Янтарное пламя

      Позавтракав первым — повара, заранее зная о распорядках Облачных Глубин, приготовили две порции для гостей, — Лань Ванцзи, прихватив поднос с едой, направился в комнаты.       Солнце уже касается земли, освещает тусклым светом переулки и позволяет рассмотреть место, где находятся покои, детальнее, чем вчера. Вдалеке можно заметить раскидистое дерево, склонившее ветви к самой кромке воды так, что от лёгкого дуновения ветра на водной глади появляются круги; на пути почти нет комнат, будто Вэй Ина оттеснили подальше от главной ветви, но примерно в десяти чжанах можно заметить коридор к гостевым покоям, ещё дальше — дорогу к залам с бадьёй. Рядом находятся два домика помельче, возможно, тоже для гостей.       Распластавшись на широкой кровати, Вэй Усянь преспокойно видит десятый сон. Одеяло сползло с него, открывая вид на исподние одежды, которые также задрались, и Лань Ванцзи имеет честь видеть голый участок спины у самой шеи — юноша спит на животе, закинув одну ногу на одеяло. Оставив поднос на столике, мужчина осторожно проходит до кровати супруга и поправляет постель, укрывает Вэй Ина, и тот секундно морщится во сне, после блаженно улыбнувшись.       По примеркам второго наследника клана юноша будет спать добрые четыре часа — или все пять, потому что они легли спать только в час ночи, когда за окном было совсем темно, и никакие свечи не спасали углы комнаты от мрака. В клане Цзян, как известно Лань Ванцзи, просыпаются после девяти, но, определённо, это может быть и не про главу, потому что мужчина заметил, как повара продолжали делать другие приготовления.       Решив на том, что лишним не будет узнать у слуг, когда просыпается Цзян Фэньмянь, Лань Ванцзи вновь покидает покои и направляется искать хоть кого-то из слуг — и вновь заходит на кухню, замечая занятых едой поваров. Мужчина ловит слугу, когда тот проходит мимо.       — Когда просыпается глава клана Цзян?       Мальчишка — перед ним слуга, ребёнок лет пятнадцати, который, скорее всего, исполняет роль того, кто выполняет мелкие поручения — на побегушках, — вздрагивает от звука мужского голоса и оборачивается, тут же отводя взгляд.       — Ч-через час, г-господин Лань.       В ответ второй наследник клана кивает и покидает под взволнованные взгляды кухню.       Имея в запасе час, Лань Ванцзи снова возвращается в покои.       Рабочий кабинет главы клана в небольшом беспорядке, но это привносит в это место даже больше уюта, чем было бы в обратном случае. На полках и столе полно свитков, пергаментов и всякого рода документов, подставка для меча стоит не совсем у двери — чуть поодаль, прислонённая к окну, а у входа располагается шкаф с чайным сервизом, откуда достаёт две чаши и чайник Цзян Фэнмянь. На самой дальней стене висит картина — пейзаж Пристани Лотоса, который нельзя не узнать; на столе главы клана Лань Ванцзи замечает статуэтку льва, на шкафах поодаль, среди кучи бумаг — гулей и русалок, которые отлично символизируют то, в чём особенны земли Юньмэна, потому что на других территориях нельзя найти столько же речной нечисти, как на тех, что принадлежат клану Цзян.       За окном светает. Тусклый свет уже проникает в комнату, слабо освещая её, но Цзян Фэнмянь всё равно зажигает свечи, чтобы не сидеть в полумраке за разговором, который обещает быть долгим. Чашки мужчина тоже ставит на низкий стол, пока Лань Ванцзи ставит меч в стойку и садится на место, предложенное главой клана. Трель птиц уже слышна благодаря чуткому слуху — и второй наследник клана ненадолго прикрывает глаза, вслушиваясь в заливистую мелодию природы; где-то там с крыши падают капли воды, со звоном ударяясь о камни, удаётся услышать невнятное перешёптывание слуг, совсем глухие лязги мечей — некоторые адепты, способные встать раньше других, уже принимаются за тренировки; Лань Ванцзи слышит, как тихо завывает ветер и взмахивают крыльями птицы, замолкая и улетая прочь, будто их что-то или кто-то прогнал.       На столе уже стоит горячий чай, от которого исходит чудный аромат, и лежит неплотный свиток, о содержании которого мужчина догадывается, но не спешит притрагиваться, предпочитая обсудить тему более важную в данный момент.       В рукавах ханьфу Лань Ванцзи быстро находит письмо брата, подписанное и самим Лань Ванцзи — братья совместно решили некоторые вопросы, касающиеся взаимного обучения адептов, но совсем малую часть из того списка, что предстоит решить второму наследнику. Мужчина передаёт главе клана бумаги и, отпивая чай, у которого вкус отличается от того, что подавали после ужина, ожидает, когда Цзян Фэнмянь его прочитает.       — Думаю, мы сможем уладить все эти... — глава клана поднимает на собеседника взгляд и запинается, подбирая слова, — тонкости.       