The line grows thin between what's wrong and right

- У тебя в машине играла совсем другая музыка, - удивительно, но он об этом помнил, хотя до этого казалось, что детали прошлой ночи слились в единый поток. - Не мешает то, что работать приходится с другим? Любишь разное или есть что-то, что менее... жалко для работы? Вопрос мог показаться глупым, но он возник - и Ёсан его задал. То, какую музыку слушает человек, могло сказать о нем многое, то, какие книги он читает, какие фильмы смотрит - и это был отдельный новый мир, который каждому из них еще предстояло узнать. - Мне бы хотелось послушать твои песни, - он потерся щекой о плечо Сонхва. - Может быть даже что-то спеть, если ты играешь. В караоке меня обычно хвалят, - он фыркнул, ведь прозвучало это действительно смешно, но караоке - в отличие от обычных клубов - парень действительно любил. Иногда. Когда микрофон не брали те, кто петь не умеет совершенно. - Ты пишешь и тексты, и музыку? Музыкант и художник - их встреча действительно была словно предопределена, и пусть даже каждый из них может казаться странным. - И нарисовать ее, твою музыку. Нарисовать, сохранить эмоцию и момент, переливы звучания - мелодии или слов. - Благодаря твоей страничке я, кажется, узнал о клубах больше, чем за всю жизнь, - ему было хорошо, и это чувство переполняло, переливалось через край, заполняя все пространство вокруг. Он улыбался - светло и влюбленно, и ему хотелось, чтобы таким же счастливым всегда был его Сонхва. - Ты же выступаешь в разных клубах, да? И давно? Ёсан никогда не умел определять возраст на глаз, да и сейчас его больше действительно интересовал опыт любимого. Хотя, конечно, ему хотелось знать все, что тот захочет рассказать - потому что все, что касалось Сонхва, стало очень и очень важным. - Да, всегда другая, - Сонхва был удивлен, что любимый не то что запомнил - вообще обратил на это внимание, и с его лица теперь не сходила глупая и очень счастливая улыбка. - Как бы объяснить... Это просто разные вещи. Музыка для себя и для других. Я люблю готику, дарк-вейв, ангст, индастриал, гораздо более тяжелую музыку, чем звучит в любом из клубов. Танцевальную тоже люблю, но для меня она не про послушать, а про подвигаться. Ты любишь танцевать? Когда-то движение было его жизнью, и танцем он мог выразить больше, чем словами. Мертвое тело ощущалось и двигалось иначе, и он подозревал, что утратил большую часть своей выразительности. Проверять не хотелось, но если Ёсан захотел бы увидеть... Вряд ли он смог бы отказать. - Неудивительно. У тебя очень приятный голос. И сразу заметно, что ты умеешь им пользоваться, - Сонхва погладил парня по волосам и коснулся их губами. - Да, и то, и другое. Играю на клавишах. Пою, наверное, так себе. Вокалу я не учился. Если хочешь, сходим в караоке, только не сбегай, если испугаешься моего пения, ладно? Я скину тебе записи. Сыграю для тебя, если придумаем, как это лучше устроить. У меня дома что-то вроде мини-студии. И пульт тоже есть, могу показать, как я работаю. Пригласить его к себе домой - это безумие, это чистой воды безумие и огромный риск, но разве он мог бы не предложить этого? Тем более что Ёсану захотелось рисовать. Рисовать даже не его, а его музыку. Это казалось настолько важным, что Сонхва совсем забывал о себе. Как там называлась та книга? Человеческое, слишком человеческое?.. - Если тебе они не нравятся, это ничего страшного, - он приподнял лицо любимого за подбородок и коснулся губами виска, скулы, подбородка. - Давно. Начал еще в старших классах. Всегда хотел зарабатывать сам. Кажется, у меня даже начало получаться. Я купил себе хороший дом. Купил родителям все, чего они хотели. Помог переехать обратно в Корею. Я туда не хочу, я родился здесь, а они скучали по родным местам.