Янтарное пламя

      Пиршество подходит к очевидному концу.       Быть может, Лань Ванцзи не только считал, но и мечтал о вполне нормальной свадьбе, на которой гости бы веселились или были хотя бы дружелюбными в меру правил и возможностей; реальность же оказывается холодной водой гнева в сторону друг друга. Члены клана Цзян, несмотря на старания Вэй Усяня, ставшего супругом Лань Ванцзи, то и дело неодобрительно, поджав губы, смотрят на членов клана Лань, и наоборот. В отличие от Цзянов, члены его клана куда более терпеливы и сдержанны в своих эмоциях.       Замечая всё более напряжённую атмосферу, Лань Сичэнь предлагает пожелать лучшего новобрачным, что знаменует долгожданный для обоих кланов конец пиршества. Вэй Усянь, на протяжении всего пира сидящий рядом, встаёт следом за Лань Ванцзи, и они вместе идут в его цзинши, ставшую теперь их общей. Никто из них не говорит и слова друг другу, они не обмениваются взглядом, разве что сын клана Лань бросает на новоиспечённого супруга редкие взгляды, просто чтобы удостовериться, что он следует за ним по пятам и не собирается устраивать шума, которого мужчина честно боялся. Алая лента, которой связаны их запястья, иногда натягивается, иногда расслабляется чуть больше, когда Вэй Усянь ускоряет шаг и идёт на близком к супругу расстоянии.       С опущенной головой, с какой юноша шёл весь путь до цзинши, он с таким же видом переступает порог их покоев, застывая прямо там. Лань Ванцзи относится к этому более спокойно и разве что позволяет себе хмурый вид на доли секунд при взгляде на красные простыни и обложенное талисманами ложе. Многие условия свадьбы были упущены в виду того, что они оба — мужчины, но некоторые из них дядя и брат решили оставить.       Пока Вэй Усянь, застыв, оглядывается, мужчина развязывает ленту и складывает пополам. Он собирается убрать её, потому отходит от супруга.       — Ох, — выдыхает Вэй Усянь.       Уже пошедший в середину помещения Лань Ванцзи останавливается и оборачивается. Юноша оглядывает их убранство с интересом и волнением, теребя длинные красные рукава; длинные волосы, собранные в аккуратную причёску, успели распуститься за время пиршества из-за слишком бурных движений, пряди свисают на лицо и сбоку, на самом деле украшая супруга. На лице юноши мало румян, их почти не видно, и это понятно: Вэй Усянь не женщина, чтобы краситься как положено правилами. Вуаль тоже отсутствует, хотя именно он играет роль невесты по принятому с обеих сторон решению.       Они не виделись до свадьбы и даже не знали друг о друге: Лань Ванцзи впервые услышал имя Вэй Усяня, когда ему предложили этот брак, и впервые увидел только сегодня. В мыслях юноша, который станет ему спутником на тропе жизни, был немного ниже, с такими же спутанными волосами тёмного цвета и с улыбкой на молодом лице — в какой-то мере Лань Ванцзи увидел будущего супруга очень точно, когда слушал о нём от брата. В реальности Вэй Усянь красивее, чем в самых смелых мыслях, и он превзошёл все ожидания.       — Мы будем спать на одной кровати, да? — юноша неловко мнётся и издаёт глухой смешок. — Ну да, конечно, это же очевидно.       Юноша теребит рукав сильнее, сминая его, из-за чего ткань теряет свои гладкие — идеальные — формы. Глаза мечутся к вещам, обходят кровать стороной, задерживаются на стойке для мечей, где уже расположено их оружие, недолго осматривают стеллаж с множеством разных трактатов и книг.       Оглядывая помещение цзинши, Лань Ванцзи прекрасно понимает смущение супруга, которое преследует сейчас и его самого. Это брак по договорённости и не более, к тому же они оба мужчины. Раз многие правила опущены, можно поступиться и другими, однако в эту ночь у них получится опустить лишь часть последнего события свадьбы.       — Нужно переодеться, — бросает юноше Лань Ванцзи, скрываясь за ширмой, чтобы сменить красное одеяние на белое ханьфу, более привычное сыну клана Лань.       Прикинувшись статуей на пороге, Вэй Усянь переминается с ноги на ногу и стоит там же даже тогда, когда мужчина выходит обратно в помещение, уже переодевшись. Лань Ванцзи смеряет супруга внимательным взглядом, под которым тот вжимает голову в плечи и что-то шепчет под нос. В следующую секунду Усянь вбегает за ширму, где для него лежит приготовленная ланьская одежда на манер той, что носит второй наследник клана Лань.       Решая не стоять посреди комнаты, мужчина садится за низкий столик, наливает чашу зелёного чая себе и супругу, если тот, конечно, решит присоединиться. На край столика Лань Ванцзи кладёт бумаги — отчёты адептов и написанная ими недавно работа, выданная ради проверки знаний.       — Ам... Лань Ванцзи, — звучит подрагивающий от волнения голос из-за ширмы. Мужчина оборачивается. — Можешь мне помочь?.. Я... Я не знаю, как завязывать эти штуки.       Издав тихий вздох, Лань Ванцзи заходит за ширму. Вэй Усянь уже накинул на себя нижние одеяния, несильно запахнув их, по бокам висят в небольшом количестве завязки, как и на рукавах. На лице супруга играет румянец, глаза бегают по помещению, всячески избегая Лань Ванцзи. Стараниями Вэй Усяня ткань смялась, завязки съехали. Мужчина поджимает губы, ненадолго отведя взгляд, напоминает себе, что хоть они и не знают ничего друг о друге, теперь они супруги, и с короткой заминкой подходит к Вэй Усяню, быстро и ловко справляясь с тем, что не смог сделать юноша сам. Лань Ванцзи не винит в этом супруга и не упрекает, понимая, что для человека, только вступившего в чужой для него клан, всё иначе и непривычно сразу. Закончив, мужчина кивает, Вэй Усянь тихо благодарит его и первым выходит из-за ширмы.       Неловкими движениями супруг пробирается за столик, садится на место напротив Лань Ванцзи и, скосив взгляд в сторону, дожидается спутника. Мужчина садится следом.       В Облачных Глубинах много правил: к примеру, здесь запрещён шум, необходимо ложиться до девяти и нельзя принимать пищу или питьё после колокола. В день свадьбы Старейшины Лань все, даже дядя и брат, поступились не только правилами проведения церемонии бракосочетания, но и некоторыми из тысяч правил клана. Лань Ванцзи решил и для себя, что первое время не будет наседать на супруга с просьбой следовать всем правилам его — теперь их — клана, понимая, что для Вэй Усяня всё в новинку.       Несмотря на всё, тишина в цзинши кажется мучительной и слишком неловкой. Супруги снова не смотрят в сторону друг друга. Юноша усердно теребит рукава, пытается зацепиться взглядом хоть за что-то, а Лань Ванцзи наблюдает за тем, как плавает в чае листок, будто говорящий ему, что дождя завтра не будет.       — Так, эм... почему я?       Вскинув на супруга озадаченный взгляд, Лань Ванцзи замечает, что тот сильно нервничает, всё так же отводит глаза, в этот раз, кажется, глядя прямо на собрания книг на дальних полках или куда-то ещё в той стороне, словно всё другое интереснее и привлекательнее мужчины перед ним.       — Ты не желаешь этого?       Стушевавшийся Вэй Усянь кажется напуганным кроликом, которого хочется утешить. Глаза бегают по деревянному полу и белой одежде, которая смотрится на юноше не хуже свадебного наряда. Волосы супруг оставил распущенными, скинув шпильки на столик ещё за ширмой, как и красную ленту; собственную Лань Ванцзи уже сменил на привычную белую, не решаясь снять её перед Вэй Усянем, несмотря на то, что они теперь супруги.       — Не то чтобы, — мямлит юноша, выдыхает, сжимает рукава сильнее. — Это просто брак для защиты клана Цзян, верно?       Слова, сказанные шёпотом, заставляют Лань Ванцзи отвернуться. Правда есть правда, но сердцу самую малость неприятно от этого. Это не удар мечом в спину и не тонкая струна гуциня, приставленная к бледной шее мужчины в покрове ночи; это чувство похоже — но только самую малость — на каплю воды, стекающую с камня в источник.       В конце концов, Лань Ванцзи согласился на этот брак, принимая условия договора. Их брак — простой договор, во время действия которого клан Лань будет защищать клан Цзян, забыв старые обиды и вражду.       Лань Ванцзи помнит день, когда брат женился на деве клана Вэнь — Вэнь Цин, прекраснейшей среди молодых дев, которая достигла похвальных высот на пути самосовершенствования и особенно — в лекарском деле, что только выделяют её среди немногих заклинательниц. В памяти навсегда сохранился тёплый, полный нежности взгляд брата, которым он смотрит на свою жену спустя два года брака, и эти чувства были заметны в глазах девы Вэнь, рука которой была связана красной лентой с рукой Лань Сичэня, как были сегодня связаны на церемонии Лань Ванцзи и Вэй Усянь, но в отличие от брата он не смотрел на супруга так же, и в глазах цвета серебра не видно счастья, какое должен испытывать человек, когда женится.       Помимо прочего, сын клана Лань не падок на слухи, особенно с учётом того, что они запрещены, но некоторые так или иначе доходят до него, и очень многие, не только девушки, но и юноши, говорят о его красоте, уме и таланте. Лань Ванцзи считает это всё преувеличением. Как бы там ни было, второму наследнику клана много раз намекали на объединение семей, несколько раз самые смелые предлагали сыграть свадьбу. Несмотря на внешне холодный вид, о котором также порой поговаривают даже ученики клана, многие хотели стать супругами второго господина Лань. Это даже кажется удивительным, что вместо прямого «да» или «нет» мужчина получает увёртливый ответ.       — Прости, это не то, что я имел в виду...       Не выказав ни капли эмоций, Лань Ванцзи только качает головой и берётся за пиалу, надеясь хотя бы немного согнать неловкость.       — Всё правильно.       Поджав губы, Вэй Усянь поглядывает на мужа из-под опущенных век и закрывающих лицо прядей. Лань Ванцзи трудно разглядеть эмоции в глазах юноши, но он видит совсем немного покрасневшие щёки.       Чай уже остыл, обретя температуру более пригодную для питья. Мужчина берётся за пиалу, вглядывается в прозрачную зелёную поверхность, прежде чем отпить немного. Поёрзав, супруг неуверенно тянется к своей пиале, обхватывает её двумя руками и пьёт напиток так, словно делает это только для вида.       — А ты? Я имею в виду этот брак... Ты его желал? Его предложил ваш клан, но мы с тобой вроде как незнакомы, и...       Через раз запинаясь, Вэй Усянь вновь теребит рукава и переводит взгляд на чай, будто может найти там ответ на собственный вопрос. Лань Ванцзи опускает пиалу на стол и смотрит на человека перед собой, наклонив голову совсем немного вбок так, что в свете свечей этого почти незаметно.       — Не задумывался.       Нельзя сказать, что Лань Ванцзи этого желал, ровно как не мог желать этого и Вэй Усянь, но, в конце концов, этот брак был предложен не просто кланом Лань, а самим младшим сыном, в голове которого набатом била мысль: «защитить клан Цзян, которому грозила беда». Ни когда писались письма, ни когда дядя и брат проводили необходимые процедуры и встречались с будущей частью семьи, Лань Ванцзи не задумывался над тем, хочет он этого брака или нет, он лишь знал и представлял себе предложенного супруга, которого ещё до писем принимал за юную деву, едва достигшую замужнего возраста.       Сидя напротив спутника на тропе жизни, вглядываясь в его красивые черты, мужчине сложно сказать, было это всё ошибкой, будет ли счастливым их брак и в частности его супруг, которому, в отличии от Лань Ванцзи, наверняка не оставили выбора. Впрочем, был ли выбор у самого господина Ланя? Был. Он мог не поднимать вопрос о защите клана Цзян, как это думали делать Старейшины клана, дядя и брат.       — Ясно, — шепчет юноша, бодро вскакивает, направляясь прямиком к кровати. — Я лягу у стены, хорошо? Спокойной ночи.       Не дожидаясь ответов или возражений, супруг ложится, как и было им сказано, к стене, будто желает слиться с ней воедино. За спиной у него остаётся так много места, что на кровать сможет лечь ещё два человека. Лань Ванцзи отворачивается спустя минуту, не желая смущать Вэй Усяня ещё больше, и решает заняться делом, за которым проведёт всю ночь.       — Ты не спал?       Сонный голос заставляет вздрогнуть — непривычно — и обернуться. Вэй Усянь приседает на кровати, ханьфу распахнуто от слишком частых движений ночью, одеяло, которым мужчина укрыл супруга ночью, поскольку тот забыл про это, спадает на ноги, открывая вид на голую кожу груди, волосы находятся в таком беспорядке, что это кажется Лань Ванцзи одновременно милым и смешным, по-домашнему хорошим и привлекательным видом. Пусть они не настоящие супруги, он восхищается красотой Вэй Усяня. Юноша сонно потирает глаза, оглядывает цзинши и ведёт плечом. Из окна льётся тусклый свет солнца, говорящий о где-то восьми часах утра, тонкий отголосок зимнего холода едва проникает в согретое талисманами помещение, освежая и разбавляя запах привычного для Лань Ванцзи сандала.       Пусть это — подъём не по звону колокола, как того требуют правила клана Лань, высеченные на Стене Послушания, — будет небольшой поблажкой для Вэй Усяня, на уступки которому Лань Ванцзи решил идти, чтобы быть примерным мужем. Сегодня он позволит ему спать дольше необходимого, ведь, кажется, в Пристани Лотоса вставать принято в девять, когда в Облачных Глубинах колокол знаменует подъём в пять утра. Мысль, что юношу заставили связать себя узами брака с чужим человеком против воли, за ночь въелась в голову достаточно сильно, чтобы пересмотреть все планы на их будущее и ближайшее.       Покачав головой, потому что Лань Ванцзи не привык лгать, мужчина возвращается к отчётам, которые оставил напоследок. Исписанные работы учеников Лань уже лежат ровной стопкой в дальнем углу стола — на них пришлось потратить времени больше, чем полагалось. Лань Ванцзи понимает, что решение не спать этой ночью было верным: юноши допустили много ошибок в работе. Они ещё учатся, каждому из учеников ещё только двенадцать и тринадцать, так что мужчина не удивляется такому количеству упущенных моментов.       — Почему?! — тут же просыпается юноша, вскакивая с постели.       Окунув кисть в чернила, Лань Ванцзи рисует аккуратные иероглифы, помечая допущенные во время охоты ошибки, которых стоит избегать в дальнейшем.       — Работа, — уклончиво произносит мужчина, нахмурившись, когда замечает совсем глупую информацию в отчёте.       Слышится громкий вздох. Вэй Усянь втягивает воздух, издаёт громкий звук, похожий на фырканье, и шепчет тихое «ладно». Сон прошёл, на его место пришла бодрость, с которой юноша присаживается за стол. Неловкость всё ещё есть и с каждой минутой тишины только растёт. Лань Ванцзи, подняв на супруга взгляд, недолго думает о том, как начать разговор. Отчёты мужчина предусмотрительно откладывает в сторону — всё равно остался только один, это не к спеху.       — Как спалось? — пожёвывая губу, спрашивает Лань Ванцзи.       От звука его голоса Вэй Усянь вздрагивает.       — Хорошо, — неуверенно отвечает тот. Лань Ванцзи на это кивает, припоминая, насколько часто вертелся его супруг, иногда срываясь на неясный шёпот. — Всё хорошо, правда. Просто непривычно.       Прикрыв лицо волосами, юноша неловко смеётся, коротко и быстро, словно издаёт смешок. Проведя пару раз рукой по прядям сбоку, Усянь недовольно морщится и шипит — задел колтун, дёрнув за него. Лань Ванцзи отводит взгляд, находит гребень и ненадолго покидает общество супруга, зная, что за ним внимательно следят. Мужчина неуверенно приближается к юноше, держа в руках гребень, и смотрит, чуть наклонив голову.       — Позволишь?       Взгляд Вэй Усяня оторопелый. Юноша, находясь в лёгком замешательстве, рвано кивает и разворачивается, выпрямляясь, будто по струне; на молодом лице Лань Ванцзи успевает заметить слабый румянец. Мужчина присаживается позади супруга, неуверенно подносит гребень к волосам, взяв в руку копну, и принимается за дело медленно и осторожно, стараясь не причинить боли. Кроме своих волос, пожалуй, мужчина расчёсывал так волосы брата в далёком детстве, ещё когда родители были живы.       По своей натуре Лань Ванцзи человек необщительный, его зовут холодным и отстранённым, иногда жестоким, некоторые срываются на колкие слова, говоря о том, что второй господин Лань слишком зазнаётся. Мужчина не любит касаться чужих людей, он старается не дотрагиваться до Вэй Усяня, как весь прошлый день, хотя их руки были до самой цзинши повязаны красной лентой. Волосы — не кожа, но пальцами мужчина чувствует чужое тепло, когда подносит руку непозволительно близко к шее.       Слышится слабый вздох, плечи опускаются — только сейчас Лань Ванцзи замечает, что Вэй Усянь был напряжён всё это время, — спина тоже расслабляется, делаясь чуть сгорбленной, совсем чуть-чуть, чтобы мужчине тоже было удобно. Ног касаются чужие одежды, холодя и одновременно согревая.       Волосы супруга мягкие, шелковистые и красивые, но очень непослушные. Лань Ванцзи трудно причесать их, приходится стараться, чтобы распутать ужасные колтуны.       — Не больно?       Вэй Усянь сначала трясёт головой, из-за чего мужчине приходится остановиться на доли секунд.       — Нет, — с придыханием отвечает юноша.       Услышав ответ, Лань Ванцзи кивает самому себе и становится совсем чуть-чуть смелее — приноровился. Причёсывать приходится долго, он слишком давно не расчёсывал чужие волосы, но этот процесс кажется приятным и тем, что может послужить началом хотя бы каких-нибудь отношений — даже если это будет слабый намёк на доверие друг другу или зарождающуюся дружбу, несмотря на их статус, как супругов.       За окном становится светлее. Когда они заканчивают одеваться — точнее будет сказать, это заканчивает делать Вэй Усянь, которому снова понадобилась помощь с одеждами, чуть не ставшими ошмётками на полу, — супруги собираются покинуть цзинши, чтобы отправиться за поздним завтраком. Лань Ванцзи смеряет юношу взглядом, задерживается на его лбу, смотрит на причёсанные и повязанные алой лентой волосы.       — Что-то не так? — юноша оглядывает себя, пытаясь понять, дело в одежде или чём-то ещё. — Только не говори, что надо накинуть ещё какой-нибудь слой!       В отличие от одежд клана Цзян белые одежды клана Лань имеют в себе четыре слоя. Погода в Гусу, не только в Облачных Глубинах, нередко бывает суровой даже летом, тяжесть одежды позволяет держать осанку лучше, помогает скрыть в рукавах талисманы и небольшое оружие. На каждом слое одежды вышиты слова заклинаний, и все они разные, пригодные для тех или иных случаев. В клане Цзян такого нет — они носят обычные одежды в два слоя, защищают руки, ноги и тело кожаными вставками, а колокольчик на поясе защищает адептов от воздействующих на разум заклинаний.       Поверх ланьских одежд Вэй Усянь накинул и мантию, потому что снаружи чересчур холодно для человека, привыкшего к более тёплому климату даже зимой. Явно не желая надевать что-либо ещё, юноша широко раскрывает глаза и вовсю машет руками.       Со вздохом Лань Ванцзи поясняет:       — Лента.       Юноша вскидывает бровь, касается ленты в волосах, вытягивает её и пристально смотрит, нахмурившись. Тогда мужчина указывает на свою лобную ленту, и взгляд супруга проясняется.       — Это обязательно? — с надеждой спрашивает Вэй Усянь.       Несмотря на то, что Лань Ванцзи решил идти на уступки супругу, лента является той частью их клана и жизни, про которую запрещено забывать, а уж тем более обращаться с ней небрежно, будто с ненужной вещью. В случае, если Вэй Усянь будет ходить по Облачным Глубинам без белой ленты с облаками, особенно покажется так дяде или кому-то из Старейшин клана, их обоих могут ждать неприятности: Лань Ванцзи по причине, что не углядел за супругом, а Вэй Усяня — за несоблюдение правил клана, частью которого он теперь является.       — Ладно, понял. Сейчас.       Отмахнувшись, юноша взглядом находит ленту на одной из тумбочек и принимается за неё. На то, чтобы повязать её правильно, у юноши уходит десять попыток и около пятнадцати минут. Лань Ванцзи радуется, что успел предупредить поваров о том, что придёт с супругом куда позже необходимого, чтобы позавтракать, и сказал об этом брату и дяде, чтобы те не волновались. Пусть Лань Цижэнь причитал младшему племяннику, напоминая про правила, его гнев сменился на отдалённо напоминающую милость речь, стоило упомянуть о том, что для Вэй Усяня всё непривычно, и его нужно сначала обучить всему, прежде чем наказывать за провинности.       Когда юноша просит о помощи, Лань Ванцзи неуверенно качает головой. Причина не только в том, что это будет неправильно с одной из сторон, но и по той, что Вэй Усяню необходимо научиться делать это самому, ведь это будет частью его дней, во всяком случае, в ближайшие пару лет.       