7 WITH U

— Хуйня! — орала ты на всю улицу, сидя с подругой на террасе кафе, пока та доказывала, что ты должна совсем скоро найти свою судьбу, так что стоит выйти на улицу наконец. — Бред собачий, я тебе говорю. В соулмейтов ты не верила от слова "совсем" и никогда бы не хотела, чтоб какая-то там природа решала, с каким человеком ты должна быть. Слишком нрав у тебя свободолюбивый и непослушный. Если скажут, что делать, обязательно поступаешь наоборот. Даже в том случае, когда речь идёт о неведомых силах притяжения, которые молча принимают все вокруг. Все вокруг, кроме тебя. — Девочки не должны так выражаться, — мягко поучала подруга, на что ты фыркнула и, сложив руки перед грудью, выдала в ответ: — Поебать. Ты ведь имеешь дикое желание доказывать всем людям, что они не в праве устанавливать запреты. Общество не должно диктовать свои условия, если ничего за их исполнение тебе не даёт. — От природы не убежишь. Ты, возможно, с первого взгляда в него влюбишься, — подруга продолжала стоять на своём. — А что будешь делать, если тебе попадётся упрямый баран, как ты, который во всё это не верит? Страдать? — Пф, вот ещё, — хмыкаешь ты, отмахнувшись. — Забью болт и уйду в закат. Но вряд ли я вообще в него влюблюсь. — Как у тебя на словах всё просто. — А то. Это у подруг всё сложно. Они по своей любви страдают, упиваются депрессивными мыслями, а тебе хоть бы хны. Не всем везет с соулмейтами, а те, кому не везёт, уйти зачастую не решаются. Судьба ведь. Ты же считаешь, что вся эта тема с предназначенными душами — хрень полная. — Это всё, потому что я мыслю рационально. — Ну-ну, — подруга в ответ недоверчиво косится и затем замечает взгляд какого-то парня, направленный в вашу сторону, но виду не подаёт. Ты же сидишь, довольная своей позицией сильной и независимой, пока незнакомец со светлыми волосами продолжает пялиться тебе в спину, иногда переводя шокированный взгляд на своё запястье. От даже спускает с плеча свой тяжёлый рюкзак, который тащил на себе всего пару секунд назад. Точнее, около минуты. Ещё на первом твоём выкрике незнакомец остановился посреди просторной площадки, сморщился, и начал вертеть головой по сторонам, освободив ухо от наушника. В голову подруги закрадывается шальная мысль о том, что проверить твои слова на деле удастся гораздо раньше, потому что загадочный парень начинает подходить. И если ты не влюбишься, то как минимум будешь в ауте от его внешнего вида. Фетиш на эти чёртовы блондинистые волосы из тебя никакими предрассудками о соулмейтах не выбьешь. А тут они ещё и длинные. Убийственное сочетание для твоих нервов. Про тату, выглядывающие из-под длинного рукава футболки, и говорить не стоит. Сам парень тем временем подходит вплотную, ненавязчиво стуча тебе по плечу, а затем, когда ты поворачиваешься, улыбается, довольно протягивая: — Сучка, — раздаётся бранное слово вперемешку с миленьким личиком и кроличьей улыбкой. Ты давишься возмущением и восхищением одновременно. Но в первую очередь всё-таки возмущением, потому что на руке у тебя, где должно красоваться первое слово, которое ты услышишь от соулмейта, вырисовывается красноречивое "Сучка". Оно-то тебе в принципе подходит, однако лишь мысль о том, что блондин это специально, начинает выводить тебя из состояния спокойствия. Горит, в общем, не только кожа на запястье, но и твоя жопа. — Ты охренел?! — Я Чон Чонгук, — и никакая его шикарная внешность не перекрывает то, какой же этот блондинчик мудак. — Да плевать, — фыркаешь вместо ответного представления, а сама бросаешься тереть запястье в попытке смыть ругательство. Чон же наклоняется, протягивая руку через твоё плечо и останавливая её прямо перед лицом. — Мне, наверное, придётся тебя убить, — с оскалом подмечает Чонгук, показывая на запястье чёткое "Хуйня". Изначально на руке появляется слово, которое человек слышит первым от своего соулмейта, а если тот умирает, то оно меняется на последнее. Ходить всю жизнь с "хуйня" Чона не прельщало, а ты, как на зло, выкрикнула