A Good Thing

Три недели до назначенной даты прошли так же, как и всегда, по крайней мере для Хэнка. Они с Коннором разговаривают больше, чем обычно — Коннор звонит ему по поводу важных моментов, а ещё начинает писать ему просто так, например, чтобы скинуть изображение чего-то, что ему не нравится, или наоборот (в основном это фото собак, которые встречаются ему во время пробежек), а иногда... иногда Хэнк не знает зачем Коннор пишет ему, потому что сообщения вообще ни о чём, но ему приятно. Коннор первым открывается для общения, но тем легче Хэнку последовать за ним. Он начинает присылать Коннору фотографии материалов дела — формально, он не должен этого делать, пока Коннор официально не вернётся в полицию, но Хэнк считает, что не повредит подготовить того к некоторым вещам, с которыми они имеют дело — и фото Сумо в равной мере. И постепенно начинает казаться, что как в те несколько недель в ноябре две тысячи тридцать восьмого, у них нет ничего и никого кроме друг друга. Их миры стали шире, а обстановка значительно улучшилась, но Коннор снова начинает чувствовать себя самым важным человеком в жизни Хэнка. Может, так оно и есть, потому что он никогда не переставал быть таковым. В конце концов, никто и никогда не занимал его место, просто они настолько отдалились друг от друга за этот год, что казалось неправильным думать по-другому. Хэнк никогда не позволял себе романтических мыслей в отношении Коннора во время их совместного проживания. Инстинкт был с ним, чувства были с ним, но Коннору пришлось пройти через столь многое, разбираясь в окружающем его мире, он так полагался на Хэнка в вопросе безопасного места, что навязывать на него ещё и это казалось... несправедливым. То время казалось неподходящим. Но Хэнк думает об этом сейчас. Он думает о направленном на него флирте Коннора, даже если в этом нет ничего нового — флирт для Коннора естественен как дыхание — и он думает о том, что теперь они будут жить вместе, когда и самому ему стало лучше, а Коннор стал более уверенным в себе, что всё вокруг будет в чём-то по-прежнему, а в чём-то изменится. Он думает о том, как Коннор небрежно сказал ему прочитать спецификации установленного у него члена, будто Хэнк к тому времени не изучил их с непревзойдённым, хоть и смущающим, любопытством. Он старается держаться от этих мыслей подальше, правда старается, потому что для них обоих всё изменилось, хоть они сами и остались прежними. Коннор всё ещё полагается на него в вопросах жилья и пути к гражданству, а Хэнк так хочет быть для него хорошим, помочь ему. По иронии судьбы, когда он пересекает канадскую границу с Сумо, ему всё ещё кажется, что время для всего этого не самое подходящее. Как только граница оказывается позади, он звонит Коннору, потому что до следующей остановки ещё далеко, а веки уже отяжелели. — Привет, — говорит Хэнк, когда Коннор принимает вызов. — Не хочешь поговорить со мной, пока я не раздобуду кофе? Иначе я вырублюсь прямо за рулём. — Конечно. Можешь включить динамик, чтобы я поздоровался с Сумо? Хэнк понимает, что тот не шутит, и с улыбкой закатывает глаза, нажимая на соответствующую кнопку на экране, прежде чем опустить телефон в подстаканник: — Вперёд. — Доброе утро, красавчик, — говорит Коннор, и в зеркале заднего вида Хэнк видит как Сумо наклоняет голову на его голос. — У него есть галстук-бабочка? — Да, и подушечка для колец, — отвечает Хэнк. — Знаешь, мне кажется, ты не ради Грин-карты женишься. Думаю, тебе нужна моя собака. — Он очень хороший мальчик, Хэнк, — чопорно говорит Коннор, и Хэнк улыбается. — Эй, я собирался сказать это уже по приезде, но миграционная служба назначила для нас дату собеседования. — Правда? — Ага. На двадцатое. — Но это всего через две недели. — Нормально? Я подумал, мы могли бы перевезти тебя на следующих выходных, чтобы ты не платил аренду за апрель, а Джефф сказал, что собирается написать тебе в понедельник по поводу выхода на работу. — Так быстро, — задумчиво отвечает Коннор. — Полагаю, это твой последний шанс отступить, а? — Я еду через канадскую границу на рассвете, чтобы надеть кольцо тебе на палец. Думаю, уже поздно отступать. Ты поймал