Бакакаши

— Хех, хорошие были времена, — Какаши валялся на кровати, смотря в потолок и доедая данго, и хихикал, вспоминая прошлое. Тоби в обличии чёрного кота был беспомощен, ведь его шаринган активировать не получалось, а чакра поменялась на обычную, как у животных, и, благодаря этому, он смог пробраться в Коноху без кипиша. — Ну Какаши, ты у меня получишь! — прорычал Тоби, выбегая из убежища. По дороге в Коноху Обито представлял, как возьмёт Какаши за горло и набьет его высокомерное лицо за смерть того, кто был ему дорог, а затем сломает ему руки, вгрызётся в глотку и порвёт голосовые связки, что тот не сможет заорать, и потом Учиха вдавит его кадык, дыхание прервётся, а затем он умрет. На лице кота появился азарт от картин в его воображении, как Хатаке будет мучиться в агониях и умолять Учиху остановиться. «Успокойся, это всего лишь фантазия. И не факт, что всё пойдет гладко», — Обито выдохнул, возвращая свой ум в здравое состояние и приходя в норму. Учиха незаметно вошёл в селение. Не прошло и часа, как он выяснил место жительства Какаши. За эти годы Обито не терял времени и усердно тренировался. — Так, для начала мне нужно украсть его поцелуй, не поднимая суеты, — кот пробормотал под нос этот простенький план. Обито пробрался в дом Какаши через окно, под которым была кровать хозяина и он сам. Лицо Хатаке было накрыто одеялом. «Пха, все слишком просто, даже париться не придется», — Учиха уверенно заулыбался. Он перешагнул через форточку и по подоконнику, обходя мимо рамки с фотографиями, добрался до его конца. Протянув лапку на мягкое одеяло, чтобы спуститься ниже, он ёбнулся с подоконника и кубарем упал на то самое место, где в нескольких маленьких кошачьих шагах лежал Хатаке. Прокатившись несколько сантиметров, Обито оказался приникшим мокрым носом к оголённому плечу Какаши. Для того это было щекотно, по его телу даже прошлись мурашки, а для Учихи это было неприятно. Если бы не тело кота, его нос давно бы уже истекал кровью. — Ай, как больно… А ему вообще плевать, что происходит. А если враг нагрянет, вот что ты будешь делать, а? — прошептал Учиха, потирая нос лапкой и корча недовольную морду. Обито медленно и аккуратно залез на грудь мужчины, тихо подкрался к его лицу. Вонзив когти в одеяло, он тихонько потянул его на себя. Хатаке только покорчил рожицы, будто ему снится кошмар, поморщил нос и чихнул прямо на Учиху. Потом как ни в чём не бывало продолжил спать. Обито сидел в его слюнях на задних лапах, раздвинув их в разные стороны и смотря на бывшего друга. «Фу, это противно! Он оставил мне свои слюни на шерсти. Это ещё сильнее вызывает отвращение!» — кот вот-вот закатил бы истерику, если бы забыл о намеченном плане. Обито подошёл к лицу Какаши вплотную, посмотрел на его закрытые глаза, а затем и на губы. Он приготовился к поцелую и к последующему превращению в человека. Прижав свою мордочку к губам копирующего ниндзя, кот приготовился к следующему этапу. «Пуф». Животное превратилось обратно в человека. Тут Обито вспомнил, что он забыл свою маску и нужно быстрее сваливать отсюда. Какаши в ту же минуту почувствовал тяжесть на груди. Его дыхание затруднилось. Резко открыв глаза, он вдохнул полные лёгкие воздуха. Хатаке не смог сразу разглядеть человека, лежащего на нём. Лишь силуэт. — Эй, ты кто?.. Враг? — Какаши приготовился к бою. Но не успел он даже договорить фразу, как вдруг в глазах всё потемнело. Какаши лежал прикованным к полу, его руки были задраны над головой, тело было тяжелым, как будто что-то давило на него. — Шаринган! Хе, я успел заключить его в гендзюцу, но это всего на несколько часов. Теперь я уж точно повеселюсь, — сказал отступник с ехидной улыбкой. — Как-то странно, что Какаши промедлил и даже не успел увернуться… Но мне это только на руку, — Обито немного призадумался, но интерес сразу же сменился ненавистью. — Что это, гендзюцу? Хах-хах, похоже, я плоховато себя чувствую, — говорил Какаши отдыхиваясь. Его лицо покраснело, появился прохладный пот, разум стал затуманенным, головные боли замучили в ту же секунду. — Ну привет, Ка-ка-ши… — прозвучал голос из чёрного тумана. — Я так долго ждал этого, что не могу теперь сдержать свою радость, — звучал голос теперь уже со всех сторон. Было неясно, откуда нагрянет враг. Обито решил не церемониться, а уже приступить к осуществлению его фантазии. Он явился напротив Какаши и, медленно обходя его, начал говорить о том, что же сделает с ним. Но Хатаке не мог слушать, его разум был затуманен. Он мог лишь наблюдать, как Тоби ходил вокруг него и что-то рассказывал. Голос Учихи был спокойным, мягким. Однотонный и неменяющийся, он вводил Какаши в только большую сонливость. Но головная боль усиливалась и превосходила раннюю. Казалось, что если ударить, то боль будет чувствоваться в тысячу раз сильнее. Все чувства обострились. — Эй! Ты вообще слушал, что я говорил?! — резко заорал Обито, пнув шиноби ногой в бок. Хатаке вздрогнул от его голоса, который резко повысился и уже не вгонял его в транс, а затем почувствовал неимоверную боль в боку. Он хотел бы закричать, но боль в голове подавила это желание, и из уст копирующего послышался лишь хрип. Обито встал напротив него и сел на грудь мужчины, схватил Какаши за щёки и, сжимая лишь сильнее, завертел ими в разные стороны, рассматривая лицо мученика со всех сторон и что-то говоря ему. Но разум как будто отключился, и такую боль Хатаке уже не мог выдержать. Он только успел закрыть глаза на секунду, как уже проснулся от сильных ударов по лицу. Будучи не в силах что-либо сказать, он просто немного сопротивлялся. Обито только сильнее избивал лицо шиноби. Затем он резко ударил его по горлу рукой. У Какаши пошли мурашки и немного крови изо рта. Учихе надоело смотреть на покорное тело копирующего, и из ниоткуда взялся чёрный стержень с заостренным концом. Враг вонзил несколько таких стержней в конечности шиноби. — Ну что, нравится?.. Подонок. Я заставлю тебя кричать, — настроившись на убийство, Обито схватил копирующего за горло и стал вдавливать его кадык в трахею с предвкушением, что тот в последний момент закричит. Хатаке только и мог, что сделать глухой звук и больше ничего. Обито смотрел на него, думая, что он так ничего и не почувствовал. Но Какаши держался на грани. Головная боль не позволяла закричать, даже если он хотел.