7 WITH U

Будь проклят тот день, когда ты увидела ту сцену на улице. Чонгук готов саморучно сколотить машину времени и увести тебя из парка в тот злополучный день, потому что тогда всего этого бы не было. Вы всегда были не такими, как обычные парочки. Особенные. Никаких обманов, лишнего морального насилия и ссор. Пока друзья Чона жаловались на своих девушек во время их мужских посиделок, сам Гук с лёгкой улыбкой кивал и потягивал свой напиток с довольной физиономией. Ему не на что было жаловаться. До того дня... — Ты придурок, не трогай меня! — кричала девушка на всю улицу. Парень рванулся за ней, всячески пытаясь прекратить истерики и крик, однако ему тут же отвесили пощёчину, на которую вы с Гуком обернулись. Два непонимающих взгляда осмотрели парочки, что ругалась прямо на людях, а потом Чон притянул тебя поближе. — Не смотри, заразишься, — буркнул себе под нос Чонгук, и ты засмеялась, потрепав парня по гладким волосам и откидываясь на его крепкую грудь с прикрытыми в блаженстве глазами. Никто не мог нарушить эту вашу маленькую идиллию, кроме очередного крика: — Никакого секса! Неделю! — Ну зай! — тут же раздаётся следом, а ты заинтересованно приоткрываешь веки и следишь за ситуацией. Парень той крикуньи сразу же таким покладистым становится, прямо шёлковым. Чуть ли не на колени становится и начинает бормотать, что сделает всё, что она хочет. Довольная дамочка складывает руки перед грудью и победно хмыкает. Прохожие косятся на них то ли с неодобрением, то ли с жалостью, но ты только запоминаешь, что метод работает. Не факт, что на Чоне тоже прокатит, однако сам факт откладывается и держится там до первого разногласия. — Гу, — зовёшь ты с кухни, и парень выходит через несколько секунд, вытирая по дороге волосы полотенцем. Чон садится на стул, открывая тебе вид на подкаченный пресс, что выглядывает из-за распахнутого халата. Капли соблазнительно огибают каждый кубик, стекая вниз и в итоге скрываясь за плотной резинкой чоновых боксеров. Тебе приходится на мгновение задержать слова, чтобы сглотнуть. — Эм... — мычишь ты растерянно, тут же вспоминая о том, что хотела сказать, когда видишь напротив уже не сексуального соблазнителя, а милого малыша с оленьими глазками, светящимися от интереса. — На этих выходных мама и папа хотят приехать, и было бы здорово, если бы ты позвал своих... — Нет, малыш, уже говорили об этом, — перебивает парень. Эта тема уже много раз поднималась, но этот раз особенный. Возможно, твои родители ещё не скоро смогут вновь появиться в городе, ещё и полным составом, так что, возможно, это последний шанс на знакомство. — Мои не готовы, ты же знаешь, что они даже тебя еле приняли. Семейный вечер может закончиться скандалом, и я не хочу этого. Мы не зря ездим каждые две недели к отцу в особняк на его вычурные тусовки, а также навещаем маму в саду и помогаем ей там. Я учу своих родителей принимать и любить тебя так, как это делаю я, малыш. Давай подождём ещё немного. Чонгук встает и подходит к тебе со спины, мягко окольцовывая талию, проводя носом по шее и вдыхая приятный аромат мыла, но ты сбрасываешь ладони любимого с себя и отходишь на несколько шагов, разворачиваясь с нахмуренной моськой. Да, его слова звучат логично. Более того, ты даже понимаешь частью мозга, что парень прав. Сейчас не время. Только вот это ничего не меняет: можно было бы и попробовать, если бы Чонгук так рьяно не сопротивлялся. Ты вдруг вспоминаешь тот чудесный способ заставить любимого делать всё, что ты хочешь, и говоришь, топнув ножкой по полу совсем не грозно: — Три недели без секса, Чон Чонгук! Чон замолкает. Мнёт губы, чтобы не заржать, но выдыхает, успокаивается и с непроницаемым выражением лица