Обеденная зала находится далеко от цзинши. Супруги идут туда в тишине. Вэй Усянь отстаёт на шаг, поглощённый возможностью рассмотреть при ярком солнечном свете свой новый дом, что он вряд ли мог сделать в полной мере прошлым днём, потому что первое время они были на пиршестве, часть которого прошла в закрытом помещении, а потом они шли в свои покои в темноте. Красота Облачных Глубин способна заворожить любого, и супруг, определённо, не исключение.       — Драконы! — выдыхает юноша, вскинув голову к небу. Глаза его широко раскрываются. — Гуй возьми, драконы! О Небеса, я думал, что это только слухи, а они на самом деле живут у вас!       Среди облаков Лань Ванцзи замечает серебристую чешую, неподалёку от него — чёрную. Длинные змеевидные драконы летают высоко в небе, крутятся и делают виражи, красуясь друг перед другом; самые маленькие драконы летают низко, но под наблюдением старших, и играют с друг другом, иногда кусая хвосты, выдыхая облака или поток несильного воздуха.       Глаза Вэй Усяня горят детским восторгом, удивлением, радостью и восхищением. Так выглядят все, кто впервые видят ослепительно невероятных существ, о которых много известно из исторических трактатов совсем старых времён и детских сказок, какие родители рассказывают детям на ночь.       В голову пробирается заманчивая мысль. В конце концов, Вэй Усянь — теперь часть его клана, он имеет полное право не просто знать о существовании драконов и видеть их, как сейчас. В честь праздника эти существа были скрыты в горах под наблюдением нескольких Старейшин, потому что таковы правила — кто не из клана Лань, тот не должен видеть драконов. На то есть много оснований, много правил и не одна история, повествующая о жестокости тех, кто желал заполучить вечную жизнь, которой, по легендам, владеют драконы.       Приняв решение, Лань Ванцзи издаёт тихий свист, и пара драконов, чёрный и серебряный, пикируют, приземляясь близко к супругам, благо сейчас они находятся в поле. Маленькие драконы неловко валятся на землю, катаются по ней, продолжая игры. Мужчина оборачивается, замечая недоумение и восторг в серых глазах.       — Вау! — юноша присвистывает и осторожно подходит ближе. — Ты что-то сделал? О, а они нас понимают, Лань Чжань? Вы такие милые и опасные, что не знаю, бояться мне вас или радоваться встрече? А-ха-ха, малышня, не кусайте друг друга!       При звуке собственного детского имени из уст супруга Лань Ванцзи вздрагивает, сердце сжимается, когда Вэй Усянь смеётся, с восторгом наблюдая за маленькими драконами.       Взрослые особи издают слабый рык, чем немного пугают юношу, а самые маленькие заинтересованно приближаются к нему, принимаясь обнюхивать. Лань Ванцзи, недолго наблюдая за тем, как смущённый и радостный Вэй Усянь присаживается перед малышами, подходит к взрослым драконам. Мужчина кладёт руку на голову чёрного, и тот смиренно опускает её, подставляясь под ласку.       — Он мой супруг, — говорит им Лань Ванцзи, делая кивок в сторону юноши. Тот поднимает голову и с немалым интересом наблюдает за мужем.       Серебряный дракон переводит взгляд янтарных глаз на Вэй Усяня, подходит к нему ближе, возвышаясь над человеком, будто гора, и склоняет голову к его шее, вдыхая незнакомый запах. Дракониха — это женская особь — выдыхает облако, подобное тем, что на Небе, на Вэй Усяня. Тот кашляет от этого и отмахивается. Чёрный дракон проделывает похожее действие, а затем тычет мордой малышей, подталкивая ближе к незнакомому человеку, тем самым давая разрешение подойти ближе.       Встав чуть поодаль, Лань Ванцзи наблюдает за происходящим, готовый в любой момент отозвать драконов. Страх, что Вэй Усянь может не понравиться драконам, не отпускает, но это напрасно: юноша приглянулся им. К жене Лань Сичэня драконы привыкали некоторое время, разрешив играть с их малышами только на второй месяц супружества, когда к юноше они расположены уже с первых дней.       — Вы понравились им удивительно быстро, — слышится мягкий голос со стороны.       — Брат, — приветствует родственника Лань Ванцзи, сложив руки и вытянув их перед собой. Лань Сичэнь кивает ему и переводит взгляд на нового члена их семьи.       Маленькие драконы валяются в снегу, кусают хвосты друг друга или пытаются залезть на присевшего на корточки юношу, что смеётся им, поглаживая того, у которого почти белая чешуя, не сильно выделяющаяся на фоне снега.       Слишком увлечённый, Вэй Усянь не сразу слышит главу клана Лань, а когда до него доносится мягкий голос, поднимает голову и смотрит с блеском в глазах на двух братьев.       — Доброе утро, Лань Сичэнь! — юноша переводит взгляд на игривых драконов. Взрослая особь водит хвостом по земле, а один из детёнышей, самый младший, гонится за ним, норовя укусить, что приводит к смеху Вэй Усяня, потому что малыш слишком сильно падает в снег. — Это что, странно?       — Вовсе нет, — улыбается ему мужчина.       Драконы — существа куда более древние, чем люди, они мудрее любого даже в клане Лань. Если дракон доверяет человеку, это хороший знак, но если он привыкает к кому-то слишком быстро, даже моментально, это считается просто необычным, но возможным.       Во взгляде тёмного янтаря — в глазах брата — Лань Ванцзи читает просьбу прийти к нему позже, когда появится время, и мужчина кивает на это.       Наблюдая за безмолвным разговором двух братьев, Вэй Усянь смотрит то на старшего, то на младшего мужчину. В конце концов, юноша пожимает плечами и громко смеётся, когда один дракончик с почти белой чешуёй запрыгивает ему на плечо, принимаясь тереться о щёку.       — Обычно ты их не зовёшь, — будто специально, Лань Сичэнь произносит это вслух.       Приходиться стремительно отвернуться. Лань Ванцзи чувствует, как слабо горят уши, а в собственных глазах горит слабое негодование за то, что его так просто выдают; во взгляде брата читается лёгкая усмешка и радость за хорошее начало.       — Брат.       — Не зовёт? То есть, как это? Разве драконов можно как-то звать? Я думал, что они свободные существа.       Дракон на плече Вэй Усяня выдыхает облачко, от которого в этот раз юноша только морщится и пальцем показывает малышу, что так делать перед носом человека не надо — и говорит об этом вслух, будто поучая дракона. Удостоверившись, что детёныш не будет так делать, юноша оборачивается к мужчинам, переводя взгляд с одного на другого в ожидании ответа.       За мягкой улыбкой Лань Сичэня, одной из множества, младший брат видит хитрый огонёк и стойкое желание заставить Ванцзи не только покраснеть до шеи, но и выдать некоторые из его самых безобидных тайн.       — Так и есть, Усянь, — соглашается мужчина, — но мы, как потомки драконов, имеем над ними некоторую власть. К примеру, если вы попробуете позвать их, как это сделал Ванцзи, чтобы они приземлились, драконы вас не услышат.       