меня в свои сети. Коннор издаёт звук, похожий на фырчание — верный признак того, что он улыбается на том конце провода — и мягко говорит: — Хорошо. О, Кэра прислала фото свадебной арки. Хочешь посмотреть? Коннор хотел устроить всё самостоятельно, но Кэра и Лютер предложили поставить арку и стулья, которые они арендовали в парке этим утром, чтобы Коннору не пришлось это делать. — Конечно, — говорит Хэнк. И это неверный ответ, потому что Коннор присылает ему изображение серебряной арки, оплетённой гвоздиками и маргаритками, в лучах утреннего солнца, позади неё водопад, а по траве рассыпаны жёлтые и оранжевые лепестки цветов, и у Хэнка перехватывает дыхание от этого. От этой свадьбы, которая не должна быть настоящей. — О, — выдыхает он тихо. — Мне кажется, выглядит неплохо, — говорит Коннор. — Кэра хорошо потрудилась — Лютер и Алиса, конечно, помогали, но в основном это её заслуга. — Да, — Хэнк прочищает горло и моргает от жжения в глазах. — Да, выглядит правда здорово. — Я рад, что ты попросил меня об этом, Хэнк. — Да, я тоже, — тихо отвечает Хэнк. Они болтают до тех пор, пока у Хэнка не появляется возможность выпить кофе, и Хэнк размышляет о том, что через пару недель он поедет домой вместе с Коннором, и от этой мысли на сердце и легко, и тяжко. Хэнк и Коннор должны встретиться с фотографом на свадебной локации в два часа дня, чтобы иметь пару часов для фотосъёмки до церемонии. Она, конечно, не знает, что всё это ненастоящее, а Хэнк не думал, что это имеет значение, когда нанимал её, но сейчас, когда возвращаются старые чувства к Коннору, может оказаться трудно. Он уже прошёл через это однажды и определённо точно знает, сколько постановочных поцелуев необходимо для фотографий. Нанимая фотографа, он пытался сделать всё официально, но теперь начинает думать, что следовало просто попросить Джеффа сделать несколько снимков и оставить всё как есть. Хэнк добирается до квартиры Коннора в пятнадцать минут второго, чтобы переодеться в костюм, который Коннор забрал вчера. Он берёт Сумо с собой, так как стало очевидно, что им и так понадобится ролик для чистки одежды, который лежит в его машине. Коннор уже полностью готов к выходу, когда впускает Хэнка в квартиру. Сумо тут же пытается сбить его с ног, за что получает нагоняй от Хэнка, который несмотря на это, благодарен ему за предоставленную возможность посмотреть на Коннора, его чёрный костюм, смеющееся лицо и диод, горящий спокойным голубым светом. — Здравствуй, — когда Сумо, наконец, оставляет его в покое, говорит Коннор, кладёт руку на лицо Хэнка и целует его в щёку. — Привет. У меня есть ролик для одежды в машине. — О, это хорошо, — отмечает Коннор, наклоняясь, чтобы убрать несколько шерстинок Сумо со своих брюк. — Твой костюм в ванной комнате. — Ясно, — Хэнк ставит пластиковый контейнер с их бутоньерками на стол. — Отлично выглядишь. Коннор улыбается и откидывает с лица прядь волос. Он не может краснеть, но выглядит так, будто покраснел бы, если бы мог. — Иди переоденься, иначе мы опоздаем. Хэнк знает, что с ним лучше не спорить. Он находит свой костюм висящим на двери ванной и слушает как Коннор воркует с Сумо, пока быстро переодевается. Он тратит несколько минут, глядя в отражение в зеркале и пытаясь решить, следует ему собрать волосы в хвост или же оставить их как есть. В конце концов он открывает дверь и, ощущая нереальность происходящего, спрашивает об этом у Коннора, потому что он хочет выглядеть хорошо для него. Он хочет, чтобы Коннор считал, что он выглядит хорошо. Коннор смотрит на него, будто что-то просчитывает, а затем говорит: — Я привык к тому, что они у тебя распущенные. Это немного похоже на ответ Хэнка по поводу диода, так что он оставляет их как есть. Коннор прикрепляет маленький оранжевый цветок к серому пиджаку Хэнка и ладонями разглаживает лацканы. — Ты тоже хорошо выглядишь, — мягко говорит он. Хэнк не должен хотеть поцеловать его так сильно, как жаждет этого на самом деле, но, может, это всё влияние ситуации, костюмов и арки у водопада. Он откашливается и сообщает: — Нужно идти. — Точно, — Коннор смотрит на свои руки на груди Хэнка, прежде чем убрать их. Он как