отвечает: — Да ты сама и двух не выдержишь. Гук не выдерживает, самодовольно улыбается и добавляет с усмешкой: — Дней. — Ах... так, да?! — ты всплёскиваешь руками и убегаешь в комнату, тяжёлыми шагами ступая по полу так решительно, будто собираешься собирать чемоданы, но нет. Просто одежду надеваешь более открытую. Застёгиваешь перед зеркалом цепочку, подчёркивающую изящную шею, и довольно осматриваешь то, что вышло. Обычно такой вид срабатывает на Чонгука, как красная тряпка на быка, однако он принимает правила твоей игры. Это соревнование по воздержанию, и Чонгук не привык проигрывать даже в этом. — Малыш, мне надо отойти. Скоро вернусь, — Чон чмокает тебя в лоб на прощанье и выходит, на пороге уточняя, не взять ли чего на обратном пути. — Вали уже, — бурчишь ты недовольно, плюхаясь на кровать ни с чем. Война только началась, а ты уже чувствуешь, что одну битву провалила с треском. Зато Чонгук, вернувшись со своих загадочных дел, прописывает удар по твоим нервам. Ты никогда бы не подумала, что воздухом... можно подавиться. — Ты что... напялил? — шокировано спрашиваешь ты, пока в горле пустыня. Слова еле с губ срываются, и после во рту образуется слишком много слюны. Ты облизываешься скорее на автомате, чем осознанно, и опускаешь взгляд с головы парня на его лицо, не предвещающее ничего хорошего. Ободок с кошачьими ушами делает на Чоне хрен знает что, но у тебя в голове он явно провоцирует кучу неприличных мыслей. "Твою мать", — проносится в голове. Буквально красным флагом машет сознание на горизонте, восклицая: "Опасность! Опасность!" А Чонгук игриво улыбается и идёт к кровати медленно, мягко, словно котёнок, ступающий по шерстяному ковру. Почти бесшумно, как обычно хищник идёт за добычей. Только в этот раз вместо вкусного ужина — ты. — Это мне дали в качестве наказания. Юнги-хён придумывает дебильные желания, а я не очень хорошо играю в покер, — объясняет коротко парень, и тебе хотя бы спокойно становится, что он был не абы где, а с ребятами на чьей-то квартире. Гук тихонько опускается на край постели и начинает заползать на неё, держа направление прямо на тебя. Ты раздвигаешь ноги, чтобы не мешать парню ползти, и совсем не ждёшь, что он вдруг уляжется лицом на твою мягкую грудь. Начнёт тереться и практически мурлыкать, заставляя ткань твоей домашней футболки натягиваться и слегка тереться о пока ещё не напряжённые соски. Ты начинаешь тяжело дышать, когда пальцы любимого непринуждённо проскальзывают под край трусиков и начинают оглаживать чувствительный бугорок. Чон с наслаждением поднимается к твоей шее и закусывает кулон в виде месяца, чтобы отодвинуть его в сторону и оставить небольшой алый след, что заставляет твоё тело слегка подрагивать от волны мурашек. Ты жаждешь продолжения, хватаешься своими миниатюрными пальчиками за рубашку парня и начинаешь потихоньку расстёгивать пуговицы, мешающие гладить крепкую грудь. О своём запрете секса ты совсем забываешь, когда ваши губы сталкиваются в чувственном поцелуе. Горячий язык Гука проникает в твой ротик, оглаживает язык и почти обжигает, как правая ладонь парня, что переходит на внутреннюю сторону бедра, пока левая поднимается к упругой груди и, на секунду помедлив, сжимает её сквозь ткань футболки. Ты не сдерживаешь короткого стона и выгибаешься навстречу сильным рукам. По телу будто ударили током, кровать кажется неприятной и совсем немягкой, в отличие от ладоней Чонгука, горячее дыхание которого сталкивается с твоей кожей и заставляет сердце колотиться в бешеном темпе, разгоняя волну возбуждения по телу. Чон подхватывает тебя и усаживает на свои колени, будто без слов понимает, что ты хочешь чувствовать его ближе, кожа к коже. Просто