Что-то в сказанном заставляет Вэй Усяня замереть, прекратив гладить присевшего в снегу возле ног дракона, открыть и закрыть рот, словно он рыба, выброшенная на берег, и смотреть на двух братьев с внезапным осознанием чего-то важного.       По глазам и мягкой улыбке брата Лань Ванцзи читает просьбу быть более открытым и честным с супругом, а ещё огонёк так и не исчезнувшего озорства.       — Вы тот, кого зовут Повелителем драконов! — широко раскрыв глаза, говорит Вэй Усянь. Лань Сичэнь снисходительно улыбается и кивает, подтверждая это. Затем юноша оглядывается на своего супруга и, кажется, на минуту теряет дар речи. — Ты не говорил!       — Не было нужды.       В мыслях, по правде говоря, не было догадки о незнании супруга. Лань Ванцзи считал, что Вэй Усянь знает о нём и его семье хотя бы малость, раз согласился на брак — теперь же укрепляется мнение, что его заставили это сделать, раз супругу не известен даже такой факт. Одновременно это кажется и странным, потому что Лань Сичэня и Ванцзи знают во многих краях Поднебесной, как Повелителя драконов и его младшего брата.       Плечи главы клана Лань почти незаметно содрогаются, в глазах искрится смех — определённо, старший брат развлекается и получает от ситуации только удовольствие.       В первое время, когда только было объявлено о том, что Лань Ванцзи желает связать свою жизнь браком с кем-то из Цзян, Лань Сичэнь был не слишком этому рад, но обещал, что сделает всё возможное и будет на стороне младшего брата. На кандидатуру Вэй Усяня глава клана Лань высказывал сомнения, но, тем не менее, не высказал твёрдого отказа, хотя мог бы. При воспоминании обо всё этом, Лань Ванцзи радостно видеть, несмотря на лёгкое раздражение, старшего брата, ведущего себя с Вэй Усянем даже более добродушно, чем могло быть.       — Вам должны были рассказать о семье, в которую вы входите.       Юноша неловко чешет нос и оглядывается на дракончика, который перебрался с одного плеча на другое, обвив шею хвостом, чтобы не упасть.       Взрослые драконы лежат на земле в окружении детёнышей, оккупировавших их хвосты и рога.       — Дело в том, что меня это не особо волновало, потому что, в конце концов, это брак по договору, и... — Вэй Усянь отворачивается совсем, но смущение чётко заметно на лице и шее юноши, — и я вообще пытался пару раз сбежать от всего этого, так что дядя Цзян и мадам Юй бросили затею рассказать мне о вас, потому... Потому я не знал.       Склонивши голову, Вэй Усянь выглядит виноватым, особенно когда шепчет «простите». Лань Сичэнь оглядывается на брата, мягко улыбается ему, ободряя без слов тем, что юноше нужно привыкнуть ко всему и принять произошедшее. В том или ином случае, у Вэй Усяня есть шанс отказаться от брака, ровно как Лани дали такую же возможность главе клана Цзян. Эта возможность была и тогда, когда было выслано первое, второе и третье письмо — она есть прямо сейчас и может быть использована в любой момент.       Лань Ванцзи прикрывает глаза, обещая себе в мыслях после обсудить эту тему с супругом.       — Думаю, драконам пора вернуться в горы, а тебе, Усянь, позавтракать, — напоминает Лань Сичэнь, дав понять брату, что его тоже ждут дела.       — Ох, точно! Мы же собирались позавтракать, Лань Чжань!       Глаза мужчина прикрывает всего на секунду. Быть может, будь он одного возраста с Вэй Усянем, а не старше его на тринадцать лет, мужчина бы разозлился на то, что к нему обращаются так фамильярно. Вместо гнева или раздражения господин Лань испытывает только умиротворение и лёгкую радость от того, что неловкость от их свадьбы, являющейся не иначе, как договором, постепенно исчезает — и если уже на второй день их знакомства супруг, у которого, впрочем, есть на это право, будет обращаться к нему первым именем, то так будет даже лучше.       Прежде, чем уйти с супругом, Лань Ванцзи кивает драконам. Глава клана Лань прощается с ними, первым покидая поле. Дракончик недоволен тем, что его опустили с полюбившегося плеча, и первое время пытается запрыгнуть обратно, пока серебряный дракон не тычет в него головой.       — Пошли.       Вэй Усянь кивает, машет на прощание драконам и равняется с Лань Ванцзи, спустя минуту отставая на привычный шаг.       После позднего завтрака, на котором они были одни, из-за чего тишина в обеденной зале была даже слишком гнетущей, Лань Ванцзи собирается в ханьши брата. Вэй Усянь неловко мнётся рядом, оглядывается и несколько раз открывает рот, порываясь что-то сказать, но останавливает себя. Мужчина смотрит на супруга внимательно и, чуть наклонив голову, тоже раздумывает над возникшей ситуацией.       — Драконы, — неуверенно произносит, нахмурившись, Лань Ванцзи. Вэй Усянь вскидывает на него вопросительный взгляд. — Могу проводить тебя в горы к драконам.       У мужчины нет полной уверенности в том, что это стоит делать на второй день их супружества, но и запирать Вэй Усяня в цзинши не хочется. Поскольку Облачные Глубины новы для супруга, а прямо сейчас Лань Ванцзи не может провести юношу по ним, остаётся только оставить его где-то, где он может спокойно посидеть. Со слов брата и дяди, а также родных из клана Цзян, Вэй Усянь личность, которая не может находиться долго на одном месте: он такой же свободолюбивый человек, как и драконы — это видно с первого взгляда.       В конце концов, раз они стали супругами, вход на гору открыт для Вэй Усяня, особенно с учётом, что Лань Ванцзи — второй наследник семьи. Рано или поздно, ровно как и Сичэнь приводил на гору свою жену, это может сделать и он.       — А... Можно? Правда можно, Лань Чжань? — юноша смотрит на него заинтересованным взглядом.       После кивка Лань Ванцзи чуть наклоняет голову и наблюдает за восторженным видом супруга, который дёргает его за рукав и тащит в сторону от трапезной, пока не понимает, что не знает пути, и потому неловко смеётся, прикрывая лицо рукой и волосами.       Не трудно заметить, как существа, бок о бок с которыми Лань Ванцзи живёт с детства, понравились Вэй Усяню. Между ними есть нечто общее: любовь к свободе, характер, своенравие и завидная бодрость; даже взрослые драконы не прочь порезвиться в небе, будто молодые, хотя многим из живущих в клане Лань уже более пары сотен лет.       В душе лелея надежду на то, что другие драконы поведут себя с супругом так же, как двое других, Лань Ванцзи ведёт Вэй Усяня, семенящего за ним на всё тот же шаг, в сторону гор. Драконы живут высоко: там, где облака касаются земли. На возвышении много свободного пространства, небольшая лесная местность и пара домов для иногда засыпающих на горе адептов, которые следят за драконами — место самое уютное для таких существ, которым необходимо свободное для жизни пространство с учётом их популяции и размеров. Облака служат чем-то на подобии охранного щита Облачных Глубин, скрывая вершину от ненужных взглядов, и лишь адепты, носящие лобную ленту старшего круга, могут увидеть острые скалы, с которых стекает вода.       