Лань Ванцзи понятливо кивает, ставит чашу на стол и складывает руки на коленях, готовый к обсуждению.       — Как и другие кланы, вы должны знать о том, что в Облачных Глубинах находятся драконы, и должны понимать, что раньше мы никому не дозволяли проходить обучение именно из-за них.       За кивком следуют отложенные бумаги — мужчина оставляет их рядом с собой, может быть, собираясь позже перечитать. В отличие от Лань Ванцзи, Цзян Фэнмянь ведёт себя более раскованно и спокойно: берёт чашу, отпивая чай, смотрит так, будто он не глава клана, а действительно родственник.       — Мне это известно, — соглашается мужчина, разбалтывая напиток, — но всё равно не понимаю, почему?       — Опасны, — чуть наклонив голову, поясняет Лань Ванцзи, — для чужаков. Они не любят незнакомых людей и принимают людей из клана Лань, потому что мы заботимся о них веками. Существуют правила, — мужчина прерывается, задумываясь над тем, стоит ли говорить другую причину — брат говорил, что это можно рассказать, — и с лёгким кивком самому себе продолжает. — Однажды наш клан имел дело с заклинателями, которые чуть не убили всех драконов.       — Боитесь повторения истории, — тянет глава клана, запивая минутное молчание чаем, — Я не могу отвечать за всех учеников, но постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы никто не приближался к драконам.       — На это мы с братом и старейшинами приняли решение разработать правила для приезжих учеников и новые наказания, которые последуют за их нарушение, — спешит поведать Лань Ванцзи, — и это мы хотели бы обсудить и с вами, чтобы не нарушать норм приличия и опустить возможные конфликты с обеих сторон.       В конце концов, обсудив только несколько правил — потому что дело требует тщательных раздумий не только со стороны Цзян Фэнмяня, но и Лань Ванцзи, который перебирает в голове тысячу и одну ситуацию, которая может возникнуть с приезжими учениками, — мужчины заканчивают через пару часов, успев поднять и вопрос задания, которое глава клана поручает племяннику и его мужу.       В соседней деревне жалуются на то, что в местном водоёме стали пропадать люди — и уже пострадало несколько адептов, так и не успев узнать, какая нечисть стоит за этим делом, почему Цзян Фэнмянь и собирался послать на это дело не учеников, а более сильных и опытных заклинателей. К несчастью, информации ложку не наберёшь: тварь активизируется ночью, а таких достаточно много среди всех существующих, заманивает людей в воду и топит, из-за чего наутро находят на берегу реки только промокшие и изуродованные трупы — и такой нечисти тоже много, взять тех же гулей, у которых идёт разделение на подвиды. Жители тоже мало что написали в письме, а адепты, побывавшие в деревне, не собрали столько информации, сколько следовало бы, потому что не рассчитывали попасть на кого-то сильного.       — А-Ин знает эти земли, — говорит, провожая гостя, глава клана, — знает, как туда добраться.       В знак благодарности второй наследник клана Лань кивает и покидает общество дяди супруга, направляясь в комнаты.       Вэй Усянь уже не спит — чинно восседает за столом, жадно уплетая завтрак так, будто не ел целый день и больше. Стоит Лань Ванцзи зайти в покои, тихо прикрыв дверь, юноша тут же поднимает на него взгляд и широко улыбается, минутно отрываясь от еды.       — Я думал, что ты сбежал!       — Вздор, — выдаёт в ответ мужчина, возвращая меч на стойку.       Постель не заправлена, выглядит скомканной настолько, что любому человеку, который решит войти в их комнаты, сначала подумается, что на ней занимались не иначе как утехами; одеяло свисает к полу, почти доставая до деревяшек, а подушки лежат одна к стене, другая почти на краю.       Первым делом, смерив супруга взглядом, напоминая про правила «Запрещено говорить за едой», Лань Ванцзи убирает постель. Уже после, искоса посмотрев на юношу, мужчина сообщает о том, что сейчас они направляются в деревню Ван, чтобы выполнить поручение Цзян Фэнмяня.       Когда озвученное оседает тишиной в комнате, Вэй Ин издаёт негромкий хмык и задумчиво стучит палочками по миске, чуть нахмурившись — задорное настроение юноша вовсе не теряет.       В момент, когда Лань Ванцзи уже достал из мешочка запасную одежду для супруга — чистую и не помятую, Вэй Усянь недолго смотрит на него, отрываясь от еды.       — Не стоит, Лань Чжань, — говорит ему, пережёвывая пищу, Усянь, и мужчина на это хмурится, приняв холодный вид, — помню-помню, но это не нужно делать, потому что я оденусь в чёрное. Ты видел, какая слякоть снаружи? О, да, ты видел. Я запачкаю ваши белые наряды, уверяю.       В ответ Лань Ванцзи всё же убирает одеяние обратно в мешок с громким фырком — и Вэй Ин смеётся, чем нарушил бы сразу два правила Облачных Глубин, но это Пристань Лотоса — нет нужды соблюдать тишину, тем более, что рядом никто не живёт.       