именно это, когда у парня из уха выпал один наушник. Столько всего должно было совпасть, чтобы вы встретились, так что это была определённо судьба. Вам бы наслаждаться долгожданным знакомством, а не сверлить друг друга гневными взглядами, только вот обстоятельства сложились так, что подруга твоя была права. Два барана встретились. — Но перед тем, как ты издашь последний вздох, скажешь что-нибудь вроде "Великолепный". Мне пойдёт. — Лучше сам иди, куда шёл! Пока Я тебя не придушила. — Ну и пойду. Стерва, — Чонгук выплёвывает это слово тебе в лицо, действительно разворачиваясь и уходя. Ты краем глаза замечаешь, что он направляется совсем в другую сторону, не туда, где находится твой район, и думаешь, что, возможно, вы больше никогда не увидитесь. Особенно если вспомнить, что из дома ты выходишь раз в столетие. Когда ты оборачиваешься на подругу, вся красная от смущения и злости, та прикладывается ладонью о лоб в смачном фейспалме и неодобрительно качает головой. — Ну ты и придурошная, — говорит она, краем глаза наблюдая за Чоном. — Мало того, что ты его проебала, так ещё и разозлила. А тебе даже и ответить нечего, потому что подруга права. Однако, кто сказал, что это повод расстраиваться? Если Чонгука в твоей жизни больше не будет, то, может, оно и к лучшему? Как бы не так... Ты думала, что он тебе не нужен. Очередной проходной тип. Что Чонгук был в твоей жизни, что не было — один фиг, плевать абсолютно. Ты продолжила торчать у компьютера, покусывая губы от напряжённой работы. Металлический привкус своей же крови уже не отвлекал от процесса, как и боль в пульсирующей плоти, однако мысли о блондине так и лезли, перекрывая графики и формулы. А вот этот бледный желтый очень похож на цвет его волос. Короче, облом, а не "Пошёл ты нахрен, Чон Чонгук!"... Ты со злостью откидываешь папку с документами на пол и отталкиваешься, отъезжая от стола на своём удобном кресле. Бесит абсолютно всё. То, что было раньше любимым, теперь раздражает и вызывает лишь отвращение. Воздух словно перекрывается, а мозг подсказывает единственно верное решение: бежать. Бежать к нему. И ты подскакиваешь с нагретого местечка, хватаешь первую попавшуюся толстовку, а затем выскакиваешь на улицу, на ходу натягивая вещь на себя. Ноги так и остались голыми, облачёнными лишь в до неприличия короткие шорты. Кожа на них покрывается мурашками от холода, пока ты сломя голову несешься куда-то, куда ведёт непреодолимое притяжение. К той самой площадке у кафе, где вы встретились. Когда ты добираешься, останавливаясь и громко шаркая подошвой по тротуарной плитке, то издалека начинают слышаться быстрые шаги. Ты не видишь Чонгука, изо всех сил бегущего к тебе навстречу, потому что пытаешься отдышаться, оперевшись на колени, только вот он сразу же замечает твой силуэт, втягивая шумно вечерний воздух, пропитанный пылью. Или он просто задыхается, так как вы всё ещё слишком далеко. Запястье с чёртовыми словами горит адским пламенем, неприятно жжётся, чуть ли не до слез, однако всё это пропадает, стоило парню подойти и коснуться твоего плеча. Совсем как в первый раз, если рассматривать только физическое действие, но на самом деле всё иначе. Рядом друг с другом вы наконец перестаёте чувствовать себя кошмарно, а когда ваши взгляды встречаются, ты вновь перестаёшь нормально дышать. "Это всё чёртова природа," — негодуешь ты, сжимая кулаки до боли и впиваясь ногтями в кожу на ладонях, однако это едва ли может потягаться с тем чувством, что охватывало тело всего лишь пару минут назад. Сердце сжимало в невыносимой агонии, будто кто-то взял его в кулак и медленно сдавливал. Но не сейчас. — Я чуть не умер, — говорит он хрипло, прерывая повисшую тишину ваших взглядов, прерываемую только тяжёлым дыханием и диким гулом трепещущих сердец. — Может, скажешь хоть, из-за кого? — Из-за матери природы и её задумки с тем, что соулмейты есть. Чонгук усмехается, глядя на твою недовольную, но при том безумно милую моську, и качает головой. — Я