I'm енот, you are not!

      Тело восстановилось быстро, регенерация у оборотней хорошая. А Дрейк умеет ее как-то усиливать. Так что на следующее утро задница уже была в полном порядке. А вот голова…       Легко сказать «отдохни хорошенько»!       Оставшись один, наедине со своими мыслями, чем я занялся? Самокопанием, чем же еще?! Сидел, вспоминал вчерашний день и все, что произошло, что делал и говорил. Я не узнавал себя, не понимал, что мною двигало, что заставляло совершать безумные поступки. Никогда не страдал мазохизмом. Идиотизмом, разве что… Что на меня нашло? Так хотелось душевные страдания перевести в физические, осязаемые? Наказать себя? За что? За измену? Я все еще считаю нас с Летти парой? Я изменил вчера? Черт, да! Я изменил самому себе. Предал свои собственные идеалы. Е-мааа! Подумать только, кому я вчера предложил себя? Кого я просил сделать мне больно. Кому подставлялся и подмахивал. А помнится, когда-то я был уверен, что секс возможен только с девушкой. Ндя, ниже падать некуда… Это не просто дно, это уже днище!       В памяти встали события почти двухлетней давности. Нет, тогда все было по-другому. Я помню, как было мерзко и тошно, помню отчаяние из-за своей беспомощности, а еще жуткий холод и пустоту внутри… Интересно почему? Подобный холод я потом еще раз ощутил, когда меня опустошило растение и внутри не осталось магической энергии, только отрицательная. Хм. А вот это интересно. Я попытался вспомнить это ощущение в районе солнечного сплетения. Может это и есть разгадка. Я схватил со стола кристалл-батарейку и принялся гонять туда-сюда ману, пытаясь получить синий цвет в кристалле. Естественно ничего не вышло. Да, это было бы слишком просто. Но я не сдавался! Я упорно пытался воспроизвести в себе это ощущение холода. Антимана, взаимодействуя с обычной маной, создает электрический заряд. А ведь нервные импульсы — это электрические разряды… А солнечное сплетение — большой нервный узел. Может ли это быть как-то связано?       А если батарейку прямо на живот положить? Что, тоже нет? Я прикрыл глаза. Какое чувство тогда заполняло меня? Ненависть. Черная всепоглощающая ненависть. Я ненавидел этого человека, что терзал мое тело много часов подряд, заставляя кончать раз за разом, вытягивая из меня энергию. Временами он вкладывал мне в руку кристалл и требовал сливать. И я сливал то, что во мне тогда было, этот холод и свою ненависть. Брррр. Я так четко это себе представил! Аж мороз по коже. Я открыл глаза — на моей ладони лежал синий кристалл.       Весь оставшийся день я игрался с антиманой. И вскоре вызвать в себе это чувство холода и слить его в батарейку стало получаться легко и просто. Я недоумевал. Как же так? Если это так просто сделать, почему до меня никто этого не делал? Или делали, но помалкивали об этом? Ведь никому неохота быть живой батарейкой. Но если бы можно было отдавать антиману так запросто, без предварительного «выкачивания» всей положительной магоэнергии, может быть это как-то облегчило бы жизнь отрицательноёмких?       Поддавшись импульсу, я записал короткое видео прямо на телефон, где показал, как просто можно получить антиману, и для этого совершенно нет нужды сливать или выкачивать всю положительную ману. Я так и сказал в камеру, заполняя правой рукой один кристалл оранжевым, а левой — второй синим. И выложил в сеть. Уже совсем поздно вечером, почти ночью. Конечно, я сделал это с максимальной предосторожностью. Я не показывал лица, воспользовался программкой для изменения голоса, заходил с универского вайфая и с нового аккаунта. Если это хоть кому-то поможет…        Проснувшись утром, я неожиданно обнаружил тысячи просмотров. Видео стало вирусным? Упс. Пожалуй, я тоже буду помалкивать…       Даже на работе обсуждали этот ролик. Но вроде меня не узнали. Основная дискуссия развернулась по поводу того, фальсификация это или реальность. Если спрашивали мое мнение, я делал покерфейс и пожимал плечами.       