Приходится смириться с тем, что супруг прав: какую бы одежду супруг ни надел, будь она вся увешана самыми сильными заклинаниями, которые бы отталкивали всё на свете, он всё равно или испачкает её или помнёт, или подцепит не то лист, не то ветку — как было в тот раз, когда они отправились на первую охоту, и Вэй Усянь угодил в широкие кусты, покинув их с ворохом листьев на мантии.       Всё то время, что они считаются мужьями, Лань Ванцзи никогда не видел юношу в чёрном — и ему кажется, что он многое упустил, потому что в тёмных одеждах Вэй Ин смотрится красивее, будто на своём месте. Наряд супруга одновременно резко контрастирует и сочетается с белым ханьфу мужчины, делая из них пару — будто свет и тьма. Вэй Ин, накидывая серую мантию, которую также решил надеть этим днём, не решаясь пачкать белые ланьские наряды, издаёт негромкий звук, будто фырк.       — А ты знаешь, это ведь даже похоже на правду, — произносит Вэй Усянь, легко справляясь с завязками, которые куда проще тех, что на одеждах клана Лань. Лань Ванцзи, уже одетый и готовый, вопросительно изгибает бровь. — Ну, я изучаю тёмную энергию, хоть и использую светлую, ты же только и следуешь светлому пути.       Лань Ванцзи, изучая супруга, несмело кивает.       Деревня Ван находится не так далеко, как предполагал Лань Ванцзи, но на достаточном расстоянии, чтобы они с Вэй Ином прибыли туда к полудню — добрались за четыре часа на мечах. Для заклинателя, разумеется, это расстояние малое.       Вокруг — реки и озёра, но их меньше, и они не такие огромные, как те, что окружают Пристань Лотоса. Лань Ванцзи сначала оглядывает местность, прислушивается к ощущениям и качает головой, не замечая чего-то, что могло бы его заинтересовать или намекнуть на присутствие нечисти — и если она всё ещё в этой деревне, тварь куда сильнее, чем мог предполагать наследник драконьей крови. Скрывать своё присутствие может только сильная нечисть, как мать призраков, однако есть некоторые виды, которые настолько сливаются с окружением, что их невозможно заметить беглым взглядом — и такие твари тоже сильные. Вэй Ин, постукивая пальцем о бок, пожимает плечами — тоже не замечает на подлёте чего-либо интересного.       Переполошённый люд встречает заклинателей с распростертыми объятиями, сразу принимается просить о помощи. Каждый из толпы пытается вставить слово, но слова смешиваются и превращаются в несвязные звуки для Лань Ванцзи, который морщится и пытается уйти от толпы, зажимающей его с супругом. Вэй Ин, замечая состояние мужа, легко утихомиривает людей и сообщает, что они со всеми поговорят — но наедине или в совсем небольшой компании, и что прежде им надо занять комнаты и связаться с местным главой.       Комнат в гостинице оказывается много. Несмотря на желание, взять две свободные не получается: об их браке уже наслышаны, и если супруги займут раздельные помещения, это вызовет лишние слухи и проблемы. С тихим бурчанием Вэй Усянь дожидается мужа, пока тому выдают ключи, а после они сразу идут к старейшине деревни.       Разумеется, старейшина деревни был предупреждён об их прибытии, он приветствует как положено и кропотливо принимает в гостях. Низкий старичок перемещается чуть сгорбившись, на настойчивое предложение помочь отмахивается и накрывает стол чайным сервизом.       — Ох, всех убивает эта тварь, — говорит старейшина, разливая чай — душистый, с запахом трав, — в основном мужчин — женщин очень редко, мальчишек находили, убитых ею, стариков — и всё ей мало же!       Чайник опускается на стол с громким стуком, от которого Лань Ванцзи морщится, задерживая взгляд на задумчивом супруге совсем недолго.       — Мы можем переговорить с семьями жертв?       — Конечно, — легко соглашается старик, — подождите, я принесу вам список тех, кто умер и к кому обращаться.       Оставив супругов одних, старейшина направляется на второй этаж дома и возвращается уже через пару минут с небольшой стопкой бумаг. Тридцать две жертвы — пожилые, дети и мужчины, трое — женщин. Кроме пятерых, у всех написано по имени и фамилии тех, к кому из родственников можно обратиться, и услужливо подписаны номера домов, где их искать.       Разумеется, не обходится без стандартного опроса и старейшина деревни.       Из нового супруги узнают, что жертвы уходили в разное время, из общего — жили в одной деревне, кто-то контактировал с другими из списка, другие — жили отшельниками; по внешности и возрасту тоже не было сходств, потому что кто хилый паренёк лет тринадцати, кто жилистый мужик средних лет, кто совсем юный и полный мальчишка. Время, когда жертвы были убиты, тоже самое разное: то люди исчезали в начале второй стражи и уже к концу третьей были найдены на берегу реки, то пропадали в четвёртую стражу, а находились только в час дракона следующего дня — и места, где находили жертв, из раза в раз меняются.       