обычно крутит своё кольцо на пальце, когда наклоняется, чтобы взять поводок Сумо. Хэнк идёт за ним по лестнице, он чувствует, что его глаза слезятся, будто он собирается заплакать, но не может понять почему. Он не знал, почему решил ранее, что сможет проделать всё, не поддаваясь эмоциям. Их фотографа зовут Стейси. Она недавно окончила колледж, у неё есть приличная камера, достойное портфолио и скромный ценник на свои услуги и, самое важное, возможность сверстать альбом за неделю, чтобы они могли передать его миграционной службе. Она говорит им серьёзные вещи, вроде: "Шепни Коннору на ухо что-нибудь, чтобы он рассмеялся!" Лучшее, что может придумать Хэнк, это: "Помнишь, как ты надрал задницу Гэвину Риду?" — но это заставляет Коннора искренне смеяться. Фотограф около часа гоняет их и Сумо между деревьев и около водопада. Такое ощущение, что теперь у них есть бесконечное множество фотографий Хэнка, целующего Коннора в щёку, висок или уголок рта. Стейси говорит им какие они милые столь много раз, что в какой-то момент, когда она полезла зачем-то в свою сумку, Хэнк тихо говорит Коннору: — Прости за... ну, знаешь. За всё это. Коннор улыбается и толкает его локтем: — Да ладно. Я отлично провожу время. А затем, будто пытаясь отстоять свою точку зрения или бросить вызов, притягивает Хэнка за галстук и снова целует его. Хэнк вдруг подумал, что у Коннора всё это получается лучше, чем у него, и тот выглядит вполне естественно, так что он кладёт свою руку ему на лицо и целует в ответ, пытаясь последовать его примеру. Коннор тёплый. Хэнк чувствует его улыбку под своими губами и думает обо всей той вине, которую пытается искупить перед Коннором. Он думает о том, что не заслуживает даже этого, и чувствует, что ему повезло, ведь по крайней мере, Коннор выглядит по-настоящему счастливым. В этот момент раздаётся щелчок затвора. — Вы двое такие милые, — сообщает им Стейси, наверное, в сотый раз. — Давайте. Пойдёмте на дорогу, сделаем несколько снимков, где проход к арку виден чётче. У Хэнка отчётливое ощущение, что Коннор прекрасно понимает — впрочем, как и всегда — какую роль они играют, потому что когда они идут впереди Стейси, он наклоняется и переплетает их пальцы. Они становятся в те же позы, что и в начале, а потом, просматривая на камере получившиеся фотографии, Стейси говорит: — Думаю, достаточно. Или вы хотите ещё куда-то сходить? Хэнк смотрит как Коннор отрицательно покачивает головой: — Нет, не думаю. Стейси проверяет время на телефоне и говорит: — Скоро прибудут гости. Не хотите вернуться и отдохнуть пару минут? Я могу остаться здесь и подождать ваших гостей. Хэнк собирается сказать, что в этом нет необходимости, но Коннор улыбается и говорит: — Спасибо. Звучит здорово. Коннор снова берёт Хэнка за руку и тянет его обратно по тропинке, хотя и бросает сразу же, как только они исчезают из виду, чтобы размять руки и плечи. Сумо скачет впереди, более воодушевлённый, чем Хэнк видел его с тех пор как... ну,когда они последний раз приезжали к Коннору. — У нас всё нормально? — спрашивает Коннор, и Хэнк изумлённо смотрит на него. Такое случалось ещё тогда, когда они работали вместе, и Хэнку много раз казалось, что Коннор точно знает, что делает, и у него это хорошо получается, и только потом он понял, что тот притворяется. Хэнк поднимает руку, чтобы потереть затылок: — Думаю, ты заслуживаешь грёбаный Оскар. Господи Иисусе. — О-о-о, — Коннор толкает Хэнка локтем. — У меня отличный партнёр по сцене, — он запускает пальцы в волосы. — Думаешь, фотографии выйдут нормально? Он переживает. Не о свадьбе как таковой, просто обо всей этой ситуации с иммиграцией. — Эй, — говорит Хэнк, сжимая его плечо. — Мы справимся с этим. Через несколько недель ты будешь в Детройте, снова работать детективом. Коннор кивает и тяжело сглатывает. Он старается не встречаться взглядом с Хэнком, когда говорит: — Я боюсь, что если буду очень сильно этого хотеть, то ничего не выйдет. — Я понимаю, — и Хэнк действительно понимает — он уже много лет не позволял себе хотеть чего-то по-настоящему, не после того, как он всё потерял. И не делает никаких попыток получить то, чего он хочет. — Но всё будет в порядке. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы миграционная служба нам не поверила. Через несколько недель ты снова будешь дома. "Со мной",— договаривает Хэнк про себя. — Жаль, что я не могу вернуться в ту ночь, когда мы встретились, и сказать тебе, что ты на мне женишься, — бледно пытается пошутить Коннор. — Думаю, ты бы меня разукрасил. — Скорее всего. Трудно увидеть хорошее сквозь алкогольный дурман. Коннор свистом подзывает Сумо к себе и спрашивает: — А я — хорошее, Хэнк? — Для меня? То есть... да. Ты же знаешь это. — Ты для меня тоже. Но я не всегда уверен в том, что ты веришь в это. Хэнк не думает, что за несколько минут до свадьбы — настоящей или нет — стоит говорить об этом, но Коннор всегда был склонен доводить всё до неловкости. Но Хэнк понимает, что Коннор опять вывел разговор туда, куда тому нужно, а он снова не сможет увильнуть от ответа, так что просто пожимает плечами и говорит: — Я не знаю. В начале я вёл себя ужасно по отношению к тебе. — Все в начале вели себя ужасно по отношению ко мне, но ты один из немногих, кто перестал, — Коннор пожимает плечами, как будто это так просто. — Это ведь тоже кое-что значит. Хэнк так не думает. Он даже отказался от табельного оружия, ведь это всегда будет тот самый пистолет, которым он угрожал Коннору в парке, и хотя это не единственная причина по которой от него следовало избавиться, он не знал как бы смотрел на него, не вспоминая той ночи. Даже когда его нет, он всё равно помнит. Хэнк поднимает руку и, после секундного колебания, кладёт её на затылок Коннора. Коннор смотрит на него, и Хэнк запускает пальцы в его волосы и скользит ими к шее. Хэнк всё еще не чувствует, что всё в порядке, но у Коннора есть способ заставить его чувствовать себя лучше. Диод светится жёлтым, и Коннор сообщает: — Кэра и Лютер подъезжают. Они подойдут через несколько минут. Хэнк убирает руку с шеи Коннора, даже если ему хочется её там оставить. Момент упущен. — Это будет неловко? — Потому что ты коп? — Потому что я коп, который гнался за Кэрой и Алисой через шоссе. — Вообще-то, это я коп, который гнался за ними, — педантично поправляет Коннор. — А ты помешал мне их догнать. Хэнк поднимает бровь, поэтому Коннор вздыхает и говорит: — Кэра помнит это, ясно? Ты остановил меня. Когда я рассказал ей о тебе в первый же вечер в Канаде, это было первое, что она сказала. — Но я остановил тебя не ради неё. Уголок губ Коннора приподнимается в улыбке: — О, она знает, что ты сделал это ради меня. Но она считает, что это хорошая демонстрация характера. — Ох. — Алиса будет стесняться, но она всегда такая. Кэра будет немного отстранённой, но с ней всегда так по началу. Но они обе знают, что я... что мы близкие друзья. — Понятно, — отвечает Хэнк, и Коннор улыбается и берёт его за руку. — Я подумал, что мы могли бы сфотографироваться с ними после церемонии. Не знаю, насколько это важно для нашей цели, но мне бы хотелось. — Конечно. Хорошо. Я не уверен, что Джефф появится, так что лучше иметь пару фоток с гостями. Кэра, Лютер и Алиса подходят к ним через несколько минут, и это действительно неловко, не не больше, чем обычно между незнакомыми друг с другом людьми. Алиса прячется за Кэрой, пока Сумо не выслеживает её и не суёт свой нос ей под руку, вызывая её смех. — Тебе повезло, у тебя есть собака, — говорит Алиса Коннору. — Эй, — говорит Коннор, пожимая плечами, — Скоро Рождество. Может, у тебя появится щенок. — До Рождества ещё девять месяцев! — Хватит загонять нас в угол, — говорит Кэра себе под нос, с силой толкая Коннора в бок. — А что я? Я просто думаю, что вам следует завести собаку, и у меня нет времени, чтобы помочь Алисе убедить вас. Между ними лёгкое дружеское общение, которому Хэнк немного завидует, даже если чувствует, что он ближе к Коннору, чем когда-либо за прошедший год. Хэнк откашливается и кивает на украшения, что те повесили сегодня утром: — Кстати, спасибо за это. Очень красиво. — Вы оба заслуживаете, чтобы всё прошло хорошо, — говорит Лютер, и в основном он имеет ввиду что-то, известное только Коннору. Хэнк хотел бы сказать ему, что они согласны с этим. А ещё он хотел