Иногда мужчина поглядывает на супруга. Тот выглядит куда более бодрым после плотного завтрака, резво осматривает местность, порой задавая вопросы о том, что находится в той или иной стороне. Лань Ванцзи отвечает на каждый, не задумываясь, дополняет более развёрнутым пояснением, ловя тихое «о».       Когда они поднимаются на гору по скрытой среди скал лестнице, выполненной из камня, Вэй Усянь просит не отвечать, если это неприемлемо, и спрашивает, чуть погодя:       — Потомки драконов... Это правда? Ну, то, что в вас течёт кровь драконов? — Юноша чуть наклоняет голову и прикусывает губу. — Можешь не отвечать, это необязательно, мне просто интересно!       Вэй Усянь принимается размахивать руками, показывая, что примет и отказ.       Лань Ванцзи, чуть обернувшись к супругу, кивает.       — Правда.       — О, — тянет юноша, опуская руки. Он вновь начинает теребить рукава. — А... Как это? Я имею в виду, как вы можете быть потомками драконов, ведь они, эм... — какие бы слова ни пытался подобрать Вэй Усянь, у него не получается выразить свои мысли достаточно точно вслух, но Лань Ванцзи понимает, что тот имеет в виду.       Задумавшись, юноша чуть хмурится, склонив голову, из-за чего длинный хвост падает на плечо. Красная лента, которой Вэй Ин завязал волосы, развевается на ветру, иногда соприкасаясь с той, что повязана на лоб, и этот непривычный для мужчины контраст привлекает внимание, вынуждая практически остановиться на месте.       Лань Ванцзи не спешит ответить, обдумывает слова, которые скажет, вспоминает истории их семьи, записанные в несколько трактатов, припоминает слова родителей и дяди, которые много раз рассказывали ему эту историю и объясняли, кто они такие и почему стали теми, кто они есть.       — Основатель клана связал свою жизнь с драконом, — наклонив голову, говорит Лань Ванцзи. Вэй Усянь поднимает на него взгляд, готовый слушать каждое слово с особым вниманием. — Когда-то драконы могли обращаться в людей.       Замолчав, мужчина чуть хмурится и не знает, чем дополнить фразу. Кое-что является клановым секретом, которым Лань Ванцзи, какой бы статус его супруг ни имел, не может поделиться, а другая информация не будет столь полезна и проста для понимания.       — О, — тянет юноша, когда молчание затягивается, — я думал, что это только легенды.       В ответ Лань Ванцзи качает головой.       — Вовсе нет. В каждой легенде есть правда. Драконы могли обращаться человеком, но при соблюдении определённых условий.       Вэй Усянь хватается за подбородок пальцами, хмурится и спрашивает:       — Каких условий?       — Это не известно, — отвечает ему мужчина. — Записи утеряны. Сейчас драконы остаются драконами и не желают делиться этими знаниями, а мы не настаиваем.       Юноша понятливо кивает.       — А ты? Можешь становиться драконом?       Чуть опустив голову, Лань Ванцзи поджимает губы и качает головой       — Брат может. У меня есть только... — мужчина запинается, хмурясь сильнее, — части драконьего тела, которые я могу скрывать.       Глаза супруга загораются невероятным интересом, и тот равняется на узкой тропе с Лань Ванцзи, почти касаясь своим плечом чужого. Мужчина смеряет Вэй Усяня внимательным взглядом, а тот изучает его, оглядывая с ног до головы.       — Покажешь?       Смотря на восторг в глазах и яркую улыбку, Лань Ванцзи трудно отказать, но он всё же усмиряет порыв пойти на поводу супруга и качает головой. Вэй Усянь тут же становится понурым, опускает голову, прикусив губу; собранные в хвост волосы закрывают часть лица, но и без того можно заметить разочарование на молодом лице.       Мужчина издаёт вздох и думает, что однажды пожалеет об этом. Не то чтобы он скрывал это, просто не любит свой вид с хвостом и рогами, потому что картина неполная и в какой-то мере, по мнению Лань Ванцзи, уродливая — он не может становится драконом так, как это делает брат, но нет никакой зависти, только сожаление, что это то единственное, чем они разительно отличаются.       Решив, он нетвёрдо произносит:       — Однажды.       На лице супруга расцветает благодарная улыбка.       На горе их встречает адепт с корзиной, полной ягод, фруктов и мяса на самом дне. Правилами запрещено убийство живых существ, и в меню учеников клана Лань входит только пресная пища, которая совсем не понравилась супругу, в то время как драконам необходимо питаться мясом.       — Господин... Господа Лань! — приветствует их молодой заклинатель.       Смущённо улыбнувшись юноше в качестве приветствия, Вэй Усянь спешно отворачивается; на скулах проступает румянец, пальцы оттягивают рукава.       — Цзинъи, — приветствует ученика Лань Ванцзи. — Сегодня ты дежуришь?       — Да, господин Лань, — кивает ученик и смотрит в сторону драконов, подхватывая корзину поудобней — она огромна даже для взрослого заклинателя, — и переводит взгляд на новоиспечённого супруга второго господина Ланя, заметно нервничая.       На поляне много драконов: и взрослых, и детёнышей, и совсем старых на вид, у которых видно серебристую шерсть наподобие бороды Лань Циженя. Каждый, как только они поднялись на гору, поднимает голову или отрывается от дела, рассматривая нового человека и уже знакомого им. Лань Цзинъи вздрагивает, и в глазах ученика Лань Ванцзи видит страх за возможные последствия того, что сюда привели кого-то, кто является незнакомцем для драконов.       Каждому в клане Лань известно, что эти существа настроены враждебно по отношению к тем, кого не знают, даже к ученикам Лань, потому на гору приводят ещё детей, которых драконы не тронут в любом случае, и приводят на протяжении десяти дней, как будто выполняя ритуал — драконы привыкают к незнакомым медленно, иногда с особым вниманием, к другим, чаще к тем, кто входит в старший круг, с большей симпатией и снисходительностью.       Выглянув из-за спины Цзинъи, Вэй Усянь восхищённо обводит взглядом поляну и не удерживается от пронзительного свиста.       — Их тут так много! — юноша переводит взгляд на мужа. — Можно подойти ближе, Лань Чжань?       Остановив от необдуманных действий торопливого супруга, Лань Ванцзи первым приближается к драконам, оставляя дрожащего от страха и беспокойства Цзинъи рядом с Вэй Усянем. Как и в прошлый раз, Лань Ванцзи подходит к одному из драконов, что находится в большей толпе, кладёт руку на голову и тихо говорит несколько слов, после кивая супругу. Юноша, подскочив, спешно подходит ближе, осторожничая совсем немного, будто только из вежливости.       Драконы воспринимают незнакомца также спокойно и благосклонно, как двое других раньше, а детёныши и вовсе облепляют Вэй Усяня: некоторые из них норовят залезть ему на спину или плечи. Маленькому дракону, одному из большой стаи, удаётся взлететь и усесться юноше на голову, а трое других в какой-то момент валят его на землю. Взрослые особи пускают облака пара в сторону молодого супруга, пара других подходит обнюхать неизвестного, а другие тычут массивной головой в руку, будто прося их погладить.       