Не упустили из виду и вопрос про возможных преступников — но деревня тихая, люди добрые в большинстве и точно не завистливые. В последнее время, пару месяцев, никаких скандалов не происходило, чтобы припомнить кого-то особенно злого. Спрашивали и про то, были ли насильственные смерти или самоубийства до происходящего — и снова ничего.       Покидают дом старейшины деревни супруги в молчании. Лань Ванцзи задумчиво анализирует сказанное и твёрдо решает навестить хотя бы пару домов до наступления темноты и пытается предугадать, какие талисманы могут понадобиться. Вэй Усянь же идёт, нахмурившись и почёсывая подбородок.       — Тварь смышлёная, — озвучивает свои мысли юноша, когда Лань Ванцзи спрашивает об этом, — но это ведь может быть и человек, верно?       Поразмышляв, мужчина качает головой.       — Нет мотива.       Юноша трясёт головой, из-за чего волосы, завязанные в хвост, путаются — как обычно, потому что Вэй Ин не ухаживал за ними должным образом.       — Старик мог и соврать, — фыркает супруг, а после оборачивается к мужчине, — к кому первым делом?       Список передаётся Вэй Ину, и тот задумчиво изучает его с минуту, прежде чем делает выбор в лице женщины, потерявшей мужа и ребёнка.       Пропуская по обоюдному согласию обед, потому что время не ждёт, супруги быстро находят нужный дом и стучатся в дверь. Открывает им уставшая Чжан Нинг, на лице которой видно и опухшие от слёз глаза, и покрасневший нос, и залёгшие под веками синяки, даже проглядывают морщины — и на вид женщине не более тридцати. Вдова обводит заклинателей взглядом.       — Доброго дня. Мы бы хотели поговорить с вами о смерти ваших родных, — осторожно начинает Вэй Усянь, — не будете ли вы против рассказать нам о случившемся, чтобы мы могли помочь вашей деревне?       — Проходите.       Женщина без лишних слов впускает гостей в дом, предлагает чай, от которого уже пившие его заклинатели отказываются, и усаживает их за низкий столик в гостиной. Женщина устало произносит, что они могут задать ей любой вопрос, а она постарается помочь всем, чем может, лишь бы убийцу её мужа и сына нашли поскорее.       Предоставив опрос встрепенувшемуся Вэй Усяню, Лань Ванцзи только слушает вполуха, бросая взгляд на обстановку — но так и не находит чего-то примечательного.       Первый опрос выходит коротким. Мужчина покинул дом с ребёнком в седьмом часу, обещая вернуться к началу второй стражи — шли на местный рынок, который работает допоздна, чтобы купить что-то к ужину и заодно собирались зайти в гости к родственнику, до которого не дошли. Путь, по которому отец и ребёнок шли в гости, располагался близко к водоёму, где их и нашли наутро, стоило птицам пустить первую трель. Врагов не было, жила семья тихо и мирно, муж не изменял — вообще ничего, что могло бы быть причиной для убийства, будь целью заклинателей человек, и смертей в их семье или даже доме не было — значит, не могли быть виноваты и мстительные духи.       Вторая встреча дала ровно те же результаты — молодой человек покинул дом в десятом часу и не вернулся. И снова нет ни ненависти к их семье — они приезжие, перебрались в деревню Ван не более трёх недель назад, когда ещё не начались эти убийства, — ни духов, ни каких-либо улик, которые бы указывали на личность или убийцы, или нечисти.       В третий раз супруги решают навестить домик погибшей женщины.       — Она никому не могла желать зла, — печально качает головой молодая женщина лет двадцати пяти, плотно обхватывая чашу руками, — была доброй и милой.       Вэй Усянь в бессилии закусывает губу, кажется, растеряв все возможные догадки на тему убийцы. Лань Ванцзи оглядывает дом, как делал это в предыдущих, и замечает рисунок, который показывает двух молодых девушек, и одна из них обнимает другую так, что вторая на рисунке кажется сильно смущённой — и одежды, которые они носят, выглядят свадебными.       — Это ваша?.. — Лань Ванцзи заминается, не совсем уверенный в догадке.       — Супруга, — ласково улыбается Се Нуа, — она была моей супругой.       — О, — протягивает Вэй Ин, принимаясь теребить концы лобной ленты.       — Такое редко встретишь в наших краях, — соглашается на невысказанное женщина. — Мы на всю округу были единственной парой двух женщин. Мне будет её не хватать.       Последние слова, сказанные еле различимым шёпотом, отдаются эхом в голове.       Вновь задумавшись, Вэй Усянь едва может продолжать опрос, и этим делом занимается теперь Лань Ванцзи, пытаясь узнать, не было ли врагов, смертей в обеих семьях или имел ли кто возможность бывать в местах, куда запрещено ходить — и кроме всё той же информации, полученной ранее, ничего нового.       