От Майлбрука я откровенно прятался, было невыносимо стыдно.       Любую свободную минуту я посвящал экспериментам с антиманой. И вскоре заметил, что, когда изолирую ее в районе солнечного сплетения, обычная мана начинает копиться просто с космической скоростью. Стал специально следить за этим, все время концентрируясь на том, чтоб мана в теле не смешивалась. Получалось, конечно, не всегда, временами забывался и терял часть заряда. И тем не менее, к вечеру по ощущениям количество положительной магоэнергии во мне достигло пятисот биолей. На этом рост прекратился. Так это и есть мой потенциал?! Пятьсот?! Аху… я в шоке! Теперь понятно, как Майлбрук смог тогда из меня три с половиной тыщи качнуть. На нуле, теряя ману в огромных количествах, организм пустил все ресурсы на выработку новой. И смешиваться она не успевала. Оборотню нужен хотя бы минимальный заряд для оборота. Может там какие-то механизмы выживания включаются?       Обсуждения не прекратились и на следующий день. В комментах развернулся настоящий диспут. Половина народу доказывала, что видео — фальсификация, и спорили, каким именно способом это сделано, а другая половина склонялась к тому, что это реальная запись и просили автора рассказать, как он этого добился. Цифры, означающие количество просмотров, вводили меня в трепет. Похоже тема, которую я затронул, волновала многих. И наверное, придется записать еще одно видео. Сказал «А», надо говорить и «Б».       К записи второго ролика я хорошенько подготовился. Я выбрал непримечательный кусок стены в общаге, частично перекинулся, чтоб волосы сменили цвет, надел маску и записал на ноут второе видео. Я подробно рассказал, как мне удалось научиться разделять свою ману. Все, кто хоть раз проходил процедуру выкачивания магоэнергии, наверняка смогут вспомнить свои ощущения, когда в теле остается только антимана. Нужно только воспроизвести их. А антимана в теле есть всегда, я это уже доказал. Я предложил попробовать всем. В принципе можно и самостоятельно слить ману, и попросить помощи у ближнего. Только напомнил быть осторожными.       «Я ведь не просто так сижу в маске и изменяю голос, — сказал я в камеру. — Мне очень не хочется закончить свою жизнь в какой-нибудь лаборатории в качестве живой батарейки. Вообще странно, что правительство не занимается охраной столь ценного ресурса страны. Ведь если бы отрицательноёмких людей не запирали, а помогали продолжать нормальную жизнь, они сами бы с удовольствием делились своей антиманой. Так ведь?»       — Negativ новое видео выложил, видел? — это было первое, что я услышал, придя в офис на следующий день. Ну да, я так назвал аккаунт, с которого выкладывал ролики. Для этого мира просто набор букв, а для меня смысл…       — Босс тебя ждет. Осторожней, он не в духе, — поприветствовал меня Касс, когда я заявился в приемную Майлбрука. Ох, терзают меня смутные сомнения.       — Ты что творишь? Ты вообще в своем уме? — негромко, но от того не менее устрашающе бросил мне начальник, не здороваясь, как только я вошел в его кабинет.       — Что? — прикинулся я валенком.       Он молча развернул ко мне галоэкран своего бука. На экране замерло на паузе мое вчерашнее видео. Е-мааа! Я не ожидал, что это произойдет так быстро. Выходит, моя конспирация ни на что не годится. Майлбрук пристально следил за выражением моего лица, и похоже читал меня на раз. Потому что удовлетворенно кивнул, получив подтверждение своим подозрениям.       — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Как ты рискуешь. Как ты меня подставляешь. Всех нас подставляешь.       — Почему подставляю-то?       — Потому что я отвечаю за тебя! — он хлопнул рукой по столу, заставив меня поморщиться от громкого звука. — И когда на тебя начнется охота… Ты понимаешь, что нарушаешь договор, и я могу исключить тебя из программы?       — Я не просился в эту вашу программу, — буркнул я чисто из вредности. Не очень-то приятно стоять тут перед ним на ковре, как провинившийся школьник.       — Мальчишка! Зачем ты это делаешь, ты можешь объяснить?       — Потому что это не правильно, что на людей ведется охота! Куда смотрит правительство? Почему это происходит? Надо же что-то делать! Меня не прикалывает всю жизнь ныкаться по углам и бояться!       — И что ты еще собираешься учудить?       — Ничего…       Он встал, обошел стол и оперся о него с другой стороны. Теперь мы стояли совсем близко.       — Ты понимаешь, что сейчас тысячи, а может сотни тысяч таких же балбесов начнут играться в отрицательных. И дай Бог, чтоб у них ничего не получилось. Потому что, как только они начнут хвалиться об этом в сети, тут же попадут под прицел. У меня нет возможности защитить всех.       — Ну, давай удалю…       — Поздно. Все, что попало в сеть, навсегда остается там.       Я молчал. Он прав, видео уже разлетелось по соцсетям. И все равно я не чувствовал себя виноватым.       — Ты ведь тоже что-то пытаешься сделать. Вот и я. Как могу. Я просто хочу помочь. Почему с людьми так обращаются? Почему нет какого-нибудь общества защиты прав отрицательных? Кто-то должен их защитить!       — Потому что правительству это выгодно, одиночек проще отловить и закрыть, даже если они скрываются. Существует целая сеть агентов, которые занимаются поиском отрицательных. Ты хоть понял, что тот мужик, от которого ты по туалетам прятался, наводку на тебя проверял? Кто-то заметил, как ты искришь и стукнул куда надо. Ты под прицелом живешь, малец. И выкидываешь мне тут такие номера. На будущее, советуйся со мной, прежде чем делать что-то подобное.       Я слегка ошалел от полученной информации, до меня начали доходить масштабы бедствия. Но если все так, тем более нужно что-то делать!       — Я… это… спасибо, что вытащил меня тогда… из подвала.       Он лишь ухмыльнулся в ответ.       — А почему ты не перекинешься грифоном где-нибудь в Солейском центре? Разнес бы им там все к чертям свинячим, чтоб не издевались над людьми.       — Какой ты быстрый! Это незаконно, вообще-то. И прямых доказательств у меня нет. Представь, если там работают добропорядочные граждане, наукой занимаются, исследованиями… налоги платят, доход приносят. Кто ж позволит там все разносить? Меня самого и обвинят потом, и заставят им все возмещать. Ладно, хватит об этом. Просто не суйся туда, сожрут. Лучше расскажи, как ты этого добился? Сам додумался?       — Ты про антиману? Летти подсказал, что она есть всегда, а не только когда все сливаешь под ноль. И теоретически можно научиться ее отделять. Ну вот я и отделил…       — А ты молодец! Я такого еще не видел.       — Ты тоже помог, на самом деле. Я после… субботы… нашу первую ночь вспомнил, — признался я, отводя глаза, — ну и ощущения… И вот результат.       Майлбрук вдруг рывком приблизился и, взяв в ладони мою голову, поднял к себе лицо. Я даже струхнул сперва от неожиданности, вцепился в его одежду и замер сусликом. Желтые глаза снова глядели прямо в душу. И что это за выражение на его лице?       — Тим. Ты… сможешь меня простить? Когда-нибудь.       Я молчал, завороженно глядя в его глаза. Не знал, что ответить. Он погладил мою щеку большим пальцем и мне вдруг захотелось потереться лицом об эту большую горячую ладонь. Блин, это какая-то чертова магия! Насколько меня пугал этот человек, настолько же и притягивал. Хотелось одновременно и прижаться к нему всем телом и сбежать подальше. Он разрешил мои сомнения, обнял сам. Ребра не захрустели, дыхание не сбилось — это были очень нежные объятия. Я стоял ошарашенный, воткнувшись лицом в его плечо. Что это? Чувство вины у него, что ли? Или что-то другое? Неужели он что-то ко мне испытывает? И если так, что с этим делать?       