The line grows thin between what's wrong and right

Это было не просто желание - жажда, невероятно сильная и дикая, и он не мог надышаться, насмотреться, он только лишь снова и снова погружался в сладкое безумие, которое было возможно только с этим человеком, только в близости с ним, и которому Ёсан отдавался без остатка. И когда они оказались на диване в гостиной, Ёсан только рассмеялся на извинения любимого, потерся носом о его шею и признался: - Мне это нравится. А если бы ты не взял меня прямо там, я бы вряд ли дотерпел дальше этого дивана или спальни. С тобой я схожу с ума, и это лучшее, что со мной случалось. Конечно, он не знал о том, что о безумии Сонхва знает намного больше него, что все эти слова могут оказаться пророческими, но жить без этого безумия? А зачем? - Спасибо, что приехал. Я так боялся, что ты не ответишь, не захочешь со мной говорить, - ведь действительно у диджея должно быть множество любовников и любовниц, и даже если не со всеми ему так хорошо, Ёсан не считал себя кем-то настолько особенным в жизни любимого. Но что бы ни было потом, это... потом. Важно только то, что происходит сейчас - а сейчас они рядом, он может обнимать Сонхва, целовать его губы, глаза, шею, переплетать их пальцы и знать, что у них есть хотя бы немного времени - и что теперь они не потеряются. От каждого прикосновения любимого к шее перехватывало дыхание, и художник видел их как будто со стороны - и это было прекрасно. Они были прекрасны - вместе, открытые друг другу и уже этим счастливые. Он снова вспомнил всю неуверенность и боль, которые были утром и днем, и прижался к любимому теснее, обнял его обеими руками - не отпущу - и прошептал, касаясь губами уха: - Наконец-то закончился этот сумасшедший день. Знаешь, я почему-то уверен в том, что если бы сегодня был не выходной, я бы совсем не смог работать. Выйти к людям. Улыбаться им. Я все время думал о тебе, как будто чувствовал твое присутствие рядом. Растворялся в красном - и видел там тебя. Как же хорошо, что ты приехал. И ему было совершенно все равно, насколько глупо и сентиментально все это может звучать. - Ты - это лучшее, что со мной случалось, - прошептал Сонхва, обнимая любимого крепче. Ёсан таял его в руках и пока не замечал, что на его коже не остается следов и царапин, не задумывался и о других мелочах, и это было хорошо. Пока не нужно было ничего объяснять. Он только боялся, что это прекрасное и такое хрупкое тело не выдержит двух ночей страсти подряд, - парень и так был совсем бледным, а Сонхва опять пил его кровь, пусть в этот раз совсем немного, не чтобы насытиться, а чтобы подарить обоим удовольствие, но продолжать сегодня в том же духе было просто нельзя. И в ближайшие несколько ночей, очевидно, тоже. Одна мысль об этом казалась пыткой. - Я так боялся, что ты не станешь меня искать, - хотя Сонхва приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы имитировать дыхание, этот вздох получился очень естественным. - Не решился написать на той записке свой номер. Боялся, что ты будешь жалеть об этой ночи, будешь ненавидеть меня за то, что я сделал с тобой. Я твой первый парень, я прав? Ёсан был таким нежным и ласковым, что очень сложно было помнить о том, что сегодня он больше не должен пить его кровь. Хотелось раздеть его полностью, усадить его верхом на бедра и любоваться каждым его движением, а позже, когда он будет готов нырнуть в блаженство с головой, перекатиться, подминая его по себя, и вонзить клыки в его беззащитную шею. Но об этом нельзя было сейчас думать, да и времени у них оставалось уже совсем немного. - Я не представляю, как я буду работать, - Сонхва рассмеялся и повернул голову, чтобы коснуться щеки любимого губами. - Не могу думать ни о чем, кроме тебя. Не хочу думать ни о чем другом. Но, наверное, тебе нет смысла ехать со мной. У меня будет всего два перерыва, ты совсем устанешь меня ждать. Лучше ложись спать, а я заеду поцеловать тебя, когда закончу работать. Хочешь? Пустишь меня в свой дом в четыре часа, или это слишком поздно?