7 WITH U

— Возьми, — мягко говорит голос из темноты. Я вздрагиваю и затем вижу, как на свет появляется сначала красивая алая роза, что ещё не успела раскрыться, а после и тот, кто её держит, приближается достаточно, чтобы я смогла разглядеть его лицо. — Это моё сердце. — Чонгук? — спрашиваю я, еле раскрывая губы после долгого молчания. В человеке напротив едва ли проглядываются родные черты, волосы тёмные, как смоль, ногти испачканы чем-то тёмно-алым и чёрным, словно их накрасили лаком, а затем заставили Гука рыть землю руками. Его глаза поблёскивают изумрудным цветом, хотя обычно в них виднеется лишь непроглядная тёмная вселенная с кучей искорок. И всё равно я понимаю, что это он. Чон Чонгук, мой лучший друг и самая большая, безответная любовь. — Возьми, — повторяет он, и я оглядываю розу, что он мне протягивает. Как там Чонгук назвал её? "Сердце"? Столько шипов на твоём сердце, Гук... Оно и не удивительно, что мне всегда так больно быть с тобой рядом. — Наверное, я сплю, — шепчу себе под нос, заглядываю в хитрый прищур глаз напротив и беру цветок, царапая кожу на пальцах. Кровь проступает тут же, моя неосторожность заставляет ойкнуть и перехватить розу более аккуратно, оглядывая масштаб повреждений. Становится страшно, когда я понимаю: боль кажется до жути реальной, а я так и не просыпаюсь. — Не переводи ресурсы, — нахмурившись, Чонгук достаёт откуда-то бутылёк и собирает в него стекающие по моей ладони капли крови. А когда основная масса уже вышла, и раны начали потихоньку затягиваться, он медленно наклонился и слизал остатки своим горячим языком, вогнав меня в краску одним смазанным движением. По спине пробежали мурашки, но мозг вовремя напомнил, что это всего лишь сон. У реального Гука и волосы выкрашены в блонд, и не хватило бы наглости вытворить такое. Щёки мои горят в смущении, а парень и бровью не ведёт, когда выпрямляется. Лишь облизывает свои губы и растягивает их в довольной ухмылке. — Вкусно, — Чонгук кладёт руку на моё запястье и сжимает его слегка. —Держи крепче, даже если будет больно. Я молча пожимаю плечами в ответ и хмыкаю. Уже привыкла, что мне плохо от нашей дружбы, от того, что ты рядом. "Если бы можно было продать душу дьяволу, чтобы по-настоящему быть с тобой, я бы..." — Не смей, — резко обрывает мои мысли Чон, нахмурив брови. Он смотрит так строго, как в те моменты, когда отчитывает меня за отсутствие шапки или узнаёт, что вместо сна я всю ночь смотрела сериалы, а потом вышла на работу. Будто услышал слова про продажу души и решил в очередной раз огородить от глупостей. — От сделок с дьяволом ничего хорошего ждать нельзя. Он получает больше, чем у него обычно запрашивают взамен. — Разве?.. — начинаю я, но Гук снова перебивает: — И он не может влюбить одного человека в другого. — Это печально, — опускаю голову я, с грустью вздыхая, но Чонгук тут же поднимает моё лицо за подбородок нежно, пальцами подцепляя и слегка надавливая. Изумрудные искры в его глазах словно гипнотизируют меня, а потом Чон произносит, практически касаясь моих губ своими: — Я здесь для тебя, хочешь... меня? Даже не думая, я отвечаю: — Хочу. Хотя бы во сне, ненадолго... — Только ты должна держать моё сердце в своей руке. Непрерывно, — шепчет он, и я киваю согласно, а затем чувствую на своих губах сладкий поцелуй, отдающий вкусом моей крови. Горячий язык парня скользит плавно, обходя контур рта и проникая внутрь. Крышу сносит от недостатка дыхания, колени подгибаются, а я тону в этом поцелуе и чуть ли не разжимаю ладонь с розой, чтобы схватиться за шею Гука. — Держу, — я чувствую, как вздрагивает парень, когда цветок слегка выскальзывает, и в последний момент сжимаю пальцы сильнее, а Чон обнимает меня крепче и усаживает на свои колени, притягивая ближе. Бормочу в перерывах между касаниями наших губ, что ни за что не отпущу его. Каждое касание его ладоней отзывается жаром на моей коже. Одежды словно и нет вовсе, и лишь через несколько минут я замечаю, что оказалась совсем обнажена, как и Гук. Свободная рука сама ложится на его плечи, и я выдыхаю со стоном, когда чувствую пальцы Чонгука в себе. Они входят и выскальзывают обратно с пошлым хлюпающим звуком, и я каждой клеточкой своего тела чувствую, как погружающиеся фаланги сжимаются между упругих стенок внутри меня. Смазка стекает по ладоням Гука к его запястьям и капает на пол с таким громким звуком, словно он стеклянный. Мне почти стыдно за слишком большое количество влаги между моих ног, но осознание сна позволяет не сдерживаться. Чон наклоняется к моей шее и поцелуями проходится от самых ключиц до уха, обжигая своим дыханием мокрые следы своего языка. Боль от шипов роз, впивающихся в подушечки пальцев, совсем не чувствуется, её перекрывает эта эйфория, которая захватывает меня с головой. Ничего не могу поделать с тем, что сжимаю цветок сильнее, лишь бы не потерять своё сновидение, упустить его и больше никогда не увидеть, не получить возможности быть с любимым хотя бы так, в своей собственной голове. — Послушная... — раздаётся у самого уха, и я чувствую, как по моему животу бьёт что-то горячее и влажное, тут же исчезая и появляясь обратно каждую секунду. Между нами возбуждённый член парня, и я не совсем представляю, что делать с ним. Опускаю руку на головку, размазывая смазку по всему стволу, из-за чего Чонгук впервые издаёт подобие стона и утыкается лбом в моё плечо, тяжело выдыхая. — Ммм... да... Хочешь его? Я сглатываю, и по спине пробегается табун мурашек. Ответить трудно, но плоть в моей ладони горячая, пульсирующая от возбуждения и до дрожи манящая. Это же Чонгук. Он нужен мне весь, и если так мы можем быть ещё ближе, то... — Да, пожалуйста... — он не просит меня умолять, но слова сами слетают с губ. Изнывая, тело жаждет ласки и прикосновений, и я льну ближе, доверчиво отдаваясь в надёжные крепкие руки, и Чонгук слегка приподнимает меня, чтобы войти. От этого чувства близости, заполненности и волны удовольствия, что накрывает меня, роза всё-таки падает из рук, и сон растворяется, будто его и не было. Я просыпаюсь в поту, оглядываю пустую комнату и понимаю, что мои руки... В царапинах.