вообще-то имел в виду твоё имя. Не честно, что я своё сказал, а ты — нет. — Лучше придумай, как нам жить теперь спокойно, — фыркаешь, одергивая плечо от хватки парня. На удивление, ничего не происходит. Первые пять секунд. А затем тело снова прошибает волна боли, и Чон на автомате хватает тебя в свои объятья. — Твою мать. Что это за хрень?! Поначалу тебе не нравится, хочется отстраниться, убежать обратно к своему компьютеру, но потом расслабляешься, утыкаясь носом в мягкую ткань футболки и прикрывая глаза. Запах от Чонгука исходит слишком приятный, а тело слишком внезапно становится ватным, чтобы не отрубиться. Крепкие руки подхватывают тебя резко, а парень поражается, как легко ты полностью доверяешься практически незнакомому человеку, отрубаясь вот так. И Чонгук даже понятия не имеет, что это он сам действует на тебя. "С судьбой нельзя шутить. А если осмелишься, она начнёт устраивать тебе проблемы," — проносятся в голове парня слова матери. Она обычно ничего просто так не говорила, возможно, знала по опыту, так что Чонгук решил послушаться и понёс спящую тебя домой. Сопротивление всё равно бесполезно. На улице поздний вечер, кровать у Чона только одна. Ничего лучше, чем уложить тебя на неё, а самому поспать в кресле, в голову не приходит. Однако стоит парню отойти на пару метров, как природа напоминает ему, что нельзя. В итоге Чонгук ложится рядом и в силу небольших размеров спального места прижимает тебя к себе, удобно устраивая твою голову на своей груди. И даже несмотря на тяжесть, дышать слишком легко. "Ну вот и что теперь делать?" — думает Чон, прислушиваясь в темноте квартиры к твоему тихому сопению. Рука сама тянется к волосам, распуская небрежный хвост, отчего пряди рассыпаются по твоей спине и плечам, а пальцы парня зарываются между ними, слегка поглаживая. Это было ни на что непохожее наваждение, словно то, что было в Чоне с рождения, просто он раньше не сталкивался с подобным. Он не сталкивался с тобой. Это не было простым животным желанием физической близости, скорее легкая компенсация отсутствие духовной. Ваши мозги усиленно пытались блокировать притяжение, вот природа и отомстила, заставив вас быть вместе хотя бы телами. Чонгук уже подозревает, сколько воплей будет утром, однако ты во сне льнёшь ближе, потираешься щекой и довольно мычишь. "Милашка, — улыбается Чон, ухмыляясь своим мыслям, — пока не откроет рот..." И после сам парень проваливается в сон, впервые за долгое время, засыпая действительно крепко.

***

На удивление, утром Чонгук проснулся не от криков. Твои глаза пробежались по его спящему лицу, запоминая каждую родинку, каждый шрамик, и останавливаясь на губах. Ты в напряжении облизываешь свои и пытаешься встать, не отрывая ладонь от груди парня, от чего он начинает разлеплять свои сонные веки и, словно вы не ненавидели друг друга ещё вчера, спрашивает, выдыхая: — Хмпф, сколько времени? Ты же ошарашенно хлопаешь глазами, оглядываясь, понимаешь, что не помнишь, как попала сюда, поэтому приходишь к самому кошмарному выводу: — Ты... маньяк?! — вопишь ты, а затем отскакиваешь, падая на пол с узкой полуторки. Природа напоминает о себе волной боли, так что Чонгук сжимает зубы и, сморщившись, тянет руку, облегчённо расслабляясь, когда касается тебя. — Так, идиотина, если ты ещё не поняла, то нам нужно касаться друг друга. — Да поняла я уже, — бурчишь ты, пока Чон садится на кровати и потягивается, обхватив своими пятками твои стопы. — Что делать-то теперь? Любить тебя и постоянно держать за ручку? — Как вариант, — улыбается ехидно Чонгук, ведь знает — ты ещё больше взбесишься, а его ситуация лишь забавляет. Хочется спошлить, что подержаться ты можешь не только за руку, а за кое-что поинтереснее, но парень сдерживается. Его желудок протяжно воет, требуя еду, а твой подхватывает это. — Как насчёт обмусолить это за завтраком? — предлагает Чон, и ты киваешь согласно. Деваться всё равно некуда. — Готовить будешь ты, — бурчишь, направляясь за парнем на кухню, сплетя