Поравнявшись с Цзинъи, Лань Ванцзи улавливает, как ученик выдыхает не то от удивления, не то — облегчения, и обе эмоции в любом случае будут уместны по мнению мужчины.       Лань Цзинъи младше супруга второго наследника клана всего на три года — ему шестнадцать, — и ему уже дозволяют приглядывать время от времени за драконами в силу бойкого характера. С драконами вредно быть чрезмерно осторожным, иногда нужно напомнить, что нельзя рушить деревья и летать в неположенное для этого время и месте.       — Вернусь вечером, — говорит мужчина. Ученик вздрагивает на голос второго господина Ланя, неуверенно кивает, бросая настороженный взгляд на юношу, играющего с драконами. — Он им нравится. Не тронут.       За этим следует неуверенный кивок и всё ещё настороженный взгляд, который Лань Цзинъи будто боится отвести от другого юноши.       Облепленный со всех сторон Вэй Усянь почти скрывается за чешуёй и тельцами драконов, что-то громко говорит — Лань Ванцзи не вслушивается, потому что тот болтает всякую чепуху, — и машет руками, смеясь, когда взрослые драконы тычут его мордами.       — Он тоже будет тут, — невольно юноша позволяет себе недовольное выражение лица, из-за чего взгляд Лань Ванцзи делается суровым, — до вечера?       — Мгм.       Кивнув напоследок супругу, который это, к удивлению Лань Ванцзи, замечает, мужчина уже почти разворачивается, как замечает, что юноша задорно машет ему рукой и просит вернуться как можно скорее. В следующую секунду юношу отвлекают детёныши, которые принимаются кусать красную ленту в волосах и дёргать за длинные рукава, на что Вэй Усянь начинает громко причитать, напоминая правила, и выдёргивает из беззубых пастей свою одежду.       В ханьши Лань Ванцзи не удаётся застать брата. Вэнь Цин, с которой сталкивается по воле случае мужчина, сообщает, что Лань Сичэнь сейчас находится у дяди. Младший господин благодарит жену брата и собирается покинуть чужие покои, как его ненадолго останавливают:       — Поздравляю с браком, Лань Ванцзи, — с ноткой грубости в голосе — просто потому, что это в характере целительницы, — произносит женщина.       — Мгм. Спасибо.       Послав ответный жест — кивок и небольшой поклон, — мужчина удаляется.       Брат действительно находится у дяди. Члены семьи распивают чай: Сичэнь выглядит как обычно умиротворённым, на лице дяди же заметно недовольство. Когда Лань Ванцзи заходит к ним, Цижэнь морщится и строго смотрит на племянника. В голове мужчина уже перебирает всевозможные причины, по которым дядя гневается.       В глазах Лань Сичэня читается ответ: «драконы». Ванцзи тихо вздыхает, садится подле брата и готовится слушать длинную тираду.       — Чем ты думал, показывая драконов этому мальчишке, Ванцзи?! — несмотря на правила клана Лань, дядя повышает голос, почти вскакивая с места от переполняющего его негодования.       Смерив старика холодным взглядом, от которого тот даже не морщится — только больше гневается, — Лань Ванцзи сжимает одежду на коленях, надеясь, что это не будет заметно под столом. Сичэнь касается брата плечом, как бы советуя быть мягче, но исполнить эту просьбу трудно.       Между ним и дядей напряжённые отношения ровно с того дня, когда младший господин Лань заявился в зал Старейшин с просьбой помочь клану Цзян, иначе Вэни уничтожат их; клану Лань ничего не грозит из-за их связи с драконами и ввиду тесных отношений из-за брака с Вэнь Цин, посему никому из них нечего было бояться, в отличие от обычного клана заклинателей.       Между Цзянами и Ланями идёт долгая война, начавшаяся ещё при втором главе Лань; Цзяны являются кланом куда более старшим и не менее знаменитым, но среди них нет потомков мифических существ, как в клане Лань. Четыре масштабные войны за восемь сотен лет являются весомым доводом во вражде обоих семей. Лань Ванцзи это не понимал и не понимает сейчас, он не видит в клане Цзян враждебности. Времена войны за территории давно прошли, оба клана равно знамениты в кругах заклинателей и простых людей.       — Он мой супруг, — отвечает Лань Ванцзи, и гнев дяди только растёт, — как член клана Лань...       — Он не член клана Лань! — мгновенно возражает Цижэнь, в приступе гнева ударяя кулаком по столу.       Пиалы с чаем подрагивают. Сичэнь безнадёжно вздыхает, прикладывая ладонь ко лбу, Лань Ванцзи хмурится сильнее, недовольный словами дяди.       — Он мой супруг, — повторяет мужчина, — значит, теперь он — часть клана, дядя.       В этот раз он смотрит на родственника так, что тот усмиряет свой гнев, но лишь на самую малость. В глазах плещется огонь ярости, непоколебимый, который Лань Цижэнь непременно готов выплеснуть в любой момент.       — В конце концов, он ещё ребёнок!       Громко вздохнув, Сичэнь решает вступить в разговор:       — Для человека, дядя, — мягко упрекает его мужчина, — однако тринадцать лет для нас — ничто, словно год.       Отпив из пиалы чай, Лань Ванцзи старается успокоить собственные мысли и чувства.       Согласиться со сказанным сложно даже дяде. В конце концов, драконы живут вечность, а они — потомки драконов. Едва ли их можно назвать в полной мере бессмертными, но члены главной ветви клана Лань живут в разы дольше обычных людей. Сказать точно, бессмертны ли они, трудно, потому что предки всегда умирали по тем или иным причинам раньше, чем можно было бы убедиться в продолжительности их жизни: охота, война, люди. Болезни Ланям не страшны, как и старость, быть может.       Лань Цижэнь собирается продолжить разговор, как Лань Сичэнь вновь прерывает его, уводя диалог в другую сторону:       — На границах Гусу появилось много нечисти, — старший брат смотрит на младшего, и тот хмурится, читая в глазах просьбу и извинения за неудобства, — жители обеспокоены и пишут по несколько писем каждый день.       Разумеется, о первом месяце супружества сложно даже говорить, когда никто из них не собирается делить ложе друг с другом, и когда это — брак по договору, но и хотелось бы быть рядом с Вэй Усянем, пока дядя находится в гневе. Ярость Цижэня не утихала на протяжении полугода подготовки, не угаснет ни сейчас, ни через месяц и ни через два — должно пройти много времени, прежде чем дядя сменит гнев на милость в отношении хоть кого-то из клана Цзян.       — Когда необходимо отправиться?       — Было бы неплохо, если завтра.       В глазах брата видно искреннее сожаление. Лань Ванцзи качает головой, как бы убеждая главу клана, что всё в порядке.       — Отлично, — подаёт голос Цижэнь, и племянники удивлённо смотрят на него. — Возьмёшь с собой этого мальчишку.       