Его запах больше не отталкивал. Все такой же густой и тяжелый, но теперь почему-то хотелось его вдыхать. Это было странно, как будто вдруг начал нравиться абсолютно точно неприятный запах, например пота. И стоишь и втягиваешь его носом и не можешь остановиться, хочется чувствовать его снова и снова. Вот так и я стоял и наслаждался его запахом, как будто чем-то запретным. А Дрейк неторопливо гладил меня по спине.       Наконец он выдохнул мне в макушку и отпустил.       — Ладно. Иди работай, у Касса было какое-то поручение. И не заставляй меня дергаться из-за тебя. После работы — сразу домой!       — Да, босс. Простите.       — И не выкай мне! Сколько можно повторять?!       — Прости…       Я поспешил выйти, вдруг стало так неловко. Очень хорошо, что у Касса поручения. Водоворот дел закрутил, заставив отбросить переживания и включиться в работу. В обед опять обсуждали мои видео, но никто и словом не обмолвился, что знает, кто это. Никто ни на что не намекал, и я сделал вывод, что узнал меня пока только Майлбрук. Это порадовало. Коллеги сочувствовали автору видео, вспоминали всякие ужасы, связанные с отрицательными и их нелегкой судьбой. И договорились в итоге до того, что нужно подать петицию о законе про защиту прав отрицательноёмких на сайте для гражданской инициативы. Я даже не мог надеяться на такую реакцию на свое выступление. Хоть и понимал, что это внимание временное и не задержится надолго. Но радовался несказанно.        Шли дни, дискуссии в комментах постепенно стали стихать. Ну конечно, чтобы интерес поддерживался, нужны новые вбросы, а я вроде как пообещал Дрейку… Но очень хотелось как-то повлиять на это все. Ведь теперь все, что касалось отрицательноёмких, автоматом касалось и меня лично. Я видел, что дело против корпорации завязло. Об этом шептались все в офисе. Хотя Майлбрук сдаваться не собирался, он настроился на затяжную кровопролитную войну. Если его дело сдвинется с мертвой точки, то и судьба отрицательных может поменяться. И постепенно в моей голове стал созревать план. Ну не то чтобы прям ПЛАН, но… некая задумка. Достаточно рисковая. И даже если все обойдется, меня точняк прибьет один знакомый грифон… Хотя… он сам велел помириться с парнем. И я приму меры предосторожности.       Я набрал номер Летти и некоторое время слушал гудки. Хм. Теперь он не хочет разговаривать? Обиделся? Но вот на том конце ответили, в трубке зазвучал знакомый и все еще любимый голос:       — Я уж думал, ты забыл как мобилой пользоваться. Чего тебе, Чайнинг?       — Привет. Надо поговорить. Завтра приеду. Не встречай, я помню, где ты живешь.       — Эээ. Ладно… только… Погоди!       Но я уже бросил трубку.       Для воплощения плана в жизнь я выбрал субботу, народу в офисе меньше, Майлбрук и Касс приходят позже. Если ехать рано утром, был шанс успеть свалить незамеченным. Хотя я все равно должен был «сообщить о перемещении» в контору и отвязаться от Рафа. Демону наплел, что босс сам велел помириться с Майниненом. Вот я и поеду к нему. А в контору отправил письмо по электронке уже садясь в такси. Конечным пунктом была Солейская долина.       Сперва нервничал, вдруг Дрейк психанет и попытается меня остановить. Но время шло, я приближался к цели своей поездки, а погони не наблюдалось. И я успокоился.       Попросил высадить себя на автовокзале на окраине долины. Дорогу от него до дома деда Летти помнил хорошо. Через полчаса неторопливой прогулки по утопающему в зелени эльфийскому поселку я стоял возле знакомого строения, практически скрытого зарослями цветущих растений. Даже словил небольшой приступ ностальгии, ведь я не был здесь почти два года, после того как старина Тауриэль Майнинен выставил меня за порог.       — Зря ты сюда приехал, — заявил напряженный и хмурый Летти, едва открыв дверь. — Это может быть небезопасно.       — И тебе привет. Все нормально. Я весь маячками обвешан. Можно войти?       — Да, конечно.       Эльф пустил меня внутрь. Видно было, что он нервничает, но старается не подавать виду. Я с трудом подавил в себе желание сгрести его в охапку, сжать со всей дури и впиться в капризно поджатые тонкие губы. Серьезный настрой сыпался к чертям свинячим.       — Хочешь чего-нибудь? Воды? Перекусить? — изображал он приветливого хозяина.       — Пить хочу.       Он пошел на кухню, налил воды в высокий стакан и повел в свою комнату.       — Так о чем ты хотел поговорить? — спросил Летти, чуть только дверь в комнату закрылась.       — Нам надо расстаться, — с ходу рубанул я, боясь передумать.       На точеном лице эльфа не дрогнул ни один мускул. Некоторое время он просто сверлил меня ледяными глазами. Потом вздернул подбородок, его губы искривила презрительная усмешка:       — Что, нашел кого-то получше? Быстро же ты.       Я аж опешил от такой наглости!       — Я нашел?! Кто бы говорил! Никого я не нашел! Не в этом дело.       — Правда? А Майлбрук?       — Что Майлбрук? — я почувствовал как начинают гореть уши.       — Ничего! Стоило мне уехать, как ты его окучивать начал! Я все знаю!       Я стоял в полном аху… глубоком шоковом состоянии и молча открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Как?! Как он так все повернул? Почему я выгляжу полным дерьмом даже в своих собственных глазах? Это же не так! Не так все было!       — Не правда! Не окучивал я никого! — выкрикнул я, сам уже понимая, как жалко выглядят оправдания, но не мог остановиться. — Это все ты! Это потому что ты к невесте поехал! Ты жениться собираешься, а я стану третьим лишним. Я для тебя никто, временное развлечение. Вот поэтому…       — Если так, ты полный кретин!       Я еще и кретин?! А не охренел ли этот остроухий? Я почувствовал, как сжимаются кулаки и когти впиваются в ладони. А он вдруг резко отвернулся и прошел к окну.       — Иди, смотри.       Я, ничего не понимая, подошел. Из окна второго этажа был виден двор, заросший деревьями и цветами. На одном из деревьев были прилажены качели, на которых сидела девочка на вид лет десяти или меньше. На голове ее красовались огромные розовые наушники в блестках и сердечках, она лениво раскачивалась на качелях, с профессиональной скоростью набивая текст в мобильнике.       — Вот она.       — Кто?       — Валери Тантагриэль. Моя невеста. Нас сосватали еще до рождения. А помолвка состоялась вскоре после рождения Валери. Ей сейчас девятнадцать, она ребенок. Думаешь, я мог бы тебе с ней изменить?       Эльф насмешливо глянул на меня. Я взъерошил волосы на голове. Ничего не понимаю!       — Это политический брак. Нашего желания никто не спрашивал, — добавил Летти. — У нас с Валери неплохие отношения. Мы дружим. Она приезжает к нам погостить летом.       — Ладно. Хорошо. Но когда она подрастет, ты все равно на ней женишься. Я просто… просто не понимаю, кто я для тебя? Любовник? Друг по перепиху? Кто?       — Я люблю тебя.       Ну вот и чё с ним делать? В голове все смешалось. А душу рвало на части.       — Я… прости… я не верю тебе. Говоришь, люблю. И при этом у тебя запланирован брак с другой. Я такого не понимаю! Это не помещается в моей голове. Я так не могу!       — Для эльфов это обычное дело. Наша жизнь достаточно продолжительна. Я могу прожить с тобой долгую и счастливую жизнь. А свои обязательства перед Валери выполнить уже потом. Когда ты… ну ты же… — эльф с трудом подбирал слова, видя в какой шок они меня приводят. — У оборотней срок жизни меньше, значительно меньше… Понимаешь?       