бы поблагодарить его за спасение жизни Коннору в прошлом году, но не знает как. — Алиса украсила землю лепестками, — говорит Кэра, кладя руку на голову Алисе, которая всё ещё занята Сумо, — правда же? Алиса выпрямляется и шаркает носком ботинка по траве: — Да, — она смотрит на Коннора. — Тебе нравится? Коннор легонько хлопает её по плечу: — Конечно, мелкая. Больше всего остального. Алиса обнимает его за талию: — Я рада, что ты счастлив, — она говорит это так тихо, что Хэнк почти её не слышит. Коннор смотрит на Хэнка и говорит: — И я. — И я завидую, что у тебя есть собака. — Может быть, Хэнк позволит мне иногда брать его с собой, когда я буду вас навещать. — О, — говорит Хэнк, когда Алиса выжидательно смотрит на него, — Конечно. Он любит ездить на машине и навещать людей, — и Коннора.— Он будет рад. — Ты должен пообещать, — говорит она Коннору, и тот с готовностью протягивает ей мизинец. Иногда Хэнку хочется, чтобы Коул знал Коннора. Он всегда считал, что они бы поладили. И это причина, по которой у него сейчас щиплет глаза. Джефф тоже появляется. Он приехал один — может, ему было бы слишком сложно объяснять жене, почему после стольких лет одиночества Хэнк внезапно женится. Или, может, это паранойя, и она просто оказалась занята. — Эй, — окликает капитана Хэнк, когда видит, что тот идёт к ним, — я уж думал, ты не появишься. — Ну конечно, — отвечает Джефф, когда Хэнк подходит к нему. — Я решил, что если ты позвал меня, то для тебя это важно. — Наверное. Просто это ведь далеко и... Это не по-настоящему. Джеффри смеётся: — Да уж, далеко не то слово. Но я, вроде как, хотел увидеть это. Джеффу не очень приятно говорить о свадьбе, как о каком-то спектакле, но Хэнк понимает, почему он это делает. И он так же не может сказать, почему это его беспокоит. Джефф тогда сказал, что это просто очередная долбанутая идея, и Хэнк понимает, почему тот думает именно так. Коннор подходит к ним, выглядя таким же взволнованным встречей с Джеффом, как Хэнк когда встретился с Кэрой и её семьёй: — Здравствуйте, капитан, — говорит он, протягивая Фаулеру руку для рукопожатия. — Спасибо, что пришли. — Думаю, я спровоцировал всё это, предложив тебе работу. Кажется, самое меньшее, что я могу сделать — это лично поддержать вас, — Джеффри отвечает на рукопожатие и кладёт руку ему на плечо. — Рад снова тебя видеть. — Взаимно, — улыбается Коннор. — Я собирался написать тебе в понедельник по поводу начала работы, если, конечно, с твоей иммиграцией всё будет в порядке. — Хэнк говорил мне об этом, — кивает Коннор. — Спасибо. Я жду этого с нетерпением. — Хм, да, — говорит Джефф, а затем добавляет, потому что на самом деле он куда мягче, чем обычно хочет показать: — Я тоже. Их фотограф подходит к месту церемонии вместе со священником, и когда Хэнк кладёт руку Коннору на плечо, тот улыбается ему в ответ. Они планировали простую церемонию. Хэнк уже проходил через это, и ему кажется вовсе необязательным проходить через множество постановочных частей свадьбы перед всего лишь четырьмя гостями. Алиса идёт впереди них с корзиной, наполненной цветочными лепестками, а Хэнк и Коннор спускаются к арке, украшенной для них Кэрой, вместе, рука об руку. Они не готовили клятв. Коннор спрашивал насчёт них, но это казалось слишком... личным? Хэнк так много хотел бы сказать Коннору, так много пообещать, но кажется, что сейчас для этого не время и не место. Он не хочет мутить воду или перепутать настоящие чувства с инсценировкой. Поэтому они приносят друг другу традиционные клятвы, и глаза Коннора сияют, когда они говорят "да", и сам он сияет, когда священник говорит: — Можете поцеловать своего мужа. Коннор двигается первым, обнимает Хэнка за шею и кладёт ему руку на сердце, когда целует. Хэнк чувствует, как он улыбается, и это того стоит. Он кладёт ладони на лицо Коннора, когда они разрывают поцелуй, и целует его в лоб, а Коннор сжимает шею Хэнка сзади. И если их немногочисленные гости хлопают в ладоши или камера издаёт щелчок, то это заглушается шумом водопада позади них, будто они только вдвоём. Хэнк думает, что это хорошо. Событиям ведь необязательно быть настоящими, чтобы быть хорошими.