговаривал каждое слово и ласково потёр ладонью о щёку. — Ты свободен.       — Боже, мне так жаль, прости меня, — все продолжал сокрушаться Чимин. И, будто осознав реальность своего бессмертия, взволнованно спросил: — Это ведь не последняя? Ты считал тогда, на кухне, жизни. Это ведь не последняя? Я ведь не потеряю тебя?       Юнги молчал, нахмурив брови, и тихо сглотнул слюну. Чимин почувствовал ответ, когда хвост полукровки нервно дёрнулся, хлопнув о землю, а запах, исходящий от кота, загорчил страхом.       — Нет, не последняя, — врал тот, но Чимин уже знал ответ.       — Врёшь, — придавленный реальностью, он впился взглядом в бледное лицо, не считая нужным скрывать свою догадку.       — Бывает, — ухмыльнулся Юнги с закрытыми глазами. — Дай мне дух перевести, ты меня сейчас целовать должен, а не ругать.       — Значит, всё-таки последняя…       — Последняя? — Тэхён поднёс вещи, протягивая их Чимину, и уловил обрывок его фразы, пропитанный горечью.       — Жизнь у него последняя, — повторил он вердикт самому себе, склонившись над Юнги, и нежно огладил тому щёку.       — Сейчас мы это исправим.       Тэхён бросил вещи на землю, не дождавшись, когда Чимин протянет за ними руку, и стремительно побежал к виновато бродящему поодаль Чонгуку. Тот шатался без дела по тронному залу и периодически косился на них.       — Иди сюда, черт рогатый! — грозно начал Тэхён и бесцеремонно ухватил его за рог, чуть ли не волоком потащив за собой к Чимину. Чонгук, на удивление не только Чимина, но и глазеющих демонов, даже не сопротивлялся, позволяя себя стыдить на глазах мелких чертей. Подтолкнув его к Юнги, полубог скомандовал: — Сделай его бессмертным. Ты же можешь.       — Тэхён, я же не джинн, чтобы желания выполнять за просто так, — отнекивался Чонгук, пытаясь приглушить невольно раскалившиеся рога до красна. Хотя джинн так не умел. Просто пытался отбрехаться.       — Ну так заключи сделку! Не надо мне рассказывать, что ты можешь, а что нет. Я и без тебя это знаю, — отрезал Тэхён.       — Да зачем мне это делать? Демоны сделки заключают в обмен на души, а его, — указывая на Юнги пальцем, — и так будет моя. Какой в этом смысл?       — Ну вот и подстрахуемся, Чонгук. И, насколько я помню, если ты жертвуешь собой, то попадаешь в другое место. А там у тебя связей нет, дорогой мой. Так что давай, делай ветер, — тыкал пальцем в нос Тэхён.       — В случае бессмертия я не получу души. Бред просто. Был у меня один хитрый, до сих пор где-то бродит, кровопийца. Обманул меня. Забыл уже имя.       — Намджун, — хихикнул Юнги, чуть закашлявшись, но уже смог приподняться на локти, всё ещё чувствуя слабость от циркулирующих остатков яда в крови.       — Точно. Он. Сволочь такая. Но я ему тоже немного существование подпортил разными мелочами: кровь пить да днём не гулять. Он же загадывал отомстить и жить до тех пор, пока не расплатится со своей семьёй за содеянное зло. А они умерли раньше, чем он успел. Я остался без души, а он живёт вечно, паразит.       — Не будь таким мелочным, зараза. Ты меня расстроил жуть как. Исправляй содеянное, если на словах нормально извиниться не можешь! — Тэхён пнул кулаком в плечо Чонгука, а тот виновато поднял взгляд. — Без всяких приписок и пакостей сделай! — добавил он условие. — Чимин пощадил меня, между прочим, если ты забыл. Моя жизнь стоит одной души? — вздёрнув носом, Тэхён бросил вызов.       — Ну чего ты сразу, а? Хорошо, будь по-твоему. Но мне надо, чтобы он озвучил желание и поставил подпись кровью на сделке.       Чонгук щёлкнул пальцами, и в ладони материализовался стандартный контракт на душу. Юнги внимательно посмотрел на Чимина, который натягивал чужие вещи. Немного призадумался, принимая уже сидячее положение, и протянул ему ладонь, без слов прося помощи дабы подняться. Чимин тут же подхватил Юнги на руки, не позволив встать, и прижал к сердцу, счастливо потираясь носом о шею.       — Хочу жить до тех пор, пока не умрёт тот, кто забрал мою предпоследнюю жизнь, — и, прокусив острым клыком палец, Юнги мазнул по пергаменту.       — Сделано.       Договор тут же растворился в воздухе, полыхнув огнём, и Юнги крепко обнял своего бессмертного Цербера за шею, накрывая пухлые губы своими в долгом поцелуе.       Впереди была целая вечность.