7 WITH U

— Скажите, как долго вы состояли с госпожой Хан в таких... кхм, отношениях? Психолог нервно поправляет галстук, потому что в помещении вдруг становится слишком душно. И страшно. Освещаемая через огромное окно комната, оформленная в постельных тонах, уже не кажется такой уютной и родной, а каждый уголок выглядит как идеальное место для прослушки или камеры. — Почти год, — спокойный ответ, а затем в воздухе вновь повисает зловещая тишина, вынуждая врача поёрзать на месте и прокашляться чересчур громко. — Вы чувствуете себя лучше, когда она пропала? В этом мире есть очень страшные люди, и после подобных рассказов от пациентов врач в очередной убеждается в их существовании. Сам парнишка, лежащий на кушетке, хоть и находится под гипнозом, не в силах что-то сделать, но мужчине всё равно жутковато находиться рядом с ним. Пальцы психолога подрагивают, а, когда Чонгук вдруг резко открывает глаза без команды, психолог и вовсе подрывается с места, роняя своё небольшое кресло на пол в попытке отойти. После такого мужчине потребуется свой психолог, чтобы прийти в себя. — Я хочу вернуть её. Вы же не скажете, что это плохо? Я же могу? — говорит Чон, и его взгляд настолько ясный и полный ненависти, что доктор только кивает и прячется за свой огромный дубовый стол, в заключении прописывая свой отказ от терапии. Причин не указывает, хотя подозрение на несколько отклонений присутствует. Пока не очень понятно, что конкретно не так с Чогуком, но одержимость той, кто так с ним обращался, — это определённо клиника. — Я не понимаю, зачем меня вообще отправили к вам, доктор, — признаётся Чон, пока мужчина всё ещё что-то записывает в бумаги, а затем протягивает их пациенту. — Я же абсолютно нормальный. "Как бы не так", — думает психолог, но сказать это вслух у него не хватает духу. — Вот, отдадите это тому, кто вас сюда отправил. Всего доброго, — доктор кланяется на прощанье, и Гук выходит с недоумевающим лицом. Стоит ещё какое-то время в коридоре у стойки секретаря, размышляя о том, что теперь делать, и только после вопроса приходит в себя, чтобы наконец отправиться к выходу. — Дышать тяжело... — выбравшись на улицу, тянет парень. Воздух Сеула травит его, будто въедается в лёгкие и потихоньку заполняет их, всасывается в кровь и медленным убийственным коктейлем растекается по организму. Поперёк горла встаёт ком. У неё в квартире Чону никогда не было плохо. — Извините. Вокруг Чонгука пробегают люди, кто-то врезается плечом, тут же извиняясь, кто-то идёт совершенно спокойно, никуда не опаздывая, но всех их объединяет то, что они парню никто. Совершенно чужие и отталкивающие люди. Чон вообще к посторонним не сильно привык, а если точнее — успел от них отвыкнуть за последний год. Никто не запирал Чонгука в квартире Хан Аян, он сам не хотел выходить оттуда. Плевать, что это длилось слишком долго для обычного похода в гости. — Как сходил? — обеспокоенно интересуется отец парня, когда тот возвращается домой. Именно старший Чон и отправил Гука к врачу, ведь выносить пошатнувшееся психическое состояние ребёнка было уже просто невозможно. Чонгук кивает отстранённо, бормочет под нос себе что-то об успешной вылазке из дома, хотя сам даже не особо помнит, как добрался домой. Парень плетётся в свою спальню и достаёт из самого укромного уголка небольшую чёрную повязку. Аян подарила, когда они познакомились. Чон не знает, когда обычная лента, что служила ему подобием галстука, превратилась в самую драгоценную вещь на свете, но Гук точно уверен в том, что Хан вернётся. Она просто не могла так его бросить. — Аян-а... — вдыхает Чонгук, выгибая спину на своей постели, и запах девушки, оставшийся на повязке, проникает в лёгкие, как свежий воздух. Голова идёт кругом от этого чувства эйфории, что расползается по телу парня, когда Гук ощущает хоть какую-то частичку Хан. Откинув голову на подушку, Чон накрывает свои глаза дорогой повязкой и представляет Аян, что нависает над ним со своей вечной ухмылкой повелительницы мира. Чонгук уже давно понял, что его мир уж точно вертится вокруг этой девушки, поэтому она не зря так довольно улыбается. Не важно, что Хан просто обожает доминировать и полностью владеть всем, что ей нравится, парню достаточно лишь её присутствия рядом. Гук бы отдал Аян всего себя, не раздумывая. — "Я здесь, малыш", — он будто и правда слышит её голос. Ведёт по своему торсу рукой, представляя тонкие девичьи пальцы, а потом хватает воздух губами, будто пытается поймать невесомый поцелуй. Только рядом с Чоном только пустая комната, и поэтому в воображении парня Хан игриво уворачивается в сторону, опуская ладошку ниже. Она проводит аккуратно по едва заметному бугорку на штанах Чонгука, медленно, будто издеваясь, расстёгивает молнию на джинсах и поглаживает пальчиком по немного напряжённому члену. Чон рефлекторно облизывает свои губы и дышит так часто, что краем сознания начинает бояться израсходовать весь свежий воздух в комнате. — "Недостаточно ты меня хочешь, да?" — её слова пролетают в голове, и рука Гука рефлекторно сжимается у основания члена, срывая с губ парня протяжный стон. Может быть немного, совсем чуть-чуть, Чонгуку нравится боль. — Хочу... очень хочу, — Чон почти в бреду. Он мечется по постели, тяжело дыша и постанывая, изнывая от собственных манипуляций, что он проводит своими руками. Одной ладонью водит вверх-вниз по возбуждённой плоти, а другой скользит по телу, задевая те места, которые распаляют Чонгука ещё больше. Те места, которые Она любила трогать на Гуке каждый раз, когда раздевала его и начинала свои сладкие пытки, граничащие с безумием и эйфорией наслаждения одновременно. Дыхание парня сбивается, а губы произносят имя Хан ещё раз. Чонгук понимает, что он близок к разрядке, и начинает двигать ладонью быстрее, бёдрами толкается в свой кулак для имитации толчков, но вместе с оргазмом приходит и осознание, что в комнате Чон совершенно один. А то, что он себе так красочно представил, — лишь фантазия больного чонгукова разума, слишком привязавшегося к одной девушке. Чон с обречённым вздохом натягивает свою одежду обратно, совершенно не собираясь в ближайшее время в душ, хватает любимую повязку и кладёт её под щёку, поворачиваясь к двери. Кажется, вот-вот Аян просто возьмёт и войдет в его комнату, распахнув руки для объятий, однако дверь ни на миллиметр не сдвигается. Чонгук остаётся наедине со своими глупыми фантазиями и пустыми надеждами, думая, что только это заставляет его оставаться в норме. На самом деле, слово "норма" уже давно не для Гука, и об этом знают все. Даже Аян, слишком внезапно пропавшая несколько недель назад. "Как вообще может исчезнуть человек, который везде ходит с кучей охранников?" — спросит любой, кто когда-либо видел Хан на публике. В случае Аян можно было исчезнуть только специально.