для удобства пальцы. — Если не хочешь, чтоб твоя квартира взлетела на воздух. — Понял, — смеётся он. Тебе ужасно стрёмно стоять за спиной Чонгука, пока он стоит у плиты, постоянно бегая то до стола, то до холодильника, так что ты еле как успеваешь схватить его за руку, плечо, бок, задницу... Ну а что ещё делать, когда парень носится, как ненормальный туда-сюда без предупреждения, а отпускать его никак нельзя? И если свои приступы Чонгук переносит по-мужски стойко, то тебя просто сгибает пополам и разрывает на части. Это всё потому что сопротивляешься ты больше. Парень же просто смирился. Любить тебя до гроба ему не обязательно, но вот отрицать вообще, как показывает практика, лучше не стоит. Когда с основными приготовлениями покончено, Чонгук останавливается у плиты, а ты стоишь, положив ему ладонь на плечо. Парень сам берет её и опускает себе на живот, подтягивая тебя вплотную. Ты на автомате обнимаешь его, однако всё равно пытаешься возмутиться: — Что ты...?! В ответ раздаётся протяжное "Тшшш...", а затем Чонгук прикрывает веки и шепчет, положив свои ладони поверх твоих: — Чувствуешь? Ты не особо понимаешь, что должна чувствовать, однако стараешься прислушаться к своему телу и правда ощущаешь то необъяснимое тепло, что разливается с кончиков пальцев на ногах до макушки, вызывая приятные мурашки. Ты встряхиваешь головой и стараешься отойти, делая шаг назад, только вот Чонгук держит крепко. — Хочешь снова получить разряд наслаждения? — говорит он строго, имея в виду боль, а затем разворачивается на тебя с сердитым взглядом. На сковороде перестаёт шкворчать ваш завтрак, так как огонь выключен, и в кухне становится действительно тихо. — Не хочу, конечно, — прикусываешь ты губу. Про себя называешь "импульсивной идиоткой" и понимаешь, что тебе твоя же упрямость боком когда-нибудь выйдет. Ну, или хотя бы прямо сейчас. — Тогда вот не дёргайся, — на секунду тебе кажется, что Чон, надо же, беспокоится, однако он сам объясняет своё поведение. — Я же тоже это чувствую. Смилуйся, а? Его хочется схватить за эти блондинистые патлы и приложить лицом о горячую плитку. Ты ни за что не признаешься, что хотела его заботы, а вот обиженно хмыкнуть и отвернуться — запросто. — Так что делать будем? — спрашивает Чонгук за завтраком, пока ты молча уплетаешь вкусную еду, ещё больше раздражаясь. "Он даже готовит хорошо. Вот блять..." И возмутиться нечему ведь. — А я откуда знаю? — Я тем более. У меня все друзья со своими соулмейтами познакомились нормально, а на запястьях у них не "Хуйня", а имена друг друга. — Я напомню тебе, — прищуриваешься ты, — у меня "Сучка". И если я ещё не специально, то ты просто мудила! Конструктивного разговора у вас упорно не получается. — Я на эмоциях. Ты бы тоже так сделала, — пытается оправдаться Чон, только вот тебе абсолютно плевать. Со стороны два ругающихся человека, которые за руки держатся, выглядят очень тупо, но вам просто не до этого. Поток оскорблений не прекращается. — Может дело тогда в том, что мы неправильно познакомились? У других ведь действительно нет такой жести, — предполагает Чонгук, задолбавшись собачиться. Горло нещадно болит от крика, так что парень делает глоток тёплого чая и вспоминает Чимина, который, конечно, со своим соулмейтом ладил тоже не с самого начала, но сейчас прожить без него и дня не может, жалуется на какую-то неприятную тяжесть в груди. — Внатуре. Окей, — ты наконец представляешься, протягивая Чону свободную руку для пожатия, боясь пока отпускать вторую. Расслабляешься внутренне и затем, обменявшись с Чонгуком взглядами, полностью расцепляешь ваши пальцы. Метр расстояния, но ничего не происходит. — Вау, так просто. Ну и славно. Я пошла! Ты даже не успеваешь махнуть рукой на прощанье. Природа не дура, тебя снова пронзает невыносимая боль, словно кто-то говорит: "Не считается, тебе меня не провести!". — Оп-ля, — парень подхватывает тебя в свои руки, ему, кажется, совсем плевать. — Тебе не больно? — удивляешься ты, поворачиваясь