потому что это он, твой любимый Гуки, и его просто нельзя не хотеть. Ограничивать вашу любовь глупо, и тебе самой правда не продержаться и дня. И поэтому ловкие пальчики тянутся к плотному кожаному ремню на джинсах парня. Ты вытаскиваешь почти все дырочки, однако Чон хватает тебя за запястья, останавливая. Его помутневший взгляд фокусируется за пару секунд, и на губах появляется хитрая ухмылочка, не сулящая тебе ничего хорошего. Разве что пытки наслаждением, доводящие до сумасшествия. — Никакого секса, Чон Чонгук, — качая головой, повторяет он твои слова с явным передразниванием. Опускает тебя спиной на простыни и нависает сверху, вынуждая затаить дыхание в ожидании дальнейших действий. Всё, что ты хочешь, — это сейчас же ощутить его член в себе, почувствовать крепкую хватку на боках, как он сжимает до хруста твои рёбра и насаживает на себя глубже, пока ты давишься стонами и просишь быстрее, пытаешься каждой клеточкой тела прочувствовать то, как вы сливаетесь в единое целое и растворяетесь в экстазе, изнывая от приятной усталости в теле и засыпая в объятьях друг друга. Только Чон почему-то медлит, ещё и дразнится, хотя ширинка на его джинсах топорщится так, что возбуждение уже не скроешь никаким образом. Тебе стыдно от всей той пошлятины, что ты только что напредставляла. Казалось, ещё секунда, и ты попросишь, как какая-нибудь актриса из порно, войти в тебя, оттрахать хорошенько, чтобы больше у тебя язык не поворачивался угрожать любимому отсутствием секса. Чонгук вдыхает поглубже и склоняется над твоим животом, задирает футболку до самого рта и заставляет тебя прихватить ткань зубами. Ты недоумеваешь, но берешь край футболки в рот, смачивая его слюной, пока Чон делает то же самое с твоим животом. Он выводит какие-то невиданные узоры своим языком по твоей коже, наблюдает пристально, как твоя грудь вздымается при дыхании, медленно опускаясь и вновь возвращаясь в прежнее положение. Чонгук таким голодным взглядом наблюдает за аккуратными бусинами твоих затвердевших сосков, что становится неловко. Столько раз он видел тебя обнажённой, но каждый раз казалось, что вскользь, при полной темноте, и теперь Гуку выпала возможность в полной мере насладиться всем великолепием твоей миниатюрной фигуры. Каждым сантиметром любимого тела, что он хочет полностью расцеловать. Особенно... — Гуки... что ты... ахпм... Ты не успеваешь даже вдохнуть, как влажный язык проходится между разгорячённых складочек. Тело бросает в дрожь, когда ты опускаешь голову и видишь этот пристальный взгляд парня, что направлен прямо в твои глаза, пока Чон слегка приподнимается, и от его губ начинает тянуться тонкая полупрозрачная ниточка твоей естественной смазки, стекающей по бедрам. Чонгука, кажется, совсем не смущает пробовать тебя на вкус во всех местах, хотя для тебя такое кажется слишком. Когда Гук надавливает на клитор напряжённым кончиком языка, ты не можешь сдержать стона. Хочется убежать, сжать коленки, но широкие плечи парня не дают тебе такой возможности. Чонгук продолжает свою сладкую пытку, вылизывая тебя и посасывая мягкие половые губы, будто целует обычные. Грязно. Пошло. Смазка хлюпает и пачкает подбородок парня, смущая тебя ещё больше, а Гука — возбуждая. Напряжение в штанах Чона растёт с каждым охом, что срывается с твоих губ. Парень замечает, как ты несдержано комкаешь простыню в кулаках, чуть ли не рвёшь край футболки зубами, метаясь головой в разные стороны от этого зудящего чувства между ног. Это невыносимо, но, когда ты вот-вот уже готова сдаться и начать умолять Чонгука, он вдруг останавливается. Щёлкает тебя по носу, вытирает лицо рукавом полурасстёгнутой рубашки и говорит: — Две недели, малыш. Две недели...