7 WITH U

— Передай проявитель, — Юнги невозмутимый. Он не меняется в лице, даже когда его кожа при передаче случайно касается твоей. Мин спокоен, а у тебя внутри всё переворачивается, дыхание спирает и желудок будто прилипает к рёбрам от волнения. Щёки предательски краснеют, только Юнги совсем не видит этого. Не смотрит. И мимолётно не переводит на тебя свой взгляд. Со временем ты учишься откровенно не залипать на то, как работает Мин, утыкаешься в свои неуклюжие снимки и пытаешься копаться в них с такой же страстью, как это делает он. Юнги увлечённый. Он отдаётся своему делу целиком и полностью, поэтому ты не удивляешься, что в один день он даже называет тебя именем прошлой помощницы. — Эм, я Т/И, — бормочешь ты растерянно. Вы уже чёртовых два месяца каждый божий день работаете вместе, а он всё равно не знает, как тебя зовут. Юнги на это лишь протяжно мычит, будто только что не узнал ничего серьёзнее факта о том, что небо голубое, а затем возвращается к только что отснятой плёнке. Тебе, в принципе, нравится эта черта в Юнги. Он ничего не делает, если оно ему не надо. Не юлит, не придумывает, не переживает за мнение окружающих, а самым прямым образом демонстрирует свои мысли и отношение. Да, обидно слегка, что ты для него не больше, чем простая помощница, легко заменимая, если постараться, но ты рада и тому, что можешь проводить с человеком, которым восхищаешься, так много времени. Тебе до безумия нравились работы Мина, и, когда ты устроилась к нему на работу, начал нравиться он сам. Спокойный, прямолинейный и такой беззаботный, будто оторванный от мирских проблем. Ты видишь его только с рабочими принадлежностями, с девушками — ни разу. Это успокаивает и пугает в то же время, потому что где-то глубоко внутри себя боишься так и остаться неинтересной для Юнги. Так проходит целый год. Ты уже знаешь наизусть любое настроение начальника, его гардероб, милые привычки и жесты, умеешь понимать его без слов и приносить кофе идеальной температуры, но до сих пор понятия не имеешь, о чём он думает. Этот вопрос так и повисает в воздухе, пока в один прекрасный выходной ты не приходишь на работу. Немного пьяная, покачивающаяся на ходу, но отчаянно нуждающаяся в запахе Мина, в ауре его присутствия, которые всегда царят на его рабочем месте. В конце концов, у тебя нет наглости заявиться к нему домой. Даже под сильным градусом. — Упс, — ты спотыкаешься на пороге, а потом с грохотом вваливаешься в комнату начальника, который на удивление тоже здесь. Суббота, двенадцать ночи. Нет, присутствие Юнги совсем не удивительно и не странно. Он постоянно засиживается подолгу, и ты обычно поддерживаешь его в этом сумасшествии. Хочешь быть рядом, как глупая влюблённая дурочка, прожигающая своё время на того, кто даже не знает твоего имени. Или знает? — Т/И? — сонно спрашивает Мин, потирая глаза. Он, видимо, думает, что совсем заработался, и к нему пришла белка, однако, нет. Это ты, собственной персоной, стоишь, воняя алкоголем на всё помещение, и не можешь захлопнуть отвисшую от шока челюсть. — Я... — тянешь растерянно, а потом подходишь поближе, опираясь на стол начальника руками, слишком смело нависая над ним. — Ты, что, помнишь моё имя? — А я, по-твоему, идиот? — хмыкает Юнги с полуулыбкой и поднимает голову. — Пока что памяти на одно слово у меня хватает. Даже на два, потому что твоя фамилия — Чон. — Пф, — фыркаешь в ответ, — Чан. — Извиняюсь. Мин не выглядит виноватым, судя по всему, но тебе всё равно не обидно. — Две из трёх буквы запомнил, молодец. Юнги вдруг становится слишком серьёзным и выдаёт почти скороговоркой, не успевая вдохнуть между словами: — Твой любимый чай с лавандой, две ложки сахара, живёшь в десяти минутах езды на метро, но любишь выйти на две остановки раньше и пройтись пешком, потому что ежедневно хочешь проходить хотя бы десять тысяч шагов. Ненавидишь капусту, но зато можешь обедать бананами и клубникой, а еще йогуртами с тем или с другим. Смотришь фоном на работе сериалы, в основном фэнтези, используешь наушники от Sony, хотя каждый раз открываешь сайт интернет-магазина и грустно вздыхаешь, глядя на белые JBL, и видимо ждёшь удобного праздника, чтобы купить их себе. Джинсы просто ненавидишь, но носишь, потому что не жалко ухайдокать их в краске и проявителе, а ещё ты редактируешь все свои фото на заваленный горизонт и проверяешь их на соответствие правилам композиции уже с компа, потому что не знаешь, как включить сетку на фотике. А... И ещё ты пялишься на меня, пока думаешь, что делаешь это беспалевно. Только если я не смотрю, не значит, что не вижу. В конце своего длинного монолога Мин широко улыбается, еле сдерживая смех от того, как сильно на этот раз открыт твой рот. — Муха залетит, — Юнги со смешком давит на твою челюсть, чтобы она вернулась в своё привычное положение, и сразу же притягивает тебя за подбородок, чтобы оставить на губах короткий поцелуй, отдающийся разрядом электрического тока по всему телу. Ты не выдерживаешь и хватаешь Мина, когда он отстраняется, чтобы вновь коснуться его. Бесит. Значит, он не просто смотрел, а ещё и запоминал всё до единой мелочи, пока ты себя накручивала и мучилась? Так просто этот негодник не отделается. К тому же, некоторые факты из названых даже на обычное наблюдение не спишешь. Это уже выходит, что Юнги периодически за тобой и по дороге на работу следил, что, по сути, сталкерство немного, а всё равно приятно. Ну и плевать, что ты пахнешь, как винная бочка, а Мин не особо любит алкоголь. Он целует с напором, будто пытается перебить твой запал своим, а затем отрезвляет резким движением, заставляющим тебя свалиться на его колени и удивлённо пискнуть. — К слову, я твою фамилию не просто так пропустил мимо основного внимания, — тихо шепчет Юнги, обжигая твои губы своим дыханием. Каждый из вас понимает, что этот прошедший год оказался не просто временем, которое вы провели бок о бок. Вы настолько изучили друг друга, что, даже не особо разговаривая, знаете практически любую мелочь. — Чем она тебе так не понравилась? — ты невольно улыбаешься, чувствуя, что вот-вот от такой широкой улыбки щёки заболят. — Тем, что она не моя. Не хочешь сменить в перспективе? — и хитро щурится, заправляя твой выбившийся их хвоста локон за ухо. — Что?!