Последним домом, который они решают посетить этим днём, потому что на улице уже значительно темнее, принадлежит людям, которые потеряли пожилого мужчину. Вэй Ин привычно стучит в дверь, ещё немного задумчивый.       — Шёл к любовнице и умер, поделом ему, — отмахивается пожилая женщина, совсем не выглядя как та, что потеряла мужа.       Переглянувшись с Вэй Усянем, который пораженно раскрывает рот, Лань Ванцзи и сам не знает, что на это можно сказать. За день это единственный случай, когда кто-то жалуется на умершего — среди простых людей тоже есть традиции и правила касательно тех, кто ушёл на круг перерождений — и обычно, разумеется, не принято говорить что-то подобное. Для второго наследника клана Лань заявление пожилой женщины кажется большим неуважением и разве что совсем немного полезным, но не настолько, чтобы начать строить большие догадки.       В гостиницу супруги возвращаются каждый в своих мыслях. В комнату, прежде чем направиться туда, Лань Ванцзи заказывает ужин, припоминая предпочтения юноши. Если хозяйка гостиницы и была удивлена тем, что заклинатель из праведного ордена заказал несколько кувшинов вина, то виду не подала.       В их комнате Вэй Усянь уже вовсю читает свои заметки, листая страницу за страницей в поисках чего-то определённого.       — Мне кажется, что это русалка, — говорит вошедшему юноша, ненадолго задерживаясь взглядом на одной из страниц, — пропали в основном мужчины, хотя вот выбор стариков и детей я не понимаю.       Лань Ванцзи задумчиво кивает. Он и сам думал об этом, но не был уверен.       — Не встречал русалок.       В Гусу не так много глубоких рек и озёр, где обычно обитают русалки, если верить знаниям из книг, которыми только и может пользоваться Лань Ванцзи.       Эти существа довольно умны, пронырливы и жадны, завлекают жертв в свои воды и топят, не зная жалости. Заклинателям, какими бы сильными они ни были, всегда сложно справиться с тварями такого уровня, потому чаще всего такие реки осушают, предварительно расставив ловушки и перекрыв возможности для побега. Сражение в воде — не то, чем могут похвастаться совершенствующиеся.       — О, — с долей удивления выдыхает Вэй Усянь, — а я встречал однажды, — легко переходит на смех юноша, прикрывая заметки — похоже, не нашёл того, что искал, — мы тогда пошли на охоту с а-Чэном. Думали, что простой гуль, а нарвались на русалку. Она так красиво пела, что пленила его, — продолжает смеяться Вэй Ин, вспоминая ту охоту, — ох, мне пришлось удерживать его и разбираться с русалкой — благо, она была слишком занята а-Чэном и слаба, чтобы противостоять нам как надо.       Скрыть своего удивления у Лань Ванцзи не получается. Вспоминается то, что мужчина читал про русалок: заманивают жертв в воды с помощью голоса, усиленного энергией злобы.       — Ты не попал под её чары?       Вэй Усянь неопределённо пожимает плечами.       — Только а-Чэн, — отвечает юноша, — может, я просто не восприимчив к их голосу.       Раздаётся стук в дверь, и в комнату заносят с разрешения заклинателей еду. У Вэй Усяня при виде острой пищи загораются глаза, а при виде вина и вовсе округляются, не теряя огня.       — Ты заказал вино?! — восклицает юноша сразу, как слуги уходят.       Лань Ванцзи кивает, присаживаясь напротив супруга — потому что стоял всё то время, ведомый разговором, — и собирается взять палочки.       — Ты говорил, что пьёшь его.       То, как вздыхает следом Вэй Усянь, говорит о глубоком удивлении. Юноша шепчет неразборчивые слова благодарности, пытаясь укрыться за миской с едой.       За едой супруги молчат. Лань Ванцзи делает это, потому что так говорят правила его клана, от которых мужчина не может отойти и за пределами Облачных Глубин, Вэй Усянь — потому что сначала слишком впечатлён внезапно купленным для него вином, а потом — потому что задумывается о чём-то своём, к концу ужина бросая невнятную фразу про русалку.       К вину Вэй Ин так и не притрагивается, решая оставить его на ночь, когда они вернутся с охоты, запланированной на этот день, поскольку времени, которое они должны провести в Пристани Лотоса, не так много.       На протяжении следующего часа супруги занимаются талисманами и размышлениями о том, как будут действовать на ночной охоте. Вэй Ин, как уже сразившийся однажды с русалкой, предлагает одному отвлечь, другому — сразить мечом, послав его по воздуху, потому что сами заклинатели по воде ходить не могут.       — О, тебе нужно будет чем-то заткнуть уши, — раздумывает Вэй Усянь.       — Нет необходимости, — отвечает Лань Ванцзи, останавливая супруга, когда тот принимается искать что-то подходящее в их мешочке.       Вэй Ин поднимает на мужа вопросительный взгляд.       — То, что это не повлияло на меня, не значит, что и на тебя не повлияет.       Мужчина тяжело вздыхает, гадая, в действительности ли Вэй Усянь знает о русалках больше Лань Ванцзи, ни разу с ними не встречавшегося, а только читавшего про них.       — Ты знаешь, почему голос тебя не подчинил?       Задумчиво схватившись за подбородок, юноша смотрит куда-то в стол, и спустя минуту качает головой, видимо, не найдя возможных причин.       — Всё зависит от того, кого ты... — мужчина заминается, подбирая правильные слова, — предпочитаешь.       В конце фразы Лань Ванцзи склоняет голову в бок и продолжительно смотрит на супруга. Сначала Вэй Ин выглядит так, будто не понял, что было сказано, и мужчина думает пояснить немного иначе, как сначала на лице юноши мелькает удивление и понимание, а потом он вспыхивает не то от смущения, не то от гнева.       — С-с чего ты это взял?!       — Читал.       Раздумывать об этом Вэй Усянь не стал, отмахнувшись, мол, он прекрасно знает, какие у него предпочтения — и это совершенно точно девушки. Лань Ванцзи на это издаёт неопределённый звук, не то хмык, не то горестный вздох — и тут же себя одёргивает, будто не ожидал чего-то подобного.       Их брак, в конце концов, лишь фикция для защиты клана Цзян. Ни о каких отношениях, кроме надежды на хотя бы дружбу, не было с самого начала — у Лань Ванцзи уж точно.       Потом Вэй Ин резко вспыхивает, будто спичка, краснее тех фонарей, которые вешают в деревнях на Новый Год. Он во всю смотрит на мужа, закусывает губу и под вопросительный взгляд решает ответить.       — То есть ты предпочитаешь... эм...       — Мужчин, да.       Слышится шумный вдох. Если Лань Ванцзи обратится в слух, он услышит быстрое биение как чужого, так и собственного сердца; уши неумолимо краснеют, потому что, стоит признаться, слова младшего брата Вэй Усяня были верны только в том, что касалось ориентации Лань Ванцзи.       Вэй Ин старательно прячет лицо от супруга, отвернувшись и принявшись что-то делать — судя по звукам, убирал в рукава талисманы, приготовленные по большей части мужем.       Когда супруг смотрит в окно, он резко вскакивает, пока мужчина наблюдает за ним, пытаясь понять, в чём именно дело: напугал, шокировал или вызвал отвращение? Лань Ванцзи хмурится, очень надеясь, что не первое и не последнее.       — О, о, время! Думаю, нам пора идти!       Вэй Усянь выбегает из их комнаты, вероятно, с кем-то столкнувшись на пути — громко извиняется. Шаги постепенно стихают, уже на улице слышно тихое бормотание среди воя ветра.       Вздохнув, Лань Ванцзи поднимается из-за стола, так же убирает в рукава талисманы, закрепляет меч на поясе, прихватывая Суйбянь, забытый Вэй Ином, и тёмную мантию и выходит из номера. В самом низу мужчина просит направить в комнату слуг, чтобы убрать пустые чаши и миски, а после выходит на улицу. Супруг стоит, обхватив себя руками не то от лёгкого холода, потому что забыл натянуть мантию, не то от переполняющих его чувств.       Только завидев Лань Ванцзи, юноша тут же отводит взгляд, но теперь не пытается убежать. Мужчина подаёт Вэй Ину меч, на что тот кивает, а потом и мантию — юноша шепчет тихие слова благодарности, которые второй наследник клана слышит только благодаря наследию дракона.       Выносить тишину со стороны супруга становится невыносимо к середине их пути к ближайшему водоёму, реке, где чаще всего находили жертв.       — Вэй Ин, я уже говорил, что ничего не сделаю против твоей воли, и ты всегда можешь отказаться от этого брака.       Вздрогнув не то от неожиданности, не то от холода, Усянь оборачивается к мужу и замирает на месте. Лань Ванцзи останавливается следом, вскидывая бровь.       — Я.. ты... Ты всё неправильно понял, Лань Чжань, — тут же машет руками юноша и мягко улыбается, убирая выбившуюся из хвоста прядь, — я просто сильно удивился, вот и всё. Правда!       Вздохнув, мужчина кивает и делает вид, что поверил. Лань Ванцзи будет надеяться, что небольшое признание всё же действительно только напугало супруга, а не изменило мнение о нём или пугает до дрожи в теле.       Река уходит вдаль, наверняка соединяясь с озером где-то там, вокруг почти открытая местность, можно найти только голые кусты у тропинки и невысокие редкие деревья. Лань Ванцзи хмуро оглядывает сначала берег, потом воду, коснувшись пальцами поверхности, и качает головой, глянув на супруга. Тот чешет затылок, также осматриваясь, и повторяет за мужем.       — Проверим другие места? — предлагает юноша.       Поднимаясь с земли, мужчина кивает.       У другого места — второго из четырёх — куда больше растений: озеро, куда впадает та же река, перетекая в другую, окружено деревьями, сейчас только показывающими свои ростки, потому, на самом деле, местность всё так же выглядит открытой; в отдалении заклинатели замечают дом. Заглянув туда, когда озеро проверили на наличие нечисти и ничего не нашли, супруги находят здание заброшенным очень давно. Поскольку и там нет ничего, что было бы связано с тёмными тварями, Вэй Усянь и Лань Ванцзи направляются к третьему месту.       