7 WITH U

— Подойди, — властный голос Хосока раздаётся из тёмного угла, и ты тут же подчиняешься, медленно передвигая ногами, пока парень пристально следит за тобой взглядом хищника, ждущего свою добычу. Только в отличие от диких условий, ты идёшь к зверю абсолютно добровольно, а тело пробирает от приятных мурашек каждый раз, когда Чон выдаёт очередной приказ. Он ведь никогда не просит, он только приказывает. — На колени, — едва слышно произносит Хосок, когда ты наконец достигаешь кресла, в котором он сидит. Сначала слегка теряешься, не понимая, становиться тебе на свои или же опуститься на его, однако лёгким движением руки Чон указывает в сторону пола. Ты аккуратно устраиваешься между ног парня, и он наклоняется вперёд, подхватывая твой подбородок указательным пальцем. Приподнимает, чтобы ты смотрела ровно в глаза своего личного дьявола и бога одновременно, а затем невесомо скользит большим пальцем по твоей нижней губе, проходится в обратном направлении жёстче, сминая мягкую плоть и даже задевая ровный ряд верхних зубов ногтем, после чего засовывает палец внутрь и заставляет тем самым его посасывать, обводя языком по кругу. Кожа у Чона солёная, даже отдающая запахом крови, и тебе абсолютно плевать на это, пока она не твоя. Хоть Хосок и распоряжается тобой, как хочет, свою любимую игрушку ломать не собирается. Он бережно хранит тебя для своих прихотей. Ты даже не знаешь, кого играешь сегодня, это всегда новая роль, понять суть которой ты должна сама, полагаясь на свою интуицию. Если же не получится, Чон просто уйдёт, оставив тебя в этой тёмной комнате. Это у Хосока такие методы воспитания. Он не пользуется ни одним физическим видом наказания, только моральными, и тебе это кажется слишком жестоким, потому что нет в мире ничего больнее, чем жизнь без него. Даже если речь идёт о нескольких часах. Ты — его преданная игрушка, верная рабыня, самая послушная псина, которая смотрит предано на хозяина и выполняет любую прихоть, что взбредёт к нему в голову. Но вот Хосоку вечно кажется, что ты холодна и безэмоциональна, словно внутри твоего тела нет души, нет никаких чувств помимо слепого подчинения. Чон никогда не причиняет тебе боль, но сегодня что-то пошло иначе. Он решил, что не остановится, пока ты не отреагируешь должным образом, пока не проявишь хоть какие-то признаки жизни. Он вытаскивает палец из твоего рта и тянет тебя на свои колени, невесомо проводя широкими ладонями над кожей. Парень касается тебя лишь у ягодиц, запуская кончики пальцев под края чёрных трусиков и обводя нежную кожу по кругу, ты сидишь лишь в одной футболке до середины бедра, а Хосок всё ещё не снял свой костюм, поэтому галстук он стягивает первым. Глаза накрывает широкая полоска шёлковой ткани, и Чон ждёт хоть какого-то испуга, учащённого дыхания в конце-то концов, но ему достаётся лишь твой приоткрытый в недоумении ротик, в который даже член нормально не вставишь, пока не заставишь открыть его пошире. Только Хосок совсем не этого хочет. Он приподнимает тебя в воздух и затем буквально швыряет на кровать, тут же переворачивая на живот. Ты не издаёшь ни звука, решаешь, что твоя роль сегодня чем-то смахивает на безвольную куклу, которая должна молчать и ничего вообще не делать, ведь Чон даже придаёт тебе нужную позу, сгибая пополам. Щека упирается в твёрдую поверхность матраса, ты переводишь дыхание, выравнивая его, но твои попытки с треском проваливаются, потому что парень резко шлёпает тебя по ягодице, оставляя след на бледной коже. Футболка задирается вверх, оголяя живот и небольшую грудь, поэтому тебе становится прохладно. Общее состояние тела контрастирует с горящим местом удара и твоей промежностью, по которой Хосок проводит пальцами через ткань белья. Завести тебя одним движением — такое удаётся ему и только ему. И пока ты сдерживаешь стон, Хосок ещё раз давит на половые губы, в этот раз уже отодвигая тонкую полоску трусиков в сторону и плавно проникая внутрь тебя. Сначала совсем медленно и нежно, затем уже грубее. Он не видит твоего лица на грани срыва, отчаянно заломанных бровей и закушенной в попытке не простонать губы, поэтому мысленно умоляет тебя начать уже что-то делать, однако телепатический сигнал проходит мимо, и твоих ягодиц достигает очередной удар, а на тонкую шею ложатся пальцы, поджимая под скулами, чтобы пережать дыхание. Хосок слегка сдавливает горло, пока последний полноценный вздох вырывается из твоего горла и обрывается на жалобном хрипе. "Давай же, оттолкни меня..." Да, Чон любит тебя именно как игрушку, безвольную куклу, но у всего должен быть предел. Ему не нужна такая ты. Ты же сдерживаешь желание схватиться за пальцы парня в попытке их слегка разжать, и перед глазами начинает плыть. Тело обмякает в руках Хосока с рукой, поднятой на половину пути до горла. Твоя ладонь с размаху падает на постель, а за ней и всё остальное тело. — Чёрт! Нет... Хосок переворачивает тебя резко на спину, проверяя пульс. Он, к счастью, не пропал, как и дыхание. Ты начинаешь откашливаться сразу же, как тело понимает, что можно спокойно дышать. — О боже, я так испугался, — парень обнимает тебя нежно, прижимая к себе ничего не понимающую и полуобморочную любимую. — Я просто хотел, чтобы ты начала сопротивляться. — Извини, — хрипло ответила ты, проводя рукой по спине Чона, и он с удивлённым лицом отстраняется, а затем кладёт ладонь на щёку и мягко поглаживает, заглядывая в глаза, заполняющиеся слезами, после чего сам чуть ли не начинает плакать. Он ведь чуть не потерял тебя. — Дурочка, какая же ты дурочка. — Я просто хотела быть хорошей девочкой. Хосок ещё сильнее обнимает тебя и шепчет умоляюще: — Будь собой, пожалуйста. Просто будь собой...