в кольце рук. Чон пожимает плечами. — Слегка, но не больнее удара о тумбочку. — Почему тогда мне так плохо... — Подумай о том, что любишь меня, — вдруг просит Чонгук, и ты выгибаешь непонимающе бровь. — Ты долбанулся?! — Попробуй говорю. Просто попробуй. И поймёшь, зачем. Ты выдыхаешь. Обреченно прикрываешь веки и прислоняешься к крепкой груди парня, пока он обнимает тебя сильнее, вдыхаешь его запах и пытаешься представить Чонгука рядом. Картинки в голову сами лезут, а чувство, словно он гладит тебя по мягким волосам, ощущается, как реальное. Через пару секунд ладонь Чона и правда ложится тебе на макушку, поглаживая, но ты уже чувствовала это раньше и без прикосновений. Реалистичность этого чувства тебя пугает. Зато боль отступает, а то, что вы прекращаете друг друга касаться, не вызывает очередной приступ. — Как это ужасно... — с грустью произносишь ты, опуская голову. — Всю жизнь я теперь должна буду себе это представлять, потому что иначе умру от боли? Ты тоже так сделал? — Да... — Чонгук отводит глаза, нервно почёсывая затылок. Блондинистые волосы превращаются в какое-то птичье гнездо, и ты по наитию тянешься их поправить. — Но, по идее, мы друг другу предназначены, так что... может всё не так плохо? — Ты уже смирился, да? — Угу. Отвращения не чувствую по крайней мере. И тебе вроде бы не на что жаловаться. Парень довольно хороший, готовит шикарно, выглядит, чёрт возьми, как идеальное воплощение всех твоих предпочтений. Просто вредность не даёт признать, что природа попала в точку, а сама мысль о том, что за тебя всё уже давно решили, бесит. — А я лучше умру. — Уверена? — Чон кладет руку тебе на плечо, чтобы приступ не повторился в порыве истерики, а ты ожидаемо пытаешься вырваться и топаешь ногой от злости. — Конечно, нет! Но так я тоже не хочу. Не потому что ты просто классный, а из-за этой дебильной силы притяжения. — Ладно, — Чонгук наклоняется к тебе, мимолётно касаясь губами твоих, слишком целомудренно и невинно, чтобы не вызвать твоего возмущения, а затем отстраняется. Ты застываешь в слишком большом шоке, так что не додумываешься даже что-нибудь сказать против таких фортелей, но парень сразу же объясняется: — Этого должно хватить на пару часов. Я у Чимина слышал, что поцелуи подпитывают эту хрень сильнее, чем прикосновения. Так можно расставаться на подольше. Понятия не имея, что "поцелуи" в понимании Пака — это минут пятнадцать страстно сосаться у порога, не желая отпускать друг друга. А не вот это вот, чего хватит едва ли до первого этажа чоновой многоэтажки. — Сходи пока домой, подумай. Телефон мой запишешь? — Запишу. Но это только для того, чтобы не умереть от боли, если что. — Хорошо. А потом... может, сходим куда-нибудь? Чонгук выглядит очень мило, смущаясь и кусая заусенец на ногте в ожидании твоего ответа, так что отказать ты просто не можешь. Тем более, что выбора у тебя особо и не было с самого начала. — Пока можем просто за руку походить. Узнаем друг друга получше там... — Хорошо, — ухмыляешься ты. — Но если я в тебя влюблюсь, будь готов к последствиям. Если это не потому что природа сказала, а по твоему желанию, то ещё можно что-нибудь придумать. — Это, например, к каким? — спрашивает Чон, уже провожая тебя к дверям. — А вот это ты потом узнаешь, — ты закрываешь за собой дверь и уходишь к себе, половину дороги пялясь в экран, где красуется имя твоего соулмейта. Сама себе улыбаешься и думаешь: "Вот влипла-то. Отлично сработано, природа!" А потому тут же набираешь номер парня, потому что неприятное чувство в теле нарастает. Только вот рингтон слышится совсем рядом, а через секунду ты снова оказываешься в надежных руках, сбрасывая так и не начавшийся вызов. — Ты как тут оказался? Трубку даже взять не успел. — Я почувствовал. И следом побежал. — Вот чёрт. — Ага. Кажется, просто ходить за ручку не получится, а после уточнения у Чимина, какие именно поцелуи нужно практиковать для долгого расставания, тем более всё пойдёт по пизде. Но, может, оно и к лучшему?