Лань Ванцзи собирается возразить, когда замечает мягкий взгляд брата, который просит сделать так, как говорит дядя. Мужчина, поджав губы, соглашается и допускает мысль, что это будет даже неплохо.       Возвращается на гору мужчина в плохом расположении духа. Разговор с дядей привёл только к новой ссоре, после которой Лань Ванцзи с клокочущим в душе гневом покинул ханьши и направился к супругу, который уже наверняка заждался. Лань Сичэнь умеет успокаивать дядю, младший оставит это дело на старшего.       На горе дует холодный ветер — они высоко над землёй, — но Лань Ванцзи не ощущает холода благодаря крови дракона в теле. Может, он не полноценный потомок, как его брат, но имеет некоторые преимущества перед людьми, тем самым отличаясь от простых смертных и даже заклинателей.       Цзинъи кормит детёнышей, значит, взрослые будут ужинать следом. Некоторые из драконов сбились в привычные группы, обхватывая друг друга хвостами. Самые старые уже спят, сохраняя больше сил на новый день.       — Господин Лань! — восклицает ученик, завидев старшего.       Кивнув адепту, Лань Ванцзи пытается найти среди деревьев и массивных фигур драконов Вэй Усяня. Мужчина хмурится, в голове рождаются самые разные мысли, и опасения сдавливают грудь, когда второй наследник клана не может найти супруга.       — Где Вэй Усянь?       Стушевавшись, Лань Цзинъи что-то мямлит себе под нос и смотрит куда-то в сторону. Пальцем юноша неуверенно указывает в небо.       Невысоко над землёй Лань Ванцзи замечает серебристого дракона, которого они с Вэй Усянем видели утром, летающего резво и быстро; дракониха делает виражи, резко спускается вниз и поднимается вверх. Приглядевшись, мужчина с удивлением и беспокойством замечает на спине дракона супруга, которому, кажется, вовсе не страшно — тот крепко держится за шею серебристого существа, и если прислушаться, Лань Ванцзи может услышать лёгкий смех, будто перезвон колокольчиков.       Приходится свистнуть. Драконы в округе поднимают голову на звук, после сразу возвращаясь к свои делам, когда понимают, что зовут не их. Серебристая дракониха, вздрогнув, пикирует и осторожно приземляется возле Лань Ванцзи. Вэй Усянь присвистывает и хлопает существо по спине, резво слезая с неё. Приземлившись, юноша почти теряет равновесие, но дракон помогает ему, слегка подталкивая мордой.       — Спасибо за полёт! — наконец, обернувшись, Вэй Усянь замечает мужа. — Лань Чжань, ты знаешь, насколько это весело? Я на мече не летал так, как летают драконы!       Вместо ответа мужчина смеряет супруга внимательным взглядом, пытаясь разглядеть травмы или что-то ещё, но замечает только взлохмаченные, будто после сна, волосы, испачканную в траве и земле ранее белую одежду, которую придётся стирать, и румяные от быстрого полёта щёки.       Ретировавшись кормить драконов, Лань Цзинъи, должно быть, наивно полагает, что кара минует его. Лань Ванцзи, имеющий прекрасную память, потом назначит ему наказание в виде переписывания правил, потому что сейчас юноша нарушил несколько из них: запрещено допускать к полёту неподготовленного человека, запрещено летать на драконе без разрешения главы клана.       — Это опасно.       Вэй Усянь отмахивается.       — Нисколько! Я люблю летать быстро, но полёт на мече — ничто по сравнению с тем, что я только что испытал! Я хочу полетать ещё, — юноша оборачивается к драконихе, не прекращая говорить, — позволишь в следующий раз полетать, Киую?       В ответ дракон посылает на юношу облачко, от которого тот резво отмахивается, не сбавляя улыбки.       Озадаченно выгнув бровь, мужчина сначала бросает взгляд на адепта, делающего вид, что очень увлечён кормёжкой драконов, а потом на Вэй Усяня, принявшегося чесать спину серебристого дракона.       — О, Цзинъи назвал мне их имена. Не думаю, что вот так запомню всех, но со временем обещаю это сделать!       Лань Ванцзи тихо вздыхает. Настроение верно поднимается вверх. Слова обещания, которые будто говорят, что Вэй Усянь точно задержится в Облачных Глубинах, не могут не радовать сердце, и даже лёгкое раздражение от того, что адепт их клана так запросто выдал некоторую информацию, не мешают тихому восторгу.       Кивнув на это и подавляя глупое желание улыбнуться, второй наследник клана смотрит на дракона, который поднимает на мужчину взгляд.       — Спасибо, — говорит Лань Ванцзи Киую, и та тычет ему в плечо мордой.       Склонив голову в попытке понять что-то в происходящем, Вэй Усянь задумчиво мычит и смотрит на дракона и того, в чьих жилах течёт их кровь.       — Вы говорите мыслями?       Цзинъи, в какой-то момент подошедший к ним, издаёт смешок, но тут же опускает голову под грозным взглядом Лань Ванцзи. Мужчина переводит внимание на супруга и качает головой.       — Просто понимаю.       Вэй Усянь издаёт невнятный вздох и сразу веселеет.       — Идём ужинать?       Кивнув, Лань Ванцзи первым прощается с адептом и сообщает ему о наказании. Пристыженный, Лань Цзинъи опускает голову ещё больше, бормочет слова извинения и тихое согласие себе под нос, желая приятного вечера и хороших снов супругам. Вэй Усянь, попрощавшись с юношей более задорно, догоняет мужа, равняясь с ним.       В цзинши теперь стоит вторая кровать, более простая и временная, предназначенная для внезапных гостей. Только Вэй Усянь, переодевшийся, собирается устроиться на ней, Лань Ванцзи его останавливает и кивает на свою кровать — их общую, стоит помнить, хотя они ещё ни разу её не делили.       — Я так не могу, Лань Чжань! Это твоя постель и твоя цзинши, не могу я тебя так притеснять.       Нахмурившись, Лань Ванцзи смеряет супруга недовольным взглядом.       — Наши, — поправляет его мужчина. Лицо Вэй Усяня заливает краска, он спешно отворачивается, принимаясь лепетать себе что-то под нос. — Я буду спать тут.       Пока супруг не пришёл в себя от смущения, Лань Ванцзи устраивается на принесённой кровати. Вэй Усянь смотрит на мужа недовольно, но не торопится возражать, прикусив губу. В конце концов, супруг проигрывает со вздохом и устраивается на более широкой и мягкой постели, совершенно точно ощущая себя не в своей тарелке.       Уснуть у Лань Ванцзи выходит не сразу. Сбоку слышится постоянный шорох от движений слишком активного Вэй Усяня.       Им обоим нужно выспаться, чтобы завтра встать в пять утра и отправится к границам Гусу, поскольку необходимо разобраться в беспокоящей люд нечисти.       На пути в цзинши Лань Ванцзи рассказал супругу об этом деле, на которое Вэй Усянь даже слишком радостно согласился и обещал приложить все усилия, чтобы помочь должным образом. С ними не будет адептов, только они сами. В случае необходимости Лань Ванцзи пошлёт за помощью, это не проблема.       Снова слышится шорох. Мужчина вздыхает, прикрывает глаза — неосознанно открыл, размышляя о недавнем разговоре, — надеясь скорее уснуть.       — Спокойной ночи, Лань Чжань, — слышится шёпот в стороне.       — Спокойной ночи, — вторит ему Лань Ванцзи.