Через пару десятков чжанов до чуткого слуха наследника драконьей крови долетают звуки — чарующий своей красотой голос, напевающий незамысловатую мелодию. С каждым шагом Лань Ванцзи уверяет себя, что это ему не кажется, и хмурится.       — Лань Чжань?       — Поёт, — коротко говорит ему мужчина, — около двадцати чжанов.       Замешкавшись, Вэй Ин кивает, доверяя слуху заклинателя. Лань Ванцзи, доставая из рукава талисман-ловушку, отправляет бумагу в полёт, заставляя её опуститься в воду и превратиться в тонкие духовные нити в нескольких чжанах от них — на случай, если русалка пустится бежать. Помимо талисмана, они устанавливают сеть божественного плетения, делая так, чтобы талисман сокрытия спрятал её.       Продолжают движение в сторону голоса супруги в обоюдной тишине. Вэй Усянь время от времени бросает на мужа взгляды, быстро отворачивается, когда мужчина замечает это краем глаза, и кусает губу, будто о чём-то думает или собирается сказать, но передумывает.       — О, теперь и я слышу, — высказывает супруг, поднимая голову, — и... на тебя точно не действует, да?       Лань Ванцзи отрицательно качает головой.       Со стороны Вэй Ина слышится шумный вздох.       — И на меня.       Мужчина искоса смотрит на юношу и кивает, подтверждая, что ни на кого из них голос русалки не действует, что означает, что Лань Ванцзи был прав, когда говорил о том, на кого действует голос русалок.       — Тогда что же, если петь будет русал, то это подействует?       На это Лань Ванцзи наклоняет голову и честно задумывается, потому что среди русалок почти не встречается тех, кто бы был мужского пола.       — В теории.       Вэй Усянь снова шумно выдыхает, встряхивает головой и уверенно смотрит вперёд, теперь точно сосредоточившись на деле.       Когда супруги подходят к озеру, их встречает одновременно и красивая, и уродливая картина: восседая на округлом камне, русалка поёт и расчёсывает свои волосы, её синий хвост, который становится голубым от света луны у водной глади, чуть двигается, вызывая круги на поверхности; руки и лицо русалки, когда она оборачивается к заклинателям, наполовину в блестящей чешуе; улыбка русалки напоминает не улыбку женщины, а грозного хищника, потому что вместо нормальных человеческих зубов у нечисти линия острых и длинных даже не зубов — клыков.       — Хорошо, — тихо проговаривает Вэй Ин, прислоняется к Лань Ванцзи плечом, — такие точно не в моём вкусе.       На это мужчина хмурится.       — Ты же видел русалок.       — У той было простое лицо, как у человека, — кивает Вэй Ин, — а у этой не то у рыбы, не то у чудища какого-то.       Лань Ванцзи хмурится и подходит к русалке ближе, когда она продолжает петь, будто не заметив, что заклинатели не под её властью — впрочем, они продолжают идти на сирену, не сбавляя шага.       Если лицо русалки выглядит искорёжено, это означает, что она убила достаточно людей, чтобы стать сильнее обычной твари вдвое. Выходит та, которую однажды видел супруг, ещё не успела напитаться людскими смертями — и если тогда юношам повезло с этим, то сейчас ситуация становится поопасней, но не настолько, чтобы заклинатели спешили убежать прочь, когда деревне нужна помощь.       Когда супруги подходят ещё ближе, до чуткого носа дорывается гнилой запах, и Лань Ванцзи требуется вся его выдержка, чтобы не поморщиться. Голос затихает, вокруг воцаряется почти мёртвая тишина, в которой наследник драконьей крови слышит тихий топот ночных зверей где-то вдалеке и плеск воды, когда сирена ударяет о воду хвостом.       — И снова в мои воды забредают заклинатели, — облизывается сирена, опуская руки на камни; волосы закрывают верхнюю часть тела, ничем не скрытую, кроме как чешуёй, хотя открытые участки кожи виднеются, сморщенные и жилистые. — Ещё и красивые. Ужин обещает быть вкусным.       Женщина спрыгивает с места в воду, выныривает и принимается петь снова; заклинатели, застывшие на момент разговора, продолжают идти на звук голоса. Сирена останавливается близко к берегу, упирается руками в камни так, что вода скрывает тело ниже талии. Вэй Ин, когда до берега остаётся пара чжанов, делает резкий взмах рукой и посылает талисман в сторону реки, перекрывая путь отступления с другой стороны. Русалка, ещё не успев ничего понять, взвизгивает, когда Лань Ванцзи в тот же момент, что и супруг, зажигает огненный талисман — сирены боятся его. Нечисть скрывается в воде. Только мужчина достаёт меч из ножен и собирается послать его в озеро, как сирена резко выскакивает оттуда, что Лань Ванцзи и Вэй Ин отскакивают на приличное расстояние.       — Она может ходить по земле?!       Ровно как и супруг, второй наследник клана находится в том же шоке, потому что, честно говоря, о таком он не читал, что уже говорить про то, что видел.       