Я смотрел на него во все глаза. Е-мааа! Они здесь точно все чокнутые! Планировать такое… Офигеть! В голове не умещается!       — Я понимаю. Угу. Ты окхыреть как хорошо устроился. И помолвку можно сохранить и погулять до свадьбы.       — Гья! Ну чего ты так к этой помолвке прицепился?! Не могу я ее разорвать! Несмотря на то, что люблю тебя. Как тебе доказать, что я не вру?       — Как доказать? Проведи меня в центр.       — Что? С ума сошел? Зачем тебе?       — Надо. Проверить кое-что.       — Даже если бы мог, не стал бы этого делать. Ты оттуда уже не выйдешь никогда!       — Ладно, забудь, проехали.       Я понял, что пора заканчивать этот странный разговор, развернулся и пошел к двери.       — Погоди, Тим. Я правда не могу. У меня нет доступа. Пару раз отец проводил меня, испытания показывал. И все. Это закрытый объект, посторонних не пускают.       — Понятно. Не бери в голову. Мне, наверное, пора.       Он вдруг вцепился мне в руку:       — Ты ведь не собираешься туда идти? Пообещай, что не пойдешь в центр, сразу поедешь в Таннингоф!       — Зачем мне туда идти, если все равно не пускают. Ну чего ты распсиховался?       Летти почти с испугом смотрел мне в глаза, он будто пытался прочитать по ним мои намерения. А потом рывком приблизился, помедлил мгновение, уже обнимая и дыша в самые губы, будто давая мне возможность решить, хочу ли этого. И я не смог ни отстраниться, ни оттолкнуть, ни отвернуться, тоже обнял его и накрыл губами этот капризный, язвительный и такой любимый рот. Великий Ктулху! Как же я соскучился по этому поганцу! Как хочу его! Всего целиком! Без каких-то непонятных прицепов в виде запланированной свадьбы. Я разорвал поцелуй.       — Прости. Мне надо подумать. Я тебе напишу…       Выскочил из его дома и помчался быстрым шагом, почти не разбирая дороги. Мне надо успокоиться и все обдумать. Как же трудно с ними! Все не как у людей! То оказывается, что трахнуть кого-то за долги — это норма. Никакой рефлексии по этому поводу. Встал, утерся и пошел дальше. То выясняется, что похоронить любимого и спокойно жениться на сосватанной еще до рождения невесте — тоже ок. Наверное, когда живешь почти тысячу лет к такому привыкаешь, слишком часто приходится хоронить друзей с меньшей продолжительностью жизни. Их возможно с детства к этому готовят… И хоть оборотни живут раза в два-три дольше хумансов, я все равно умру раньше Летти. Но планировать это, когда мне всего двадцать… Наверное, никогда не привыкну к этому миру и его чокнутым обитателям.       Когда пришел в себя, обнаружил, что ноги привели почти к воротам Солейского исследовательского центра. Поворачивать было глупо, решил дойти до ворот и убедиться, что остроухий меня не обманул. Из лучших побуждений, конечно.       Не обманул. Охрана на воротах подтвердила, что объект закрытый, без специальной карточки-удостоверения не пускают. Пока разговаривали, подъехала машина. Наверное центр защищает какой-нибудь магический купол или что-то такое. Ведь машина могла просто перелететь через забор и приземлиться уже внутри, но она подлетела к воротам. Плавно открылось окно и я увидел отца Летти. Он тоже меня узнал:       — Господин Чайнинг, если не ошибаюсь?       — Здравствуйте, господин Майнинен.       — Что ты здесь делаешь?       — Я хотел посмотреть на место, где создали жидкий кристалл, — выдал я заготовленную фразу, — Но меня не пускают.       — Хм. Ну что ж. Садись, покажу, — эльф распахнул дверцу автомобиля и бросил охраннику. — Это со мной.       Я колебался лишь мгновение. А потом быстро забрался в машину. Не за этим ли приехал.       