The line grows thin between what's wrong and right

Да, это должно было случиться - и случиться именно так. Ёсан смеялся и говорил о том, что его часто называют странным именно из-за того, что он то и дело позволяет эмоциям брать верх и руководить действиями, но никто другой и не вызывал у него таких ярких и всепоглощающих чувств - и да, сейчас чувствовалось, что и не могло быть иначе. Иначе было бы неправильно, невозможно. Как невозможно поверить, что они встретились меньше суток назад - настолько всепоглощающим было это чувство, что все то, что было раньше, смазалось. - Какая разница, как что звучит, - Ёсан смотрел с нежностью и видел, что действительно для них обоих это не играет никакой роли. - Если ты знаешь, что я твой, что я не хочу улыбаться миру без тебя, если я знаю, что нужен тебе. А почему - на этот вопрос просто не нужны ответы. Просто они нужны друг другу, и это прекрасно, что они это узнали. Могли ведь и не узнать, потерять свое счастье в суете обычных дней. - Я покажу и расскажу тебе все, что тебе будет интересно, - пообещал он. - Правда, я не теоретик, я не умею красиво говорить о том, что сам привык воспринимать совсем иначе, но мне почему-то кажется, что ты поймешь. Если не теорию разных направлений, то именно то, что чувствую я в процессе работы. И через это - и все остальное. А ты расскажешь мне о своей музыке, о том, что выражает тебя, что для тебя важно. Работа переводчика была тоже интересной - интересным для Ёсана было все, что касалось его любимого, - но сейчас совершенно точно некогда было расспрашивать его ни о чем. У них едва хватило времени обойти дом, и целоваться в каждой комнате было важнее, чем смотреть на работы в мастерской или на вид из окон спальни. Потом Ёсан показал ключ, и даже какой-то частью сознания успел зацепить мысль, что надо будет что-то сказать соседям, если кто-то из них вдруг увидит его ночного гостя. В том, что гость будет ночным, было что-то особенно романтичное, это могло бы стать красивой декорацией, если бы не хотелось видеть ставшего столь важным человека постоянно. - Привези мне себя, - Ёсан смеялся, целуя Сонхва у машины, и в этот момент не думал о соседях и прохожих. Их ли это дело? Уснуть сразу он все же не смог, и около часа провел на кухне - готовил нежно им любимую курочку, потом ел, пил пепси, и даже утащил бутылку с собой в спальню. Они почти не обменивались сообщениями - Сонхва ведь говорил, что у него будет мало перерывов. Но за это время Ёсан успел лучше изучить его страничку, сохранить себе несколько особенно зацепивших фотографий, и в конце концов уснул, даже не надевая любимую пижаму с крыльями во всю спину. И снился ему другой мертвый лес - настоящий, темный, безлюдный, и только руки любимого дарили уверенность в этом пугающем месте. Он не слышал ни звука открывающейся двери, ни шагов, но ждал Сонхва - даже видя его во сне. В клубе было тяжело. Нужно было думать о музыке, о людях, которые под нее танцевали, а все мысли Сонхва крутились вокруг Ёсана, и даже если он заставлял себя сосредоточиться на звучании конкретного трека, вскоре диджей обнаруживал, что видит перед собой вовсе не полный кайфующих и отрывающихся людей зал, а лицо любимого. Но то ли он сам ловил кайф с постоянных мыслей об этом удивительном человеке, то ли ему не нужно было задумываться, чтобы миксовать хорошую музыку, - пока все шло на удивление хорошо, и девушки визжали от восторга и тянули руки к пульту. Сонхва отправил Ёсану несколько фотографий зала и пару селфи на фоне веселящейся толпы, но большую часть уже после того, как он лег спать. Но тяжелее всего оказалось не выдержать разлуку и не сосредотачиваться на работе, а найти источник крови на эту ночь. К Ёсану нужно было приехать совсем сытым, чтобы не навредить ему, чтобы не сделать больно, чтобы не выпить его полностью, потеряв голову от вкуса его божественно сладкой крови. Кошмары... Не должны были вернуться этой ночью, хотя Сонхва все еще помнил, что картинка может смениться в любой момент, и тогда... Она и сменилась. Самоконтроль слетел, когда он нашел свою жертву, слетел напрочь, и можно было не сомневаться, что утром в новостях будут писать о чудовищном убийстве, произошедшем рядом с одним не очень популярным баром. Пак размазал повесившуюся на него в баре девчонку чуть ли не по всему переулку, ее внутренности красовались на фонарях с перегоревшими лампочками, на ограде, отделяющей тротуар от проезжей части, оторванная голова валялась рядом с мусоркой, переломанные руки и ноги были разбросаны по тротуару. И самым страшным в этом всем было то, что он не насытился. Жажда убийства настолько пересилила жажду крови, что большая часть драгоценной красной влаги просто пролилась на остывающий после слишком жаркого дня асфальт. Потом было еще несколько жертв - тоже изуродованных, но уже не так сильно. Сонхва торопился и в каждом из тел оставил довольно много крови, достаточно, чтобы не пришлось совсем уж тщательно прятать тела, которые вызвали бы у полиции очень много вопросов, если были бы обескровлены полностью. К тому времени, как их найдут, они будут обезображены жарой до такой степени, что уже никто не сможет определить, насколько значительной была кровопотеря. Ну, по крайней мере, искаженное восприятие подсказывало каиниту именно это. Пришлось заезжать домой, принимать душ и переодеваться. Перепачканную кровью одежду нужно будет уничтожить позже, думать об этом было некогда - сперва нужно было добраться до Ёсана и провести с ним хотя бы несколько минут. Теперь, когда его кошмары нашли свое воплощение, Сонхва снова переполняла нежность, и он надеялся, что больше проблем с самоконтролем у него этой ночью не будет. Ему не нужно было включать свет, чтобы ориентироваться в чужом доме. Он без труда нашел спальню любимого, очень тихо разделся и забрался к нему под одеяло, обнял со спины и коснулся губами плеча. Он был сыт, и выпитая кровь согревала его мертвое тело, делая кожу теплой и мягкой. - Люблю тебя, - прошептал он, прижимая Ёсана к себе, стискивая его в объятиях почти до боли.