Сирена, выползшая на берег, встаёт на покрытые чешуёй ноги: хвост исчез почти сразу, будто испарившись. Злобный оскал свидетельствует о том, что заклинатели рассердили тварь не на шутку.       Замявшегося на эти пару минут Лань Ванцзи внезапно загоняют в ловушку, направляя поток тёмной энергии, будто заранее зная, как плохо она действует на него. У мужчины есть некоторое время до того, как все чувства будут притуплены. Сложив необходимый знак, наследник клана направляет Бичэнь на женщину, которая ловко уворачивается от ударов. Вэй Ин, тоже придя в себя, спешит на помощь мужу: тоже направляет Суйбянь в воздухе, пролетает мимо сирены и цепляет за бок. Русалка, обернувшись ко второму заклинателю, теряет контроль над тьмой, шипит и резко бросается на Вэй Усяня. Юноша, успев вернуть меч в руки, отскакивает и пытается ударить тварь, но все удары пролетают мимо — русалка для водной нечисти слишком проворно ведёт себя на берегу. Лань Ванцзи, не мешкая, в момент, когда сирена атакует юношу, посылает в неё талисман и на расстоянии зажигает. На твари это действует не хуже, чем на сухой ветке. Истошно крича проклятия, сирена горит ярким пламенем и пытается уйти в воду, но мужчина преграждает ей путь мечом, послав его по воздуху и проткнув живот твари.       Наконец, когда русалка сгорает заживо и Бичэнь возвращается в ножны, Вэй Ин, тяжело дыша, проводит рукой по лбу и опускается на землю. Лань Ванцзи подходит к супругу и взволнованно смотрит на него, касается плеча и замечает, как тот мелко дрожит.       — У неё сильные руки, — криво усмехается юноша, — и запах просто замечательный, — он выдыхает, морщится и делает короткую попытку отползти, — всё в порядке, Лань Чжань, просто надо прийти в себя.       Услышав то, что с Вэй Усянем всё хорошо, и в нём играет шок и от того, что русалка внезапно обрела ноги, и как била, совершенно не сдерживая сил, что даже Лань Ванцзи может позавидовать тому, насколько сильный удар у нечисти, и как от неё пахло, стоило сирене приблизиться к юноше.       Приходит в себя Вэй Ин только через десять минут. Луна не освещает поляну так хорошо, как прежде, почти полностью скрывшись за верхушками деревьев. Лань Ванцзи, успевший собрать расставленные ловушки и убрать в пустой цянькунь пепел русалки, молчаливой поддержкой сидит рядом, почти касаясь плечом чужого. Оба меча заклинателей уже покоятся в ножнах, убранные вторым наследником клана.       Выдохнув, юноша поднимается с места, мотает головой и предлагает как можно скорее вернуться в гостиницу.       Вино Вэй Ин открывает сразу по прибытии. Юноша даже не наливает его в пиалу, которую пытается подставить супругу Лань Ванцзи, сразу пьёт из горла большими глотками, из-за чего алкоголь течёт розоватой дорожкой по подбородку. Мужчина смотрит на это с неодобрением, но стоически молчит, не желая говорить ни о правилах, ни о нормах приличий.       — Они умеют ходить! — удивлённо восклицает юноша, с грохотом возвращая кувшин на стол; в этот раз Вэй Ин наливает себе пиалу, взглядом благодаря за это мужа. — Гуй побери, они могут ходить!       Налив себе чашу чая, который Лань Ванцзи предпочитает горячительному, мужчина задумчиво наклоняет голову, не совсем понимая, почему это так восхищает супруга.       — То есть, получается, могла ли их преобразить настолько сильно тёмная энергия? Сколько же она убила людей, чтобы превратиться в сирену, способную ходить по земле, будто человек? Ты понимаешь, если они научатся ещё и менять облик, становясь совсем людьми, то заклинатели ни за что не найдут такую тварь!       Теперь Лань Ванцзи понимает, что именно взбудоражило Вэй Ина.       Припоминая все прочитанные трактаты, мужчина не может вспомнить ни единого случая, когда бы русалка была похожа на ту, которую одолели заклинатели. Жертв этой твари было явно больше тридцати, иначе говоря — эта деревня не единственная пострадала от нападений русалки. В конце концов, она и не была настолько умна, чтобы вызвать проблемы для Лань Ванцзи и Вэй Усяня, а, ступив на землю, сирена и вовсе подарила им шанс на более лёгкую победу.       С каждым новым убийством, забирая жизнь, русалка учится новому, будто вбирая чужие знания, и поглощает жизненные силы, также усиливая свою энергию — иначе говоря, русалка, убивая, умнеет и растёт, будто маленький ребёнок в теле взрослого.       — Следует об этом сообщить.       Вэй Ин, отпивая вина, кивает.       — Ложись первым, я задержусь ненадолго.       Смерив супруга взглядом, Лань Ванцзи всё же кивает и соглашается, потому что пыл с битвы прошёл и тело требует срочного сна. Прежде чем отправиться в постель, мужчина омывается, советуя посетить бадью и супругу, и ложится спать, желая вслед уходящему юноше хороших снов.