Я смотрел во все глаза. Эльфийский центр отличался тем, что повсюду были растения. В остальном это был обычный научный центр из стекла и бетона. Отец Летти провел меня внутрь, и чуть только большие стеклянные двери закрылись за моей спиной, в голове что-то вспыхнуло и все погасло…       Очнулся оттого, что меня кто-то гладил. По лицу, груди, животу… В голове шумело, по телу расползлась слабость. Я открыл глаза и увидел склоненное лицо. Черт! Я невольно отшатнулся, испугавшись. Никогда еще не видел нагов так близко. У него не было носа, только отверстия, не было бровей и ресниц, по зеленым глазам с вертикальными зрачками вниз-вверх прошлась прозрачная пленка внутреннего века. На скулах и подбородке виднелись чешуйки, выделяясь на светлой коже. Наг не мигая смотрел на меня.       — Доброе утро, малыш. Не бойся. Тебе здесь понравится.       Я попытался понять, где оказался. Я лежал на узкой койке, в небольшой комнатке без окон, напоминающей больничную палату. Дверь была закрыта. Наг протянул одну из четырех рук и снова погладил по щеке. Фу! Я постарался сохранить спокойствие пока не разобрался что к чему.       — Скажите, пожалуйста, где я? И не надо меня трогать… пожалуйста.       — Недотрога, — улыбнулся наг, жутковато изгибая безгубый рот, — Придется потерпеть. Я собираюсь потрогать тебя везде. Даже внутри. Ты ведь мне не откажешь, малыш?       Что?! В каком смысле?       — Что здесь происходит? Что вам от меня надо?       Попытался оттолкнуть его и встать. И быстро понял, что оборотни не самые сильные существа в этом мире. Наг разложил меня в минуту, зафиксировав двумя руками кисти, придавив ноги хвостом и навалившись сверху. Я и пошевелиться не мог, а у него еще две свободные руки остались. Блин-блин-блин! Плохо! Все очень плохо!       Погодите! Меня же учили защитной магии. Скастил толчок. Ничего не произошло. Парализация, оглушение, разряд, вспышка — ничего не действовало! Даже перекинуться не получалось. Да что такое-то?!       — Что, не получается? Кто-то разучился колдовать? — с притворным сочувствием проговорил наг и схватил жесткими пальцами за лицо. Как он догадался? — А ты думал, тебе здесь позволят тратить ману не по назначению? Расслабься, малыш. Сейчас дядя Сиаш сделает тебе приятно.       Я пыхтел, бранился сквозь зубы и вертелся угрем, пытался выдернуть руки или двинуть нага локтем. Черт! Не выходит! Он мерзко улыбался своим безгубым ртом и неторопливо, будто издеваясь, расстегивал мою рубашку. Когда его холодные пальцы легли на оголившуюся грудь, я взвыл не своим голосом. Ужасно, когда ничего не можешь сделать, как бы ни старался.       — Не надо кричать, тебя все равно никто не услышит. Хотя, можешь и покричать, это забавно.       Нет! Только не снова! Я чувствовал как во мне разрастается паника, сердце заходится в бешеном ритме, дыхание перехватывает. Нет! Ну пожалуйста! Тогда, два года назад мне хоть дали какую-то видимость выбора, принудили и заставили подчиниться. А сейчас это было грубое физическое насилие. Я чувствовал, как он меня ломает, выкручивает руки, больно до хруста в суставах сжимает ноги хвостом. Это не шутки. Он не остановится. И дальше тоже не будет церемонится. Паника захлестывала сознание, мешала соображать. Хотелось просто биться и орать, я едва сдерживал себя от этого.       Вдруг все кончилось, он меня отпустил. Я тут же вскочил и забился в угол, стоя прямо на койке, готовый отбиваться до последнего. Тело колотила крупная дрожь, в ушах ухала кровь. А наг поднялся навстречу вошедшему человеку в таком же белом лаборантском халате. Тот что-то говорил. В мой взбудораженный мозг проникали обрывки фраз:       — … вы же знаете, теперь контакты с источниками запрещены… хотя бы не поднимайте шума… нельзя повредить работоспособность… приказ господина Майнинена… готовьте его на установку…       Наг повернулся ко мне:       — Ничего, малыш, мы с тобой еще поиграем. Когда ты будешь не такой прыткий.       А дальше начался настоящий кошмар.